Марина Тимашева: Нынешним летом исполняется год с момента открытия в Москве Современного музея каллиграфии. Хотя это небольшой срок, здесь уже успели собрать значительную коллекцию. При этом во всем мире существует всего пять подобных музеев. Передаю слово Лиле Пальвелевой
Лиля Пальвелева: Музей расположен на территории парка “Сокольники”. Перед входом в выставочный павильон – два канделябра из бамбука, и в них горят масляные лампы. На земле – толстый соломенный мат. Такой декор сразу, еще до того, как посетитель увидит экспонаты, настраивает на созерцательный лад, а еще он призван напоминать о том, что особенных высот искусство каллиграфии достигло на Востоке.
Восток в музее щедро представлен. Впрочем, не только он. Пресс-секретарь Музея каллиграфии Денис Цуканов перечисляет.
Денис Цуканов: Представлена культура, начиная от сакральной каллиграфии, арабской, православной, заканчивая искусством мастеров из Германии, из Франции, из Италии, из Бразилии, из Австралии, из Америки.
Лиля Пальвелева: В витринах музея – многочисленные принадлежности для работы каллиграфов: перевязанные шелковыми ленточками брикетики разноцветной туши, тонкие и толстые кисточки, стальные и птичьи перья, даже заостренные тростниковые палочки. То, что создается с помощью этого арсенала, развешено по стенам. И вот вопрос автору экспозиции Елене Исаевой.
Рядом с вашими экспонатами, во всяком случае, со многими, висят на шнурочках лупы, увеличительные стекла. Для чего?
Елена Исаева: Для специалиста по каллиграфии, вообще для человека хоть немного осведомленного в каллиграфии, важен не только цвет, композиция, форма, но очень важно, как ложится штрих, как идет перо или кисть по бумаге, очень важна интенсивность цвета, который положен. Это можно разглядеть только в лупу. И, надо вам сказать, даже дети, которые к нам приходят, с удовольствием этими лупами пользуются. Невооруженным глазом нам кажется, что просто проведена прямая линия, а в лупу видно, как двигалось перо, где оно зацепилось за бумагу, где вдруг усилилось течение чернил. А художники умеют этим пользоваться. Для нас это случайность, а для художника это часто с большим трудом достигнутый результат, заранее задуманный.
Лиля Пальвелева: По словам Елены Исаевой, в собрании Музея каллиграфии есть старинные вещи, однако, в основном, здесь специализируются на современных произведениях.
Елена Исаева: Этим мы отличаемся от музеев восточных, от музеев исламской каллиграфии, японской каллиграфии. Они показывают развитие данной национальной каллиграфии от древних времен до наших дней, а мы взяли синхронный срез, мы представляем разнообразие современных школ и каллиграфических традиций. Практически все, что вы видите, это дарения, это пожертвования художников из разных стран нашему музею.
Лиля Пальвелева: Здесь во многих местах, неважно - русские авторы или совсем иные графики и иные страны - зашифрованы некие фразы, некие цитаты. Это традиция давняя или современная?
Елена Исаева: Давняя традиция, если говорить об истории, о начале этого искусства, это, конечно, написание священных текстов. Каллиграфия родилась в храмах и развивалась в храмах. Потом наступил момент, когда она вышла на улицы, на базары, и немногие грамотные люди помогали огромной массе неграмотных писать письма, записки, послания их родным, друзьям и знакомым. Я думаю, что рыночная конкуренция того времени тоже немало способствовала развитию каллиграфии - каждый хотел писать как можно лучше. А вот традиция писать цитаты, я думаю, достаточно поздняя, если мы не говорим о цитатах из священных текстов, которые издавна использовались в разных культурах, как обереги, амулеты, пожалуйста, мезуза еврейская, шамаили татарские, лубок русский, кстати, тоже можно вспомнить в этой связи.
Лиля Пальвелева: Чего больше в современных работах - стремления унаследовать традиции или поиск художественных решений?
Елена Исаева: Вообще каллиграфия движется от работ чисто каллиграфических, то есть красивого письма, до работ иногда очень абстрактных, где и букву не сразу можно найти. Но в основе все равно эта спрятанная буква лежит.
Лиля Пальвелева: Но она уже превращается в орнамент?
Елена Исаева: В орнамент, в часть сюжета, в знак, иногда в знак мистический. Вот только что художница из Голландии рассказывала (она вообще не каллиграф, она художник, который много лет практикует тибетскую живопись), почему ей пришло в голову заняться каллиграфией. Потому что по канонам тибетской живописи, а тибетская живопись очень канонична, она обязана в определенных местах поставить определенные буквы, которые несут сакральное значение. Каллиграфия очень разнообразная и то, что вы видите у нас - здесь разработки шрифтов, современная задача, утилитарная, дизайнерские разработки афиш, вывесок, выполненные с применением высокой каллиграфии, и вы увидите очень абстрактные работы, просто очень красивые композиции, которые используют каллиграфию как одно из средств.
Лиля Пальвелева: Думаю, что как раз напротив такой работы мы и стоим, верно?
Елена Исаева: Да, это выполненный при помощи каллиграфии букет, это работа Нины Владимировны Козобовой, известного московского каллиграфа. И, если вы обратили внимание, у каждого автора есть не только название работы, но и табличка с высказыванием, с цитатой, в которой он изложил или свое понимание каллиграфии, или те чувства и настроения, которые двигали им во время создания этой работы. Вот, например, это очень известная американская художница Энн Ямасаки, ей уже около 80 лет. Она очень интересный не только художник, но и человек. Вот я сейчас зачитаю ее высказывание, вы увидите. “Сан-Франциско, японская еда, воодушевление, музыка, свобода… Это легкомысленно, но обычно я позволяю себе немного свободы. Я живу, дышу и питаюсь каллиграфией, когда же приходится сесть на диету, я просто потребляю меньше “О” и “Q” и больше “I”. Мы сразу видим художника, и сразу становится понятной эта картина, назевается она “Именинная свеча”. Она рассказывает, что когда она была маленькой, ее детство проходило в Новой Англии, в США, которая отличалась пуританскими традициями. И когда ее воспитывали, ей объясняли, что носить лиловое и праздновать по -настоящему дни рождения она сможет только тогда, когда достигнет почтенного возраста, и поэтому, как только она вырвалась из-под опеки родителей, она сразу начала праздновать дни рождения, каждый раз, когда ее друзья давали ей для этого повод. А когда друзей не было, она все равно праздновала, а чтобы ей было не скучно праздновать, она создала себе такую каллиграфическую работу под названием “Именинная свеча”.
Лиля Пальвелева: И вот буквы, о которых она пишет, в этом тексте выделены цветом.
Елена Исаева: Да, эти буквы имеют для нее особое значение. А если говорить о том, как каллиграфия может использоваться в создании совершенно неожиданных работ, я бы обратила внимание на “Портрет учителя”. Это выполненный только каллиграфическими средствами, только за счет того, что буквы писались крупнее или мельче, ставились ближе или на большем расстоянии, интенсивность и толщина линии была то более выраженной, то менее выраженной и, в результате, мы видим не просто портрет женщины, которую мы узнаем, если увидим, а мы увидим ее настроение, ее характер. А здесь только буквы, здесь ничего больше нет.
Лиля Пальвелева: Это давняя иудейская традиция, таким образом преодолевали заперт изображать живых и особо значимых раввинов. Вот таким способом, делая буквы светлее или темнее, изображали их портреты.
Елена Исаева: Да, вы правы, и в арабской секции мы можем увидеть, как такой же запрет обходили и арабские каллиграфы.
Лиля Пальвелева: Как сообщает Денис Цуканов, осенью Музей готовится провести новую международную выставку современной каллиграфии.
Денис Цуканов: Первая выставка, пробная, проходила в прошлом году в Санкт-Петербурге. Я бы не сказал, что была очень большая рекламная компания, но за пять рабочих дней ее посетили 17 тысяч человек. Мы ожидаем, что за месяц выставку в Сокольниках выставку посетят около 70 тысяч человек.
