Ирина Лагунина: Как мы уже рассказывали в наших информационных программах, президент США решил снять гриф секретности с документов, проливающих дополнительный свет на практику применения так называемых «усиленных» методов допроса лиц, подозреваемых в терроризме. Это решение вызвало неоднозначную реакцию. Бараку Обаме пришлось лично приехать в штаб-квартиру ЦРУ, чтобы заверить сотрудников управления в своей полной поддержке. Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: В первый же свой рабочий день в Овальном кабинете Барак Обама подписал директиву о закрытии до конца года тюрьмы в заливе Гуантанамо и о полном запрете пыток. К этому времени американское общество уже многое знало о жестких методах воздействия на заключенных, практиковавшихся в годы президентства Буша-младшего. Однако основной корпус документов оставался секретным. Чтобы получить доступ к ним, Американский союз за гражданские права обратился в суд.
В своем исковом заявлении правозащитники потребовали рассекретить документы на основании Закона о свободе информации. Месяц назад министр юстиции США Эрик Холдер доложил президенту, что юристам правительства будет крайне сложно отстоять секретность в суде. Барак Обама долго колебался. Мнения его советников разделились. В конце концов верх одержала та точка зрения, что огласка пойдет на пользу международному престижу США и подведет черту под прошлым.
Гриф секретности был снят с четырех служебных записок, которыми эксперты Министерства юстиции отвечают на запросы разведки о законности таких методов, как имитация утопления, лишение сна, содержание в тесном помещении и ограничения в рационе питания. Многое в этих документах, опубликованных факсимильно, остается государственной тайной и замазано черным.
Публикация записок заставила нервничать сотрудников ЦРУ, опасающихся привлечения к ответственности. Директор управления Леон Панетта был одним из противников рассекречивания – наряду с четырьмя бывшими директорами ведомства. Панетта уговорил президента приехать в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли и публично дать его подчиненным гарантии. Прежде чем предоставить слово Обаме, Панетта произнес панегирик американской разведке.
Леон Панетта: Те, кто основал это учреждение около шести десятилетий назад - президент Гарри Tруман и генерал Билл Донован, статуя которого стоит здесь, в вестибюле - понимали, что они создают нечто существенное для безопасности страны, ведомство, которое будет работать в основном под покровом тайны, дабы предоставить лидерам государства имеющие решающее значение, точные разведданные. Время требовало этого тогда. Время требует этого сегодня.
/…/ И эта работа делается не без риска. Стена Звезд за нашей спиной – яркое свидетельство принесенных жертв. Каждая звезда символизирует сотрудника, который отдал свою жизнь этой стране, и некоторые из этих имен остаются тайной, потому что эти люди работали под прикрытием.
Сотрудники ЦРУ делают это, потому что они любят свою страну. Мы верим в свободное и открытое общество, и мы глубоко верим в законы и ценности этого общества. Именно поэтому мы защищаем его –как говорил мой отец-иммигрант, чтобы можно было передать эти ценности нашим детям.
Владимир Абаринов: На мраморной стене в вестибюле главного здания ЦРУ высечено 89 звезд – именно столько сотрудников управления погибли при исполнении обязанностей.
Леон Панетта: ЦРУ сегодня осуществляет свою миссию согласно руководящим принципам, которые вы установили для содержания под стражей и допроса. Я разделяю ваши убеждения. Это ведомство будет действовать на основании ваших исполнительных указов. Мы считаем, что можем в полной мере защитить и нашу нацию, и наши ценности в то же самое время, и мы делаем именно это.
Мы находимся в состоянии войны. Вы ясно заявили, что основной целью Соединенных Штатов должны быть, цитирую, «разгром, демонтаж и победа над «Аль-Каидой» и ее экстремистскими союзниками». Это и должно быть нашей основной миссией. Я, как и вы, бывший член Конгресса, и потому понимаю и ценю роль законодательной власти в извлечении уроков из прошлого. Я уже со всей определенностью заявил, что мы будем полностью сотрудничать в этих усилиях. Но, как вы сказали, пришло время осмысления, а не возмездия. Мы не должны отдавать обличениям прошлого так много времени и сил, что их уже не хватает на то, чтобы сконцентрироваться на главной задаче, которая стоит перед нами сегодня и будет стоять завтра - задаче разгрома противника и обеспечения безопасности страны.
Владимир Абаринов: Президент полностью оправдал ожидания. Он объяснил мотивы своего решения и гарантировал сотрудникам разведки юридическую защиту.
Барак Обама: Вы должны знать, что вы пользуетесь моей полной поддержкой. Десятилетиями американский народ рассчитывал на вас как на своих защитников. Я тоже рассчитываю на вас. Я полагаюсь на ваши доклады и ваш анализ, которые ложатся на мой стол каждый день. И я знаю, что у вас трудная работа. Я знаю, что в ней нет места ошибкам. Я знаю, что спрос на разведданные не имеет предела. Еще труднее ваша работа от того, что успехи обычно остаются тайной. Когда дела идут хорошо, вам не воздают по заслугам, когда нехорошо, вас обвиняют.
В этом отношении последние несколько дней были сложными. Рассекречивание служебных записок Министерства юстиции стало результатом судебного расследования, в котором нам было чрезвычайно трудно построить эффективную юридическую защиту. Я действовал, прежде всего, вследствие исключительных обстоятельств, окружающих эти записки, особенно того факта, что бόльшая часть информации оказалась уже разглашена. Секретность была нарушена. Я боролся, чтобы защитить неприкосновенность секретных данных в прошлом, и я буду делать это и в будущем. И нет ничего более важного, чем защита от огласки имен сотрудников ЦРУ. Я хочу, чтобы все вы знали: мы сохраним в тайне ваши имена и обеспечим вашу безопасность. Я буду защищать вас с той же энергией, с какой вы защищаете американский народ.
Владимир Абаринов: Барак Обама заявил, что он против того, чтобы концентрироваться на ошибках прошлого.
Барак Обама: Не будьте обескуражены случившимся. Да, мы совершаем ошибки. Но мы на них учимся. Тот факт, что мы способны признавать ошибки и идти вперед, - и есть причина, почему я считаю честью для себя быть президентом Соединенных Штатов и почему вы должны гордиться тем, что работаете в ЦРУ.
Владимир Абаринов: Министр юстиции Эрик Холдер пошел еще дальше: он заявил, что правительство не только не будет привлекать к ответственности сотрудников ЦРУ, но и предоставит им адвокатов и оплатит их расходы на защиту, если уголовные обвинения будут предъявлены им кем-либо другим, в том числе в иностранных судах.
Такая постановка вопроса не удовлетворила правозащитников. Они говорят, что согласно Конвенции ООН против пыток американское правительство обязано наказать виновных. Главы профильных сенатских комитетов предложили, в качестве более мягкой альтернативы, провести публичные слушания. На следующий день после визита в ЦРУ президент был вынужден вернуться к теме.
Барак Обама: Это была сложная глава нашей истории и одно из наиболее трудных решений, которые я должен был принять в качестве президента. С одной стороны, у нас есть вполне реальные враги, и в защите американского народа мы полагаемся на смелых людей, не только в наших вооруженных силах, но и в Центральном разведывательном управлении. И они должны принимать некоторые очень трудные решения, потому что они сталкиваются с врагом, который не знает сомнений, которого не сдерживают конституции и юридические тонкости. Вместе с тем, рассекреченные документы показывают, на мой взгляд, что мы утратили моральные ориентиры. Именно поэтому я прекратил практику применения усиленных методов допроса. Не думаю, что те, кто действовал согласно указаниям юристов правительства, заслуживают наказания. Что касается последствий для тех, кто сформулировал эти указания – это на усмотрение министра юстиции, в рамках существующего законодательства, и я не буду предвосхищать его решение. Полагаю, тут имеется целый ряд весьма запутанных вопросов.
В целом я считаю, что необходимо смотреть вперед, а не оглядываться назад. Меня беспокоит, что эта тема настолько политизирована, что мы уже не можем эффективно работать, это препятствует нашей способности обеспечивать национальную безопасность. Так что если и когда возникнет необходимость в дальнейшем изучении случившегося, думаю, Конгрессу стоило бы рассмотреть варианты вне обычного процесса слушаний, при котором иногда происходит раскол на партийные фракции, и подумать об авторитетной независимой экспертизе. Я не говорю, что именно это должно быть сделано. Я говорю, что если есть выбор, американцам очень важно чувствовать, что это не сведение политических счетов, что это делается с целью извлечь уроки из прошлого, чтобы мы могли успешно двигаться вперед. И последний пункт, который я хочу подчеркнуть. Что делает Америку особенной, на мой взгляд? Это не только наше богатство, динамизм нашей экономики, наша необыкновенная история и наше разнообразие. Это еще и наше стремление сохранить наши идеалы даже тогда, когда это трудно. Иногда мы совершаем ошибки, потому что такова человеческая природа. Но когда это происходит, мы возвращаемся и исправляем ошибки и блюдем те идеалы и ценности, которые передавались из поколения в поколение.
Владимир Абаринов: Тем временем бывший вице-президент США Дик Чейни, которого считают одним из инициаторов применения жестких методов допроса, дал интервью телекомпании Фокс Ньюс, в ходе которого интервьюер Шон Хэннити сослался на оценку бывшего директора ЦРУ Джорджа Тенета.
Дик Чейни: Сразу после 11 сентября, когда были убиты три тысячи американцев, и 16 акров в центре Нью-Йорка обратились в руины, а в здании Пентагона появилась огромная брешь, мы знали об «Аль-Каиде» не много. У нас не было той совокупности знаний, которая есть сегодня. Это была малоизвестная группировка. Мы знали кое-что, но многого не знали. А кроме того, через короткое время после 11 сентября мы столкнулись с террористической кампанией с применением сибирской язвы. Вскоре мы должны были иметь дело с черным рынком ядерных технологий, производственными мощностями по обогащению, поставками сырья и технологий из Пакистана ливийцам, иранцам и северокорейцам. И разумеется, одним из возникших вопросов, был вопрос о том, имеет ли доступ к этим поставкам Усама бин Ладен. Все эти проблемы означали, что нам необходимо собрать хорошие, первоклассные разведданные, и мы это сделали. Мы разработали программы разведывательных операций, слежки за террористами и допросов. И они сработали. Их громадная ценность заключалась в предотвращении гибели людей, нового масштабного нападения на Соединенные Штаты.
Что меня немного тревожит в этом недавнем рассекречивании, так это то, что публикуются записки с юридической экспертизой, полученные ЦРУ, но документы, которые показывают успех этих мер, остаются секретными. А они есть, доклады, в которых отражены конкретные результаты этих действий. Они не рассекречены. И я направил формальный запрос в ЦРУ с тем, чтобы управление предприняло шаги к рассекречиванию этих материалов, дабы американский народ получил возможность видеть, чтό мы узнали, насколько ценные разведданные получили, а не только дискуссию относительно юридических формулировок.
Шон Хэннити: Джордж Тенет сказал, что от этих допросов мы получили больше, чем от ФБР, ЦРУ или Управления национальной безопасности вместе взятых. А вы говорите, что они рассказывают не всю историю.
Дик Чейни: Думаю, если уж у нас дискуссия, так давайте дискутировать честно.
Владимир Абаринов: Справедливости ради стоит уточнить, что в разъяснениях Министерства юстиции жесткие методы допускаются лишь в самых крайних случаях. По меньшей мере в одном из них, при допросе организатора атак 11 сентября Халида Шейха Мохаммеда, была получена информация, позволившая предотвратить масштабный теракт в Лос-Анджелесе.
Владимир Абаринов: В первый же свой рабочий день в Овальном кабинете Барак Обама подписал директиву о закрытии до конца года тюрьмы в заливе Гуантанамо и о полном запрете пыток. К этому времени американское общество уже многое знало о жестких методах воздействия на заключенных, практиковавшихся в годы президентства Буша-младшего. Однако основной корпус документов оставался секретным. Чтобы получить доступ к ним, Американский союз за гражданские права обратился в суд.
В своем исковом заявлении правозащитники потребовали рассекретить документы на основании Закона о свободе информации. Месяц назад министр юстиции США Эрик Холдер доложил президенту, что юристам правительства будет крайне сложно отстоять секретность в суде. Барак Обама долго колебался. Мнения его советников разделились. В конце концов верх одержала та точка зрения, что огласка пойдет на пользу международному престижу США и подведет черту под прошлым.
Гриф секретности был снят с четырех служебных записок, которыми эксперты Министерства юстиции отвечают на запросы разведки о законности таких методов, как имитация утопления, лишение сна, содержание в тесном помещении и ограничения в рационе питания. Многое в этих документах, опубликованных факсимильно, остается государственной тайной и замазано черным.
Публикация записок заставила нервничать сотрудников ЦРУ, опасающихся привлечения к ответственности. Директор управления Леон Панетта был одним из противников рассекречивания – наряду с четырьмя бывшими директорами ведомства. Панетта уговорил президента приехать в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли и публично дать его подчиненным гарантии. Прежде чем предоставить слово Обаме, Панетта произнес панегирик американской разведке.
Леон Панетта: Те, кто основал это учреждение около шести десятилетий назад - президент Гарри Tруман и генерал Билл Донован, статуя которого стоит здесь, в вестибюле - понимали, что они создают нечто существенное для безопасности страны, ведомство, которое будет работать в основном под покровом тайны, дабы предоставить лидерам государства имеющие решающее значение, точные разведданные. Время требовало этого тогда. Время требует этого сегодня.
/…/ И эта работа делается не без риска. Стена Звезд за нашей спиной – яркое свидетельство принесенных жертв. Каждая звезда символизирует сотрудника, который отдал свою жизнь этой стране, и некоторые из этих имен остаются тайной, потому что эти люди работали под прикрытием.
Сотрудники ЦРУ делают это, потому что они любят свою страну. Мы верим в свободное и открытое общество, и мы глубоко верим в законы и ценности этого общества. Именно поэтому мы защищаем его –как говорил мой отец-иммигрант, чтобы можно было передать эти ценности нашим детям.
Владимир Абаринов: На мраморной стене в вестибюле главного здания ЦРУ высечено 89 звезд – именно столько сотрудников управления погибли при исполнении обязанностей.
Леон Панетта: ЦРУ сегодня осуществляет свою миссию согласно руководящим принципам, которые вы установили для содержания под стражей и допроса. Я разделяю ваши убеждения. Это ведомство будет действовать на основании ваших исполнительных указов. Мы считаем, что можем в полной мере защитить и нашу нацию, и наши ценности в то же самое время, и мы делаем именно это.
Мы находимся в состоянии войны. Вы ясно заявили, что основной целью Соединенных Штатов должны быть, цитирую, «разгром, демонтаж и победа над «Аль-Каидой» и ее экстремистскими союзниками». Это и должно быть нашей основной миссией. Я, как и вы, бывший член Конгресса, и потому понимаю и ценю роль законодательной власти в извлечении уроков из прошлого. Я уже со всей определенностью заявил, что мы будем полностью сотрудничать в этих усилиях. Но, как вы сказали, пришло время осмысления, а не возмездия. Мы не должны отдавать обличениям прошлого так много времени и сил, что их уже не хватает на то, чтобы сконцентрироваться на главной задаче, которая стоит перед нами сегодня и будет стоять завтра - задаче разгрома противника и обеспечения безопасности страны.
Владимир Абаринов: Президент полностью оправдал ожидания. Он объяснил мотивы своего решения и гарантировал сотрудникам разведки юридическую защиту.
Барак Обама: Вы должны знать, что вы пользуетесь моей полной поддержкой. Десятилетиями американский народ рассчитывал на вас как на своих защитников. Я тоже рассчитываю на вас. Я полагаюсь на ваши доклады и ваш анализ, которые ложатся на мой стол каждый день. И я знаю, что у вас трудная работа. Я знаю, что в ней нет места ошибкам. Я знаю, что спрос на разведданные не имеет предела. Еще труднее ваша работа от того, что успехи обычно остаются тайной. Когда дела идут хорошо, вам не воздают по заслугам, когда нехорошо, вас обвиняют.
В этом отношении последние несколько дней были сложными. Рассекречивание служебных записок Министерства юстиции стало результатом судебного расследования, в котором нам было чрезвычайно трудно построить эффективную юридическую защиту. Я действовал, прежде всего, вследствие исключительных обстоятельств, окружающих эти записки, особенно того факта, что бόльшая часть информации оказалась уже разглашена. Секретность была нарушена. Я боролся, чтобы защитить неприкосновенность секретных данных в прошлом, и я буду делать это и в будущем. И нет ничего более важного, чем защита от огласки имен сотрудников ЦРУ. Я хочу, чтобы все вы знали: мы сохраним в тайне ваши имена и обеспечим вашу безопасность. Я буду защищать вас с той же энергией, с какой вы защищаете американский народ.
Владимир Абаринов: Барак Обама заявил, что он против того, чтобы концентрироваться на ошибках прошлого.
Барак Обама: Не будьте обескуражены случившимся. Да, мы совершаем ошибки. Но мы на них учимся. Тот факт, что мы способны признавать ошибки и идти вперед, - и есть причина, почему я считаю честью для себя быть президентом Соединенных Штатов и почему вы должны гордиться тем, что работаете в ЦРУ.
Владимир Абаринов: Министр юстиции Эрик Холдер пошел еще дальше: он заявил, что правительство не только не будет привлекать к ответственности сотрудников ЦРУ, но и предоставит им адвокатов и оплатит их расходы на защиту, если уголовные обвинения будут предъявлены им кем-либо другим, в том числе в иностранных судах.
Такая постановка вопроса не удовлетворила правозащитников. Они говорят, что согласно Конвенции ООН против пыток американское правительство обязано наказать виновных. Главы профильных сенатских комитетов предложили, в качестве более мягкой альтернативы, провести публичные слушания. На следующий день после визита в ЦРУ президент был вынужден вернуться к теме.
Барак Обама: Это была сложная глава нашей истории и одно из наиболее трудных решений, которые я должен был принять в качестве президента. С одной стороны, у нас есть вполне реальные враги, и в защите американского народа мы полагаемся на смелых людей, не только в наших вооруженных силах, но и в Центральном разведывательном управлении. И они должны принимать некоторые очень трудные решения, потому что они сталкиваются с врагом, который не знает сомнений, которого не сдерживают конституции и юридические тонкости. Вместе с тем, рассекреченные документы показывают, на мой взгляд, что мы утратили моральные ориентиры. Именно поэтому я прекратил практику применения усиленных методов допроса. Не думаю, что те, кто действовал согласно указаниям юристов правительства, заслуживают наказания. Что касается последствий для тех, кто сформулировал эти указания – это на усмотрение министра юстиции, в рамках существующего законодательства, и я не буду предвосхищать его решение. Полагаю, тут имеется целый ряд весьма запутанных вопросов.
В целом я считаю, что необходимо смотреть вперед, а не оглядываться назад. Меня беспокоит, что эта тема настолько политизирована, что мы уже не можем эффективно работать, это препятствует нашей способности обеспечивать национальную безопасность. Так что если и когда возникнет необходимость в дальнейшем изучении случившегося, думаю, Конгрессу стоило бы рассмотреть варианты вне обычного процесса слушаний, при котором иногда происходит раскол на партийные фракции, и подумать об авторитетной независимой экспертизе. Я не говорю, что именно это должно быть сделано. Я говорю, что если есть выбор, американцам очень важно чувствовать, что это не сведение политических счетов, что это делается с целью извлечь уроки из прошлого, чтобы мы могли успешно двигаться вперед. И последний пункт, который я хочу подчеркнуть. Что делает Америку особенной, на мой взгляд? Это не только наше богатство, динамизм нашей экономики, наша необыкновенная история и наше разнообразие. Это еще и наше стремление сохранить наши идеалы даже тогда, когда это трудно. Иногда мы совершаем ошибки, потому что такова человеческая природа. Но когда это происходит, мы возвращаемся и исправляем ошибки и блюдем те идеалы и ценности, которые передавались из поколения в поколение.
Владимир Абаринов: Тем временем бывший вице-президент США Дик Чейни, которого считают одним из инициаторов применения жестких методов допроса, дал интервью телекомпании Фокс Ньюс, в ходе которого интервьюер Шон Хэннити сослался на оценку бывшего директора ЦРУ Джорджа Тенета.
Дик Чейни: Сразу после 11 сентября, когда были убиты три тысячи американцев, и 16 акров в центре Нью-Йорка обратились в руины, а в здании Пентагона появилась огромная брешь, мы знали об «Аль-Каиде» не много. У нас не было той совокупности знаний, которая есть сегодня. Это была малоизвестная группировка. Мы знали кое-что, но многого не знали. А кроме того, через короткое время после 11 сентября мы столкнулись с террористической кампанией с применением сибирской язвы. Вскоре мы должны были иметь дело с черным рынком ядерных технологий, производственными мощностями по обогащению, поставками сырья и технологий из Пакистана ливийцам, иранцам и северокорейцам. И разумеется, одним из возникших вопросов, был вопрос о том, имеет ли доступ к этим поставкам Усама бин Ладен. Все эти проблемы означали, что нам необходимо собрать хорошие, первоклассные разведданные, и мы это сделали. Мы разработали программы разведывательных операций, слежки за террористами и допросов. И они сработали. Их громадная ценность заключалась в предотвращении гибели людей, нового масштабного нападения на Соединенные Штаты.
Что меня немного тревожит в этом недавнем рассекречивании, так это то, что публикуются записки с юридической экспертизой, полученные ЦРУ, но документы, которые показывают успех этих мер, остаются секретными. А они есть, доклады, в которых отражены конкретные результаты этих действий. Они не рассекречены. И я направил формальный запрос в ЦРУ с тем, чтобы управление предприняло шаги к рассекречиванию этих материалов, дабы американский народ получил возможность видеть, чтό мы узнали, насколько ценные разведданные получили, а не только дискуссию относительно юридических формулировок.
Шон Хэннити: Джордж Тенет сказал, что от этих допросов мы получили больше, чем от ФБР, ЦРУ или Управления национальной безопасности вместе взятых. А вы говорите, что они рассказывают не всю историю.
Дик Чейни: Думаю, если уж у нас дискуссия, так давайте дискутировать честно.
Владимир Абаринов: Справедливости ради стоит уточнить, что в разъяснениях Министерства юстиции жесткие методы допускаются лишь в самых крайних случаях. По меньшей мере в одном из них, при допросе организатора атак 11 сентября Халида Шейха Мохаммеда, была получена информация, позволившая предотвратить масштабный теракт в Лос-Анджелесе.