Кавказский вопрос стоит в России давно - по крайней мере, со времени начала русско-кавказских войн. Однако, историк Яков Гордин убежден, что отношения России и Кавказа - далеко не только военные, но в большей степени духовные.
Книга Якова Гордина "Зачем России нужен был Кавказ" - о глубинных духовных связях России и Кавказа, о том, что история этих связей начинается гораздо раньше, чем принято думать, и простирается гораздо глубже, чем принято думать. Вот отрывок из книги:
"Восприятие русским дворянином кавказского мира приводило к возникновению противоречивой, многосмысленной, парадоксальной картины, в основе которой лежала идея завоевания, как императива, и, в то же время, пересекающееся с ней сомнение в правомочности этого завоевания. Вспомним запись в дневнике Толстого: "Все утро мечтал о покорении Кавказа". В то же время, в автобиографических "Казаках" герой мечтает, подъезжая к Кавказу: то с необычайной храбростью и удивляющей всех силой он убивает, покоряет бесчисленное множество горцев, то он сам - горец и с ними вместе отстаивает против русских свою независимость".
- Яков Аркадьевич, неужели вы в самом деле отвечаете в вашей книге на вопрос: "Зачем России нужен был Кавказ?"
- Вы обратите внимание на подзаголовок "Иллюзии и реальность". Кавказ действительно был нужен, но вокруг этой российско-кавказской ситуации было создано и выросло огромное количество мифов. Мифов далеко не бессмысленных и, в основном, мифов культурных.
Обычно упор делается на геополитические моменты. Действительно, поскольку Турция была стратегическим противником, поскольку были напряженные отношения с Ираном (значительная часть дагестанских ханств тяготела к Ирану), то геополитический и военно-стратегический смысл в этом был. Кроме того, известный аргумент - защита от набегов, которые действительно были. Колонизационный элемент, хотя, скажем, Дагестан колонизовать никто не собирался и не мог, поскольку русский мужик там жить был не в состоянии.
Кроме этого, я довольно много почитал разных текстов на эту тему, в том числе, влиятельную газету "Московские ведомости", и там довольно много вокруг 60-64-го года (это завершение Кавказской войны) передовиц, написанных издателем и владельцем газеты Катковым, где упор делается как раз на культурно-психологический аспект. Объясняется, что вообще-то Кавказ - это как бы древнее достояние русского государства. С Кавказом имели дело еще русские князья в удельный период, что чистая правда, надо сказать.
Но что действительно очень важно, Кавказ, кавказские мифы, Прометей, в частности, - все это органично входило в культурно-психологическую сферу существования и русского человека. Наиболее яркий славянофил Хомяков считал, и не он один, что с Кавказа вышли многие народы, причем народы наиболее воинственные. Викингов считают выходцами с Кавказа Само по себе это очень любопытно, потому что русские воевали десятилетиями, но никак не могли одолеть горцев, и это в некотором роде объяснение и оправдание: самые воинственные в мире люди, знаменитые викинги - и те с Кавказа произошли.
- Утешение такое?
- В некотором роде. И многое другое. Возникло такое явление как "кавказская утопия". Довольно много и внимательно об этом писал, кстати говоря, Лев Николаевич Толстой. Это миф о целительности Кавказа для русского человека, не находящего себе места.
- Прибежище так называемых "лишних людей"?
- В некотором роде - да. Поэтому не только военные соображения, но и культурно-психологическая сторона дела для русского думающего человека была тогда очень важна. В "Рубке леса" у Толстого это очень здорово все сформулировано. В России ведь существует престранное предание про Кавказ, будто это какая-то обетованная земля для всякого рода несчастных людей. Эта идея встречается постоянно и в воспоминаниях, и в художественных произведениях. Вот как писал один из таких знаменитых кавказцев Зиссерман, он имел в виду 40-е годы: "Русскую молодежь охватила некая мания, которая заставляла их стремиться на Кавказ". Действительно Кавказ был неким психологическим выходом.
- А почему? Воля?
- Да. Это принципиально другое пространство. В Кавказском корпусе не было тогда жесткого прессинга на человека, который был в коренной России, уровень самостоятельности кавказского офицера был гораздо выше. И еще много всего, в том числе, и романтическая идеология, которая с 1910-х годов в России развивалась. Фигура вот этого человека, для которого свобода дороже всего, и который с презрением относится к смерти. А это действительно так, и об этом многократно писали русские офицеры в воспоминаниях - как горцы гибли, но не сдавались. Это есть и у Толстого в “Казаках” - гибель чеченцев. В конце есть замечательная сцена, когда затравили казаки группу чеченцев, они связали друг друга по коленям ремнями, чтобы не было даже возможности убежать. И, кстати говоря, у Толстого это фигура почти инопланетянина - чеченский джигит, который приехал за убитым братом. Это человек высокого самосознания, который с презрением относится и к казакам и, вообще, к миру. Это такая почти демоническая фигура.
- "Демон" тоже помещен на Кавказ.
- Абсолютно точно! Я тут пишу об этом, потому что Лермонтов не случайно выбрал местом этого инфернального действа именно Кавказ:
"И над вершинами Кавказа
Изгнанник края пролетал…."
Пушкин объясняет, почему этот будущий пленник отправился на Кавказ:
"И в край далекий полетел
Свеселым призраком свободы…"
Не столько даже за внешней свободой, сколько за ощущением внутренней раскрепощенности.
В завершение - отрывок их книги Якова Гордина "Зачем России нужен был Кавказ":
"Русские завоеватели высшим достижением считают максимальное отождествление себя с горцами. Когда Лермонтов писал, что Печорин гордился своим неотличимым сходством с кабардинцем, то он знал, что говорил. Ношение горского костюма русскими офицерами было явлением знаковым, оно означало стремление влиться в исконный мир Кавказа, отделиться таким образом от русского мира, при этом не теряя чувства имперского патриотизма. Русские офицеры органично воспринимали мир Кавказа, как свой. Черкесское платье, верховая посадка, оружие - имитация облика джигита. Джигит - концентрация достоинств свободного человека и высшая похвала, как для горца, так и для русского”.
Книга Якова Гордина "Зачем России нужен был Кавказ" - о глубинных духовных связях России и Кавказа, о том, что история этих связей начинается гораздо раньше, чем принято думать, и простирается гораздо глубже, чем принято думать. Вот отрывок из книги:
"Восприятие русским дворянином кавказского мира приводило к возникновению противоречивой, многосмысленной, парадоксальной картины, в основе которой лежала идея завоевания, как императива, и, в то же время, пересекающееся с ней сомнение в правомочности этого завоевания. Вспомним запись в дневнике Толстого: "Все утро мечтал о покорении Кавказа". В то же время, в автобиографических "Казаках" герой мечтает, подъезжая к Кавказу: то с необычайной храбростью и удивляющей всех силой он убивает, покоряет бесчисленное множество горцев, то он сам - горец и с ними вместе отстаивает против русских свою независимость".
- Яков Аркадьевич, неужели вы в самом деле отвечаете в вашей книге на вопрос: "Зачем России нужен был Кавказ?"
- Вы обратите внимание на подзаголовок "Иллюзии и реальность". Кавказ действительно был нужен, но вокруг этой российско-кавказской ситуации было создано и выросло огромное количество мифов. Мифов далеко не бессмысленных и, в основном, мифов культурных.
Кавказ действительно был нужен, но вокруг этой российско-кавказской ситуации было создано и выросло огромное количество мифов
Обычно упор делается на геополитические моменты. Действительно, поскольку Турция была стратегическим противником, поскольку были напряженные отношения с Ираном (значительная часть дагестанских ханств тяготела к Ирану), то геополитический и военно-стратегический смысл в этом был. Кроме того, известный аргумент - защита от набегов, которые действительно были. Колонизационный элемент, хотя, скажем, Дагестан колонизовать никто не собирался и не мог, поскольку русский мужик там жить был не в состоянии.
Кроме этого, я довольно много почитал разных текстов на эту тему, в том числе, влиятельную газету "Московские ведомости", и там довольно много вокруг 60-64-го года (это завершение Кавказской войны) передовиц, написанных издателем и владельцем газеты Катковым, где упор делается как раз на культурно-психологический аспект. Объясняется, что вообще-то Кавказ - это как бы древнее достояние русского государства. С Кавказом имели дело еще русские князья в удельный период, что чистая правда, надо сказать.
Но что действительно очень важно, Кавказ, кавказские мифы, Прометей, в частности, - все это органично входило в культурно-психологическую сферу существования и русского человека. Наиболее яркий славянофил Хомяков считал, и не он один, что с Кавказа вышли многие народы, причем народы наиболее воинственные. Викингов считают выходцами с Кавказа Само по себе это очень любопытно, потому что русские воевали десятилетиями, но никак не могли одолеть горцев, и это в некотором роде объяснение и оправдание: самые воинственные в мире люди, знаменитые викинги - и те с Кавказа произошли.
- Утешение такое?
- В некотором роде. И многое другое. Возникло такое явление как "кавказская утопия". Довольно много и внимательно об этом писал, кстати говоря, Лев Николаевич Толстой. Это миф о целительности Кавказа для русского человека, не находящего себе места.
- Прибежище так называемых "лишних людей"?
- В некотором роде - да. Поэтому не только военные соображения, но и культурно-психологическая сторона дела для русского думающего человека была тогда очень важна. В "Рубке леса" у Толстого это очень здорово все сформулировано. В России ведь существует престранное предание про Кавказ, будто это какая-то обетованная земля для всякого рода несчастных людей. Эта идея встречается постоянно и в воспоминаниях, и в художественных произведениях. Вот как писал один из таких знаменитых кавказцев Зиссерман, он имел в виду 40-е годы: "Русскую молодежь охватила некая мания, которая заставляла их стремиться на Кавказ". Действительно Кавказ был неким психологическим выходом.
- А почему? Воля?
- Да. Это принципиально другое пространство. В Кавказском корпусе не было тогда жесткого прессинга на человека, который был в коренной России, уровень самостоятельности кавказского офицера был гораздо выше. И еще много всего, в том числе, и романтическая идеология, которая с 1910-х годов в России развивалась. Фигура вот этого человека, для которого свобода дороже всего, и который с презрением относится к смерти. А это действительно так, и об этом многократно писали русские офицеры в воспоминаниях - как горцы гибли, но не сдавались. Это есть и у Толстого в “Казаках” - гибель чеченцев. В конце есть замечательная сцена, когда затравили казаки группу чеченцев, они связали друг друга по коленям ремнями, чтобы не было даже возможности убежать. И, кстати говоря, у Толстого это фигура почти инопланетянина - чеченский джигит, который приехал за убитым братом. Это человек высокого самосознания, который с презрением относится и к казакам и, вообще, к миру. Это такая почти демоническая фигура.
- "Демон" тоже помещен на Кавказ.
- Абсолютно точно! Я тут пишу об этом, потому что Лермонтов не случайно выбрал местом этого инфернального действа именно Кавказ:
"И над вершинами Кавказа
Изгнанник края пролетал…."
Пушкин объясняет, почему этот будущий пленник отправился на Кавказ:
"И в край далекий полетел
Свеселым призраком свободы…"
Не столько даже за внешней свободой, сколько за ощущением внутренней раскрепощенности.
В завершение - отрывок их книги Якова Гордина "Зачем России нужен был Кавказ":
"Русские завоеватели высшим достижением считают максимальное отождествление себя с горцами. Когда Лермонтов писал, что Печорин гордился своим неотличимым сходством с кабардинцем, то он знал, что говорил. Ношение горского костюма русскими офицерами было явлением знаковым, оно означало стремление влиться в исконный мир Кавказа, отделиться таким образом от русского мира, при этом не теряя чувства имперского патриотизма. Русские офицеры органично воспринимали мир Кавказа, как свой. Черкесское платье, верховая посадка, оружие - имитация облика джигита. Джигит - концентрация достоинств свободного человека и высшая похвала, как для горца, так и для русского”.
