Виталий Портников: Сегодня мы решили рассказать вам о том, как журналистская забастовка привела к относительной победе. Журналисты украинской газеты "Kyiv post", которые объявили такую забастовку в знак протеста против увольнения своего главного редактора, добились успеха. Главный редактор восстановлен в должности, хотя за несколько дней до этого издатель назначил нового руководителя редакционного коллектива. Как будто бы журналисты могут приступать к работе, которая была прервана этими несколькими днями их противостояния с издателем. Противостояние, которое сами они считают политическим. Об обстоятельствах всей этой истории мы поговорим сегодня с заместителем главного редактора "Kyiv post" Катей Горчинской.
Давайте попробуем вначале рассказать о причинах того, что произошло. Почему журналисты решили объявить забастовку после того, как был уволен главный редактор газеты? Ведь по большому счету ничего такого особенного в этом нет. Главных редакторов нередко увольняют с должностей. Наверное, мы должны объяснить, что такое ваша газета, что это одна из немногих англоязычных газет в Киеве, которую читают представители экспатов, англоязычные читатели, прежде всего. Тоже непонятно, почему такое повышенное внимание к конфликту.
Екатерина Горчинская: Во-первых, не только газета. У нас есть еще английский web-сайт и украино-русский. У нас три продукта. И вот это интервью, благодаря которому весь сыр-бор начался, вышло на всех трех ресурсах. Уволен был главный редактор, благодаря определенным обстоятельствам или из-за определенных обстоятельств, которые, собственно, и послужили началом этой самой забастовки, о которой шла речь выше.
А обстоятельства были следующими. Наши журналисты 11 апреля взяли интервью у министра сельского хозяйства. Фигура эта достаточно одиозная, от прессы, как правило, скрывающаяся. Это не тот человек, которого легко словить, который на связи с журналистами и т. д. и т. п. Тем не менее, мы взяли это интервью. Еще до того, как наши журналисты добрались в офис, этот самый министр позвонил нашему издателю. Издатель позвонил нашему главному редактору с вопросом: "Так что ж там с этим интервью? Может не стоит". Одним словом, интервью явно было не по душе этому министру. У нас до выхода англоязычной газеты было три дня. И вот все эти три дня сопровождались звонками, разговорами с главным редактором на тему – что не стоит это интервью печатать. Вплоть до того, что были угрозы, что газету закроют, если оно пойдет в печать или в он-лайн. Главный редактор на такое давление не поддался. Интервью вышло. На следующий день он был уволен.
Вот, собственно, те обстоятельства вкратце, которые нам не понравились. Мы посчитали, что, конечно же, издатель имеет право увольнять главного редактора так же, как и назначать главного редактора, но здесь явно не тот случай, когда мы можем просто так позволить нашему издателю взять и избавиться от главного редактора за то, что он противостоял давлению. У издателя, к слову, совершенно другая версия этих событий. Он не считает, что это происходило из-за цензуры, из-за его давления. Он все это отрицает и говорит, что на самом деле причина значительно более сложная, что наш главный редактор не совпадал с ним взглядами на редакционную политику, что у них были конфликты уже достаточно долгое время. Более того, что даже они подыскивали кандидатуру, чтобы его заменить.
Первые 3-4 дня, пока шла забастовка, нам казалось, что эти разногласия непреодолимые. Это были две такие очень жесткие позиции. С одной стороны, редакция говорила, что – нет, мы не будем работать, пока не восстановят нашего главного редактора, который, по нашему мнению, был уволен по неправильной причине. С другой стороны, издатель говорил, что никоим образом восстанавливать его не будет, поскольку это человек, не соответствующий должности. В результате нам удалось добиться компромисса, благодаря которому главный редактор был восстановлен немножечко не в той должности, в которой он был раньше. Потому что компромиссным вариантом послужила такая редакционная коллегия из 4 редакторов, одним из которых сейчас является главный редактор, но в результате он у нас считается старшим, то есть главным в этой редакционное коллегии. Благодаря такой формулировке, нам удалось договориться в этом компромиссном варианте.
Виталий Портников: Давайте поговорим о министре. Министр сельского хозяйства – это Николай Присяжнюк, достаточно известный человек в украинской власти. Что в его интервью было такого, что его самого не устроило.
Екатерина Горчинская: Вашей аудитории надо объяснить, что у нас происходит немножечко в сельском хозяйстве. В Украине сейчас очень много конфликтов в этой сфере, потому что хотя она и считается житницей Европы, успехи ее достаточно мизерные на этом рынке, а сельское хозяйство – это лакомый кусочек для бизнеса. Украина является одним из ведущих, в общем-то, как и Россия стран по выращиванию зерновых культур. У нас вечные конфликты в этой сфере, потому что зернотрейдерам постоянно ограничивают экспорт, не позволяют вывезти уже приобретенные ими товары, а также вводят всяческие квоты. Одним из последних действий этого самого министерства совместно с парламентом было введение нового монополиста на рынок, квазигосударствнная компания. Собственно, никто не знает, кто за ней стоит. Известно, что частично она принадлежит государству, а частично там есть какие-то частные акционеры, но никто не знает, в каком количестве, никто не знает, кто эти люди. Собственно в интервью и шла речь об этой компании, кто стоит за этой компанией, не тот ли это человек, которого называют Юрой Янакиевским (тоже очень известная личность в украинской политике).
Виталий Портников: Но это не его фамилия.
Екатерина Горчинская: Да, это не его фамилия.
Виталий Портников: Это географический термин.
Екатерина Горчинская: Да, этот человек родился в Янакиево так же, как наш президент. Соответственно, его называют Юрой Янакиевским.
Виталий Портников: А это Юрий Иванющенко, народный депутат Украины. Это человек, который постоянно борется за сохранение своей репутации, падает в суды. Он вполне серьезно настроен доказать, что он никакой не Янакиевский, а Иванющенко. Тут есть та же проблема.
Екатерина Горчинская: Что его демонизируют. Вот такой у него по большому счету тезис. Это развитие событий достаточно недавнее. Он занялся своей репутацией вплотную после того, как его начали не пускать в США. Он в "черном" списке, насколько мне известно. Соответственно, ему пришлось заняться своей репутацией, взять людей, которые могли бы помогать ему эту репутацию реанимировать, обелять, очищать и приглаживать. Не знаю, насколько им это удается. По-прежнему, его чаще называют все-таки Янакиевским. О нем тоже шла речь в этом интервью. Вопросы, касающиеся его, были достаточно жесткими.
Наши журналисты прессовали министра, чтобы он рассказал о структуре собственности в этой самой государственной компании, и нет ли там случайно интересов вот этого самого Юры Янакиевского. К слову, они нам дали недавно интервью, правда, в письменном виде, чего мы обычно не практикуем, и рассказывал, что у него нет никакого интереса в этой самой государственной компании.
Виталий Портников: Вы просто хотели получить у министра подтверждения?
Екатерина Горчинская: Нет. Это уже было после того, как вся эта история с министром и с забастовкой закончилась. Конечно же, запрос на интервью и попытка поговорить с Юрой Янакиевским были предприняты еще до того, как это интервью вышло. Мы этой темой регулярно занимаемся. Поскольку мы очень часто разговариваем с зернотрейдерами, со всякими американскими торговыми палатами и иже с ними, то мы, конечно, очень много слышим. И уже несколько месяцев пытались получить это интервью с министром, в результате разговора с которым у нас была веселая неделя.
Виталий Портников: По большому счету у министра были какие-то основания опасаться гласности в этой истории? Потому что министры очень часто в украинских СМИ называются представителями вот этой самой группировки, связанной с Юрием Иванющенко. Он, очевидно, как любой политик не очень любит, чтобы его таким образом воспринимали. Возможно, ваш вопрос он воспринял как намек, как такой оскорбительный намек на хорошо всем известные обстоятельства. Так это или не так – это уже другой вопрос.
Екатерина Горчинская: На самом деле, там вопросы были достаточно прямые и по поводу Юрия Янакиевского, и по поводу структуры собственности. Просто министр показал себя не самым умным и информированным человеком в этом интервью. Он постоянно говорил, что "этой информации я не знаю". Скорее уходил от ответа, чем давал ответы. Соответственно, он не дал очень много прямых ответов на вопросы журналистов и сказал, что даст нам дополнительную информацию позже. По моей последней информации, 10 дней спустя, у нас по-прежнему этой информации не было.
Я не случайно об этом факте вспоминаю, поскольку одна из претензий, о которой говорил издатель по поводу этого интервью, он говорил, что оно сырое, что там недостаточно информации. Но поскольку это жанр "вопрос-ответ", ну, какая там может быть информация. Там может не хватать каких-то фактов, но мы же не виноваты, что министр якобы не знает структуру владельцев и структуру акционеров вот этого самого монополиста зернотрейдера. Чем же мы тут можем помочь?! Более того, у него было три дня для того, чтобы эту информацию нам предоставить.
Виталий Портников: Давайте разберемся в фигурах. Ваш издатель – ведь новый человек, который занимается изданием вашей газеты?
Екатерина Горчинская: Да, два года назад он купил газету у основателя этой газеты. Основателем был некто Джед Санден, американец. Теперешний издатель, его зовут Мохаммад Захур, он британский гражданин пакистанского происхождения.
Виталий Портников: Ведь Джед Санден является руководителем холдинга, который до последнего времени издавал журнал "Корреспондент".
Екатерина Горчинская: Да, и по-прежнему издает.
Виталий Портников: Но он вроде бы уже не является хозяином этого холдинга. Он продал его украинским магнатам – Петру Порошенко и Семену Ложкину. И тут возникает очень простой вопрос – а почему он именно от англоязычной газеты решил избавиться? Она была неприбыльная, она была не престижная, она не приносила ему каких-то доходов? В чем была причина того, что он решил, что "Kyiv post" не должна входить в этот холдинг?
Екатерина Горчинская: Я думаю, что это была комплексная причина. Это как раз был разгар кризиса. Ему пришлось отказываться от издательства многих журналов, газет и т. д. "Kyiv post" была флагманская структура, флагманское издание его холдинга. Самое первое его детище. Тем не менее, ему пришлось его продать, поскольку на тот момент не приносил денег. У него не было возможности ее развивать. Именно на это издание он нашел покупателя и продал.
Виталий Портников: Насколько я помню Мохаммед Захур достаточно долгое время был одной из важных телеперсон в том смысле, что он был владельцем холдинга "Савик Шустер студио". Там тоже произошел конфликт в свое время. Расстались ведущий программы и владелец. Это ведь тоже, вероятно, было связано не только с финансовыми интересами, но возможно еще и с политикой.
Екатерина Горчинская: Да. Но у Шустера в Украине тоже история очень сложная. Он же не только с Захуром расставался. Он со многими людьми… Фактически каждый год у него меняется студия, меняется дислокация, меняются партнеры по бизнесу и т. д. Тут палка о двух концах. С одной стороны, мы знали, но прекрасно понимали, что и Шустер-то еще та конфетка.
Виталий Портников: С другой стороны, Шустер – журналист, а это издатель. Этот человек хотел получить влияние путем владения такой серьезной программы в украинском телевизионном эфире. Не получив этого влияния, решил, что он может добиться такого результата с помощью англоязычной газеты. Естественно, он не очень хочется ссориться с властью, потому что вы же могли заменить, что это нежелание ссориться с властью было и раньше.
Екатерина Горчинская: Это может быть одна из версий. Но, с другой стороны, он покупал все-таки и говорил нам всегда о том, что это для него эта газета такой общественный проект. Да, он хочет, чтобы это был полноценный бизнес и т. д., но он аполитичен, по крайней мере, в украинских реалиях. Он не поддерживает ни "оранжевых", ни "голубых", ни "красных", никаких.
Виталий Портников: Да, но ситуация меняется. Сейчас любой простой бизнес зависит от расположения власти. Так не было два года назад.
Екатерина Горчинская: Да, абсолютно точно.
Виталий Портников: И все-таки, кто ваш главный редактор? Была ли причиной вашей поддержки именно личность главного редактора, как фигуры, которая объединяла редакционный коллектив, или все же дело было в самом принципе?
Екатерина Горчинская: Конечно, причина не бывает совершенно простой. Тут комплексная причина. Брайан Боннер, наш главный редактор, американец, который работает три года в газете. Изначально, когда он приехал, газета находилась в упадочном состоянии. С коммерческой точки зрения все было хорошо, потому что был бум, который закончился в 2008 году, с началом кризиса Реклама продавалась, как горячие пирожки. Тем не менее, с контентом были проблемы. Он собрал свою новую команду. Газета, конечно же, стала значительно лучше, чем тот продукт, в который он вернулся. Это одна из причин, почему его редакция поддержала. Это команда, которую он собирал кропотливо последние три года, которую он обучал и отправлял в бой. С другой стороны, конечно же, причина во многом и в принципе была. У нас были двое людей, которые подписали письмо о забастовке с оговорками, что мы не за Брайана, мы за принцип. У них там были свои какие-то сложные отношения с Брайаном. Тем не менее, они понимали, что если главный редактор отказался поддаться давлению издателя и снять материал, который был хороший, который был актуален, то, понятное дело, что здесь речь идет о давлении.
Виталий Портников: Тут ведь важно понять – редакционный коллектив у вас какой? Это украинские журналисты, это люди, которые приехали из других стран? Как такая редакция формируется?
Екатерина Горчинская: У нас смешанный состав. У нас есть американцы, британцы, украинцы, возможно, какие-то другие этногруппы.
Виталий Портников: А взаимопонимание в таком коллективе находится?
Екатерина Горчинская: Это же не зависит от национальности. Мы же работаем на каких-то принципах. То же самое подписание этого письма всем редколлективом говорит о том, что все-таки эти люди как-то, где-то сходятся в каких-то основных своих принципах.
Виталий Портников: В Москве газета "Москоу Таймс" достаточно долгое время после того, как русскоязычная пресса стала придерживаться определенных правил поведения, тем не менее, оставалась и, наверное, остается таким островком, в котором высказываются другие точки зрения, несмотря на то, что она часть концерна, который старается быть если не лояльным к власти, то осторожным. На Украине не было такой потребности, потому что здесь газеты достаточно свободны, и они недостаточно влиятельны. Можно ли считать, что история вокруг "Kyiv post" – это начало такого преобразования газетного рынка? Или это просто некая прихоть издателя, которая совпала с общеполитической ситуацией в стране?
Екатерина Горчинская: Во-первых, я не согласна с тем, что это прецедент. По поводу того, что в Москве только "Москоу Таймс" могло свободно говорить. Тоже как бы я не до конца согласна. Есть то же самое "Эхо Москвы". Да, это не газета, но тем не менее. Есть какие-то мелкие островки, которым позволено существовать в том или ином качестве. Почему у нас начали именно с "Kyiv post"? Кто его знает. Мне кажется, что есть какая-то личная связь. У нас, на самом деле, очень хорошая история сосуществования с нашим издателем. Он всячески нас поддерживал. Изначально, когда он купил газету, он понимал, на каких принципах мы работаем, на каких принципах мы существуем. Он не просто подписался под ними, он говорил, что гарантирует, что на таких принципах мы продолжим работать.
Виталий Портников: Но с тех пор политическая ситуация на Украине изменилась. Как вы считаете, вы можете рассчитывать на то, что в этой изменившийся ситуации вообще можно будет отстаивать журналистам на Украине свои права? Как это выглядит?
Екатерина Горчинская: Конечно, хочется быть оптимистом и сказать, что наш пример показывает, что можно и нужно это делать, во-первых. Во-вторых, конечно же, всегда есть прибежище несчастных – Интернет. Соответственно, есть какие-то островки свободы независимо даже от прессинга и т. д. Пока эти островки есть, есть надежда и на то, что можно отстаивать свои права. Опыт "Kyiv post" показывает, что коллективные действия помогают, когда вся редакция поддержала именно принцип, даже независимо от личности. Это тоже помогает, несмотря на то, что была массированная атака с нашей стороны. Мы подняли огромную бучу. Мы встречались с массой дипломатов, представителей неправительственных организаций, давали десятки интервью другим журналистам, рассказывали об этой ситуации. Также мы вели переговоры с потенциальными посредниками для того, чтобы этот конфликт уладить. Мы подошли очень системной к этой проблеме. С одной стороны, мы, конечно, говорили, что такой мотив увольнения главного редактора неправильный, а с другой стороны, мы все-таки пытались выйти на диалог со своим издателем. Нам в результате это удалось. Я надеюсь, что это каким-то образом поможет другим украинским СМИ верить в свои силы, хотя, я понимаю, что я говорю как оптимист.
Виталий Портников: Вопрос от Олега Шинкаренко: "Так что же все-таки произошло с мистером Питером Берном? Я лично говорил по телефону и с ним, и с главным редактором Брайаном Боннером, который его уволил. Боннер сказал, что причина увольнения личного характера. Однако из слов Берна ясно, что он уволился не по собственному желанию. "Меня попросили сегодня до конца дня покинуть редакцию". Это значит, что Боннер уволил Берна, фигурально выражаясь за потный руки, или все-таки за отказ подписать письмо в защиту самого Боннера? Если так, то зачем мстить за такие мелочи?" Тогда это не очень здоровая обстановка.
Екатерина Горчинская: Да, нездоровая обстановка, я согласна.
Виталий Портников: А кто такой Питер Берн?
Екатерина Горчинская: Питер Берн – это журналист в "Kyiv post", который работал короткий период в те годы и сейчас, когда Брайан вернулся три года назад, он начал собирать команду, в том числе и Питера Берна он тоже пригласил. Действительно, его уволили в пятницу. Мы решили не комментировать эту ситуацию. Того, что Брайан сказал достаточно, на мой взгляд. Это причина личного характера. Я боюсь, что я не буду больше говорить. Я знаю, что многие считают, что мы начинаем зачистку людей, которые не подписали письмо и т. д. На самом деле, это не так, поскольку у нас сейчас немножечко другие обстоятельства.
Вот этот самый компромисс, был достигнут как временный. У нас есть время до сентября. У нас до сентября есть время, чтобы каким-то образом найти какой-то долгосрочный выход из этой ситуации, чтобы понять, куда идет наш русско-украинский стартап. Потому что он сейчас является не прибыльным. У нас есть газета, которая самоокупаемая, прибыльная и у нас есть стартап, который ест очень много. Понятное дело, что это никому не может нравиться, но, с другой стороны, на первом году существования от Интернет-портала, который вышел на очень конкурентном рынке, глупо было бы ожидать чего-то другого. Тем не менее, у нас есть 4 месяца, чтобы оптимизировать работу редакции и работу коммерческой службы.
Я боюсь, что у нас могут быть даже увольнения еще. Совсем необязательно это будет в редакции. Мы будем пересматривать всю рабочую сетку, которая у нас существует в "Kyiv post". Потому что одной из претензий издателя к главному редактору было то, что наш минихолдинг является убыточным. Конечно, если бы существовала только газета, все было бы прекрасно. Но у нас есть стартап, у нас есть неоптимальная структура, которая нарастала, продолжала существовать, которую мы получили в наследство от Джеда Сандена.
Виталий Портников: Вот холдинг ведь создан по инициативе издателя, насколько я понимаю, или все же идея портала существовала и до того, как Мохаммад Захур купил вашу газету?
Екатерина Горчинская: Нет, не существовала. Это действительно инициатива, не знаю, лично ли издателя или людей вокруг него, которые отвечают за медиаактивы. Это такая идея, которая изначально, когда они покупали газету, они думали о том, что это может быть не только газета, не только англоязычный сайт, но это может быть еще и украинский проект. Если бы удастся его запустить в том объеме и в том качестве, в котором нам бы всем хотелось, это бы повторило в какой-то степени успех "Корреспондента".
Виталий Портников: Ваш владелец говорит о том, что весь бизнес убыточен, что он с удовольствием бы его кому-то продал. По большому счету, сейчас у него появляется идея, что он должен от этого избавиться, что это ему не приносит никаких приятных результатов, на которые он рассчитывал, может быть, бизнес-результатов, а может быть, и результатов с точки зрения медиавлияния, которое так важно для любого бизнесмена в украинских условиях.
Екатерина Горчинская: Идя продажи тоже немножечко более спонтанно возникла, чем мы сейчас обсуждаем. Это возникло во время третьего раунда переговоров. Мы уже подустали к тому времени, в сердцах обсуждали всю эту нашу проблему. И издатель сказал: "Ну, да я бы уже даже и продал эту газету за доллар". На что мы сказали: "Мы покупаем". Он сказал: "А, ну, за доллар плюс еще и долги". А долгами он считает ту сумму, которая была за покупку газеты плюс та сумма, которую он вложил в развитие этого холдинга. Вот таким образом возникла идея продажи. Хочет ли он продавать ее кому-то другому? Не знаем.
Виталий Портников: Мне это очень напоминает украинский налоговый майдан. Люди собрались, их было огромное количество. Они тоже одержали беспрецедентную победу над властью. Решение в результате было отложено. Оно не было принято, оно было отложено. И они, удовлетворенные тем, что это решение отложено, разошлись с площади до какого-то времени. А теперь прошло несколько месяцев, и решение, которое было отложено, начинает уже как будто бы действовать, когда уже нет никакой возможности у этих людей сейчас защитить свои интересы. Они чувствуют, что они начинают лишаться бизнеса. Вот у вас очень похожая ситуация. Может, в этом вообще секрет всех украинских побед над властью, над издателем и т. д., что решение никогда не принимается, а оно откладывается.
Екатерина Горчинская: Да, есть такой риск. Мы, на самом деле, ситуацию не решили, а просто отложили. Мы понимали изначально, что такое возможно, что нам всем может быть хуже, потому что теперь у нас есть редколлегия, и наш издатель может уволить всю редколлегию и на этом все закончится, в том числе и забастовки. Тем не менее, мы посчитали, что этот риск оправданный, что у нас есть надежда на выход из этой ситуации.
Виталий Портников: Мне кажется, что вся эта история с таким изданием как "Kyiv post" это как история в резервации украинской журналистики. Вы относительно комфортно можете себя чувствовать, на вас нет ежедневного давления со стороны власти. Вы выходите на другом языке. Вас читают все-таки другие люди. А когда речь идет о программах влияния – о телевидении, о каких-то крупных программах политических – там никаких усилий и рычагов не жалеют. И что поразительное. Я помню, когда в 2004 году выступали телевизионные коллективы и каялись в том, что они говорили неправду, что они дезинформировали людей, а теперь они будут совершенно чистыми, честными. А прошло каких-то там 5 лет и те же самые трудовые коллективы, дополненные молодыми людьми, которые никогда не работали в условиях давления власти, они элементарно приобрели тот же самый опыт, который мы наблюдали до 2004 года. Возникает вопрос. А где те ценностные ориентиры, которые могут как-то повлиять на ситуацию?
Екатерина Горчинская: Я в какой-то степени согласна с тем, что мы в резервации. Но с другой стороны, и Интернет в таком случае в какой-то степени резервация.
Виталий Портников: В какой-то степени – да.
Екатерина Горчинская: Что меня действительно удивило и поразило в этой истории с нами. Да, у нас был первый случай давления на главного редактора. Журналисты посчитали, что такое делать нельзя, к тому это еще и противозаконно. Это нарушение статьи 171-й Уголовного кодекса – это препятствование профессиональной работе журналистов. Тем не менее, наша ситуация очень четко показала, что любой себе мало-мальский министр считает нормальным, в порядке вещей позвонить издателю, которого он каким-то образом знает, и сказать – это мне нравится, а это не нравится. А, с другой стороны, абсолютно очевидно, что украинские журналисты принимают такую ситуацию. Они считают ее в порядке вещей. Это тоже очень поразительно и удивительно.
Здесь мы как раз возвращаемся к вашему вопросу о ценностях, на которые мы ориентируемся. С одной стороны, мы орем – свобода слова, а с другой стороны, мы принимаем как должное такие факты давления и считаем, что это в какой-то степени нормально. Это очень страшно, на самом деле, особенно в условиях, когда новое какое-то поколение. Честно говоря, у меня нет ответа на этот вопрос. Я не знаю, как это можно изменить, как можно привить какие-то другие ценности и дать понять этим людям, что это ненормально.
Виталий Портников: А страшно – почему? Вам скажут, вот выходит шоу Евгения Киселева. Там появляются представители оппозиции, появляются оппозиционные журналисты. Выходит шоу Савика Шустера. Там появляются представители оппозиции, появляются оппозиционные журналисты. Все это функционирует.
Екатерина Горчинская: Смешно говорить – появляются представители оппозиции, когда они появляются 5% времени, а остальные 95 у нас занимают в эфире провластные политики. Да, они-то появляются, но в каком свете они появляются, с какой частотой они появляются, это совершенно другие вопросы.
Виталий Портников: Может быть, просто журналистика стала достаточно прибыльной профессией за годы после "оранжевой" революции?
Екатерина Горчинская: Что-то я не видела, чтобы вы на "Бентли" подъехали к офису. Раз журналистика стала такой прибыльной.
Виталий Портников: Когда я уходил из газеты "24", я задавал вопрос редакционному коллективу – как редакционный коллектив собирается работать с собственником в условиях очевидной политической ангажированности собственника? То многие люди мне отвечали – вы же понимаете, мы вас поддерживаем, это правильная совершенно позиция, правильное отношение к делу, но у нас кредиты. Мы не можем позволить рисковать нашими доходами из-за каких-то абстрактных ценностей.
Екатерина Горчинская: Это очень грустная ситуация. Очень часто журналисты не верят в то, что их какие-то виртуальные, полуразмытые ценности могут взять верх. Наша ситуация другое показывает. У нас все журналисты, все 30 человек, фактически поддержали решение о забастовке, поскольку они ориентировались именно на ценностях. У нас тоже есть люди, которые выплачивают кредиты и т. д. Просто здесь на кону немножко большее. Нет же гарантий, что это все закончится одним звонком.
Виталий Портников: По большому счету для российской журналистики это пройденный путь. Она во многих вещах, во многих своих проявлениях превратилась именно в такую журналистику чиновников. Произошел естественный отсев. А в остальных случаях работают люди, которые искренне воспринимают свою деятельность, как деятельность служебную. Вот они получают определенное распоряжение руководства – снять-то и то-то, поставить такого-то человека в такое-то положение и т. д. Лишних вопросов задавать не нужно. Если ты берешь интервью, это интервью согласовано с вопросами. И это все гармонично функционирует.
Екатерина Горчинская: Это фактически пиар только в другом обличье. Здесь речь не идет о прессе. Но как говорил один из наших президентов "Украина не Россия". Здесь все-таки немножечко все по-другому.
Виталий Портников: Вы говорите, как оптимистка, или вы объективно хотите оценить эту реальность?
Екатерина Горчинская: Мне, конечно, хотелось бы, чтобы это была объективная реальность, но я не знаю. Да, тенденция у нас печальная. Хочется опять вернуться к вопросу о ценностях. Именно здесь, мне кажется, ключ и есть. Пока мы сами не будем ориентироваться на эти ценности, пока мы сами их не будем отстаивать и работать согласно с ними, никакой гарант нам не поможет. Это та же самая сказка о вере в доброго царя.
Виталий Портников: Что будет происходить вами через 4 месяца?
Екатерина Горчинская: Не знаю. Ну, конечно же, мы со своей стороны, отвоевав вот этот маленький кусочек свободы и своих принципов, будем стараться сделать максимум того, что зависит от нас, чтобы это все решилось самым, что ни на есть положительным образом. Мы будем смотреть на наши шансы в разных сферах, прочувствовать почву, есть ли возможность для того, чтобы эту газету, действительно, выкупить, чтобы ее выкупил коллектив.
Виталий Портников: А откуда у коллектива деньги на такой выкуп?
Екатерина Горчинская: У коллектива нет. Но это может быть какой-то трастфонд. Также мы будем стараться оптимизировать работу как редакции, так и коммерческой службы. Много у нас работы, чтобы все-таки этот вариант сработал. Мы настроены очень решительно.
Виталий Портников: А что будет, если не получится, если издатель просто уволит главного редактора и редакционный коллектив? Он ничего не теряет, по большому счету.
Екатерина Горчинская: Конечно, может уволить хоть завтра. Это его право. Он издатель, он может уволить всех бунтарей. Но если бы он хотел нас уволить, у него была эта возможность на прошлой неделе, пока мы бастовали, не знаю, никто бы его даже не осудил. Это было бы воспринято как норма, как обычное развитие событий, которое мы видим каждый день. Да, мы понимаем – нас могут уволить.
