Программу ведет Кирилл Кобрин. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Андрей Шарый.
Кирилл Кобрин: Важнейшее событие в послевоенной истории Японии - правящая Либерально-демократическая партия потерпела разгромное поражение на парламентских выборах. Напомню, с небольшими исключениями, либерал-демократы находились у власти с 1955 года. Согласно некоторым предварительным данным и результатам опросов на выходе с избирательных участков, оппозиционная Демократическая партия займет в новом парламенте более 300 мест из 480. Премьер-министр Японии Таро Асо уходит с поста лидера Либерально-демократической партии:
Таро Асо: Мы не можем отмести тот факт, что народ Японии проявил недовольство. Поэтому я полагаю, что мы должны понести за это ответственность.
Кирилл Кобрин: Новым премьер-министром должен быть утвержден лидер демократов Юкио Хатояма. Вот, что он сказал минувшей ночью.
Юкио Хатояма: Я хотел бы поблагодарить народ Японии за его смелое решение - потребовать смены режима. Первой настоящей смены правительства в истории нашей конституционной политики.
Кирилл Кобрин: Сказал лидер японской оппозиции, победившей на выборах.
О значении этой политической компании для японского общества мой коллега Андрей Шарый беседовал с журналистом Александром Дроздовым, бывшим корреспондентом "Комсомольской правды" в Токио.
Александр Дроздов: Случай, действительно, в японской истории беспрецедентный, поскольку все эти годы правящая Либерально-демократическая партия, если уступала, то какие-то совсем несущественные позиции. Это позволяло считать эту систему наиболее устойчивой, сложившейся с поправкой на консервативность японского общества, чуть ли не вечной. Поэтому изменения радикальные, надо будет посмотреть.
Андрей Шарый: Япония - демократическая страна. 50 лет почти у власти одна и та же партия. Как это сочетается с представлениями о демократии?
Александр Дроздов: Вообще говоря, сочеталось это неплохо. конечно, если начать раскладывать по косточкам механизмы, с помощью которых либерал-демократы эту власть удерживали, приходили к власти, сохраняли большинство в парламенте, мы обнаружим там классический, традиционный инструментарий - и грязные технологии, и подкуп, и силовое давление. Тем не менее, если говорить об институтах, таких, скажем, как Конституция, которая регламентирует довольно сложную схему управления этой страной - правительство, парламент (причем парламент играет лидирующую роль), при этом сохраняется институт императора... Если рассмотреть это крупно, с высокой точки зрения, то эта система со всеми ее нюансами и японской спецификой абсолютно отвечает демократически стандартам.
Андрей Шарый: Япония - это такая совсем отдельная демократия, по вашему мнению? С западными демократиями эту страну нельзя сравнивать с точки зрения механизма политического, политических сиюминутных, ежедневных процессов?
Александр Дроздов: Конечно. Прямая аналогия, наверное, будет большой натяжкой. Потому что не меняющимся фоном для демократического процесса в Японии является, конечно, традиция политическая, это традиции общества, в котором сохраняется иерархичность, уважение к старшим и многое другое. В Японии, безусловно, есть свободная пресса, работает система издержек и противовесов. Заворовавшихся бюрократов там хватают за шиворот. Они делают харакири, падают с небоскребов, премьер-министры извиняются и уходят в отставку. Может быть, это происходит не так размашисто, может быть, не так шумно, но если происходит, то это, конечно, очень заметно и очень по-японски.
Андрей Шарый: Тем не менее, Япония остается все-таки закрытой страной даже в этом открытом сегодняшнем мире. Не возьметесь объяснить - в чем причина? Почему мало знаем о внутренних механизмах японского общества?
Александр Дроздов: Я бы не сказал, что это нарочитая закрытость. Может быть, когда-то раньше это имело место. Мы были склонны всегда преувеличивать особливость Японии, придавая этому чуть ли не какие-то мистические оттенки. Разбираться можно, да и нужно, поскольку это исключительно интересный и очень поучительный опыт во всех отношениях.
Андрей Шарый: Правительство, судя по всему, возглавит лидер Демократической партии Юкио Хатояма. Среди причин успеха Демократической партии называют все-таки неудачи бывших политиков, которые находились у власти. Прежде всего, говорили о последствиях экономического кризиса. Неужели в Японии с ее высокотехнологичной развитой экономикой до такой степени может зайти кризис?
Александр Дроздов: Если вы помните тот знаменитый азиатский кризис рубежа миллениума, он, вообще-то говоря, очень больно ударил по Японии, что, как утверждают сами японские эксперты, они до сих пор до конца не оправились. Собственно говоря, именно японцам принадлежит авторство этого термина - экономический пузырь. За эти 8 лет, конечно, Япония выстраивала систему выздоровления, пыталась выкарабкиваться. Но в стране, в которой серьезнейшая проблема - это быстрое взросление населения, в стране, которая серьезно ограничена в собственных минеральных ресурсах - видимо, удалось это далеко не сразу, да и не все. Периодически экономика, так или иначе, срывалась на то, что известно у нас под названием "пирамида", такой искус, от которого отделаться очень трудно. Я думаю, что тут сошлось очень много факторов. Мне все-таки кажется, что немаловажную роль сыграла усталость общества от застывшей системы. Мне кажется, на фоне экономического кризиса желание сменить лидера в этой гонке было абсолютно естественно.
Андрей Шарый: Партийная принадлежность премьер-министра страны сказывается на внешней политике? Могут быть какие-то подвижки в отношениях с Россией?
Александр Дроздов: Все, что касается отношений с Россией, здесь клубок проблем, который нынешние российско-японские отношения унаследовали от советско-японских, мне кажется, будет развязываться с большим трудом. Потому что это как раз та зона политики, которая, как мне кажется, остается абсолютно запретной зоной для любых воздействий, для любых трансформаций. Это как бы такое, как мне кажется, вечное национальное наследство. По крайней мере, пока нет никаких оснований говорить о том, что мы станем свидетелями какой-то резкой трансформации в подходе к отношениям с Россией. Ключевой вопрос - территориальный. Безусловно, если нынешнее руководство вдруг проявит невиданную гибкость и рациональность, тогда это серьезный повод для удивления.
Кирилл Кобрин: Важнейшее событие в послевоенной истории Японии - правящая Либерально-демократическая партия потерпела разгромное поражение на парламентских выборах. Напомню, с небольшими исключениями, либерал-демократы находились у власти с 1955 года. Согласно некоторым предварительным данным и результатам опросов на выходе с избирательных участков, оппозиционная Демократическая партия займет в новом парламенте более 300 мест из 480. Премьер-министр Японии Таро Асо уходит с поста лидера Либерально-демократической партии:
Таро Асо: Мы не можем отмести тот факт, что народ Японии проявил недовольство. Поэтому я полагаю, что мы должны понести за это ответственность.
Кирилл Кобрин: Новым премьер-министром должен быть утвержден лидер демократов Юкио Хатояма. Вот, что он сказал минувшей ночью.
Юкио Хатояма: Я хотел бы поблагодарить народ Японии за его смелое решение - потребовать смены режима. Первой настоящей смены правительства в истории нашей конституционной политики.
Кирилл Кобрин: Сказал лидер японской оппозиции, победившей на выборах.
О значении этой политической компании для японского общества мой коллега Андрей Шарый беседовал с журналистом Александром Дроздовым, бывшим корреспондентом "Комсомольской правды" в Токио.
Александр Дроздов: Случай, действительно, в японской истории беспрецедентный, поскольку все эти годы правящая Либерально-демократическая партия, если уступала, то какие-то совсем несущественные позиции. Это позволяло считать эту систему наиболее устойчивой, сложившейся с поправкой на консервативность японского общества, чуть ли не вечной. Поэтому изменения радикальные, надо будет посмотреть.
Андрей Шарый: Япония - демократическая страна. 50 лет почти у власти одна и та же партия. Как это сочетается с представлениями о демократии?
Александр Дроздов: Вообще говоря, сочеталось это неплохо. конечно, если начать раскладывать по косточкам механизмы, с помощью которых либерал-демократы эту власть удерживали, приходили к власти, сохраняли большинство в парламенте, мы обнаружим там классический, традиционный инструментарий - и грязные технологии, и подкуп, и силовое давление. Тем не менее, если говорить об институтах, таких, скажем, как Конституция, которая регламентирует довольно сложную схему управления этой страной - правительство, парламент (причем парламент играет лидирующую роль), при этом сохраняется институт императора... Если рассмотреть это крупно, с высокой точки зрения, то эта система со всеми ее нюансами и японской спецификой абсолютно отвечает демократически стандартам.
Андрей Шарый: Япония - это такая совсем отдельная демократия, по вашему мнению? С западными демократиями эту страну нельзя сравнивать с точки зрения механизма политического, политических сиюминутных, ежедневных процессов?
Александр Дроздов: Конечно. Прямая аналогия, наверное, будет большой натяжкой. Потому что не меняющимся фоном для демократического процесса в Японии является, конечно, традиция политическая, это традиции общества, в котором сохраняется иерархичность, уважение к старшим и многое другое. В Японии, безусловно, есть свободная пресса, работает система издержек и противовесов. Заворовавшихся бюрократов там хватают за шиворот. Они делают харакири, падают с небоскребов, премьер-министры извиняются и уходят в отставку. Может быть, это происходит не так размашисто, может быть, не так шумно, но если происходит, то это, конечно, очень заметно и очень по-японски.
Андрей Шарый: Тем не менее, Япония остается все-таки закрытой страной даже в этом открытом сегодняшнем мире. Не возьметесь объяснить - в чем причина? Почему мало знаем о внутренних механизмах японского общества?
Александр Дроздов: Я бы не сказал, что это нарочитая закрытость. Может быть, когда-то раньше это имело место. Мы были склонны всегда преувеличивать особливость Японии, придавая этому чуть ли не какие-то мистические оттенки. Разбираться можно, да и нужно, поскольку это исключительно интересный и очень поучительный опыт во всех отношениях.
Андрей Шарый: Правительство, судя по всему, возглавит лидер Демократической партии Юкио Хатояма. Среди причин успеха Демократической партии называют все-таки неудачи бывших политиков, которые находились у власти. Прежде всего, говорили о последствиях экономического кризиса. Неужели в Японии с ее высокотехнологичной развитой экономикой до такой степени может зайти кризис?
Александр Дроздов: Если вы помните тот знаменитый азиатский кризис рубежа миллениума, он, вообще-то говоря, очень больно ударил по Японии, что, как утверждают сами японские эксперты, они до сих пор до конца не оправились. Собственно говоря, именно японцам принадлежит авторство этого термина - экономический пузырь. За эти 8 лет, конечно, Япония выстраивала систему выздоровления, пыталась выкарабкиваться. Но в стране, в которой серьезнейшая проблема - это быстрое взросление населения, в стране, которая серьезно ограничена в собственных минеральных ресурсах - видимо, удалось это далеко не сразу, да и не все. Периодически экономика, так или иначе, срывалась на то, что известно у нас под названием "пирамида", такой искус, от которого отделаться очень трудно. Я думаю, что тут сошлось очень много факторов. Мне все-таки кажется, что немаловажную роль сыграла усталость общества от застывшей системы. Мне кажется, на фоне экономического кризиса желание сменить лидера в этой гонке было абсолютно естественно.
Андрей Шарый: Партийная принадлежность премьер-министра страны сказывается на внешней политике? Могут быть какие-то подвижки в отношениях с Россией?
Александр Дроздов: Все, что касается отношений с Россией, здесь клубок проблем, который нынешние российско-японские отношения унаследовали от советско-японских, мне кажется, будет развязываться с большим трудом. Потому что это как раз та зона политики, которая, как мне кажется, остается абсолютно запретной зоной для любых воздействий, для любых трансформаций. Это как бы такое, как мне кажется, вечное национальное наследство. По крайней мере, пока нет никаких оснований говорить о том, что мы станем свидетелями какой-то резкой трансформации в подходе к отношениям с Россией. Ключевой вопрос - территориальный. Безусловно, если нынешнее руководство вдруг проявит невиданную гибкость и рациональность, тогда это серьезный повод для удивления.
