Очень раздражает меня Албания. Точнее, бесит. Голландия – та совсем не колышет. Есть Голландия, нету Голландии – мне до лампочки. Британия с её матерью парламентов, Франция с декларацией прав человека и гражданина – и это я переношу легко. Даже Финляндия, страна тоже северная, непосредственно соседняя, в свое время едва увернувшаяся от того, чтобы стать нерушимо братской, - и та никаких таких эмоций у меня не вызывает.
Но Албания!.. Нет, не могу. Как только услышу, так всего трясет и сыпь повсюду, будто комар искусал. Еще в апреле албанцы подали заявку на вступление в Европейский Союз - и что? Где протесты швейцарской кантональной общественности? Где яростные марши люксембургских фундаменталистов? По всей Европе стоит глухая тишина. Выходит, заявку от албанцев приняли. Выходит, еще год-другой, и начнут наши албанцы получать зарплату в евро, ездить по всему миру без виз. И если какой-нибудь не первой молодости албанец, вроде меня, захочет приобрести не новенький албанский "жигуль", а дряхлый трехлетний "мерс", то пошлины с него сдерут не 50 процентов, а нуль. Ну, то есть, по-нашему - шиш.
Но это не единственный шиш, который светит албанцам. Если они захотят запретить у себя референдумы, то из Брюсселя раздастся окрик: нельзя! У нас, мол, в Европе так не положено! И если губернаторов албанцы захотят получать не посредством свободных выборов, а по законам суверенной албанской демократии, то Брюссель опять завопит караул. Даже по-человечески повоевать с Грузией – и то не дадут. Не успеешь толком приладиться к миномету, как пожалуют с экономическими санкциями. И вообще, "суверенная демократия" - как это будет по-албански?
Как известно, на следующих выборах в Государственную думу, которые состоятся через три года, нашим оппозиционерам, если они будут хорошо себя вести, позволят провести на Охотный ряд два процента своих депутатов. На после-следующих, которые состоятся уже через пять лет, – еще два процента. Прогресс будет нарастать неуклонно. К середине века, когда в российском парламенте образуется мощный оппозиционный блок в 11 процентов (не путать с нынешней ставкой рефинансирования Центробанка!), оппозицию подпустят и к телевидению. Сначала в записи, а к концу века – даже живьем. Ускорять этот благотворный процесс хочется, но нельзя. Дело в том, что у нас совсем недавно, можно сказать, позавчера отменили крепостное право. Люди не успели отклякнуть. Кроме того, Сталин долго злоупотреблял властью. Тоже немалая нагрузка на народные мозги. Да и Хрущев со всей его крикливой оттепелью недалеко ушел. Самому выбирать себе начальство – это большая ответственность. Обучение же демократии требует времени. Лет ста, как в Финляндии. Или, лучше, лет трехсот, как в Голландии.
Это все понятно, но при чем тут Албания? У неё как раз и не было трех свободных веков. Строго говоря, у неё нет за плечами и десятка лет нормальной демократии. Зато тьма деспотии уходит в глубь веков. Когда Петр Великий бил шведа, албанцев уже вовсю душило иго Оттоманской империи. Когда адмирал Нахимов пачками жег турецкие корабли у Синопа, иго оставалось неприкосновенным. Князь Дмитрий Донской успел из здорового мужика стать святыми мощами, когда албанский сепаратист Скандербег затеял освободительные битвы с турками – и не преуспел. Рабство в Албании надолго пережило крепостное право в России, а кровавое правление коммунистического тирана Энвера Ходжи было сталинским по форме и янычарским по содержанию.
Тогда спрашивается: а с какой такой стати? Почему албанцы доросли, чтобы свободно избирать своих губернаторов, а мы – нет? Почему у них пускают под телекамеры кого ни попадя, а у нас – исключительно по списку, заверенному в Кремле? Почему по-албански слово "преемник" обозначает одно, а по-русски – совсем другое? Почему албанцам будут платить зарплаты в евро, которое никак не зависит от настроения рубля, а нам – в рублях, которые ежеминутно, в испуге и тревоге, оглядываются на евро? Почему мы, наследники Толстого и Курчатова, оттачиваем свое терпение в очередях у посольств, а албанцы будут преодолевать границы, чуть помахивая единым европейским паспортом? У кого раньше кончилось крепостное право? Кто из нас, в конце концов, сжег турецкий флот в Синопе?
От всех этих вопросов можно сойти с ума, если бы не рассудительность и философичность, столь присущие нашему национальному характеру. Да, албанцы переходят к лучшим европейским формам общественной организации не окольным российским путем, а прямо из катакомб коммунизма самой варварской выделки. Да, у них крепостное право отменили много позже нашего. Так, может, в этом и загвоздка? Не поторопился бы гуманный Александр-Освободитель с отменою рабства – не пришлось бы сегодня Путину с Медведевым подчищать недоработки бесшабашного императора.
Но Албания!.. Нет, не могу. Как только услышу, так всего трясет и сыпь повсюду, будто комар искусал. Еще в апреле албанцы подали заявку на вступление в Европейский Союз - и что? Где протесты швейцарской кантональной общественности? Где яростные марши люксембургских фундаменталистов? По всей Европе стоит глухая тишина. Выходит, заявку от албанцев приняли. Выходит, еще год-другой, и начнут наши албанцы получать зарплату в евро, ездить по всему миру без виз. И если какой-нибудь не первой молодости албанец, вроде меня, захочет приобрести не новенький албанский "жигуль", а дряхлый трехлетний "мерс", то пошлины с него сдерут не 50 процентов, а нуль. Ну, то есть, по-нашему - шиш.
Но это не единственный шиш, который светит албанцам. Если они захотят запретить у себя референдумы, то из Брюсселя раздастся окрик: нельзя! У нас, мол, в Европе так не положено! И если губернаторов албанцы захотят получать не посредством свободных выборов, а по законам суверенной албанской демократии, то Брюссель опять завопит караул. Даже по-человечески повоевать с Грузией – и то не дадут. Не успеешь толком приладиться к миномету, как пожалуют с экономическими санкциями. И вообще, "суверенная демократия" - как это будет по-албански?
Как известно, на следующих выборах в Государственную думу, которые состоятся через три года, нашим оппозиционерам, если они будут хорошо себя вести, позволят провести на Охотный ряд два процента своих депутатов. На после-следующих, которые состоятся уже через пять лет, – еще два процента. Прогресс будет нарастать неуклонно. К середине века, когда в российском парламенте образуется мощный оппозиционный блок в 11 процентов (не путать с нынешней ставкой рефинансирования Центробанка!), оппозицию подпустят и к телевидению. Сначала в записи, а к концу века – даже живьем. Ускорять этот благотворный процесс хочется, но нельзя. Дело в том, что у нас совсем недавно, можно сказать, позавчера отменили крепостное право. Люди не успели отклякнуть. Кроме того, Сталин долго злоупотреблял властью. Тоже немалая нагрузка на народные мозги. Да и Хрущев со всей его крикливой оттепелью недалеко ушел. Самому выбирать себе начальство – это большая ответственность. Обучение же демократии требует времени. Лет ста, как в Финляндии. Или, лучше, лет трехсот, как в Голландии.
Это все понятно, но при чем тут Албания? У неё как раз и не было трех свободных веков. Строго говоря, у неё нет за плечами и десятка лет нормальной демократии. Зато тьма деспотии уходит в глубь веков. Когда Петр Великий бил шведа, албанцев уже вовсю душило иго Оттоманской империи. Когда адмирал Нахимов пачками жег турецкие корабли у Синопа, иго оставалось неприкосновенным. Князь Дмитрий Донской успел из здорового мужика стать святыми мощами, когда албанский сепаратист Скандербег затеял освободительные битвы с турками – и не преуспел. Рабство в Албании надолго пережило крепостное право в России, а кровавое правление коммунистического тирана Энвера Ходжи было сталинским по форме и янычарским по содержанию.
Тогда спрашивается: а с какой такой стати? Почему албанцы доросли, чтобы свободно избирать своих губернаторов, а мы – нет? Почему у них пускают под телекамеры кого ни попадя, а у нас – исключительно по списку, заверенному в Кремле? Почему по-албански слово "преемник" обозначает одно, а по-русски – совсем другое? Почему албанцам будут платить зарплаты в евро, которое никак не зависит от настроения рубля, а нам – в рублях, которые ежеминутно, в испуге и тревоге, оглядываются на евро? Почему мы, наследники Толстого и Курчатова, оттачиваем свое терпение в очередях у посольств, а албанцы будут преодолевать границы, чуть помахивая единым европейским паспортом? У кого раньше кончилось крепостное право? Кто из нас, в конце концов, сжег турецкий флот в Синопе?
От всех этих вопросов можно сойти с ума, если бы не рассудительность и философичность, столь присущие нашему национальному характеру. Да, албанцы переходят к лучшим европейским формам общественной организации не окольным российским путем, а прямо из катакомб коммунизма самой варварской выделки. Да, у них крепостное право отменили много позже нашего. Так, может, в этом и загвоздка? Не поторопился бы гуманный Александр-Освободитель с отменою рабства – не пришлось бы сегодня Путину с Медведевым подчищать недоработки бесшабашного императора.
