Иван Толстой: Нашему давнему автору в сентябре этого года исполнилось 50. Но прежде, чем мы познакомим слушателей с новыми записями, предлагаем программу десятилетней давности, в которой Виктор рассказывает о себе сам.
Эмигрантская нота Виктора Леонидова. Московский поэт, историк, специалист по русскому зарубежью Виктор Леонидов хранит при Фонде культуры огромную библиотеку подаренных эмигрантских изданий. Для многих дарителей Тамиздат и Леонидов – почти синонимы. Эмигрантская нота - и в собственных леонидовских песнях.
(Поет Виктор Леонидов – “Не толкай ты, вестовой….”)
Виктор Леонидов: Эта песня была написана достаточно давно, и не сочите за манию величия, но часто я слышал рассказы о том, что ее написал какой-то офицер, участник Первой мировой войны или кто-то из русских эмигрантов в Шанхае, в Харбине, в Париже. Нет, честное слово, песню эту написал я около 10 лет назад, когда судьба еще не свела меня с этим удивительным занятием - возвращением культуры русской эмиграции. В жизни мне очень повезло. Когда был создан еще тогда советский Фонд культуры, по приглашению академика Лихачева я возглавил библиотеку этого Фонда культуры, архив. Тогда очень многие русские эмигранты, поверив в перемены в СССР, стали присылать массу книг, архивов, картин, реликвий в Фонд культуры. И вот была создана такая библиотека, ныне она находится в Доме Марины Цветаевой в Москве, уникальная библиотека эмиграции, вся состоящая из именно подаренных людьми со всего света, россиянами, русскими, которые в свое время оказались за границей, также и нашими соотечественниками, и вот я оказался хозяином этого уникального богатства, и на всю жизнь связался с этой удивительной планетой, Атлантидой русского зарубежья. А сейчас позвольте предложить еще одну песню, которая как бы является продолжением первой. Если первая - это монолог офицера времен Первой мировой войны, то вторая - это уже монолог эмигранта. А припевами, куплетами к ней идут слова знаменитого романса “Кого-то нет, кого-то жаль”.
(Поет Виктор Леонидов – “Берег русский, как он близко….”)
Виктор Леонидов: Мне еще повезло в том, что в моих руках оказалось очень много сборников поэтов русской эмиграции. Это удивительная страна - поэзия русского зарубежья. Эти пронзительные ностальгические строки, иногда, может быть, не совсем совершенные с технической точки зрения, но всегда пронзительные по чувству, по искренности. Это настолько захватывает, настолько пробивает навылет, что много времени я посвятил именно возвращению наследия поэтов русской эмиграции. Ну, вот, например имя такого поэта-казака Николая Николаевича Туроверова, умершего в 1972 году в Париже. Я хотел бы вам предложить одно его стихотворение, которое просто стало символом военной русской эмиграции.
Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня.
Я с кормы все время мимо
В своего стрелял коня.
А он плыл изнемогая
За высокою волной
Все не веря, все не зная,
Что прощается со мной.
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою,
Конь все плыл теряя силы,
Веря в преданность в мою,
Мой денщик стрелял не мимо,
Покраснела чуть вода
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.
Или вот еще одно стихотворное Туроверова. Я думаю, услышав его, вы поймете, почему его стихи переписывали тысячи и тысячи изгнанников из России, почему по его стихам учили детей русскому в школе:
Я знаю, не будет иначе.
Всему свой черед и пора.
Не вскрикнет никто, не заплачет,
Когда постучусь у двора.
Чужая на выгоне хата,
Бурьян на опавшем плетне,
Да отблеск степного заката,
Застывший в убогом окне.
И скажет сурово и сухо,
Что здесь мне нельзя ночевать
В лохмотьях босая старуха,
Меня не узнавшая мать.
Вот такой это был поэт, такой силы были у него стихи. Николай Николаевич Туроверов жил в Париже, равно как и десятки других поэтов и, конечно, с Парижем связано очень многое, и из Парижа я привозил и для Фонда культуры, и для музеев, архивов и библиотек, сначала СССР, потом и России, картины, архивы, какие-то реликвии, которые были связан с наследием русского зарубежья. И вот я хотел бы вам предложить небольшую зарисовку о Париже.
(Поет Виктор Леонидов – “Мне Париж все время снится….”)
Виктор Леонидов: Но эмиграция - это, наверное, не только история давно прошедших дней, хотя это, конечно, основное, вот все-таки при всем том обилии и русских журналов, и русских газет, которые сейчас по всему миру, все-таки я больше был занят и, наверное, в этом моя главная удача, возвращением наследия эмиграции Первой волны. Но в теме, в песнях, наверное, это все присутствует. Знаете, сколько сейчас людей, которые живут по всему миру, разделенные судьбы… И, конечно, когда пришла свобода, когда стало просто выезжать, масса каких-то было и трагедий, и драм. И вот я хотел бы вам предложить песню, которая называется “Телефонный разговор”. Это, конечно, парафразы на темы Высоцкого, на темы его знаменитой великой песни “Телефонный разговор с Мариной Влади”. Герою этой песни звонит его несостоявшаяся невеста из Флоренции, и он ей поет в телефонную трубку.
(Поет Виктор Леонидов – “А ты звонишь опять….”)
Еще одна песня также посвящена любви, современной любви - это монолог москвича, защитника Белого Дома в 1991 году, который хотел жениться на девушке из Прибалтики, и как просто их развела эта жизнь.
(Поет Виктор Леонидов – “Ах, не красней бумага….”)
И в заключение я бы хотел прочесть два стихотворения замечательного поэта Ивана Елагина, кстати, двоюродного брата нашей знаменитой поэтессы, исполнительницы авторской песни Новеллы Матвеевой. Иван Елагин умер несколько лет назад в Питсбурге, и сейчас его без стеснения называют одним из лучших русских поэтов ХХ века. Вот я хотел бы прочесть два его стихотворения, которые во многом стали символом вот этой дивной поэзии русской эмиграции.
Родина! Мы виделись так мало
И расстались. Ветер был широк,
И дорогу песня обнимала –
Верная союзница дорог.
Разве можно в землю не влюбиться,
В уходящую из-под колес?
Даже ивы, как самоубийцы,
С насыпей бросались под откос!
Долго так не выпускали ивы,
Подставляя под колеса плоть.
Мы вернемся, если будем живы,
Если к дому приведет Господь.
И второе стихотворение очень короткое и одно из самых популярных поэтических миниатюр нашей поэзии нашего времени
Мне незнакома горечь ностальгии.
Мне нравится чуждая сторона.
Из всей давно оставленной России
Мне не хватает русского окна.
Оно мне вспоминается доныне,
Когда в душе становится темно -
Окно с большим крестом посередине,
Вечернее горящее окно.
(Поет Виктор Леонидов – “Адвокаты, казаки, гранд дамы….” )
Иван Толстой: Передача с участием Виктора Леонидова вышла десять лет назад. В сентябре этого, 2009-го года поэту, барду и историку эмиграции исполнилось 50. Виктор прислал нам свои новые записи. Звучание их стало более солидным, как и полагается мастеру.
(Поет Виктор Леонидов – “А мы с тобою молодые и влюбленные…”)
(Поет Виктор Леонидов – “Какая же будет награда…”)
Иван Толстой: Виктор Леонидов любит историческую тему. У него это такие фантазии о прошлом, попытка пережить те страницы русской истории, в которой автору пожить не удалось. Ностальгия по непережитому.
(Поет Виктор Леонидов – “От столицы к Смоленску…”)
Иван Толстой: Виктор, после нашего последнего разговора прошли годы, почти 10 лет. Что же произошло в вашей судьбе за это время? Я имею в виду не только в судьбе барда, исполнителя, но и в судьбе исследовался истории русской эмиграции?
Виктор Леонидов: Дело в том, что я продолжал заниматься тем же. Был такой поэт казачий Алексей Ачаир, он жил в Харбине, в Шанхае, потом был арестован, потом он жил в Новосибирске. Вот у него были знаменитые слова:
Не смела нас кручина, не выгнула,
Хоть пригнула до самой земли,
А за то, что нас родина выгнала,
Мы по свету ее разнесли.
Вот собиранием этой разнесенной родины, не сочтите за пафос, я и занимался все эти годы, занимался, как в составе Российского фонда культуры, где я работаю до сих пор, так и в составе Дома русского зарубежья, который сейчас носит имя Александра Исаевича Солженицына, потому что Фонд культуры там разместил свою коллекцию, и я тоже там нахожусь, и меня тоже с этим домом очень много связывает. Я там очень часто выступаю, публикую книги и статьи. То есть, вектор моей деятельности остается абсолютно прежним.
Иван Толстой: Скажите, кто за эти годы стал вашим героем? Я имею в виду и героем песен, и героем книг, исследований, статей.
Виктор Леонидов: Конечно, в первую очередь, русские эмигранты. Я, в частности, если я раньше занимался больше поэтами, у меня были первые книги Николая Туроверова, казачьего поэта, Ивана Савина, “рыцаря белой мечты”, который умер в Финляндии, то сейчас все больше и больше мой вектор - это история художественной жизни русского зарубежья. Вместе с нашим замечательным искусствоведом главным хранителем Фонда культуры Ольгой Кузьминичной Земляковой мы опубликовали, по-моему, больше 20-ти статей, посвященных тем или иным сюжетам именно истории художников русской эмиграции. Это и замечательный мастер, изобретатель игольчатого экрана, выдающийся аниматор, иллюстратор Александр Алексеев, это и статьи, посвященные художественному наследию в собрании Общества Родина - такое было знаменитое эмигрантское общество в Америке, и это и ряд неизвестных материалов, связанных с именами Добужинского, Бакста, всей этой плеяды Серебряного века. И также я продолжал искать, находить этих поэтов. Мне удалось с Дмитрием Кузнецовым и Элиной Каркконен сделать большой том, я считаю, почти академический, Ивана Савина, замечательного русского поэта, умершего совсем молодым в Финляндии. Вы знаете, Бунин говорил, что “если бы он еще лет десять прожил, то нам в русской литературе делать было нечего”. И ряд других. Большой был новый сборник и Николая Туроверова. То есть самые, самые разные сюжеты. Например, только что у меня вышла огромная статья, посвященная библиотеке Будберга. Такое было Общество Ветеранов Великой Войны Сан-Франциско, и его глава генерал Будберг, они подарили огромную коллекцию книг в Россию. Вот только что вышла у меня статья, посвященная этому. И песни, песни, конечно, которые посвящены как эмигрантам, и написаны как от лица эмигрантов, либо посвящены русским поэтам. В частности, в новом диске у меня есть песня памяти замечательного поэта, использовавшего ряд фольклорных мотивов - Александра Башлачова. Это была плеяда питерского рока, вместе он был с Юрием Шевчуком, с Кинчевым. И его уже стали забывать. Я считаю, что поэтически это был совершенно гениально одаренный человек, это было явление на уровне Николая Клюева, вот такие старые русские мотивы были в его творчестве. Он очень рано покончил с собой.
(Поет Виктор Леонидов – “Все было грубо и очень просто…”)
Песня у меня, посвященная русским эмигрантам в Сербии, потому что я в прошлом году был в Сербии, на сборе выпускников кадетских корпусов. Как вы знаете, в 1920-30-е годы Александр Первый Карагеоргиевич открыл в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев несколько кадетских корпусов, где учились дети русских офицеров. Я был там, я встречался, на меня это произвело огромное впечатление, и так появилась песня “Сербия”.
(Звучит песня “Сербия”)
Иван Толстой: Виктор, помните, мы с вами много раз обсуждали проблему возвращения культурных ценностей в Россию из эмиграции. Как обстоят дела сейчас, что сдвинулось по сравнению с 90-ми и большей частью 2000-х годов, есть какая-то динамика и как можно ее охарактеризовать?
Виктор Леонидов: Мне кажется, сдвинулось то, что если глобально смотреть, то по крайней мере в старом поколении русской эмиграции все больше не то, что зреет, а я бы сказал, уже вызрело понимание того, что все-таки эти реликвии больше нужны в России. И вот я говорил о передаче библиотеки Будберга, и, например, Фонд культуры получил огромный архив Сергея Федоровича Штерна, такой был издатель “Одесского листка”, председатель Комитета помощи голодающим в России. Можем привести и ряд других примеров таких громких, как возвращение, например, Еленой Бехтиевой картины Брюллова “Вид форта Пику на острове Мадейра”. Мне кажется, что это уже приобрело в сознании старших эмигрантов или, может быть, я заблуждаюсь, уже такой характер доминанты. Они понимают, что это нужнее тут, чем там, что все-таки Россия уже другая, выросло целое поколение и, в общем, и создание Дома русского зарубежья Солженицына.
Да что там говорить, я очень много езжу, выступаю и по России, и за границей, мне очень приятно, что люди меня находят, просят выступить, и я с гитарой выступаю в музеях, библиотеках, архивах, концертных залах. И почти везде есть отделы русского зарубежья, даже в районных каких-то библиотеках, и, мало того, есть какие-то реликвии, которые подарены людьми, эмигрантами, вернее, их потомками, которые происходили из этих мест. Вот, по-моему, такой крен все-таки происходит.
(Поет Виктор Леонидов – “Где мы - в Лувре или на полянке…”)
Иван Толстой: Есть какое-то противоречие между тем, что вы говорите об интересе в самых разных городах и городках России к истории русского зарубежья, и описанием какой-то апатии по отношению к истории вообще, к истории литературы, к книгам и, особенно, к русской эмиграции. То есть, одни говорят, что этот интерес постоянно есть и он достаточно высок и замечен, другие говорят, что никакого больше интереса к этому нет и люди уткнулись лицом в ящик, будь это ящик телевизора или компьютерного монитора. Как у вас, в вашем понимании, уживаются эти две тенденции, эти противоречия?
Виктор Леонидов: Дело в том, что у меня, слава богу, нет никакого противоречия здесь, потому что на мои концерты ходят люди, которых интересует что-то еще, кроме ящика, как вы говорите. Бывает, конечно, случайно, но, в основном, как бы это ясно, что это песни определенного содержания. Во время концертов я много читаю стихов поэтов, я много рассказываю о своих изысканиях, поисках, о том, что делали мы все эти годы в Фонде культуры, и как бы поэтому люди уже представляют, на что они идут. Много там молодежи. Во всяком случае, я в своей деятельности вижу возрастание этого интереса. Я, конечно, понимаю, что я не могу соперничать со стадионами, которые собирает какая-нибудь группа “Ногу свело” или что-то такое. Но я в своей деятельности встречаю именно такой отрадный процесс. И этих вызовов, и этих приглашений все больше и больше. Поэтому, может быть, я не хочу казаться таким прекраснодушным мечтателем, но у меня этих проблем, что кому-то это не интересно… Было бы не интересно, не звали бы, не ходили бы на выступления, не расхватывали бы эти книги. Это, правда, происходит в Москве.
Но, вы знаете, какой огромный спрос на книгу Николая Туроверова? Меня бомбардируют просто со всей России, просят его книгу. Может быть, потому, что это был такой народный поэт, такого есенинского плана, который объединял разных людей. Мне вообще кажется, что в эмиграции его можно сравнить с той ролью, которую у нас играл Владимир Семенович Высоцкий: этот поэт был близок к самым разным слоям. Поэтому если говорить об этом противоречии, у меня его просто нет, потому что оно отсутствует в моей практике.
(Поет Виктор Леонидов – “Разница лет между нами…”)
