Ссылки для упрощенного доступа

Что дают Европе энергетические саммиты? Посол по особым поручениям Чехии Вацлав Бартушка специально для Радио Свобода


Ирина Лагунина: В пятницу Прага принимает у себя саммит Южного коридора Евросоюза. Это – еще одна попытка активизировать три энергетических проекта, которые сократили бы прямую зависимость Европы, особенно Восточной, от российского газа. Проекты – соединительный трубопровод между Турцией, Грецией и Италией, трубопровод Набукко (газ из Азербайджана через Турцию до Австрии) и так называемый «Белый поток» по дну Черного моря из Грузии в Украину, а может быть, и в Румынию. Всем трем проектам противостоит российский «Южный поток». Но Европа все-таки сама пока не может найти общего языка по поводу газопроводов. И все проекты, которые могут быть созданы в ближайшие годы, - так или иначе все равно связаны с Россией. Именно об этом мы беседуем с послом по особым поручениям Чехии Вацлавом Бартушкой, который занимается энергетической безопасностью страны, председательствующей в ЕС.

Вацлав Бартушка: Британия построила терминалы для импорта 40 миллиардов кубических метров газа, который поступает в сжиженном виде. Это намного больше, чем принесет Европе Набукко. Первая фаза Набукко рассчитана на 6 миллиардов кубических метров газа. Это меньше, чем потребляет Чешская Республика в год. Великобритания сделала это без шума, и теперь покапает сжиженный газ из Катара, Тринидада, Алжира, Нигерии и так далее. Вот это – та свобода, к которой мы должны стремиться. На мой взгляд, трубопроводы – это не выход. Потому что мы можем, конечно, заменить Россию на Туркменистан или Иран, заменить Украину на Турцию – но это ничего не дает, это не меняет ситуацию. Единственное, что приносит свободу – это сжиженный газ. Да, он дороже, но он приносит свободу. И мне это нравится. И если вы посмотрите на Европу, то Франция, Британия, Италия и даже Греция уже строят терминалы. А в нашей части Европы только Польша говорит о том, что будет строить.

Ирина Лагунина: Но то, что вы предлагаете, тоже потребует строительства трубопроводов – от портовых терминалов вглубь Европы.

Вацлав Бартушка: Нам в Европе нужны трубопроводы между странами. Надо соединить отдельные государства. Но вы будете удивлены, если узнаете, как мало иногда для этого требуется. Например, чтобы соединить Польшу и Чехию, нужно всего 10 километров трубы. Это совсем не много. А в январе этого года мы хотели помочь Словакии и направить в страну газ из Чехии. Словацкие компании нам сказали, что на это уйдут недели, потому что нужны какие-то специальные переключатели. В конечном счете вся операция заняла три часа. Это не вопрос денег, это вопрос торговли. Потому что когда вы начинаете говорить о связи между странами, вы ступаете в конфронтацию с компаниями-монополистами в каждой из стран. Они ведь отнюдь не хотят конкуренции со стороны соседей. Стоимость одного километра трубы – полтора миллиона евро. Чтобы соединить Польшу и Чехию, потребуется 15 миллионов евро. Греция, как я уже сказал, строит терминал для сжиженного газа. Что подсоединить к этому газу Болгарию, нужно проложить 30 километров трубы. Это 45 миллионов евро. Для государства это – карманные расходы. Единственное, что на самом деле необходимо – это политическая воля. И нужно убедить людей, что это необходимо, это в их интересах. Потому что самая большая проблема в Европе состоит в том, что каждый всегда говорит – это хорошо, но только не у меня в саду, не в моем городе, не рядом с моей деревней. Именно поэтому я уверен, что большая часть средств, которые Европейский союз выделил на энергетику, в конечном счете не будет использована.

Ирина Лагунина: Действительно, Чехия построила нефтепровод из Германии за 18 месяцев, но подготовка документации заняла 4 года, потому что приходилось уговаривать владельцев земли продать часть под трубопровод по всему маршруту трубы.
Но сейчас, после январского кризиса, восточно-европейские страны готовы изменить свое отношение? Вопрос Вацлаву Бартушке.

Вацлав Бартушка: Сейчас я вижу, что Восточная Европа намного более заинтересована в развитии энергетической инфраструктуры. Но если честно, если сравнить уровень инвестиций в энергетику в Восточной и Западной Европе, то вы увидите, что Запад ведет себя намного более ответственно, чем Восток. Британцы за последние 10 лет построили терминалы для сжиженного газа, которые позволяют покрыть 40 процентов потребности в газе. То же самое в плане инвестиций относится к Франции и Германии. В Восточной Европе этого не происходит. Я бы поставил вопрос перед политиками несколько иначе. Европейский союз выделяет нам средства на развитие инфраструктуры. Только мы их тратим на другую инфраструктуру – на транспортную, а не на энергетическую. Понимаете, когда открывается новое шоссе, то каждый политик хочет присутствовать на торжественной церемонии, чтобы разрезать ленточку. Это – прекрасная возможность попасть на экран телевизора или на первые полосы газет. А когда открывается новое звено в электроснабжении, то никто этого не замечает. Ну, кому это интересно. И если посмотреть, как в Восточной Европе расходуются европейские деньги, то пропорция получится 40 к 1: 40 на транспорт, а 1 на энергию. 80 миллиардов на транспорт и 2 миллиарда на энергию.

Ирина Лагунина: Вы однажды сказали, что самая большая угроза для Европы исходит даже не от того, что Россия может попытаться использовать газ в качестве оружия. Опасность в том, что если Россия не будет вкладывать средства в разработку новых месторождений, то она просто не сможет выполнять свои контрактные обязательства перед Европой, причем уже довольно в скором будущем – году в 2014-2015. Давайте поговорим об этом подробнее.

Вацлав Бартушка:
Россия в настоящий момент большей частью использует два мега-поля – Ямбург и Уренгой. Эти поля разрабатываются с 70-х годов. И они еще будут использоваться в течение какого-то количества лет. Но если мы хотим, чтобы Россия продолжала поставлять газ Европе, скажем, в 2020 году и могла при этом удовлетворить свой собственный растущий спрос на газ, то ей нужно будет открывать новые поля, возможно, Ямал и Штокман. Оба проекта потребуют значительных капиталовложений, приблизительно, 80 и 60 миллиардов долларов соответственно. Для того, чтобы Россия сейчас начала вкладывать эти средства, она должна быть уверена, что на этот газ будет спрос, по крайней мере, в течение 20-30 ближайших лет. Только тогда эти капиталовложения окупятся. Именно поэтому в Москве пытаются понять сейчас, насколько Европа будет заинтересована в российском газе, насколько мы сможем перейти на альтернативные источники энергии или на сжиженный газ. Каждый раз, когда я встречаюсь с российским руководством, он6и спрашивают: так вам нужен газ или нет? Думаю, что нам тоже стоит внести какую-то ясность в этот вопрос. Сейчас от нас в адрес производителей газа исходят весьма туманные и противоречивые заявления. Нечто похожее тому, что происходит между Соединенными Штатами и Саудовской Аравией. В Вашингтоне постоянно заявляют: надо уничтожить нашу зависимость от ближневосточной нефти! А затем официальные лица приезжают в Саудовскую Аравию и просят открыть еще одно нефтяное поле. То же самое мы делаем с Россией.

Ирина Лагунина: Мы не говорили пока о Туркменистане – еще одном потенциальном производителе газа для Европы. На какой стадии находятся переговоры с этой страной?

Вацлав Бартушка:
Политика Туркменистана ясна, и Гурбангулы Бердымухаммедов не раз об этом говорил сам. Иностранцы могут вкладывать деньги в разработку газовых месторождений на шельфе. Внутрь Туркменистана иностранцы не допускаются за исключением Китая. Новые обнаруженные месторождения в Туркменистане гигантские, но, повторяю, к ним никого не допускают. А если хотите вести разработку на Каспии – то, пожалуйста, вот вам ваш кусок. И пока этот закон не изменится, никто просто не сможет вкладывать деньги в Туркменистан – только россияне или китайцы. И мы не вправе диктовать другому государству, что ему надо делать с его природными ресурсами. Это всегда свободный выбор каждой отдельной страны. Мы полагаем, что международные газовые и нефтяные компании могли бы принести немало выгоды для Туркменистана, больше выгоды, чем другие разработчики месторождений. Но в конечном итоге это решение остается за туркменским руководством.

Ирина Лагунина:
Говорил посол по особым поручениям Чешской Республики Вацлав Бартушка.
XS
SM
MD
LG