Мумин Шакиров: Не секрет, что российское кинопроизводство на подъеме. По разным оценкам в этом году запущено в производство от 100 до 150 полнометражных игровых картин и сотни документальных, научных и анимационных фильмов. Государство активно поддерживает российский кинематограф. Делает ли оно это бескорыстно? Ставит ли какие-то условия творцам? Как работает система выделения денег на тот или иной проект? Чтобы получить грант от Федерального агентства по культуре и кинематографии, продюсеры и режиссеры должны участвовать в конкурсе. Решение, кому дать деньги на постановку фильма, а кому отказать, принимает экспертное жюри, состоящее из творцов и чиновников. Но это лишь первый барьер.
С 1 января 2006 года вступил в силу Федеральный закон номер 94 «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд». Этот документ многие кинематографисты восприняли как возврат к прежней системе госзаказа в искусстве. Бороться с ним активно никто не стал ни в стенах Федерального агентства, ни за его пределами. Большинство творцов и чиновников восприняли его как данность, как второй барьер, открывающий доступ к бюджетным деньгам.
Мой собеседник один из руководителей фестиваля «Кинотавр» и заместитель Генерального директора телекомпании СТС Игорь Толстунов. Появление такого закона в кино он считает абсурдом, но как продюсер, вынужден играть по новым правилам.
Игорь Толстунов: Сегодня мы подстраиваемся. Подстраиваемся каким образом? Федеральное агентство вынуждено формулировать сотни – без преувеличения – вот этих тем, лотов. Название лота – «Молодежная комедия из жизни комсомольцев 50-х годов», а рядом – «Молодежная комедия сельских ребят» или «пятиклассников 128-ой школы города Урюпинска». Ну, это бред просто! Это бред, который ясен сегодня всем, но поскольку есть закон, то его очень сложно обойти. Государственная поддержка кинематографа, то есть бюджетное финансирование приравнивается к бюджетному финансированию любых других проектов в сфере экономики и хозяйствования. Нет разницы между кино и разработкой месторождения или поставкой сапог для армии и так далее. Забывают, что кино, даже если оно коммерческое, это все равно продукт творческой деятельности целого коллектива людей и всегда является уникальным продуктом в любом случае. Для того чтобы сегодня получить эту государственную поддержку, должен быть проведен тендер, так же как и в любой другой отрасли. То есть это смахивает на то, как приходит Петр Ильич Чайковский и говорит: «Хочу написать «Времена года», а ему говорят: «Извините, Петр Ильич, мы сейчас эту заявочку дадим еще Мусоргскому, Даргомыжскому, Глинке и еще кому-то. Вот это приблизительно так сейчас и выглядит.
Мумин Шакиров: Невольно возникает вопрос: а кто придумывает эти темы или формулирует новые идеи в российском кинематографе?
Игорь Толстунов: Ну, все же значительно проще и в то же время сложнее. Если Федеральное агентство по кинематографии хочет оставить свой бюджет в том виде и в том объеме, в каком он был запланирован госбюджетом, ведомство, оно тоже заинтересовано, чтобы этот бюджет был обработан и выбран. Потому что иначе на следующий год замечательные ребята в нарукавниках, сидящие где-нибудь в Минэкономразвития или в Минфине, скажут: «О, у вас бюджет был (я условно сейчас говорю) 50 миллионов долларов на кинопроекты, а выбрали на тендере только 40. Значит, в следующем году с учетом инфляции мы вам дадим 44». Понимаете, у них же логика арифмометра. Насколько я понимаю, эти темы формулируются в недрах Федерального агентства. Я не знаю, кто конкретно, правда. Честно признаться, мне не очень интересно, кто их конкретно пишет, я просто понимаю, что они высасывают не из пальца.
Дело в том, что ведь до этого система господдержки была организована приблизительно следующим образом: был ясный бюджет, например, на 2006 год, и существовала система, при которой желающие получить эту господдержку должны были подать свои проекты, в первую очередь сценарии и еще пакет документов на суд экспертного жюри. Экспертное жюри, состоящее из вполне профессиональных деятелей кино, людей, которые в теме, они берут на себя такую общественную нагрузку. Там происходит периодически, слава богу, ротация этих… назовем их сотрудниками этого экспертного жюри, хотя там и продюсеры, и режиссеры, и критики, и прокатчики, и так далее. Вот эти люди читают и выносят свой вердикт: этот проект представляется интересным – ему дать господдержку, а этот, наверное, нет – и мы ему не дадим.
Я подозреваю, что, поскольку на 2006 год, по информации того же Федерального агентства, было подано свыше 600 заявок-сценариев, и к каждому была приложена, естественно, помимо всего прочего, и аннотация, я думаю, что, наверное, это каким-то образом так и делается. Потому что придумать названия… Понимаете, если вот так задуматься, то можно же голову себе сломать над формулировкой этих лотов, потому что понятно, что можно сформулировать самостоятельно 5, 10, 20 тем, но ведь лот-то один на фильм, как игровой, документальный и анимационный. Это не то что лот, знаете, как на аукционе – разыгрывается ящик из 12 бутылок вина, и он есть лот. Но там 12 бутылок вина. А здесь лот – это один фильм, каждый конкретный. Представляете себе необходимые умения и навыки тех людей, которые это все должны сформулировать. Ну, бред!
Мумин Шакиров: Но роль государства в российском кино трудно переоценить, считает Игорь Толстунов. В 2006 году Федеральное агентство по кинематографии получит из казны на производство фильмов более 2 миллиардов рублей. Из них 1,5 миллиарда – на постановку художественных картин. Много ли это или мало?
Игорь Толстунов: Я бы сегодня говорил практически исключительно со знаком «плюс». Не потому что мне хочется сделать приятное нашим коллегам из Минкультуры и из Федерального агентства. Помощь и значение государства переоценить сложно. Очень немногие картины сегодня могли бы состояться без этой помощи. Сегодня, когда мы готовим проект и делаем его бизнес-план, мы непременно учитываем в том или ином объеме помощь государства в производстве, иногда даже в выпуске. Ну, в выпуске меньше, потому что в государстве пока очень незначительные даются средства на продвижение картины. Понимаете, если сегодня государство вдруг по какой-то причине перестало бы поддержку оказывать, я даже не хотел бы комментировать и рисовать эту печальную картину. Огромная проблема случилась бы с кино авторским, арт-хаусным. Огромная проблема была бы с дебютами. Да, конечно, какая-то часть картин и сегодня обходится без господдержки или господдержка в этом бюджете не очень велика. Но когда мы говорим «не очень велика», представьте себе, сегодня, когда бюджет картины российской, средней, полтора-два миллиона долларов США более чем достаточно, если это картина на современном материале, без спецэффектов каких-либо, дорогостоящих, и так далее. Если государство сегодня дает на такую картину 500 тысяч долларов или миллион даже (это максимальная цифра, которую сегодня дает государство), то это, извините меня, 25-50 процентов, это более чем, это много.
Мумин Шакиров: И все же государство пассивно, но пытается влиять на сценарный портфель Федерального агентства по кинематографу. Это не стало тенденцией, но в отдельных проектах проскальзывает так называемая патриотическая тема. Год назад критики и эксперты много писали о российском блокбастере «Личный номер» - это такой «Крепкий орешек» по-русски. Майор ФСБ Смолин в одиночку избавляет мир от террористической угрозы. Но в прокате картина имела скромный успех. Затем был снят супербоевик «Зеркальные войны. Отражение первое». Герои картины – офицеры спецслужб, летчики и самолеты нового поколения. Народ вяло отреагировал на подвиги разведчиков. Игорь Толстунов уверен, что в патриотическом кинематографе плохого ничего нет, главное, уметь это делать красиво и по-разному.
Игорь Толстунов: Государство пытается решить какие-то свои возможные идеологические проблемы методом госзаказа и 100-процентного финансирования ряда фильмов. Но, во-первых, они настолько, наверное, оказались незаметными, что задачи своей не выполнили. Это, кстати, вторая проблема. Это известно, что некоторые ведомства, силовые и не очень силовые, хотят, чтобы было кино про них. Это задача, которая, я боюсь, не решается одним чьим-то решением, приказом или президентским указом, или, тем более, фильмом, но она должна быть плодом усилий всех: государства как такового, власти в лице президента, его администрации и деятелей искусства и телевидения. В сегодняшней ситуации очень сложно сделать кино про хорошего милиционера. Когда общество изначально негативно относится к этой профессии и видит в нем черти кого, но только не защитника, в этом и проблема. Потому что показать просто такого 100-процентно хорошего "мента" – ну, никто же не поверит. То есть надо показать нормального, со всеми проблемами. И, заметьте, лучшие фильмы, в том числе и американские, они же не одной краской мазаны. Там всегда у хорошего "мента" проблемы с законом, а иногда, и даже очень часто, с отдельными представителями власти: либо с вышестоящими начальниками, нехорошими, коррумпированными или тупыми, либо с какими-нибудь судьями плохими, прокурорами и так далее. То есть проблема, очевидно, общая, просто у кого-то, где-то, в каких-то странах, в Европе или в Штатах она решается совершенно определенным образом, и мы понимаем, что правда все равно восторжествует. У нас же нет претензий к герою Брюса Уиллиса, который борется с террористами и спасает человечество от внешней угрозы. У нас всегда возникают вопросы. Если правда торжествует, то не всегда в это хочется верить, и не верится. Требуются очень серьезные художественные аргументы, чтобы зритель поверил в эту ситуацию, если мы говорим об этом жанре
Мумин Шакиров: О госзаказе и о тендерах в российском кино мы беседовали с генеральным директором телекомпании СТС Игорем Толстуновым.
