Ссылки для упрощенного доступа

“Зачем России нужен был Кавказ”






Марина Тимашева: Кавказский вопрос стоит в России давно - по крайней мере, со времени начала русско-кавказских войн. Однако, историк Яков Гордин убежден, что отношения России и Кавказа - далеко не только военные, но в большей степени духовные. С Яковом Гординым беседует Татьяна Вольтская.


Татьяна Вольтская: Книга Якова Гордина “Зачем России нужен был Кавказ” - о глубинных духовных связях России и Кавказа, о том, что история этих связей начинается гораздо раньше, чем принято думать, и простирается гораздо глубже, чем принято думать. Вот отрывок из книги.

“Восприятие русским дворянином кавказского мира приводило к возникновению противоречивой, многосмысленной, парадоксальной картины, в основе которой лежала идея завоевания, как императива, и, в то же время, пресекающееся с ней сомнение в правомочности этого завоевания. Вспомним запись в дневнике Толстого: “Все утро мечтал о покорении Кавказа”. В то же время, в автобиографических “Казаках” герой мечтает, подъезжая к Кавказу: то с необычайной храбростью и удивляющей всех силой он убивает, покоряет бесчисленное множество горцев, то он сам - горец и с ними вместе отстаивает против русских свою независимость”.


Яков Аркадьевич, неужели вы, в самом деле, отвечаете в вашей книге на вопрос: зачем России нужен был Кавказ?


Яков Гордин: Вы обратите внимание на подзаголовок “Иллюзии и реальность”. Кавказ действительно был нужен, но вокруг этой российско-кавказской ситуации было создано и выросло огромное количество мифов. Мифов далеко не бессмысленных и, в основном, мифов культурных. Обычно упор делается на геополитические моменты. Действительно, поскольку Турция была стратегическим противником, поскольку были напряженные отношения с Ираном (значительная часть дагестанских ханств тяготела к Ирану), то геополитический и военно-стратегический смысл в этом был. Кроме того, известный аргумент - защита от набегов, которые действительно были. Колонизационный элемент, хотя, скажем, Дагестан колонизовать никто не собирался и не мог, поскольку русский мужик там жить был не в состоянии. Кроме этого, я довольно много почитал разных текстов на эту тему, в том числе, влиятельную газету “Московские ведомости”, и там довольно много вокруг 60-го- 64 –го года – (это завершение Кавказской войны) передовиц, написанных издателем и владельцем газеты Катковым, где упор делается как раз на культурно-психологический аспект. Объясняется, что вообще-то Кавказ это как бы древнее достояние русского государства. С Кавказом имели дело еще русские князья в удельный период, что чистая правда, надо сказать. Но что действительно очень важно, Кавказ, кавказские мифы, Прометей, в частности, кстати говоря, все это органично входило в культурно-психологическую сферу существования и русского человека. Наиболее яркий славянофил Хомяков считал, и не он один, что с Кавказа вышли многие народы, причем народы наиболее воинственные. Викингов считают выходцами с Кавказа, что само по себе очень любопытно, потому что воевали десятилетия, никак не могли одолеть горцев, и это в некотором роде объяснение и оправдание, потому что эти самые воинственные в мире люди, знаменитые викинги. и те с Кавказа произошли.


Татьяна Вольтская: Утешение такое.


Яков Гордин: В некотором роде. И многое другое. Возникло такое явление как “кавказская утопия”. Довольно много и внимательно об этом писал, кстати говоря, Лев Николаевич Толстой. Это миф о целительности Кавказа для русского человека, не находящего себе места.


Татьяна Вольтская: Прибежище “лишних людей”, так называемых.


Яков Гордин: В некотором роде - да. Поэтому не только военные соображения, но и культурно-психологическая сторона дела для русского думающего человека была тогда очень важна. В “Рубке леса” у Толстого это очень здорово все сформулировано. В России ведь существует престранное предание про Кавказ, будто это какая-то обетованная земля для всякого рода несчастных людей. Эта идея встречается постоянно и в воспоминаниях, и в художественных произведениях. Вот как писал один из таких знаменитых кавказцев Зиссерман, он имел в виду 40-е годы: “Русскую молодежь охватила некая мания, которая заставляла их стремиться на Кавказ”. Действительно Кавказ был неким психологическим выходом.


Татьяна Вольтская: А почему? Воля?


Яков Гордин: Да. Это принципиально другое пространство. В Кавказском корпусе не было тогда жесткого прессинга на человека, который был в коренной России, уровень самостоятельности кавказского офицера был гораздо выше, и много всего, в том числе, и романтическая идеология, которая с 1910-х годов в России развивалась. Фигура вот этого человека, для которого свобода дороже всего и который с презрением относится к смерти, а это действительно так, и об этом многократно писали русские офицеры в воспоминаниях, как горцы гибли, но не сдавались. Это и у Толстого в “Казаках” - гибель чеченцев. В конце уже замечательная сцена, когда затравили казаки группу чеченцев, они связали друг друга по коленям ремнями, чтобы не было даже возможности убежать. И, кстати говоря, у Толстого это фигура почти инопланетянина - джигит чеченский, который приехал за убитым братом. Это человек высокого самосознания, который с презрением относится и к казакам и, вообще, к миру. Это такая почти демоническая фигура.



Татьяна Вольтская: "Демон" помещен на Кавказ.


Яков Гордин: Абсолютно точно. Я тут пишу об этом, потому что Лермонтов не случайно выбрал местом вот этого инфернального действа именно Кавказ:


“И над вершинами Кавказа изгнанник края пролетал….”

Пушкин объясняет, почему этот будущий пленник отправился на Кавказ:

“И в край далекий полетел/ с веселым призраком свободы…”.


Не столько даже за внешней, сколько за ощущением внутренней раскрепощенности.


Татьяна Вольтская: “Русские завоеватели высшим достижением считают максимальное отождествление себя с горцами. Когда Лермонтов писал, что Печорин гордился своим неотличимым сходством с кабардинцем, то он знал, что говорил. Ношение горского костюма русскими офицерами было явлением знаковым, оно означало стремление влиться в исконный мир Кавказа, отделиться таким образом от русского мира, при этом не теряя чувства имперского патриотизма. Русские офицеры органично воспринимали мир Кавказа, как свой. Черкесское платье, верховая посадка, оружие - имитация облика джигита. Джигит - концентрация достоинств свободного человека и высшая похвала, как для горца, так и для русского”.

Это был отрывок их книги Якова Гордина “Зачем России нужен был Кавказ”.

XS
SM
MD
LG