Ирина Лагунина: Чем больше разговоров об иранской ядерной программе, тем более частыми становятся заявления иранских официальных лиц о том, что ядерная программа – неотъемлемое право их страны. Заявления делаются, конечно, для внутренней аудитории и для поднятия патриотического духа в ситуации, когда режим только что перенес волну недовольства и протестов, которые исходили не только от образованной молодежи, но и от тех, кто должен, вероятно, больше всего поддерживать дух исламской революции – от части шиитского руководства. Вот очередное заявление представителя министерства иностранных дел Ирана Хассана Кашкави:
Хассан Кашкави: Народ Ирана не будет обсуждать то, что является его правом, - ядерные технологии. Идет ли речь о глобальной безопасности, идет ли речь о технологическом прогрессе, идет ли речь о ядерном мире, лозунг, как я уже сказал, остается неизменным: «Ядерная энергия для всех, ядерное оружие – ни для кого».
Ирина Лагунина: Лондонский институт стратегических исследований выпустил во вторник ежегодный доклад – стратегическое исследование мира в 2009 году. «Хронический иранский ядерный кризис вступил в минувшем году в более опасную фазу. Тегеран продемонстрировал, что страна в состоянии наладить процесс обогащения урана, и в начале 2009-го Иран произвол достаточно низкообогащенного урана для того, чтобы (в случае его дальнейшего обогащения) произвести ядерное оружие. Несмотря на то, что основные мировые государств и соседи Ирана продолжали настаивать на том, чтобы Иран прекратил программу обогащения, им не удалось остановить Иран до того, как он достиг теоретической возможности произвести бомбу», - говорится в докладе. О каких же объемах производства идет речь? К концу января реактор в Натанце произвел 1010 килограммов урана, обогащенного на 3 с половиной процента. Это уран 235, который используется в атомной энергетике. Если это количество урана затем обогатить до 90 процентов и выше, то этого будет достаточно для одной бомбы. 5 июня МАГАТЭ сообщило о том, что иранские запасы выросли до 1339 килограммов, то есть в день производилось почти по три килограмма низкообогащенного урана. Количество центрифуг в Натанце выросло до 7 тысяч. Начались работы по установлению еще 8 тысяч центрифуг. И если раньше иранским специалистам не удавалось наладить каскад, то теперь, похоже, они с этой проблемой в работе центрифуг справились. Продолжаются и эксперименты с новыми центрифугами, которые будут в 2 с половиной раза более производительными, чем нынешнее поколение. Одновременно шли работы над реактором в Араке, который, если его закончат к 2011 году, будет производить обогащенный плутоний. На фоне этого, подчеркивают эксперты лондонского института, новое израильское правительство во главе с премьер-министром Бенджамином Нетаньяху пригрозило односторонними мерами для того, чтобы остановить иранскую ядерную программу, если дипломатические методы в ближайшее время не помогут. Легко представить себе эти меры. В 1981 году Израиль разбомбил иракский ядерный реактор, что, впрочем, тогда было на руку Ирану – шла 8-летняя ирано-иракская война.
Глава иранского агентства по атомной энергии Али Акбар Салехи отреагировал на израильские угрозы однозначно:
Али Акбар Салехи: Нам опять угрожают атаками на наши ядерные объекты. Эти постоянно звучащие угрозы не приводят ни к чему, кроме крепнущей солидарности и решительности нашего народа. Нация, которая твердо выстояла всю причиненную ей боль навязанной войны и несправедливых санкций вновь показала себя передовой в регионе.
Ирина Лагунина: Информацию об иранской ядерной программе – а именно, данные о секретном завода в Натанце и реакторе на тяжелой воде в Араке – первой открыла для международного сообщества в августе 2002 года оппозиционная иранская группа Национальный совет сопротивления Ирана. Группе тогда мало кто поверил, тем более что отношение к ядерному оружию у лидеров исламской революции до этого было отрицательное. Иран начал ядерную программу при шахе, но после Исламской революции в 80-м году духовный лидер аятолла Хомейни распорядился все прекратить, поскольку ядерное оружие носит неизбирательный характер, а следовательно, противно Исламу. Выяснилось, однако, что Национальный совет сопротивления был прав, и как достижение сегодня МАГАТЭ рассматривает тот факт, что его инспекции могут посещать как Натанц, так и Арак. Именно поэтому, считают некоторые эксперты, уходящий Генеральный директор агентства Мохамад Эль-Барадей заявил на днях, что угроза, исходящая от Ирана, сейчас не особенно сильна. Это несколько расходилось с утверждениями нового посла США в МАГАТЭ Глина Дейвиса, что Иран подошел в развитии своей программы к возможному прорыву. Об этом мой коллега Хоссейн Ариан беседовал с главой программы по нераспространению ядерного оружия Международного института стратегических исследований Марком Фицпатриком.
Марк Фитцпатрик: Иран не замедлил производство низкообогащенного урана. Производство осталось неизменным. На самом деле Иран лишь замедлил расширение производства обогащения, но само производство не сократилось. Одновременно с этим в стране продолжалась установка новых центригуф. А это существенно, потому что это позволяет в будущем совершить резкий скачок в производстве, если Иран решить выслать инспекторов и приступить к производству оружейного урана. Именно это – в числе ряда других моментов – больше всего беспокоит ряд стран, когда речь идет об иранской ядерной программе. Когда новый посол США в МАГАТЭ Глин Дэвис говорил об иранских запасах низкообогащенного урана, он заметил, что объем расщепляющегося материала в иранских запасах позволяет в любой момент сделать хотя бы одну атомную бомбу, если Иран пойдет на такое решение. А тем временем Иран выступил со своим пакетом предложений к международному сообществу, но в нем говорится, что обсуждать собственную ядерную программу Тегеран не намерен, он намерен обсуждать некие глобальные вопросы.
Хоссейн Ариан: Президент Махмуд Ахмадинеджад заявил, что иранское ядерное досье закрыто. Так что можно понять, что он и его правительство не ответили на вопросы международного сообщества, представленные Советом Безопасности ООН. Так что делать дальше?
Марк Фитцпатрик: Если Иран на самом деле будет настаивать на тех положениях, которые он включил в пакет предложений европейской тройке плюс Китаю, России и США, и если это будет отражать заявления президента Ахмадинеджада – дескать, что по иранской ядерной программе никаких переговоров не будет и быть не должно – то нет смысла вести эти переговоры. К чему может привести подобная ситуация? К тому что международное сообщество должно будет обсудить вопрос, какие другие способы принуждения может избрать каждая из стран, чтобы подкрепить условия, выставленные Ирану: либо сотрудничество и интеграция в международное сообщество, либо изоляция – как результат продолжения производства обогащенного урана, который абсолютно не нужен в атомной энергетике, но вполне применим в оружейной программе.
Хоссейн Ариан: Некоторые американские сенаторы предлагают запретить ввоз бензина в Иран, если дела пойдут совсем плохо. По вашему мнению, такая мера будет эффективной? Особенно после визита президента Венесуэлы Уго Чавеса, который сказал, что его страна всегда готова предоставить бензин Ирану.
Марк Фитцпатрик: Думаю, что если ввести запрет на ввоз в Иран продуктов нефтепереработки, включая бензин, то это явно привлечет внимание иранского руководства и иранского общества. Даже если Венесуэла предоставит Ирану какое-то количество баррелей нефти, это не покроет потери от основных производителей бензина, которые, вероятно, подчинятся режиму санкций. Не уверен, что такого рода санкции заставят иранское руководство изменить поведение, но они явно будут серьезным экономическим наказанием для режима.
Хоссейн Ариан: Но можно ли ожидать, что Россия и Китай займут тот же подход, который заняли Соединенные Штаты и европейские страны?
Марк Фитцпатрик: Россия и Китай никогда не хотят идти в ногу с остальными крупнейшими странами мира в том, что касается жесткости санкций. Но Россия и Китай согласны с самим принципом, что определенные меры давления на эту страну должны быть наложены. И до сей поры они поддержали все четыре резолюции Совета Безопасности ООН о санкциях. Они всегда сначала спорят о сроках и жесткости международных мер давления, но в конечном итоге соглашаются на них. Недавно они опять спорили о том, что новый пакет санкций не надо вводить вот так сразу, сейчас. Но я думаю, что если Иран и впредь будет противиться любым формам сотрудничества и не будет выполнять предписания Совета Безопасности ООН, если он по-прежнему будет игнорировать вопросы, которые ставит МАГАТЭ о прошлом иранской ядерной программы, то я думаю, что Китай и Россия, возможно, рано или поздно согласятся на новый пакет санкций ООН.
Ирина Лагунина: Считает глава программы по нераспространению ядерного оружия Международного института стратегических исследований Марк Фицпатрик. Переговоры с Ираном назначены на 1 октября. Как пояснил министр иностранных дел Финляндии Александер Стабб, план международного сообщества ясен.
Александер Стабб: В случае с Ираном мы готовим три шага. Первый шаг: начать диалог. Совместно американцы и европейцы. Шаг второй: если этот диалог не приведет к результату, мы выйдем с предложением ввести новые санкции ООН. Если нам не удастся добиться новых санкций ООН, то мы будем думать об односторонних санкциях Европейского Союза.
Ирина Лагунина: Возможность санкций не исключил и президент России Дмитрий Медведев. Но здесь все сложнее. В свое время Медведев подписался в ходе Большой Восьмерки под санкциями против режима в Зимбабве. Но в Совете Безопасности ООН Россия наложила вето на соответствующую резолюцию.
Хассан Кашкави: Народ Ирана не будет обсуждать то, что является его правом, - ядерные технологии. Идет ли речь о глобальной безопасности, идет ли речь о технологическом прогрессе, идет ли речь о ядерном мире, лозунг, как я уже сказал, остается неизменным: «Ядерная энергия для всех, ядерное оружие – ни для кого».
Ирина Лагунина: Лондонский институт стратегических исследований выпустил во вторник ежегодный доклад – стратегическое исследование мира в 2009 году. «Хронический иранский ядерный кризис вступил в минувшем году в более опасную фазу. Тегеран продемонстрировал, что страна в состоянии наладить процесс обогащения урана, и в начале 2009-го Иран произвол достаточно низкообогащенного урана для того, чтобы (в случае его дальнейшего обогащения) произвести ядерное оружие. Несмотря на то, что основные мировые государств и соседи Ирана продолжали настаивать на том, чтобы Иран прекратил программу обогащения, им не удалось остановить Иран до того, как он достиг теоретической возможности произвести бомбу», - говорится в докладе. О каких же объемах производства идет речь? К концу января реактор в Натанце произвел 1010 килограммов урана, обогащенного на 3 с половиной процента. Это уран 235, который используется в атомной энергетике. Если это количество урана затем обогатить до 90 процентов и выше, то этого будет достаточно для одной бомбы. 5 июня МАГАТЭ сообщило о том, что иранские запасы выросли до 1339 килограммов, то есть в день производилось почти по три килограмма низкообогащенного урана. Количество центрифуг в Натанце выросло до 7 тысяч. Начались работы по установлению еще 8 тысяч центрифуг. И если раньше иранским специалистам не удавалось наладить каскад, то теперь, похоже, они с этой проблемой в работе центрифуг справились. Продолжаются и эксперименты с новыми центрифугами, которые будут в 2 с половиной раза более производительными, чем нынешнее поколение. Одновременно шли работы над реактором в Араке, который, если его закончат к 2011 году, будет производить обогащенный плутоний. На фоне этого, подчеркивают эксперты лондонского института, новое израильское правительство во главе с премьер-министром Бенджамином Нетаньяху пригрозило односторонними мерами для того, чтобы остановить иранскую ядерную программу, если дипломатические методы в ближайшее время не помогут. Легко представить себе эти меры. В 1981 году Израиль разбомбил иракский ядерный реактор, что, впрочем, тогда было на руку Ирану – шла 8-летняя ирано-иракская война.
Глава иранского агентства по атомной энергии Али Акбар Салехи отреагировал на израильские угрозы однозначно:
Али Акбар Салехи: Нам опять угрожают атаками на наши ядерные объекты. Эти постоянно звучащие угрозы не приводят ни к чему, кроме крепнущей солидарности и решительности нашего народа. Нация, которая твердо выстояла всю причиненную ей боль навязанной войны и несправедливых санкций вновь показала себя передовой в регионе.
Ирина Лагунина: Информацию об иранской ядерной программе – а именно, данные о секретном завода в Натанце и реакторе на тяжелой воде в Араке – первой открыла для международного сообщества в августе 2002 года оппозиционная иранская группа Национальный совет сопротивления Ирана. Группе тогда мало кто поверил, тем более что отношение к ядерному оружию у лидеров исламской революции до этого было отрицательное. Иран начал ядерную программу при шахе, но после Исламской революции в 80-м году духовный лидер аятолла Хомейни распорядился все прекратить, поскольку ядерное оружие носит неизбирательный характер, а следовательно, противно Исламу. Выяснилось, однако, что Национальный совет сопротивления был прав, и как достижение сегодня МАГАТЭ рассматривает тот факт, что его инспекции могут посещать как Натанц, так и Арак. Именно поэтому, считают некоторые эксперты, уходящий Генеральный директор агентства Мохамад Эль-Барадей заявил на днях, что угроза, исходящая от Ирана, сейчас не особенно сильна. Это несколько расходилось с утверждениями нового посла США в МАГАТЭ Глина Дейвиса, что Иран подошел в развитии своей программы к возможному прорыву. Об этом мой коллега Хоссейн Ариан беседовал с главой программы по нераспространению ядерного оружия Международного института стратегических исследований Марком Фицпатриком.
Марк Фитцпатрик: Иран не замедлил производство низкообогащенного урана. Производство осталось неизменным. На самом деле Иран лишь замедлил расширение производства обогащения, но само производство не сократилось. Одновременно с этим в стране продолжалась установка новых центригуф. А это существенно, потому что это позволяет в будущем совершить резкий скачок в производстве, если Иран решить выслать инспекторов и приступить к производству оружейного урана. Именно это – в числе ряда других моментов – больше всего беспокоит ряд стран, когда речь идет об иранской ядерной программе. Когда новый посол США в МАГАТЭ Глин Дэвис говорил об иранских запасах низкообогащенного урана, он заметил, что объем расщепляющегося материала в иранских запасах позволяет в любой момент сделать хотя бы одну атомную бомбу, если Иран пойдет на такое решение. А тем временем Иран выступил со своим пакетом предложений к международному сообществу, но в нем говорится, что обсуждать собственную ядерную программу Тегеран не намерен, он намерен обсуждать некие глобальные вопросы.
Хоссейн Ариан: Президент Махмуд Ахмадинеджад заявил, что иранское ядерное досье закрыто. Так что можно понять, что он и его правительство не ответили на вопросы международного сообщества, представленные Советом Безопасности ООН. Так что делать дальше?
Марк Фитцпатрик: Если Иран на самом деле будет настаивать на тех положениях, которые он включил в пакет предложений европейской тройке плюс Китаю, России и США, и если это будет отражать заявления президента Ахмадинеджада – дескать, что по иранской ядерной программе никаких переговоров не будет и быть не должно – то нет смысла вести эти переговоры. К чему может привести подобная ситуация? К тому что международное сообщество должно будет обсудить вопрос, какие другие способы принуждения может избрать каждая из стран, чтобы подкрепить условия, выставленные Ирану: либо сотрудничество и интеграция в международное сообщество, либо изоляция – как результат продолжения производства обогащенного урана, который абсолютно не нужен в атомной энергетике, но вполне применим в оружейной программе.
Хоссейн Ариан: Некоторые американские сенаторы предлагают запретить ввоз бензина в Иран, если дела пойдут совсем плохо. По вашему мнению, такая мера будет эффективной? Особенно после визита президента Венесуэлы Уго Чавеса, который сказал, что его страна всегда готова предоставить бензин Ирану.
Марк Фитцпатрик: Думаю, что если ввести запрет на ввоз в Иран продуктов нефтепереработки, включая бензин, то это явно привлечет внимание иранского руководства и иранского общества. Даже если Венесуэла предоставит Ирану какое-то количество баррелей нефти, это не покроет потери от основных производителей бензина, которые, вероятно, подчинятся режиму санкций. Не уверен, что такого рода санкции заставят иранское руководство изменить поведение, но они явно будут серьезным экономическим наказанием для режима.
Хоссейн Ариан: Но можно ли ожидать, что Россия и Китай займут тот же подход, который заняли Соединенные Штаты и европейские страны?
Марк Фитцпатрик: Россия и Китай никогда не хотят идти в ногу с остальными крупнейшими странами мира в том, что касается жесткости санкций. Но Россия и Китай согласны с самим принципом, что определенные меры давления на эту страну должны быть наложены. И до сей поры они поддержали все четыре резолюции Совета Безопасности ООН о санкциях. Они всегда сначала спорят о сроках и жесткости международных мер давления, но в конечном итоге соглашаются на них. Недавно они опять спорили о том, что новый пакет санкций не надо вводить вот так сразу, сейчас. Но я думаю, что если Иран и впредь будет противиться любым формам сотрудничества и не будет выполнять предписания Совета Безопасности ООН, если он по-прежнему будет игнорировать вопросы, которые ставит МАГАТЭ о прошлом иранской ядерной программы, то я думаю, что Китай и Россия, возможно, рано или поздно согласятся на новый пакет санкций ООН.
Ирина Лагунина: Считает глава программы по нераспространению ядерного оружия Международного института стратегических исследований Марк Фицпатрик. Переговоры с Ираном назначены на 1 октября. Как пояснил министр иностранных дел Финляндии Александер Стабб, план международного сообщества ясен.
Александер Стабб: В случае с Ираном мы готовим три шага. Первый шаг: начать диалог. Совместно американцы и европейцы. Шаг второй: если этот диалог не приведет к результату, мы выйдем с предложением ввести новые санкции ООН. Если нам не удастся добиться новых санкций ООН, то мы будем думать об односторонних санкциях Европейского Союза.
Ирина Лагунина: Возможность санкций не исключил и президент России Дмитрий Медведев. Но здесь все сложнее. В свое время Медведев подписался в ходе Большой Восьмерки под санкциями против режима в Зимбабве. Но в Совете Безопасности ООН Россия наложила вето на соответствующую резолюцию.
