Ссылки для упрощенного доступа

Теракты в лондонском транспорте. Год спустя; Реформа здравоохранения в европейской модели «социального государства»; Испания – страна брошенных российских кораблей; В попытках предсказать историю – поможет ли математический анализ





Теракты в лондонском транспорте. Год спустя


Ирина Лагунина: Погода в тот день на всей территории Великобритании стояла отменная. Лондон все еще продолжал праздновать решение Международного олимпийского комитета – провести игры 2012 года в британской столице. В Шотландии, в местечке Глениглз, где как раз проходил саммит Большой Восьмерки, торжеств было меньше, а мы, журналисты, угрюмо пробирались через кордоны оцепления, сожалея, что по такой погоде предстоит опять провести весь день в пресс-центре.



Свидетель: Я начал спускаться с платформы King’s Cross в метро. Метров через 100 послышался взрыв, блеснул огонь, а затем стало темно. Поезд резко остановился. Затем засветили фонари служб спасения, люди начали кричать, похоже, пошел дым или пепел. Он был везде, покрывал нашу одежду, наши руки. Мы понятия не имели, что произошло.



Ирина Лагунина: Первый взрыв из трех в метро произошел в 8:50 утра. Последний, четвертый взрыв в автобусе – в 9:47. Но мы, добиравшиеся до саммита в Глениглз, тоже еще понятия не имели о том, что произошло. Мы были в пути. И досадное раздражение вызвал только мобильный телефон, который вдруг показал, что сим-карта испорчена. Это позднее выяснилось, что мобильная телефонная сеть отключилась под валом звонков. А в Лондоне никто не знал, сколько бомб взорвалось, и не последуют ли новые взрывы. Ситуация немного прояснилась лишь к середине дня. В 2 часа дня по местному времени я уже смогла передать из местечка Глениглз:



Ирина Лагунина: У нас постоянно идет на мониторе сообщение о том, что происходит в Лондоне, и мы видим картины того, что происходит в Лондоне. Последнее сообщение полиции: не шесть взрывов, а четыре. Три взрыва в метро и один взрыв в автобусе. Так же, по последним данным из больниц, триста человек обратились за медицинской помощью, и им оказывается первая необходимая помощь.



Андрей Шароградский: Ирина, а какие последние данные о жертвах, о погибших, я имею в виду?



Ирина Лагунина: Последние данные - 12 человек, Андрей. Это появилось буквально три минуты назад. Я думаю, что эта цифра будет меняться в ту или другую сторону, пока сказать сложно. Очень много вопросов остается до сих пор нерешенными и не отвеченными. Например, такие как вопросы, как: были ли эти взрывы совершены террористами-самоубийцами или это были дистанционно-управляемые взрывные устройства? Это один из основных вопросов, потому что он прольет свет на то, кто на самом деле стоит за этими терактами. Напомню, что «Аль-Каида» «Джихад в Европе» взяла на себя ответственность за эти теракты. Никто не знает, что это за организация. Единственное, что указывает, что, может быть, это действительно дело рук «Аль-Каиды», это одновременная серия взрывов – это почерк «Аль-Каиды».



Ирина Лагунина: Теракты, почти до минуты совпавшие с открытием Большой Восьмерки, очевидно, ставили целью сорвать встречу. В тот день казалось, что ее продолжение – это принципиальный ответ мировых лидеров на террористическую угрозу.



Премьер-министр Великобритании Тони Блэр вылетел в Лондон, однако встреча лидеров «большой восьмерки» будет продолжена. В течение нескольких часов после терактов в столице Великобритании главы государств и правительств восьми стран, а также приглашенные сегодня на встречу лидеры крупных развивающихся экономик здесь, в шотландском местечке Глениглз, подготовили совместное заявление. С ним от имени всех выступил Тони Блэр.



Тони Блэр: Каждая из стран, представленных за этим столом, сталкивалась с последствиями терроризма, и все лидеры разделяют твердое стремление побороть терроризм.



Ирина Лагунина: Тони Блэр заявил, что встреча в Шотландии прервана не будет, и что проблемы, которые должны были обсуждаться, будут обсуждаться и найдут свое решение.



Тони Блэр: Это особо варварский акт, поскольку он произошел в тот день, когда люди встречаются для того, чтобы обсудить проблемы бедности в Африке и долговременные проблемы изменения климата и окружающей среды.



Ирина Лагунина: К вечеру мы знали уже о деталях случившегося.


Картина дня первой минуты после того, как в Лондоне произошли теракты. Эти мгновения обрисовал премьер-министр Канады Пол Мартин.



Пол Мартин: Конечно, все мы были в шоке. Мы вышли, Тони Блэр стоял перед лестницей. Он сказал нам, что произошло, хотя в то время информация, которой он располагал, была очень обрывочна. Все мы были крайне обеспокоены. Мы обсудили ситуацию, и господин Блэр принял решение, которое мы все поддержали: как только у него будет полный объем информации, он вылетит в Лондон. Что он и сделал. Мы обещали ему, что террористы своего не добьются, и что мы продолжим совещание в соответствии с повесткой дня.



Ирина Лагунина: Среди архивных записей прошлого года мне удалось найти и еще один репортаж, передающий атмосферу в Великобритании на следующий день после теракта.



Дело в том, что, несмотря на то, что на саммите сегодня довольно много событий, и все-таки это ведущее международное событие, главное международное событие на сегодняшний день, британские телевизионные компании продолжают работать в режиме как бы «горячей линии». Не справляется «горячая линия» лондонская с количеством звонков. Люди по-прежнему разыскивают своих родственников, своих близких, и британские телевизионные компании помогают. В любой момент, когда позвонит кто-то из родственников в попытках найти своего близкого, его выпускают в прямой эфир, люди присылают фотографии близких по Интернету, их тоже выставляют на экран. Пока количество жертв, наверное, предсказать рановато.



52 человека погибли в результате этих терактов. Более 700 получили ранения. Саммит не сорвался, его просто сократили по времени. К трем часам следующего дня уже подводились его итоги.



В наиболее краткой форме все, чего удалось достичь на этом саммите в шотландском местечке Глениглз, изложил хозяин встречи премьер-министр Великобритании Тони Блэр.



Тони Блэр: Вчера вечером «большая восьмерка» договорилась оказать существенную помощь Палестинской автономии до трех миллиардов долларов в ближайшие годы для того, чтобы два государства - Израиль и Палестина - два народа и две религии могли бы жить друг возле друга в мире.



Ирина Лагунина: Если компромисса по Киотскому протоколу достичь не удалось, то в отношении Африки лидеры восьми государств смогли договориться.



Тони Блэр: Мы встретились здесь, чувствуя солидарность с Африканским континентом. Мы пришли заявить план действий в партнерстве с Африкой. Это не конец нищеты в Африке, но это надежда, что с нищетой можно покончить. Это не все, чего хотели многие, но это прогресс, реальный прогресс, которого можно достичь. Это наше твердое желание действовать перед лицом смерти, конфликтов и болезней, которые можно предотвратить.



Ирина Лагунина: Из чего же состоит план действий для Африки?



Тони Блэр: Увеличение объема помощи Африке до 50 миллиардов долларов. Ясное послание, что возможны новые соглашения по торговле, списание долгов беднейшим странам, доступ к технологиям лечения СПИДа, обязательство предоставить новые миротворческие силы для Африки, обязательства, с другой стороны, африканских стран, что они будут следовать демократии, разумному управлению и законности. Все эти меры не изменят мир к завтрашнему дню, но это только начало, а не конец.



Ирина Лагунина: Премьер-министр Великобритании Тони Блэр, проведя в Лондоне несколько часов после взрывов, вернулся тогда в Глениглз. Ему нужно было добиться от лидеров Восьми того, на что он потратил год своей жизни. Он поставил в центр этой встречи проблемы развития Африканского континента. В попытках найти решение подобных проблем и была долгие годы заложена благородная миссия элитного клуба семи государств.


Сейчас прошел год. В Великобритании были проведены правительственное и парламентское расследование причин терактов и действий спецслужб. И правительство, и законодатели пришли к выводу, что спецслужбы вряд ли смогли бы предотвратить случившееся. Сейчас уже известно, что взрывные устройства пронесли в метро и автобус местные, выросшие в Британии мусульмане. И это стало для британцев самым большим шоком. Великобритания изменилась, как изменилась Россия после Беслана. Нет, в стране не стала процветать ксенофобия, не попираются права выходцев с арабского Востока или из Пакистана. Великобритания просто стала настороженной.



Реформа здравоохранения в европейской модели «социального государства».



Ирина Лагунина: В начале этой недели партии «большой коалиции», правящей в Германии, согласовали основные положения реформы системы здравоохранения. Необходимость кардинального реформирования всей системы медицинского обеспечения и страхования, как она сложилась в период становления европейской модели «социального государства», признается всеми, но на практике такая реформа рождается в муках – и не только в Германии. Рассказывает Ефим Фиштейн.



Ефим Фиштейн: Хотя необходимость реформы ни у кого не вызывает сомнения, ибо старая модель всеобщей солидарности, которую можно свести к лозунгу «от каждого по возможностям, каждому по потребностям», давно себя исчерпала и в новых условиях ее невозможно профинансировать, найти приемлемую для всех формулу новой модели не так-то просто. Партии правой и левой ориентации серьезно расходятся в своих рецептах. Немецкие христианские демократы, с одной, и социал-демократы, с другой стороны, составляющие вместе ныне правящую «большую коалицию», после трудных переговоров, продолжавшихся десять часов кряду, объявили о том, что разногласия преодолены, и представили общественности ориентировочные контуры реформы.


Стоит, может быть, начать экспертный разговор с выяснения того, почему вообще медицинские страховые кассы и общенациональные фонды европейских стран оказались на грани банкротства. Трудности солидарной системы особенно остро выявились в государствах посткоммунистического мира, совершивших стремительную рыночную трансформацию. Объяснить их я попросил директора пражского Либерального института Мирослава Шевчика.



Мирослав Шевчик: Проблемы заложены в самой системе, причем новые члены Европейского Союза по глубине и сложности проблем практически не отличаются от старых. Во всех известных системах здравоохранение остается «черной дырой», в которой исчезают любые финансовые средства. Решающим негативным фактором, на мой взгляд, является отсутствие ясных эквивалентов: что и за сколько вы можете на этом рынке получить. Формально система именуется «медицинским страхованием», но с принципом страхования она не имеет ничего общего. Цены здесь не определяются соотношением спроса и предложения, причем многие считают, что в сфере здравоохранения они и не должны так определяться. Парадокс в том, что товары и услуги в этой сфере предлагаются как любой другой рыночный продукт, а вот оплата за них производится по нерыночным критериям. То, что именуется медицинским страхованием, является в действительности особым налогом на здравоохранение. Проблема еще более усугубляется отсутствием контроля и надзора над медицинскими услугами, что ведет к колоссальным припискам и большому объему ненужных, надуманных операций и обследований. Этому может воспрепятствовать введение персональных электронных учетных карточек пациентов, где регистрировались бы все результаты обследований и история болезни. Другой аспект проблемы – политика ценообразования в области лекарств, лечебных препаратов и других медикаментов. Искусственное усложнение правил о лицензировании фармацевтического производства ведет к тому, что на рынке лекарств нет настоящей конкуренции, которая сбивала бы завышенные цены. Невозможность вбрасывания на рынок новейших препаратов по низким ценам отбивает у изобретателей и исследователей охоту проявлять инициативу. В любом случае, не думаю, что рост налоговой ставки на здравоохранение может привести к разрешению его тяжелейших проблем.



Ефим Фиштейн: Складывается впечатление, что нынешнее правительство Германии в своих рекомендациях серьезно расходится с мнением директора пражского Либерального института Мирослава Шевчика. Задуманная реформа здравоохранения предполагает некоторое, пусть незначительное – на полпроцента – повышение ежемесячных вычетов на обязательную медицинскую страховку. Но в самой Германии проект реформы вызвал довольно острую общественную полемику. Во, что сообщает наш берлинский корреспондент Юрий Векслер:



Юрий Векслер: Достигнутый к омпромисс тут же вызвал острейшую критику с самых разных сторон и конфликт в самой коалиции.


Но сначала о сути предлагаемых нововведений.


Первое - это создание центрального фонда здравоохранения, в который должны стекаться все взносы, а также часть налоговых поступлений. Из этого фонда будут финансироваться государственные больничные кассы. Кассы будут получать на каждого застрахованного единую сумму, независимую от доходов и, соответственно, взносов застрахованного, плюс добавки сообразно возрасту и состоянию здоровья потенциального пациента.


С 2008 года страхование детей должно поэтапно переводиться на финансирование из налоговых поступлений, точнее - из бюджета.


Лечение при осложнениях от пластических операций, татуировок и пирсинга пациент должен теперь оплачивать из собственного кармана. Гонорары врачей будут приведены к единообразию и независимости от каких бы то ни было дополнительных факторов.


В частных кассах будет введен идентичный государственным кассам минимальный тариф с соответствующим перечнем услуг, что будет облегчать в любой момент переход застрахованного из частного страхования в государственное.


Аптекам предписано в 2007 году сэкономить минимум 500 миллионов евро. Для этого установлены верхние допустимые пределы цен на лекарства. Врачам предписано при рекомендации дорогого лечения обязательно заручиться поддержкой независимого эксперта. Аптекам также рекомендовано в будущем продавать таблетки в любом минимальном количестве по желанию пациентов, вплоть до одной, например, от головной боли.


Компромиссные договоренности, возникшие во время ночных переговоров, еще уточнялись в формулировках, как тут же вспыхнула война интересов и амбиций, которая может, по мнению многих, взорвать большую коалицию. Социал-демократы обвинили Меркель в нарушении слова и слабости руководящей воли, а конкретно во вписывании фразы, что реформа де не будет связана с увеличением налогового бремени.


Главной же причиной конфронтации между участниками большой коалиции многие в рядах ХДС-ХСС называют конфликт внутри самой партии социал-демократов, где левое крыло резко выступает против уже согласованных договоренностей.


Францу Мюнтеферингу сегодня ответил Штеффен Кампетер, экономический спикер фракции ХДС-ХСС в бундестаге.



Штеффен Кампетер: Мы хотим реформировать здравоохранение до появления новых возможностей финансирования. Мы выработали принципы, которые общество пока еще не успело обсудить в деталях, но которые учли все изменения в здравоохранении за последние 15 лет. На этом фоне, я полагаю, что сначала должны заработать механизмы экономии в самой сфере. А предложения социал-демократов финансировать реформу повышением налогов будут стоить 45 миллиардов евро и грубо остановят только начинающийся процесс структурных изменений в сфере здравоохранения и заменят решение проблем финансированием. Это никогда не было позицией ХДС. Поэтому мы продавили наше решение - и это благо для людей нашей страны.



Юрий Векслер: Так как благо граждан понимается по-разному, то председатель партии «зеленых» Райнхард Бютикофер призвал профсоюзы и общественные организации к мощному протесту против реформы. Этот протест необходим, заявил Бютикофер, чтобы что-то еще изменить. Он обвинил социал-демократов в том, что они «продали свою душу и свои убеждения».


Франц Мюнтеферинг пока ответил только премьер-министрам от ХДС-ХСС:



Франц Мюнтеферинг: Они не должны так часто давить на Ангелу Меркель, осложняя ее положение.


Коалиция должна иметь возможности в решающих вопросах лучше согласовывать позиции в том числе и с теми, кто несет ответственность в бундесрате, а не получать в последний момент от них указания.



Юрий Векслер: Общественная дискуссия о реформе здравоохранения в Германии и ее финансировании, похоже, только начинается.



Ефим Фиштейн: Мы уже сказали, что трудности, с которыми сталкиваются в деле реформы здравоохранения бывшие коммунистические страны, сродни тем, которые испытывают все «социальные государства» Европы западной. А как обстоят дела в России? Как там продвигается реформа здравоохранения, на каком этапе находится, что уже сделано и что сделать предстоит? Ответить на этот вопрос я предложил нашему московскому эксперту по социальным вопросам Ольге Беклемищевой:



Ольга Беклемищева: В современной России, конечно, далеко зашли процессы видоизменения системы здравоохранения по сравнению с тем, какой она была в России советской. Сейчас уже очень трудно рассчитывать на бесплатные для пациента медицинские услуги высокого уровня, практически все они в той или иной степени платные. Конечно, снизился охват такими простыми, но, тем не менее, действенными медицинскими услугами. То есть сильно ухудшились условия работы поликлиник, менее значительна стала помощь, которую оказывают участковые врачи, участковые педиатры. Это неизбежный процесс старения кадров, старения системы, поскольку довольно долго в нее ничего не вкладывали, она, естественно, обносилась.


Суть происходящих сейчас реформ можно охарактеризовать следующим образом: во-первых, добавили существенно денег во всю систему здравоохранения, прежде всего в поликлиническое звено, то есть то, что на Западе считается врачами общей практики, а в России является участковым педиатром или участковым терапевтом. Вот им сильно повысили зарплату, докупили кое-какое оборудование и даже обещают, что на этом процесс не завершится и будут продолжать наращивать мощности вот этого первичного звена здравоохранения.


Безусловно, возникает вопрос: а каким образом эти деньги будут повышать эффективность работы собственно врачей? Пока что таких организационно-методических, управленческих решений не видно. Во-первых, эти же деньги идут по старым каналам. И сколько их там уворуется, бог весть.


Второе, что можно отметить с оптимизмом – это то, что впервые появилась такая вещь, как бесплатные, полностью бесплатные медикаменты, правда, только для отдельных категорий граждан. Тоже можно прикинуть, что это не просто так, а просто потому, что ряд фармкомпаний нашли в этом свой интерес, чтобы им платила не каждая бедная старушка, а государство в целом. Тем не менее, до 17% населения теперь сможет получать лекарство бесплатно, и это сильно улучшит им жизнь, так как раньше они многие лекарства не принимали, потому что им было это не по карману.


Что обсуждают врачи между собой, этого, к сожалению, не происходит. Потому что существует два взгляда на реформу: одна с точки зрения государства, то есть как бы ему легче управлять системой, получать лучшие результаты. Другая с точки зрения врачей, когда хотелось бы применять более современные технологии и спасать людей в ранее безнадежных ситуациях. Вот эти два устремления пока никак не сходятся.


К сожалению, в России реформы традиционно проводят, никаким образом не обсуждая их в среде профессионалов.


Буквально недавно появилось открытое письмо ряда главных специалистов России, в частности, академика Баранова, академика Воробьева, академика Давыдова о том, что реформа министра Зурабова ни с кем из них не согласовывалась, не обсуждалась и их научные коллективы не привлекались к ее разработке. И это, конечно, печальный факт. Потому что реформирование здравоохранения с точки зрения администрации – это, как вы понимаете, одно, а с точки зрения врачей или тем более пациентов – это совсем другое. Правда, открытого письма от пациентов нет, но у нас пациенты не привыкли писать. А если бы они привыкли писать, они бы написали, что, к сожалению, нынешнее положение дел и то, как на него воздействуют власть предержащие, оно все дальше уводит российскую систему здравоохранения от идеалов солидарной социальной системы, которая каждому бы помогла в тяжелых ситуациях вне зависимости от того, есть у него деньги, нет у него денег. Сейчас все чаще получается так, что есть у тебя деньги – ты можешь себе позволит быть здоровым, нет у тебя денег – извини, дорогой.



Ефим Фиштейн: Мнение Ольги Беклемищевой. Мировая практика показывает со всей однозначностью, что выстроить эффективную и в то же время не слишком затратную систему медицинского обслуживания населения крайне сложно. Но нет нужды изобретать велосипед - опыт других стран здесь может весьма и весьма пригодиться.



Испания – страна брошенных российских кораблей .



Ирина Лагунина: Испания превратилась с 90-ых годов прошлого столетия в «страну брошенных российских кораблей». Об этом заявил на днях представитель Международной федерации профсоюзов работников транспорта испанец Мигель Коронадо, комментируя последнюю из историй с российскими судами, а именно с «Владимиром Шарандой», который почти два месяца находится в порту «Марин», что на Западе страны.


Рассказывает наш корреспондент в Испании Виктор Черецкий:



Виктор Черецкий: В порты Испания, благодаря их географическому положению, испокон веков заходят корабли практически под всеми флагами мира. И не только для того, чтобы привезти сюда грузы или взять на борт какие-то испанские товары. В Испании многие суда заправляются горючим, ремонтируются, меняют экипажи. Речь идет не только о портах материковой части страны. Принадлежащий испанцам Канарский архипелаг у западных берегов Африки также является крупнейшей базой международного судоходства.


В свое время, с начала семидесятых до начала девяностых годов на Канарах базировался советский рыболовный флот, который вел промысел в Атлантике. Здесь моряки отдыхали, делали покупки в магазинах беспошлинной торговли, отсюда отправлялись самолетом на родину, сюда возвращались после отпуска.


Но то, что было раньше экзотическим раем, превратилось в 90-ые годы для многих из них в кромешный ад. Новые судовладельцы зачастую стали бросать на Канарах свою плавучую собственность вместе с экипажем на произвол судьбы.


Мигель Коронадо, координатор по Испании Международной федерации профсоюзов работников транспорта:



Мигель Коронадо: Сейчас на Канарах нет ни одного корабля с российской командой. Но это, скорее, исключение из «правил», потому что там постоянно находятся брошенные российские корабли.



Виктор Черецкий: Причины оставления кораблей на Канарах самые разные, но в основном это или нежелание владельцев расплачиваться с командой, или всевозможные «разборки» с партнерами по бизнесу. Моряки, без денег, без припасов и горючего, месяцами просиживают на судах, подрабатывая, как могут и где могут.


Еще совсем недавно в таком положении находились два товарища Алексея Митина, помощника механика по холодильным установкам судна-рефрижератора «Владимир Шаранда».



Алексей Митин: Эта такая же история. Они аналогичным способом были брошены. Пока судовладельцы искали деньги, а потом искали покупателя на пароход, они сидели. Один получил за полтора года 750 долларов и билет на самолет домой. Другой чуть побольше. Это «Муссон» и «Пассат» - добывающие суда. Не так давно это было. Они даже там, на Канарах, подработку какую-то нашли. И этим жили - без воды, без света, без еды сидели. Судно это как ночлег было.



Виктор Черецкий: Сейчас Алексей Митин, его товарищи с опытом «сидения» на Канарах и все двадцать членов экипажа «Владимира Шаранды» два месяца пребывают в порту «Марин». Неподалеку – в городах Авилес и Сантандер – находятся еще два российских судна, правда, уже без команды.


Профсоюзный координатор Мигель Коронадо:



Мигель Коронадо: Сейчас у нас застрял только один корабль с экипажем – «Владимир Шаранда». В Авилесе стоит «Гренланд», его команду репатриировал в конце марта испанский Красный Крест. Этот корабль принадлежал одной санкт-петербургской компании. Ее же судно «Норланд» стоит сейчас в Сантандере.



Виктор Черецкий: Кстати, «Норланд» скоро пойдет с молотка. Международная федерация выиграла судебный процесс в пользу команды. Часть вырученных от его продажи средств отдадут морякам, чей труд не был оплачен судовладельцем. Команда жила в Сантандере за счет местной испанской администрации, а затем ее репатриировал за свой счет международный профсоюз.


Ну а сейчас, Федерация, по просьбе посольства России в Мадриде, оказывает помощь морякам с «Владимира Шаранды». Любопытно, что этот последний случай с российским судном, в отличие от предыдущих, стал достоянием общественности – и испанской и российской. Естественно, это произошло неслучайно. История была «раскручена» журналистами.


История эта такова...


Владелец «Владимира Шаранды» – калининградская компания «Фрахт», ссылаясь на финансовые споры с фирмой-владельцем груза, не заплатила морякам зарплату, не расплатилась с портовыми службами и не выделила средства на заправку топливом. Судно, разгрузив мороженую рыбу в Марине 9 мая, встало на рейде в морской миле от порта. Стоять в порту оказалось не по карману. Марин – предприятие коммерческое и каждый день стоянки стоит немалых денег.


Вначале моряки терпеливо ждали зарплаты. Однако, в конце концов, не выдержали: самые отчаянные из них бросились в воду и вплавь добрались до берега, чтобы сообщить о своих проблемах по телефону родственникам в Калининград и в российское консульство в Мадриде.


Рассказывает Алексей Митин:



Алексей Митин: Через капитана мы не могли решить вопрос об отплытии с судна на берег. Решили плыть... более часа... Вот плыли... Мы вещи завернули в герметичный пакет с документами и поплыли. Так было во второй и в третий раз.



Виктор Черецкий: За картиной наблюдали с берега местные жители, большинство из которых – потомственные моряки, прекрасно знающие, что в начале 21-го века есть и другие способы передвижения по воде.


Вывод был сделан однозначный – у россиян что-то неладно. Местный журналист Хулио Сантос стал разбираться и написал в газете «Фаро де Виго» статью, которая была перепечатана затем многими средствами информации. В ней говорилось, что моряки оказались брошенными, что у них нет топлива, что кончается питание и что никто не знает, сколько еще времени им придется оставаться у испанского берега.


Но, разумеется, испанец, не знал всех подробностей. О них впоследствии рассказал Алексей Митин, для которого вся вина в создавшейся ситуации лежит на судовладельце.



Алексей Митин: Пятнадцать человек хотят получить зарплату, которая не выплачивалась им в течение 5-4-3 месяцев, и уехать домой, естественно, за счет судовладельца. Он обязан отправить нас домой в кратчайшее время воздушным путем в соответствии с Кодексом торгового мореплавания, даже тех, у кого контракты еще не истекли, потому что на судне допущено много нарушений, и оно даже не имеет права выходить в море.



Виктор Черецкий: Последние недели в целях экономии остатков горючего, пищу приходилось готовить на мангале, вода подавалась с перебоями. Начались споры между членами экипажа: кто-то предлагал действовать энергично, добиваясь своих прав, кто-то верил, что деньги вот-вот пришлют, и не хотел ничего предпринимать. Конфликт, казалось, был неминуем. Алексей Митин:



Алексей Митин: Обстановка такая, начинаются междоусобные... люди «озлобевают»... Психологическое давление на людей. Не знаю, если бы мы стояли там, чем бы все это закончилось...



Виктор Черецкий: Первым, после газетной публикации, на помощь россиянам поспешил испанский Красный Крест. Он доставил морякам кое-какие продукты, затем за дело взялись сердобольные местные жители. Они тоже собрали продукты и привезли их на корабль.


Тем временем, судно, продолжавшее находиться на рейде, получило приказ от портовых властей вернуться к причалу. Ведь, экономя энергию, команда перестала включать по ночам огни. Возникла реальная угроза судоходству.


Когда «Владимир Шаранда» встал в порту, на него заспешили испанские политики, представители администрации и журналисты – испанские и российские. Первым поднялся на борт депутат парламента Биэйто Лобейра:



Биэйто Лобейра: Члены команды не виноваты в сложившейся ситуации. Они жертвы. Я увидел, что их корабль находится в плачевном состоянии, что он не пригоден для плавания. Дальнейшая судьба моряков мне не ясна.



Виктор Черецкий: Депутат Лобейра потребовал от местной администрации обеспечить российских моряков всем необходимым. Через два дня после его визита к судну подъехал грузовик с продуктами – региональное правительство провинции Галисия, на территории которой находится порт «Марин», бесплатно прислало продуктов на неделю и обещало подвести еще, если понадобится. Продукты – стандартный набор для моряков: мясо, рыба, овощи, фрукты, кофе и так далее.


Свежие продукты, внимание местных властей, возможность сойти на берег и прогуляться ободрили команду. Споры прекратились. А тем временем, по требованию депутата Лобейра, судно было осмотрено портовой инспекцией. Она обнаружила существенные неисправности, без устранения которых «Владимир Шаранда» не может продолжать плавание. Для команды такое решение не стало неожиданным.


Моторист Роман Гриб:



Роман Гриб: Там, в главном двигателе, трубки охлаждения текут. В одном цилиндре, четвертом, если не ошибаюсь. В двух цилиндрах трубки охлаждения текут. Надо «дергать поршня». Это наш профессиональный язык. Надо вытаскивать поршни и менять втулки. Двигатель, конечно, заведется, но вода постоянно попадает в масло. Вы сами понимаете, что это плохо. А когда мы его заводим, то у нас вместе с дымом - в коллектор вода попадает в выхлопной - и вместе с дымом сажа летит на пароход. Мы ели его отмыли. Нужен ремонт, надо по любому здесь делать это все. А помимо этого, у нас вспомогательные механизмы в единственном исполнении все работают. Так что, если один какой-то выйдет из строя, то замены ему не будет. У нас еще две пробоины заделаны подручными средствами. В принципе нужен капитальный ремонт двигателя и нужен док, чтобы заделать пробоины.



Виктор Черецкий: Среди первых испанцев, пребывших на российский корабль была девушка по имени Лус. Она стала главной покровительницей российских моряков. Ведь Лус Бас – инспектор того самого международного профсоюза работников транспорта, который я упомянули в начале рассказа. До этой работы Лус плавала в качестве помощника капитана сначала буксира, а потом морского спасателя. Так что среди моряков Лус своя.



Лус Бас: Со мной связались представители российского посольства. Они уполномочили меня заняться защитой прав команды. Ведь они знают, что мы обычно оказываем помощь морякам, оказавшимся в таком положении. Хотя в данном случае речь не идет о корабле, покинутом владельцами, налицо конфликт с командой, которая не получала зарплату несколько месяцев.



Виктор Черецкий: Лус постоянно на корабле. Мешая испанские, английские и русские слова, она объясняется с капитаном, с командой, по телефону - с судовладельцем. Лус подсчитала, сколько компания должна морякам и полна решимости добиться полной выплаты задолженности – 74 тысяч долларов.



Лус Бас: Мне нет дела до того, что судовладелец должен портовым службам. Мне важно, чтобы он выплатил этим людям зарплату и оплатил возвращение на родину тем, у кого закончился контракт. Посмотрим, выполнит ли он свои обещания.



Виктор Черецкий: Лус приходится работать с экипажами многих судов, в том числе состоящих из представителей наиболее бедных стран, к примеру, Филиппин, которых тоже не редко бросают на произвол судьбы и в Испании, и в других странах. Однако, по ее словам, в худшем положении находятся все же россияне. Она не скрывала своего возмущения, когда узнала, что российские моряки - одни из самых низкооплачиваемых.



Лус Бас: Им платят нищенскую зарплату - очень мало. Но и этих денег они ждут месяцами, чтобы хоть что-то отправить домой. А между тем, эти суда работают в международном бизнесе. С клиентов за доставку грузов хозяева берут по международным стандартам. Ну а морякам, как видим, вообще ничего не хотят платить.



Виктор Черецкий: Тем временем, владелец «Владимира Шаранды» все же обещает в ближайшие дни лично прибыть в Испанию, расплатиться по долгам и отправить судно на Канарские острова для ремонта. Правда, не все члены команды верят в это обещание.



В попытках предсказать историю – поможет ли математический анализ.



Ирина Лагунина: Сегодня мы продолжаем разговор об общих законах истории и возможностях математических моделей для прогнозирования исторических процессов. В развитии многих стран четко прослеживаются так называемые демографические циклы, состоящие из трех фаз. Во время фазы роста земли и ресурсов много, население растет. Однако рост населения быстро приводит к снижению уровня жизни, так как земля при традиционных технологиях может прокормить ограниченное число людей. Начинается так называемая фаза Сжатия, которая сменяется кризисом. Кризис сопровождается голодом, войнами, революциями, и численность населения снова снижается. О перспективах моделирования исторических событий в традиционном обществе, рассказывают кандидат исторических наук, кандидат физико-математических наук, сотрудник института Истории и Археологии Уральского отделения РАН Сергей Нефёдов и доктор исторических наук, профессор Российского Государственного Гуманитарного Университета Андрей Коротаев. С ними беседуют Александр Костинский и Александр Марков.



Александр Марков: Насколько я понимаю, Сергей, вы разработали математическую модель вот этих циклов демографических. Насколько она может предсказывать в точности ход этих циклов и какие прогностические возможности?



Сергей Нефедов: Вот это интересная особенность мальтузианской теории. Мальтузианская теория позволяет строить алгоритмы и писать формулы.



Александр Костинский: А сам Мальтус не писал формулы?



Сергей Нефедов: Нет, Мальтус не писал формулы. Но это фактически единственная теория, которая может быть выражена математическими формулами. И мы все знаем эти модели, их изучают на втором-третьем курсе экономических факультетах, которые позволяют прогнозировать экономическое развитие всего мира. Кстати, эти модели предсказывают демографическую катастрофу в середине 21 века.



Андрей Коротаев: Это были прогнозы, чтобы привлечь внимание к демографическому взрыву. Разработчики, я уверен, были умные люди, поэтому сами в то, что так случится, не верили, но это был способ привлечения внимания общества к этим проблемам. И поэтому в какой-то мере, благодаря этим прогнозам, ситуация изменилась так, что теперешнее поколение моделей больше таких катастрофических прогнозов не делают. Продолжают делать: мы приближаемся к катастрофе, предпринимаются меры, катастрофы не происходит.



Сергей Нефедов: Да, именно так. Благодаря тому, что эти модели были созданы, удалось избежать катастрофы. Появились программы ограничения рождаемости и не только. В этом состоит ценность математического моделирования – оно предупреждает вас об опасности, и вы можете избежать ее.



Андрей Коротаев: Потому что в реальности понятно, что это научные прогнозы – это не предсказание, а это сценарии будущего. Поэтому ни один реальный прогноз не говорит, что все будет именно так, как говорится в этом прогнозе. Это произойдет только, если не будут приняты определенные меры.



Сергей Нефедов: А что касается исторических моделей, то это те же самые экономические модели, но более простые и обращенные прошлое, описывающие реальность прежних эпох. Конечно, там ситуация осложняется тем, что часто не хватает каких-то данных. И реально эти модели можно построить для какого-то государства в какую-то эпоху отдельную, но не для многих государств. Необходимы знания численности населения, посевных площадей, потребления. В общем многие факторы нужны для построения таких моделей. Они встречаются в принципе редко. Один из таких редких случаев – это как раз Китайская империя младшая Хань, первый и второй века. Мне удалось построить для этого случая модель, которая была опубликована во многих журналах, в том числе и китайских. Другая модель построена Джоном Уотсоном для Европы. Но она гораздо менее подробная.



Андрей Коротаев: Разработанные математические модели принесли, несмотря на всю осторожность, проявленную Сергеем, вполне заметные результаты. Я могу сказать про модель Сергея Нефедова. В модели Сергея описывается динамика очень большого количества показателей, в том числе модель Сергея Нефедова генерирует некоторое число контринтуитивных предсказаний. По модели Сергея получается, что более интенсивный рост городов должен наблюдаться не тогда, когда производится много избыточного продукта на одного человека, но кажется, что чем больше избыточного продукта на одного человека производится, тем больше возможностей для роста городов. По модели получается, что на самом деле чем ситуация менее благополучна, тем быстрее растут города.



Александр Костинский: Потому что крестьяне бегут в города?



Андрей Коротаев: Да. Эта модель Сергея описывает в том числе динамику роста городского населения в ходе цикла. Получается такая интересная картина, что когда мы в целом наблюдаем быстрые темпы роста населения, города растут медленно, как только темпы роста населения замедляются, начинается быстрый рост городов. Выглядит как-то не вполне правдоподобно. Проверяешь по фактическим данным, получается именно так.


Опять-таки эта модель подсказывает, где искать. Потому что как-то самому без модели такая мысль и в голову не приходит, а на модель смотришь, и действительно обнаруживается какая-то новая интересная закономерность.


Получается, что относительное перенаселение приводит к обеднению очень заметного количества крестьян. Тем более в модели Сергея учитываются и климатически флуктуации. При этом систематически случается неурожай – это просто реальность аграрных обществ. Неурожайный год, обедневшие крестьяне вынуждены либо свою землю закладывать, либо продавать более богатым соседям. Существенный момент, который учтен в модели, эта модель применительно была построена к Китаю, по китайским реалиям. Норма сдачи земли в аренду в Китае в этот период была исполу, то есть арендатору доставалась половина собранного урожая. Поэтому так называемому помещику было бессмысленно сдавать крестьянину в аренду участок, достаточный для того, чтобы прокормить только его самого и его семью, нужно было сдавать в два раза больший участок. Соответственно, если два крестьянина в деревне теряли землю, то землю в аренду имел возможность получить только один крестьянин. Соответственно, один из деревни выталкивался. Но его положение не было абсолютно безнадежным, потому что потенциально он мог найти работу в городе. Потому что тот же самый помещик, который в этой ситуации богател, он был как раз заинтересован в покупке товаров, производимых в городах. И поэтому, с одной стороны, один и тот же процесс выталкивал население из деревни, с другой стороны, создавал рабочие места в городах. Собственно говоря, из общего математического описания этой модели там выводится две кривые: кривая общего роста населения и кривая роста городов, которые ведут себя по-разному.



Сергей Нефедов: Спасибо, Андрей. Я надеялся, что ты расскажешь о своих моделях. Теперь мне надо будет рассказать о моделях Андрея. А для этого нужно обратиться к элементам теории. Дело в том, что 90 годы характеризовались новым теоретическим прорывом в этой большой теории демократических циклов. Появилась так называемая демографически-структурная теория Джека Голдстоуна - это работа 91 года. Если раньше рассматривался просто рост населения, популяции, то Голдстоун рассматривает не популяцию, а структуру, в которую входит народ, простонародье, элита и государство. Тут появляется новый элемент. Эти три элемента связаны распределением ресурсов. Это государство и элита отнимают часть ресурсов у народа. В то же время они обеспечивают народ какими-то услугами своими. Государство, в частности, обеспечивает военную защиту, политический порядок, и элита к этому так же причастна.


Таким образом, Голдстоун рассматривает эволюцию структуры в условиях роста населения. Разные элементы этой структуры по-разному реагируют на рост населения. В принципе мы уже говорили о том, как реагирует простонародье. Численность простого народа растет, заработная плата падет, появляется крестьянское малоземелье, голод и тому подобное. Это все так же, как и в классической теории. Элита, появляется динамика элиты, которая тоже реагирует на перенаселение, ее численность растет, она беднеет, ей нужны новые ресурсы. При этом элита фракционируется, то есть появляются бедные слои элиты, появляются богатые слои элиты, которые вступают в конкуренцию за ресурсы между собой и с государством, что немаловажно, элита предъявляет определенные претензии государству. Государство со своей стороны тоже испытывает определенные последствия роста населения. Оно собирает налоги с крестьян, которые уже не могут платить налоги, потому что они обнищали, у них нет земли. Появляется финансовый кризис.


С другой стороны, обедневшая элита требует поддержки от государства и просто атакует его. Элита приносит в народ идею облегчения его. Она обещает облегчить положение, но вместе с тем она преследует свои цели, она пытается свергнуть государство, захватить власть и обеспечить для себя лучшее распределение ресурсов. И вот в этих условиях какие-то слои элиты, низшие слои элиты способны обратиться к недовольному народу, страдающему от голода и перенаселения, и поднять его на бунт. И вот по Голдстоуну такова и была стандартная схема всех революций 17, 18 и даже 19 веков.


Возвращаясь к моделям Андрея, они рассматривают сложную структуру. То есть здесь присутствует народ, присутствует элита, которая размножается, как правило, быстрее, чем народ.



Александр Костинский: Так как ей обычно лучше живется, чем народу.



Сергей Нефедов: Да. Она оказывает на него возрастающее давление. Причем часто давление настолько высокое, что оно тормозит рост населения, доводит народ до голода, провоцирует кризисы. Кроме того модели Андрея связаны с теорией Ибн Халдуна.



Александр Костинский: Когда он жил, ибн Халдун?



Андрей Коротаев: Самое начало 15 века.



Сергей Нефедов: Так получается, что сомкнулись достижения новейшей социологии и социологии древней. Он описал процессы смены династии, установил цикличность. И вот это очень интересные модели в сложных обществах, где оказывается, что кризисы могут происходить до того как начинается настоящее перенаселение.



Александр Костинский: Вы знаете, у любого классического историка вопрос о том, есть ли законы истории, возникает: да что вы! Люди не могут согласиться с этим никогда, болезненная очень реакция. А вы тут, в общем профессиональные историки, которые вдруг утверждаете противоположное.



Сергей Нефедов: Дело в том, что это голдстоуновское рассмотрение структуры, в принципе оно тоже ограничено определенными временными рамками, в основном рамками традиционного общества. Последний цикл, который описывает Голдстоун – это революция 1848 года в Европе, большая волна революций. Дальше начинается нечто новое.



Александр Марков: А для индустриального и постиндустриального общества какие-то другие модели нужны?



Андрей Коротаев: Безусловно.



Александр Марков: Но об этом мы поговорим в следующей передаче.




Материалы по теме

XS
SM
MD
LG