Программу ведет Евгения Назарец. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Марина Тимашева.
Евгения Назарец: На сцене театре имени Моссовета Чеховский фестиваль представляет хореодраму Мэтью Боурна, основанную на романе Оскара Уайльда "Потрет Дориана Грея".
Марина Тимашева: 4 года назад в рамках Международного фестиваля имени Чехова, английский режиссер и хореограф Мэтью Боурн представил спектакль "Пьеса без слов" по пьесе Гарольда Пинтера. Он был похож на английский мюзикл 50-х-60-х годов, только без пения, сделанный пластическими средствами. Два года назад чеховский фестиваль привез "Лебединое озеро" того же Боурна, блистательно оригинальный по замыслу и хореографии, но в нем уже были признаки кича. И вот - третья встреча с компанией "New Adventures" и Мэтью Боурном. Снова - классический сюжет "Дориан Грей" по роману Оскара Уайльда.
Мэтью Боурн: Я думал, что предыдущие мои балеты, которые я привозил "Пьеса без слов" и "Лебединое озеро", это самые мои темные остановки. Я взял роман Оскара Уайльда и перенес его в наше время. Темы, затронутые в этом романе, очень актуальны и в наше время тоже, что знаменитость делает с нами. Самое большое изменение, которое я внес в свою постановку, это я изменил пол главных действующих лиц. Мне показалось, что не было какой-то очень сильной женской линии в романе. Я сделал так, что лорд Генри в моей постановке становится Леди Г. Она представлена как очень властная фигура в этом мире. С помощью фотографа Бэзила в моей версии они превращают Дориана Грея в очень известное лицо, которое есть везде - на растяжках, в журналах, везде. Он становится иконой. Собственно, он становится лицом одеколона, который мы называем "Бессмертие".
Марина Тимашева: Если прежние работы Боурна были очень остроумны, этот весьма серьезен. Всего две-три шутки: будильник, который играет музыку Чайковского, бездонная кровать, в которой помещается с десяток развратников, да еще сцена, в которой имиджмейкеры лепят образ будущей фотомодели: от "дискобола" Мирона до "Мыслителя" Родена, но останавливаются на проверенном временем образе самовлюбленного самца. Растлевают его не интеллектуальными парадоксами, а простыми физическими действиями, соблазняют не афоризмами о нетленности и аморализме красоты, а телами - женскими, мужскими - без разницы. Стало быть, значительную часть зрелища составляют постельные, "партерные" дуэты и сцены массовых вакханалий - на фотосессиях, в богемных салонах, в кислотных ночных клубах.
Музыка Терри Дэвиса звучит в живом исполнении. Собственно танца немного, исполнители сильного впечатления не производят, запоминаются не движениями, а позами, что, впрочем, логично, если речь идет о модельном бизнесе.
Мистического портрета здесь нет, есть рекламные щиты с фотографией Дориана Грея - лицо одеколона "Бессмертный". К финалу плакат изорван, по нему растекаются ржавые пятна, первые буквы смыты, остается надпись "Смертный". Еще есть двойник, весь второй акт он преследует Дориана, заставляя его наблюдать за самим собой со стороны. Герой убивает негодное отражение и умирает сам (почти как в романе Уайльда).
Лорд Генри действительно превращен в Леди Г. Но ничего властного в ней нет, если не считать властно притягивающих внимание красивых ног.
Сибила Вэйн стала Сирилом. В романе это была драматическая актриса, в которую Дориан влюбился, увидев ее в роли Джульетты. В спектакле это танцор, исполнитель партии Ромео в балете на музыку Прокофьева. А художник Бэзил здесь - фотограф глянцевого журнала.
В романе Сибила и Бэзил любили Дориана Грея, они - невинные жертвы, их жаль. В спектакле Сирил отдается Дориану, узнав, что тот знаменит, и всю дорогу портит ему кровь жеманными выходками солиста классического балета. А Бэзил, верный помощник Леди Г., слуга гламура, соблазнил Дориана, использовал как источник собственного вдохновения и предал. Выходит, поделом им обоим.
К тому же, все эти операции по перемене пола действующих лиц лишены всякого смысла. Если была охота акцентировать гомосексуальную линию, то тут вполне уместен именно Лорд Генри.
Вместо трагической и мистической поэмы о гибели человеческой души вышла поверхностная эффектная агитка, направленная против шоу-бизнеса, при этом, выполненная в формах самого шоу-бизнеса. Оскара Уайльда просто использовали, как имя привлекательное. Оно, видимо, до сих пор продается лучше, чем имя любого хореографа.
Евгения Назарец: На сцене театре имени Моссовета Чеховский фестиваль представляет хореодраму Мэтью Боурна, основанную на романе Оскара Уайльда "Потрет Дориана Грея".
Марина Тимашева: 4 года назад в рамках Международного фестиваля имени Чехова, английский режиссер и хореограф Мэтью Боурн представил спектакль "Пьеса без слов" по пьесе Гарольда Пинтера. Он был похож на английский мюзикл 50-х-60-х годов, только без пения, сделанный пластическими средствами. Два года назад чеховский фестиваль привез "Лебединое озеро" того же Боурна, блистательно оригинальный по замыслу и хореографии, но в нем уже были признаки кича. И вот - третья встреча с компанией "New Adventures" и Мэтью Боурном. Снова - классический сюжет "Дориан Грей" по роману Оскара Уайльда.
Мэтью Боурн: Я думал, что предыдущие мои балеты, которые я привозил "Пьеса без слов" и "Лебединое озеро", это самые мои темные остановки. Я взял роман Оскара Уайльда и перенес его в наше время. Темы, затронутые в этом романе, очень актуальны и в наше время тоже, что знаменитость делает с нами. Самое большое изменение, которое я внес в свою постановку, это я изменил пол главных действующих лиц. Мне показалось, что не было какой-то очень сильной женской линии в романе. Я сделал так, что лорд Генри в моей постановке становится Леди Г. Она представлена как очень властная фигура в этом мире. С помощью фотографа Бэзила в моей версии они превращают Дориана Грея в очень известное лицо, которое есть везде - на растяжках, в журналах, везде. Он становится иконой. Собственно, он становится лицом одеколона, который мы называем "Бессмертие".
Марина Тимашева: Если прежние работы Боурна были очень остроумны, этот весьма серьезен. Всего две-три шутки: будильник, который играет музыку Чайковского, бездонная кровать, в которой помещается с десяток развратников, да еще сцена, в которой имиджмейкеры лепят образ будущей фотомодели: от "дискобола" Мирона до "Мыслителя" Родена, но останавливаются на проверенном временем образе самовлюбленного самца. Растлевают его не интеллектуальными парадоксами, а простыми физическими действиями, соблазняют не афоризмами о нетленности и аморализме красоты, а телами - женскими, мужскими - без разницы. Стало быть, значительную часть зрелища составляют постельные, "партерные" дуэты и сцены массовых вакханалий - на фотосессиях, в богемных салонах, в кислотных ночных клубах.
Музыка Терри Дэвиса звучит в живом исполнении. Собственно танца немного, исполнители сильного впечатления не производят, запоминаются не движениями, а позами, что, впрочем, логично, если речь идет о модельном бизнесе.
Мистического портрета здесь нет, есть рекламные щиты с фотографией Дориана Грея - лицо одеколона "Бессмертный". К финалу плакат изорван, по нему растекаются ржавые пятна, первые буквы смыты, остается надпись "Смертный". Еще есть двойник, весь второй акт он преследует Дориана, заставляя его наблюдать за самим собой со стороны. Герой убивает негодное отражение и умирает сам (почти как в романе Уайльда).
Лорд Генри действительно превращен в Леди Г. Но ничего властного в ней нет, если не считать властно притягивающих внимание красивых ног.
Сибила Вэйн стала Сирилом. В романе это была драматическая актриса, в которую Дориан влюбился, увидев ее в роли Джульетты. В спектакле это танцор, исполнитель партии Ромео в балете на музыку Прокофьева. А художник Бэзил здесь - фотограф глянцевого журнала.
В романе Сибила и Бэзил любили Дориана Грея, они - невинные жертвы, их жаль. В спектакле Сирил отдается Дориану, узнав, что тот знаменит, и всю дорогу портит ему кровь жеманными выходками солиста классического балета. А Бэзил, верный помощник Леди Г., слуга гламура, соблазнил Дориана, использовал как источник собственного вдохновения и предал. Выходит, поделом им обоим.
К тому же, все эти операции по перемене пола действующих лиц лишены всякого смысла. Если была охота акцентировать гомосексуальную линию, то тут вполне уместен именно Лорд Генри.
Вместо трагической и мистической поэмы о гибели человеческой души вышла поверхностная эффектная агитка, направленная против шоу-бизнеса, при этом, выполненная в формах самого шоу-бизнеса. Оскара Уайльда просто использовали, как имя привлекательное. Оно, видимо, до сих пор продается лучше, чем имя любого хореографа.
