Программу ведет Андрей Шароградский. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Иван Трефилов.
Андрей Шароградский: Нашу программу продолжит "Экономическая панорама". Ее автор сегодня - Иван Трефилов. А посвящен выпуск нестабильности на российских фондовых рынках.
Иван Трефилов: Российский фондовый рынок сегодня к середине дня лишь отчасти смог восстановиться после резкого падения накануне. В понедельник по итогам торгов снижение основных фондовых индексов страны составило от 5 до почти 8 процентов, причем сводный индекс Московской межбанковской валютной биржи с начала июня, когда он достиг максимального за этот год уровня, упал уже более чем на 20 процентов.
Среди причин нового резкого падения российского фондового рынка эксперты называют снижение мировых цен на нефть, а также общий неблагоприятный фон на глобальных торговых площадках после очередного ухудшения Всемирным банком прогноза сокращения ВВП большинства основных экономик мира. Однако, по мнению аналитика национального банка "Траст" Павла Пикулева, эта новость стала лишь локальным поводом для ожидавшейся коррекции, поскольку наблюдавшийся до этого рост экономически был обоснован лишь отчасти.
Павел Пикулев: Не секрет, что многие участники рынка считали нынешний экономический рост необусловленным фундаментальными предпосылками. Да, мировые рынки захвачены идеей так называемых "зеленых ростков" - тем, что экономика стабилизируется и худшее позади, тем, что будет плавное восстановление.
Такое восприятие, накладывавшееся на колоссальные инъекции ликвидности, которой Центральные банки накачивали мировую экономику все последние месяцы, оно привело к тому, что, во-первых, есть деньги, во-вторых, есть какая-то идея, неважно, правильная или нет, под которую деньги пошли на рынок. Вот это трехмесячное ралли, которое наблюдалось, было движимо именно этим. И, кроме того, это был момент, когда новые деньги затягивались чисто инерционно.
Если посмотреть глубже в мировую экономику, в экономику отдельных стран, то да, определенную стабилизацию можно заметить. Но с чем она связана? Наверное, прежде всего, с тем, что первой реакцией бизнеса на падение спроса, на ухудшение условий кредитования было сокращение всякой инвестиционной активности. То есть компании и в США, и в России, и в Европе перестали инвестировать в оборотный капитал, в основные фонды, сократили производства и начали жить за счет сокращения складских запасов, высвобождая ликвидность. Но проблема в том, что складские запасы не бесконечны и когда они подойдут к концу бизнесу рано или поздно придется запускать станки, инвестировать в оборотный капитал. Вот именно этот процесс стабилизации мы сейчас и наблюдаем.
Иван Трефилов: Иначе говоря, вы считаете, что общей состояние мировой экономики пока не позволяет говорить о ее масштабном восстановлении?
Павел Пикулев: Не следует забывать, что основным двигателем мировой экономики на этот момент является американский потребительский спрос. Он не перезапущен, и перезапустить его пока проблематично, потому что американский потребитель по-прежнему перегружен долгами. А наращивать его потребительскую активность за счет стимулирования дальнейшего кредитования - это прямой путь еще к одному кризису, только в каком-нибудь другом секторе. При этом богатство американских домохозяйств, выраженное в стоимости их домов, сейчас сильно растворилось. Поэтому американскому покупателю просто не на что наращивать потребление.
В итоге, что мы имеем на выходе? Пару последних десятилетий была модель роста, основанная на том, что американцы покупают ширпотреб, Китай этот ширпотреб производит, Европа и Германия, допустим, поставляют оборудование в Китай для производства этого ширпотреба, а Россия и арабские страны поставляют энергоносители. Все было подчинено этой цепочке. Сейчас американский потребитель обескровлен и вряд ли сможет нарастить потребление. А замены ему нет.
То есть эта фундаментальная проблема мировой экономики по-прежнему остается нерешенной, а потому любые ралли на фондовом рынке, не связанные с какими-то инфляционными ожиданиями, не обоснованы. Если говорить об инфляционных ожиданиях, то их исключать нельзя, особенно при решении американской долговой проблемы. Но инфляция - это все-таки вопрос не завтрашнего дня. В краткосрочном периоде на рынке по-прежнему доминируют дефляционные тенденции, связанные с резким сжатием потребительского спроса.
Иван Трефилов: Падение российского рынка за последние три недели было весьма значительным, тогда как в Бразилии, например, снижение главного индекса составила всего 8 с половиной процентов от уровня максимума этого года, а в Индии - 7,4 процента. На Ваш взгляд, с чем это связано?
Павел Пикулев: В терминологии фондового рынка есть такой показатель как beta, который характеризует волатильность какого-то конкретного актива или какого-то конкретного рынка по отношению к рынку в целом. Для России этот показатель существенно больше 1, то есть на все любые движения (не важно, рост или падение), российский рынок реагирует гораздо сильнее, чем аналогичные рынки развивающихся или, тем более, развитых стран. То есть, когда американский рынок падает на 2-3 процента, то российский с высокой степенью вероятности падает на 5-6 процентов. То же самое касается и роста. Эта повышенная волатильность является неотъемлемой характеристикой российского фондового рынка, и именно она сейчас приводит к тому, что он падает сильнее. Но до этого он и рос сильнее.
Иван Трефилов: А в чем причины такой высокой волатильности российского рынка акций?
Павел Пикулев: Можно предположить, что одна из причин - это инфраструктурная неразвитость и не слишком высокая ликвидность рынков. С другой стороны, российские власти очень явно ведут процикличную экономическую и денежно-кредитную политику.
Не секрет, что в России ключевым инструментом влияния на денежно-кредитную политику является курс рубля. Но этот подход приводит к тому, что у инвесторов, как правило, складывается четкое понимание: Россия это равно нефть, а ЦБ влияет на рубль, управляя им через плавающую корзину или через привязку к доллару. Поэтому если в России растет нефть, то наблюдается приток капитала, если нефть снижается, то наблюдается его отток.
Получается, что любое движение на мировых рынках в России кратно усиливается. А так как у нас отток капитала и нефть влияют по показатели ликвидности банковской системы и в целом на внутреннюю экономическую активность, то это, несомненно, сказывается на фондовых рынках, на акциях, облигациях и курсе валют.
Иван Трефилов: Это был аналитик национального банка "Траст" Павел Пикулев.
Андрей Шароградский: Нашу программу продолжит "Экономическая панорама". Ее автор сегодня - Иван Трефилов. А посвящен выпуск нестабильности на российских фондовых рынках.
Иван Трефилов: Российский фондовый рынок сегодня к середине дня лишь отчасти смог восстановиться после резкого падения накануне. В понедельник по итогам торгов снижение основных фондовых индексов страны составило от 5 до почти 8 процентов, причем сводный индекс Московской межбанковской валютной биржи с начала июня, когда он достиг максимального за этот год уровня, упал уже более чем на 20 процентов.
Среди причин нового резкого падения российского фондового рынка эксперты называют снижение мировых цен на нефть, а также общий неблагоприятный фон на глобальных торговых площадках после очередного ухудшения Всемирным банком прогноза сокращения ВВП большинства основных экономик мира. Однако, по мнению аналитика национального банка "Траст" Павла Пикулева, эта новость стала лишь локальным поводом для ожидавшейся коррекции, поскольку наблюдавшийся до этого рост экономически был обоснован лишь отчасти.
Павел Пикулев: Не секрет, что многие участники рынка считали нынешний экономический рост необусловленным фундаментальными предпосылками. Да, мировые рынки захвачены идеей так называемых "зеленых ростков" - тем, что экономика стабилизируется и худшее позади, тем, что будет плавное восстановление.
Такое восприятие, накладывавшееся на колоссальные инъекции ликвидности, которой Центральные банки накачивали мировую экономику все последние месяцы, оно привело к тому, что, во-первых, есть деньги, во-вторых, есть какая-то идея, неважно, правильная или нет, под которую деньги пошли на рынок. Вот это трехмесячное ралли, которое наблюдалось, было движимо именно этим. И, кроме того, это был момент, когда новые деньги затягивались чисто инерционно.
Если посмотреть глубже в мировую экономику, в экономику отдельных стран, то да, определенную стабилизацию можно заметить. Но с чем она связана? Наверное, прежде всего, с тем, что первой реакцией бизнеса на падение спроса, на ухудшение условий кредитования было сокращение всякой инвестиционной активности. То есть компании и в США, и в России, и в Европе перестали инвестировать в оборотный капитал, в основные фонды, сократили производства и начали жить за счет сокращения складских запасов, высвобождая ликвидность. Но проблема в том, что складские запасы не бесконечны и когда они подойдут к концу бизнесу рано или поздно придется запускать станки, инвестировать в оборотный капитал. Вот именно этот процесс стабилизации мы сейчас и наблюдаем.
Иван Трефилов: Иначе говоря, вы считаете, что общей состояние мировой экономики пока не позволяет говорить о ее масштабном восстановлении?
Павел Пикулев: Не следует забывать, что основным двигателем мировой экономики на этот момент является американский потребительский спрос. Он не перезапущен, и перезапустить его пока проблематично, потому что американский потребитель по-прежнему перегружен долгами. А наращивать его потребительскую активность за счет стимулирования дальнейшего кредитования - это прямой путь еще к одному кризису, только в каком-нибудь другом секторе. При этом богатство американских домохозяйств, выраженное в стоимости их домов, сейчас сильно растворилось. Поэтому американскому покупателю просто не на что наращивать потребление.
В итоге, что мы имеем на выходе? Пару последних десятилетий была модель роста, основанная на том, что американцы покупают ширпотреб, Китай этот ширпотреб производит, Европа и Германия, допустим, поставляют оборудование в Китай для производства этого ширпотреба, а Россия и арабские страны поставляют энергоносители. Все было подчинено этой цепочке. Сейчас американский потребитель обескровлен и вряд ли сможет нарастить потребление. А замены ему нет.
То есть эта фундаментальная проблема мировой экономики по-прежнему остается нерешенной, а потому любые ралли на фондовом рынке, не связанные с какими-то инфляционными ожиданиями, не обоснованы. Если говорить об инфляционных ожиданиях, то их исключать нельзя, особенно при решении американской долговой проблемы. Но инфляция - это все-таки вопрос не завтрашнего дня. В краткосрочном периоде на рынке по-прежнему доминируют дефляционные тенденции, связанные с резким сжатием потребительского спроса.
Иван Трефилов: Падение российского рынка за последние три недели было весьма значительным, тогда как в Бразилии, например, снижение главного индекса составила всего 8 с половиной процентов от уровня максимума этого года, а в Индии - 7,4 процента. На Ваш взгляд, с чем это связано?
Павел Пикулев: В терминологии фондового рынка есть такой показатель как beta, который характеризует волатильность какого-то конкретного актива или какого-то конкретного рынка по отношению к рынку в целом. Для России этот показатель существенно больше 1, то есть на все любые движения (не важно, рост или падение), российский рынок реагирует гораздо сильнее, чем аналогичные рынки развивающихся или, тем более, развитых стран. То есть, когда американский рынок падает на 2-3 процента, то российский с высокой степенью вероятности падает на 5-6 процентов. То же самое касается и роста. Эта повышенная волатильность является неотъемлемой характеристикой российского фондового рынка, и именно она сейчас приводит к тому, что он падает сильнее. Но до этого он и рос сильнее.
Иван Трефилов: А в чем причины такой высокой волатильности российского рынка акций?
Павел Пикулев: Можно предположить, что одна из причин - это инфраструктурная неразвитость и не слишком высокая ликвидность рынков. С другой стороны, российские власти очень явно ведут процикличную экономическую и денежно-кредитную политику.
Не секрет, что в России ключевым инструментом влияния на денежно-кредитную политику является курс рубля. Но этот подход приводит к тому, что у инвесторов, как правило, складывается четкое понимание: Россия это равно нефть, а ЦБ влияет на рубль, управляя им через плавающую корзину или через привязку к доллару. Поэтому если в России растет нефть, то наблюдается приток капитала, если нефть снижается, то наблюдается его отток.
Получается, что любое движение на мировых рынках в России кратно усиливается. А так как у нас отток капитала и нефть влияют по показатели ликвидности банковской системы и в целом на внутреннюю экономическую активность, то это, несомненно, сказывается на фондовых рынках, на акциях, облигациях и курсе валют.
Иван Трефилов: Это был аналитик национального банка "Траст" Павел Пикулев.
