Программу ведет Евгения Назарец. В программе принимают участие - Георгий Письмак, заслуженный работник культуры России, директор Лицея имени С.П.Дягилева, председатель оргкомитета фестиваля, Миша Шаевич Брусиловский, художник, член оргкомитета, и Юлия Мельникова, пресс-атташе фестиваля.
Евгения Назарец: Лето 2006 года в Екатеринбурге - время превращений. 13 каменных глыб превратятся в прекрасные скульптуры. И произойдет это во время первого в России Фестиваля садово-парковой скульптуры. Как превратить 2 тонны мрамора в 2 тонны золота, и почему за фестивалем пристально следят Эрнст Неизвестный и Зураб Церетели, – об этом рассказывает екатеринбургский корреспондент Радио Свобода Ирина Мурашова.
Ирина Мурашова: Скульпторы в екатеринбургском Парке имени Маяковского трудятся и под проливным дождем, и под палящим солнцем, и под сильным ветром. Чтобы работа все-таки была не в тягость, над каждым участником фестиваля поставили шатер. Но любопытствующие могут посмотреть, как идет обработка камня. Конечный результат зрители и судьи увидят через месяц. И вице-мэр Екатеринбурга Михаил Матвеев обещает, что это только начало - фестиваль непосредственно связан с городским стратегическим проектом «Парк для семейного отдыха».
Михаил Матвеев: Все парки, которые сегодня вы можете видеть в Екатеринбурге, они все будут сохранены. Это принципиальная позиция администрации. Прописано, когда, в какие сроки и годы тот или иной парк будет реконструирован, благоустроен и так далее.
Ирина Мурашова: Власти города поддерживают фестиваль, но на сотворение скульптур, которые украсят Екатеринбург, бюджет не потратил ни копейки, все оплачивают спонсоры. Из 50-ти заявок для участия в конкурсе выбрали 13 - из Москвы, Екатеринбурга, Кургана, Перми, Уфы, Ярославля и других городов. Работать с камнем нелегко, но среди финалистов - две женщины. О том, какой материал предоставили им, рассказывает директор Фестиваля садово-парковой скульптуры Александр Уткин.
Александр Уткин: Мы привезли белый мрамор, не желтеющий, из карьера, который находится в городе Полевском. Размеры фигур, учитывая, что это фестиваль и существуют определенный рамки: квадрат - метр на метр в своем основании и 1,5 метра в высоту.
Ирина Мурашова: Главными критериями отбора работ фестиваля было позитивное осмысление тем города, семьи, связи Европы и Азии. Осмысление может быть очень вольным. Художники обещают, что их работы охватят все известные направления - от абстракции до соцреализма. К примеру, москвич Владимир Наседкин превратит 2 тонны мрамора в 2 тонны золота – обклеит камень специальным золотом 96 пробы.
До сих пор Екатеринбург славился другим фестивалем – ледовой скульптуры. Эти творения приходилось ежедневно реставрировать после вандалов. Заместитель директора Парка имени Маяковского Ольга Селянина надеется, что итог этого фестиваля - Музей садово-парковой скульптуры и все его 13 экспонатов на главной аллее парка - не пострадают от любителей граффити.
Ольга Селянина: Я думаю, что на центральной-то аллее мы все-таки сможем их сберечь от вандалов. То есть уровень культуры еще оставляет желать лучшего. Но, видимо, в Парк культуры идут все-таки культурные люди.
Ирина Мурашова: За ходом Фестиваля садово-парковой скульптуры заочно «наблюдают» именитые коллеги мастеров - Эрнст Неизвестный из Америки и Зураб Церетели из Москвы. Они благословили участников акции приветственными письмами. Пока в России есть только один парк с современными мраморными композициями – в столице. За границей это обычное дело и для небольших городов. После первого екатеринбургского фестиваля последуют другие. Городская администрация уже ищет места для будущих экспонатов.
Евгения Назарец: В Екатеринбургской студии Радио Свобода - председатель оргкомитета фестиваля, заслуженный работник культуры России, директор Лицея имени С.П.Дягилева Георгий Письмак, член оргкомитета, художник Миша Шаевич-Брусиловский и пресс-атташе фестиваля Юлия Мельникова.
Чем сегодня будут заняты скульпторы? Погода вроде бы не очень хорошая...
Миша Шаевич Брусиловский: Я думаю, что в обычный день на конкурсе начинаться у них работа должна была бы... Я только не знаю, насколько она активно сейчас началась, потому что я знаю, что у них случилась небольшая оказия – нет инструментов соответствующих. Именно поэтому, я думаю, там есть небольшая проблема. Но когда эта проблема разрешится, то перед ними стоят 13 кусков мрамора, это уральский мрамор, очень хороший. Поэтому я думаю, что, прежде всего, они испытывают, глядя на эти глыбы мрамора, огромную ответственность.
Мы недавно посетили эту площадку, посмотрели. Там 13 очаровательных молодых... относительно молодых людей. И две девушки. Они в таких нарядных халатах, им дали спецовку замечательную. То есть фирма, с моей точки зрения... я никогда не думал, что может быть вот такая организация, замечательная организация. Там стоит шатер, в котором можно поесть, есть вода – сладкая и соленая. Над мрамором - красивые зонтики, которые защитят их в том случае, если будет дождик. Кстати, погода в Екатеринбурге была невероятно теплая, жаркая, а сейчас чуть-чуть накрапывает дождик.
Евгения Назарец: Наверное, это даже легче.
Миша Шаевич Брусиловский: Да-да, немножко полегче. И я думаю, что сейчас им предстоит просто проявить себя. И так как это уникальное явление – в Екатеринбурге никогда не было такого замечательного почина, начинания, - то, конечно, они чувствуют большую ответственность. И хотелось бы, чтобы это все удалось, чтобы нашло на них вдохновение.
Евгения Назарец: А на этом этапе еще осталось место творческим мукам, если так можно выразиться? Ведь перед тем, как участвовать в фестивале, в конкурсе, все участники представляли то, что они будут здесь делать.
Георгий Письмак: Надо сказать, что место для творчества осталось, потому что камень диктует свои требования. Где-то интересные прожилки, где-то интересный кусок мрамора. И скульпторам дали возможность отойти немножко от эскиза. Этим и отличается фестиваль, что там более свободы авторы в творчестве.
Что касается инструментов, то инструменты были предоставлены. Не предоставлены только самые сложные, тяжелые инструменты, специфические. Ну, вагон из Санкт-Петербурга немножко задержался. Но, тем не менее, сегодня он придет, и там задержек не будет.
И что касается отношения авторов к работе, то ответственность их заключается еще и в том, что они заявили, что «мы будем работать без выходных, с утра до позднего вечера, пока длится световой день». Это их проявление и ответственности, и серьезности к этому фестивалю. Надеюсь, что работы будут достойные.
Евгения Назарец: А нашим слушателям мы предлагаем ответить на вопрос: относите ли вы к произведениям искусства садовую или парковую скульптуру, если таковая есть в вашем городе?
Было 50 заявок, отобрали 13. А был ли какой-то лимит, сколько нужно было оставить заявок, то есть сколько человек на место? Либо это был чисто творческий взгляд тех, кто выбирал? И хоть бы и 50 осталось, то и 50 бы участвовали, если бы все были достойны.
Миша Шаевич Брусиловский: Вы знаете, это, вообще-то, ситуация конкурсная, поэтому она в какой-то степени ограничена. Я не знаю, почему выбрали 13. Мы уж так смеемся и говорим, что это почти библейская ситуация. Один из них Христос, по-видимому, правда, они еще не знают кто. Тем не менее, 13 человек. Вот как-то остановились на этой цифре. Надо еще сказать, что это очень дорогостоящее мероприятие. Поэтому 50 – это, я думаю, это было бы слишком накладно. 50 мраморных скульптур – это очень дорогое мероприятие. Но 13 – это вполне достаточно для начала.
Евгения Назарец: Григорий Александрович, а сильно ли спорили в оргкомитете, в жюри о том, кто достоин, кто должен остаться, кто не должен?
Георгий Письмак: Я думаю, что споров как таковых вообще не было, потому что все понимали, в каком русле идет отбор. И каждый художник ведь кроме эскиза предоставил свое портфолио. Выбирались художники еще по такому принципу: справятся ли они с этой работой. То есть мы на свой страх и риск просматривали портфолио и отмечали, работал ли человек с камнем, сможет ли он просто физически это вытянуть, подходят ли его эскизы под этот камень. Поэтому как бы споров особых не было.
А что касается 13 человек, вы знаете, это же первый фестиваль, и кроме финансовой составляющей, здесь еще апробируются организационные вопросы, как их надо решать для того, чтобы этих конкурсантов было больше. Я думаю, что на следующий год и конкурсантов будет больше, и спонсоров будет больше, и фестиваль может получиться еще интереснее. Просто для первого раза 13 – это достаточно. Хотя можно было бы и семью ограничиться. Но мы выбирали не по количеству – нам никто лимит не ограничивал. Примерно говорили, что работ 10 должно быть. А выбрали 13, потому что и этим трем невозможно было отказать – эскизы достаточно интересные. И каждый член жюри задавал себя вопрос: «а почему нет?!». И дали возможность им попробовать.
Евгения Назарец: Среди тех 50, кто претендовал на участие в фестивале, все были, если так можно сказать, профессиональными художниками? И вообще, каков уровень у претендентов в целом, если на все 50 человек посмотреть?
Георгий Письмак: В большей степени такой фестиваль рассчитан на то, чтобы поддержать молодых скульпторов. Потому что, по большому счету, когда еще молодой скульптор заработает на глыбу мрамора, потом ее сделает... И где она у него будет стоять? Что, во дворе? А здесь как бы автор убивает нескольких зайцев. Первое – ему предоставляется бесплатно глыба, предоставляются условия для работы, инструменты, питание, проживание. И кроме этого, гарантируется, что в большом городе, в большом парке это будет выставлено.
Евгения Назарец: Как, по вашему мнению, сейчас сформирован хоть какой-либо вкус или хоть какая-либо потребность вот в такой скульптуре? Например, может ли художник получить заказ от владельца коттеджа с крупным земельным участком или что-то в таком роде?
Миша Шаевич Брусиловский: Это вопрос, как говорится, на засыпку. Он очень сложный. Потому что, в общем-то, я так думаю, что в нашем городе... в принципе, ведь в самом городе скульптуры всегда бывают официальными – или это те, кто построил город, или это знаменитые люди, и так далее. А эта ситуация, она, в общем-то, новая ситуация. Потому что художники, которые сегодня работают, они делают это как бы в свободном падении. Что они сделают... ну, мы по эскизам видели. Хотя по эскизам, конечно, трудно сказать, чем это может закончиться. Потому что когда будет окончательно сделана работа, только тогда можно будет иметь полное представление о том, что это такое.
Евгения Назарец: То есть, в общем-то, тоже город и все организаторы фестиваля в какой-то мере чуть-чуть, но рискуют, да?
Миша Шаевич Брусиловский: Я думаю, что даже очень сильно рискуют. Но, тем не менее, само по себе это замечательное начинание.
Георгий Письмак: Вообще, по сути своей садово-парковая скульптура является неотъемлемой частью ландшафтного дизайна. Это современное слово, оно только сейчас приживается в нашей жизни, не все его понимают. Но, в принципе, может быть, появление скульптур в природе, вот именно садово-парковой скульптуры, не заказной, не амбициозной, послужит примером для многих людей, может быть, и на даче где-то в пейзаж вписывать садово-парковую скульптуру.
Евгения Назарец: И вот что я хотела бы еще спросить. Те, кто хотел поучаствовать в этом конкурсе, в этом фестивале, молодые художники, как вы уже сказали, многие из них, чтобы воспользоваться этой возможностью, они должны были кроме эскиза предоставить какое-то объяснение, может быть, какую-то защитить концепцию того, что они собираются изваять?
Миша Шаевич Брусиловский: В общем, это была полная свобода выбора художников. И никто их не ограничивал ни с точки зрения стилистики, ни с точки зрения сюжета. Раньше, конечно, было время, когда это все было значительно проще, потому что если делалась садово-парковая скульптура, то было ясно, что надо сделать или девушку с веслом, или...
Евгения Назарец: Скульптура «Павлик Морозов» была в Екатеринбурге.
Миша Шаевич Брусиловский: Да. И это все несколько упрощало, конечно, с одной стороны, задачу. А с другой стороны, были какие-то критерии определенного профессионализма.
Сегодня этих критериев не существует. Отбор осуществлялся по принципу свободного падения, вдохновения, пластического мышления художников. Все, что им хотелось, - пожалуйста. Выставочный комитет отбирал только те сюжеты, если их можно назвать сюжетами... в принципе, отбиралась просто пластическая концепция художников, их представление о том, что они могут сделать из замечательного материала, который называется мрамор. И, пожалуй, это все.
Евгения Назарец: Георгий Александрович, как вы думаете, в сегодняшнем культурном пространстве, в сегодняшнем мире в России есть ли место творчеству «на злобу дня»? Вот Миша Шаевич упомянул «девушку с веслом». Но это в советское время. А сейчас?
Георгий Письмак: Вы знаете, в России был достаточно большой период, когда на заказные темы художники делали заказные работы. И художники только вздохнули от отсутствия вот такого диктата. И сегодня мы учимся понимать, что искусство, оно просто должно быть красивым. Вот когда первые российские художники свои знаменитые работы, посвященные революции, войне, привозили за рубеж, их там особо не покупали.
Евгения Назарец: А сейчас покупают. Это признак времени.
Георгий Письмак: Нет, сейчас покупают несколько иное. А куда повесить эту работу? Она не украсит интерьер, она требует какого-то отдельного созерцания где-то в музее. И тянет ли она на музейный уровень – это уже другой вопрос. И тогда ее будут покупать те, кто покупает музейные работы.
А вообще искусство, оно предназначено для того, чтобы вокруг любого гражданина было пространство уютное, гармоничное, чтобы там были скульптуры, которые какую-то гармонию несут, чтобы картины висели соответствующие и так далее. Вот это новое понимание искусства в окружении человека.
Евгения Назарец: Вы упомянули до этого, что, в общем-то, это элемент ландшафтного дизайна. Но в условиях конкурса, когда это все будет размещено на одной аллее Парка культуры, может быть, не так важен этот момент. А вообще-то говоря, ведь садово-парковая скульптура, она должна рассматриваться в контексте того места, где она должна стоять. Я правильно понимаю?
Георгий Письмак: Да. Но вы знаете, вот этот фестиваль, он интересен тем, что все скульптуры разные. И если их раскидать по всему парку, может быть, они в какие-то кусты, деревья и лучше впишутся, но они не будут восприниматься результатом целого фестиваля. А фестиваль интересен как раз тем, что работы разные. И вот только потому, что они будут находиться на одной аллее, вот в этом и есть их прелесть. То есть можно будет посмотреть разностильные работы.
Евгения Назарец: Вот говорят: городская скульптура, садово-парковый теперь фестиваль. Миша Шаевич, как вы полагаете, есть ли какой-то хотя бы намек на разные стили в этом случае, на разную концепцию или на разное назначение?
Миша Шаевич Брусиловский: Все дело в том, что, конечно, то представление о скульптуре, которое существует сегодня... Вообще надо сказать, что существует стереотип. И люди, как бы встречаясь с какими-то произведениями искусства, которые вызывают вопросы, они, конечно, бывают... Вот у нас там были примеры, когда то, что было представлено, эскизы, они вызывали какие-то вопросы определенные - вопросы, которые объяснить очень сложно. Для того чтобы это объяснить, нужен искусствоведческий анализ. Но интересно другое. Интересно то, что сами по себе вопросы, само по себе то, что люди не точно ориентируются, хорошо это или плохо, это само по себе очень интересно. По крайней мере, это может вызвать какой-то и интерес у людей, и какое-то немножко другое представление. Потому что, действительно, существует в скульптуре, да и не только в скульптуре, но и в живописи, и так далее, существует определенный стереотип. И то, что сейчас происходит, это все-таки явление несколько другого порядка. Это явление само по себе очень интересное.
Евгения Назарец: Григорий Александрович, вы, как председатель оргкомитета, как тот, кто отбирал среди других авторитетов участников этого фестиваля, наверное, уже сейчас можете (хотя скульптуры еще не готовы) рассказать о чем-нибудь, что, может быть, лично на вас произвело какое-то определенное, сильное впечатление, или то, что легче всего рассказать по радио, не имея перед собой иллюстраций или эскизов?
Георгий Письмак: Вы знаете, я начну с того, что вообще сама концепция фестиваля, она имеет аналоги в истории искусства. В свое время в Европе проводились всевозможные биеннале и триеннале. И на эти выставки собирали работы неординарные. Там можно было увидеть и 1,5-километровую картину с протектором шин, и можно было увидеть маленькую, миниатюрную рамочку, где можно было, отодвинув шторку, увидеть, что в соседней комнате ходит человек. От прибитого стула к картине, куда с открытием выставки садился автор, до скульптур Генри Мура, которые, в принципе, похожи на собачьи какашки. И это все было собрано в одно мероприятие.
Вначале, когда были первые биеннале, особенно мы - со своим некоторым консервативным взглядом на искусство - посмеивались над такими выставками. Но жизнь распорядилась по-своему. И сегодня эти скульптуры, которые похожи, может быть, на собачьи какашки, которые изобразил автор Генри Мур, они прекрасно уживаются с большими небоскребами и стоят в современной архитектуре, как будто там они и должны стоять. И те большие картины, которые удивляли, может быть, только величиной, стали использовать на длинных трассах для того, чтобы глаза водителя не утомлялись. То есть все эти работы нашли какое-то применение, концепция этих работ. А когда они собирались под одной крышей одного мероприятия, то казалось, что они не должны быть рядом. Но надо было иметь смелость, чтобы рядом все это поставить.
Так вот, когда мы говорим сегодня о работах, которые представлены... ну, пока об эскизах, которые представлены на наш фестиваль, то там есть декоративные работы, где просто фактура камня и некая графика сочетаются – и там будет красивый силуэт необычной птицы. Допустим, там будет абстрактная форма, напоминающая какой-то морской коралл, где будет играть сама структура камня. Там будет реалистическая структура «голова-вагон». Там будет символичная, реалистическая скульптура, когда черепаха вылупляется из яйца, и вот это стремление вырваться из яйца будет символично...
Евгения Назарец: Чтобы снова оказаться в панцире.
Георгий Письмак: Вот такого плана скульптуры. И многое другое. Я сейчас не буду как бы предвосхищать события и рассказывать о каждой работе. Но сама вот эта идея собрать под крышей одного фестиваля различные направления и различные стили, она имеет право быть. Она неожиданна, она необычна. И то, что разные скульпторы, - это тоже необычно. И к этой необычности мы должны постепенно привыкать. Потому что тот большой период, когда мы были достаточно зашорены от многих, так сказать, разновидностей искусства, он уже закончился, этот период, и нам надо наверстывать.
Евгения Назарец: Юлия, меня зацепило на сайте то, что эта идея фестиваля запатентована. Вот об этом давайте сначала и поговорим. Какие цели преследовало то, что получен патент на эту идею?
Юлия Мельникова: Это, прежде всего, защита прав на идею проведения такого мероприятия, защита прав на логотип и на название данного фестиваля.
Евгения Назарец: Но какие-то далеко идущие цели преследуются, вроде коммерческого использования результатов фестиваля?
Юлия Мельникова: Нет, такие цели не преследуются. Дело в том, что мы с такой идеей готовы шагать по всей России. То есть данный фестиваль не имеет такой цели – проведение только на территории города Екатеринбурга. По приглашению глав администраций мы готовы выйти на любую территорию, прийти в любой город.
Евгения Назарец: Юлия, скажите, пожалуйста, все-таки вам известно, от кого пошла эта идея, откуда ноги растут, кто это все придумал?
Юлия Мельникова: Концертная фирма «Сабона», город Екатеринбург, руководитель концертной фирмы «Сабона» Александр Владимирович Уткин...
Евгения Назарец: Он придумал, что нужно провести такой фестиваль?
Юлия Мельникова: Да.
Евгения Назарец: Миша Шаевич, вот когда к вам обратились с предложением быть в оргкомитете этого фестиваля, как вы на это отреагировали?
Миша Шаевич Брусиловский: Положительно отреагировал. Я с большим удовольствием принимаю в этом участие. Потому что мне кажется, что эта идея сама по себе очень значительная, очень интересная. И дай Бог, чтобы это стало традицией, и не только в нашем городе, но, может быть, и в других городах. Опять же я хочу сказать о том, что это какая-то определенная форма разрушения стереотипов.
Евгения Назарец: А усматриваете ли вы аналоги с этим «шествием коров по Европе» или с чем-то еще? Вам не кажется, что это какая-то, может быть, ну, с екатеринбургской особенностью, но калька, что что-то подобное уже было где-то?
Георгий Письмак: Я тоже думаю, что это связано с каким-то разрушением стереотипов, что у людей появляется какая-то форма эстетического выбора. Им может нравиться это и их может заинтересовать совершенно другое. И если они не совсем понимают, что это такое, то, по крайней мере, есть возможность разобраться.
Вот я хочу сказать, что будучи... ну, мне повезло посетить замечательный Центр Жоржа Помпиду. Я вроде бы считаю себя профессионалом, но все, что я там видел, все это вызывало у меня какое-то определенное даже состояние шока, потому что я не сталкивался с таким представлением, с каким-то совершенно другим представлением о формах искусства изобразительного. И когда я поинтересовался у профессионала-искусствоведа, то он мне очень просто вдруг все объяснил. Он сказал, что это не имеет никаких определенных категорий в плане, например, социалистический реализм и так далее, а что это форма движения. Вот существуют художники и существует определенная последовательность в мышлении. Вот я иду, а на полу лежит тряпка, а вокруг тряпки – рама. Я обхожу это, понимая, что это произведение искусства, и удивляюсь этому, потому что мне кажется, что и я бы вроде мог догадаться и положить такую тряпку. Дома у меня этого сколько угодно. Единственное, я только не догадывался сделать рамочку вокруг этого. Тем не менее, это точно так же, как «Черный квадрат» Малевича, который вызывает очень много интересных домыслов, и до сих пор об этом говорят и спорят, что это такое. Это декларация художника, который вот так понимает движение, которое происходит в искусстве.
Евгения Назарец: Юлия, а хлопотно ли было организовать такой фестиваль? В общем-то, вопрос денег как был решен?
Юлия Мельникова: Хлопот, конечно, предостаточно.
Евгения Назарец: Сколько времени вы его готовили?
Юлия Мельникова: Времени у нас данный фестиваль занял не так много – четыре месяца. Но, конечно, вся проблема в бюджете фестиваля. Дело в том, что данный бюджет фестиваля никак не финансирует городская администрация, полностью все расходы мы взяли на себя. Поэтому пришлось много времени уделить тому, чтобы привлечь спонсоров на территорию нашего фестиваля.
Евгения Назарец: Что за слова вам приходилось говорить спонсорам, чтобы они раскошелились?
Юлия Мельникова: Во-первых, все-таки городская администрация нас поддержала, потому что фестиваль проходит под патронажем городской администрации и в рамках празднования Дня города. Поэтому какой-то административный ресурс был принят. По крайней мере, мы отправили письма каким-то градообразующим предприятиям за подписью заместителя главы. Это тоже сработало.
А говорили полностью об идее фестиваля, о значимости, о перспективах этого фестиваля, предлагали спонсорам участвовать не только в данном фестивале, но и шагать вместе с нами по всей России.
Евгения Назарец: Миша Шаевич, как вы полагаете, насколько важен в данном случае вопрос денег? Ну, понятно, мрамор – это дорогой материал. Не каждый художник может позволить себе глыбу мрамора. А вообще, для того чтобы организовать такой фестиваль, по вашим оценкам, много нужно денег, усилий?
Миша Шаевич Брусиловский: Я думаю, что это индивидуально. Каждому из присутствующих там художнику просто не под силу было бы сделать. Это, действительно, не просто дорого, но это... как сказал Георгий Александрович, еще художнику не реализовать, ему некуда это деть, даже если он эту глыбу мрамора и осилит, и сделает. Конечно, это дорогое мероприятие. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского.
Евгения Назарец: Юлия, а принимался ли во внимание опыт каких-то других городов, где, в общем, тоже есть городская скульптура, есть свои любимые памятники? Сейчас же это довольно популярно.
Юлия Мельникова: Нет, опыт такой не учитывался. То есть мы все-таки считаем, что это первый международный фестиваль у нас в России. Поэтому все приходилось начинать с нуля, как говорится. То есть это такая экспериментальная площадка для нас, которая, я думаю, завершится всеобщим успехом.
Евгения Назарец: А можно ли сказать, что это сейчас мода такая, Миша Шаевич? Вот у меня был с Томском радиомост, и они рассказывали о своих необычных памятниках – памятник любовнику, памятник «Антон Павлович Чехов глазами пьяного мужика, никогда не читавшего «Каштанку». Ну и всем известен «Чижик-Пыжик», которого без конца воруют, и так далее. Все-таки это какая-то мода сейчас уже?
Миша Шаевич Брусиловский: Сейчас существует, в общем-то, концептуальное искусство. И во многих городах художники совершенно самостоятельно занимаются, что называется, перформансами. И в Екатеринбурге очень много делалось чего-то в этом роде. У нас даже есть такой художник Вова Жуков, он по мышлению дизайнер, и он назвал свое искусство «оказиальным искусством», то есть искусство, которое связано с какой-то странной оказией, которая с ним случилась. И этого существует очень много на сегодняшний день.
Евгения Назарец: Спасибо всем за участие в нашей программе.
