Интервью Владимира Гусинского израильскому еженедельнику The Marker Week, опубликованное вчера, состоялось по его собственной инициативе. Через своего партнера по бизнесу и экс-советника Ариэля Шарона Арнона Перлмана он обратился к журналисту издания Натану Липсону.

В интервью Владимир Гусинский заявил, что готов вернуться в Россию, но для этого нужна воля Путина и Медведева. Гусинский назвал Путина "порядочным человеком", про Медведева сказал, что не считает его "марионеткой Путина", а про Березовского – что "не разделяет его мнений уже несколько лет". Систему российского правосудия Гусинский оценил так: "Сегодня она лучше, чем раньше, и, как я понимаю, российские власти заинтересованы усиливать ее независимость".

О том, зачем Владимиру Гусинскому понадобилось интервью, корреспонденту Радио Свобода рассказал его интервьюер Натан Липсон.

– Это была ваша инициатива – взять интервью у Владимира Гусинского – или это было задание?

– Это была инициатива самого Гусинского. О возможности интервью ко мне обратился его давний партнер по бизнесу Арнон Перлман, который раньше был советником бывшего премьер-министра Израиля Ариэля Шарона. И я сказал: конечно, почему бы и нет.

Обложка The Marker Week, которому Владимир Гусинский дал свое неожиданное интервью

– И давно эта инициатива прозвучала?

– Интервью состоялось примерно две-три недели назад.

– Почему вы ждали две-три недели до публикации?

– Мы публикуем истории такого формата в еженедельнике. И последнюю пару недель у нас не было места для такого большого интервью. Поэтому его пришлось отложить до вчерашнего дня.

– Владимир Гусинский объяснил причину, по которой вдруг захотел дать интервью?

– Специально он объяснений не давал. Но в последнее время случилось несколько событий, связанных с господином Гусинским: президентские выборы в России, закат бизнеса видных израильских бизнесменов российского происхождения (в интервью речь идет о Льве Леваеве и Аркадии Гайдамаке. – РС), выход Гусинского из Maariv, где у него была доля порядка 25 процентов. Поэтому интервью не выглядело странным, наоборот, естественным. С прессой он не говорил около восьми лет, и это была хорошая возможность, которую мы и решили использовать.

– Почему он выбрал ваше средство массовой информации?

– Наверняка сказать, почему он выбрал именно меня, я не могу. Я писал о нем в Maariv, я писал о русской экономике в течение двенадцати лет. Так что это, похоже, естественный выбор.

– То есть Гусинского вы знаете давно и хорошо?

– Нет-нет, я не был с ним лично знаком. Это интервью – первый раз, когда я говорил с ним. До этого я видел его один или два раза, но эти встречи проходили не в рамках интервью. Я дважды был в России в 1998 году и с тех пор много писал о России и инвестициях господина Гусинского в Maariv.

Думаю, из всех израильских журналистов я больше всех писал о Гусинском и Maariv. Впрочем, точный ответ, почему выбрали меня, может дать Арнон Перлман.

– Вы отправляли свои вопросы Гусинскому до интервью?

– Нет. Он даже и не просил об этом. Он очень хорошо знает, что такая просьба была бы бессмысленной.

– И он не просил вас прислать текст для согласования до публикации?

– Нет. Он не видел интервью до его публикации.

– Каковы ваши впечатления от разговора с Гусинским?

– Он искренне изложил несколько тезисов. Он, видимо, действительно хочет вернуться в Россию и очень конкретно дал это понять. Говоря с журналистом и зная о предстоящей публикации интервью, он, без сомнения, понимал, что теперь все узнают об этом его желании. Когда я спросил, вернулся ли бы он в Россию, если бы Путин пригласил его, он сказал: да. И он знал, что я напишу об этом и что некоторые люди в Москве это прочитают и осознают. Думаю, вопроса, хочет или не хочет он вернуться в Россию, больше нет.

– Какие еще ответы Гусинского вас удивили? Например, о Путине Гусинский отозвался как о "порядочном человеке", который "сделал много хорошего". Это вас не удивило?

– В отношении Путина он свои позиции пересмотрел. В 2001 году он дал нашей газете интервью, где говорил о Путине совсем другие вещи – негативные. Это понятно, потому что в то время Путин фактически заставил его покинуть Россию, на три дня посадил в тюрьму. Тогда Гусинский злился. Но сейчас он передумал или, по крайней мере, говорит, что передумал. Но важно, что он заявляет об этом открыто.

– А ответы про Березовского или, скажем, Гайдамака вас не удивили?

– Я был немного удивлен, когда мы говорили о Березовском и Гусинский сказал, что поддерживает с Березовским контакты. Я сказал: послушайте, для человека, который хочет вернуться в Россию и произвести впечатление на Путина, публично заявлять о дружбе с Березовским, может быть, не самая лучшая затея. И он несколько смягчил свое высказывание, оговорившись, что общается с Березовским не очень часто и к тому же не разделяет его политических взглядов и методов.

– Были ли вопросы, на которые Гусинский не хотел отвечать?

– Да. И это отражено в интервью. Гусинскому принадлежал "Медиа-Мост", который в конечном счете оказался в руках российского правительства, когда он подписал с "Газпромом" соответствующие договоры. У меня возникло ощущение, что эти договоры во многом ограничили Гусинского в свободе высказываний о российском правительстве, особенно в высказываниях негативных. Он повторял, что не может говорить из-за этих договоров, что соблюдает их условия, что у него нет выбора, кроме как принять их. Я понял, что эти темы он развивать и конкретизировать не будет, и мне оставалось только проявить понимание. (В интервью Гусинский говорит, что дело о "Медиа-Мосте" "закончено на сто процентов" и это "вполне справедливо". Он добавляет, что у Путина "были причины его не любить". – РС)

– А где проходило интервью?

– Дома у Гусинского в Тель-Авиве. Обстановка была не особо официальной, на Гусинском не было галстука, он был не в деловом костюме...

– И как вам его дом?

– Больше всего меня впечатлили картины, которые в детстве рисовал его отец и которые сейчас висят на одной из стен. Я коснулся их и в статье. Это нечто очень личное для него, и видно, что у его отца был талант к рисованию. У Гусинского большая квартира в красивом доме на десятом, кажется, этаже с видом на Средиземное море. Но это-то как раз меня не особо впечатлило.

Книг я не видел – ведь Гусинский проводит свое время в нескольких домах: в Испании, Штатах и Израиле. Так что у него не обычный дом, как у нас с вами, где хранятся все вещи.

– На каком языке вы разговаривали?

– На английском.

– Вы разговаривали наедине?

– Нет, с нами был Арнон Перлман. В доме также находились наш фотограф и помощник Гусинского. Арнон Перлман просто слушал – он работает с Гусинским уже давно, и вряд ли хоть что-то в интервью могло его удивить. Он знает Гусинского куда лучше, чем я, и, вероятно, он же готовил его к этому интервью. Оба знали заранее, какую идею постараются донести. И они ее, что очевидно, донесли.

Разговор произвел на меня сильное впечатление. Спустя восемь лет, Гусинский хочет вернуться в Россию. Я не знаю, вернется ли – ведь это зависит от Путина и Медведева. Но если бы зависело только от него, вернулся бы.

– Гусинский не только о Путине отозвался положительно, но и о Медведеве: "Медведев, несомненно, не марионетка Путина. Это упрощенная и уродливая форма описания отношений между ними". Он по-разному говорил о Путине и Медведеве?

– Думаю, что о его высказываниях в интервью надо судить с учетом того, чего он в действительности хочет. Он хочет вернуться. И он понимает, что для этого не должен быть представлен врагом ни Путина, ни Медведева. Если это в его интересах, ему следует об обоих отзываться хорошо. Это не значит, что на самом деле он не думает о них хорошо. Просто даже если бы он считал их дурными людьми - дурными для России, дурными для него самого - он бы все равно об этом не сказал.