Елена Фанайлова: Свобода в Клубе «Грегор Замза». Как понятно из названия, это герой Франца Кафки, портрет Франца Кафки висит в этом заведении. Это герой, который однажды утром обнаружил себя превратившимся в насекомое. «Грегор Замза» называется и кафе, и клуб, и книжный магазин, который расположен в пассаже «Люцерна». Когда вы идете к этому заведению, вы проходите мимо рыцаря на перевернутом коне, который раскачивается под потолком. И когда мы решили поговорить о чешском кинематографе, а тема нашей программы сегодня будет таковой, я, прежде всего, вспомнила особое чувство юмора чехов, их чувство абсурда, ощущение абсурда. И наверное, первое, что мы будем обсуждать с гостями программы, - а это известный режиссер Петер Зеленка и драматург, который, собственно, и известен некоторыми абсурдистскими пьесами и своими творениями, это режиссер документального кино Вит Яначек, это режиссер Влад Ланне, это преподаватель Академии искусств Георгий Багдасаров, это Ленка Тирпакова, отборщик фестиваля в Карловых Варах, и актер Иван Шведов, - чешское чувство юмора. Действительно ли это главная черта чешского кинематографа?
Петер Зеленка: Я думаю, что это, скорее, наша позиция, которую мы приобрели благодаря мнению русских или поляков. Мы сами не осознаем, что у нас есть чувство юмора.
Елена Фанайлова: Петер, спрошу о ваших героях. Они довольно странные. Самое обычное, что они делают, - они откусывают пуговицы на каких-то разнообразных предметах. Вы в жизни наблюдаете таких людей или все-таки выдумываете?
Петер Зеленка: Я должен признаться, что ко мне клеились и раньше какие-то странные люди. И 10 лет назад, когда я делал тот фильм, о котором вы вспомнили, «Пуговичники», именно в тот момент ко мне приходили часто странные люди. Конечно, существуют и другие кинематографисты 60-70-ых годов, как Ян Шванкмайер и Вера Хитилова, которые больше работают (или работали) с сюрреализмом, чем я, и строят некоторые другие сюжеты сюрреалистические.
Иван Шведов: Может быть, ответом на этот вопрос может послужить описание простой, бытовой ситуации. В заведении, куда я иногда захожу, чтобы пообщаться с друзьями или выпить вина, в какой-то момент, когда заведение уже закрывалось, и все к тому времени поназаказывали много всего, и когда я начал расплачиваться за свое вино, владелец сказал: «А ты платишь за всех». Я сказал: «Почему?!». Он говорит: «Мы, чехи, народ веселый, любим пошутить».
Елена Фанайлова: Иван, а в кино чувство юмора чешское специфическое проявляется?
Иван Шведов: Конечно. Я не могу сказать, что у чешского кинематографа есть какое-то преимущество по сравнению с другими кинематографическими державами. Но этот элемент обязателен, мне кажется. Он сознательно или подсознательно присутствует все время. И это очень здорово! Я от всей души желаю русскому кино тоже держаться поближе к земле. Потому что я думаю, что в таком ироничном отношении к себе и к жизни общество как раз и выживает, и ищет новые пути, не забывая, кто мы есть. И это очень здорово! Мне не кажется, что чешские кинематографисты специально во главе всего ставят юмор или стремление насмешить, но это есть, это всегда присутствует, и это, по-моему, очень здоровое проявление.
Елена Фанайлова: Иван, вы снимались в Чехии. А на съемочной площадке это чувство юмора проявляется?
Иван Шведов: Безусловно. Вера Хитилова к концу съемочного дня спрашивает: «Так вы актер?». Я говорю: «Да». Она говорит: «Я это вижу, я это поняла». Дело в том, что речь идет о фильме Веры Хитиловой «Моменты наслаждения без гарантий». И там снимались, помимо большого количества профессиональных актеров, непрофессионалы. И я так понимаю, что я попал сначала в категорию «подозреваемых». А потом она с присущим ей юмором отметила, что я все-таки актер.
Ленка Тирпакова: Очень часто в чешском кино важные, серьезные вещи подаются веселым путем или иронизируются. И это, например, поляки ценят. С другой стороны, когда я обсуждаю польское кино, мне нравится, что они способны на более серьезный подход. И мы завидуем полякам, что они способны на этот подход.
Елена Фанайлова: Вит Яначек, есть ли юмор в документальном кино? Возможно ли представить, что документалист с иронией относится к своим героям?
Вит Яначек: Я не знаю... Я думаю, что Чешская Республика – это страна, в которой железные дороги и вообще дороги, они так густы, что нет такого места, где не было бы и 20 километров от одной до какой-то железной или другой дороги. Значит, организация жизни очень плотная. Жизнь такая, что здесь совсем нет большого пространства для фантазии, потому что все так организовано. Это не как в Америке или в России, где все возможно. И я думаю, что-нибудь интересное появляется там, где этой организации не существует. Это просто ироническая дефиниция. Я думаю, что в этом главном коридоре, в его краях появляются такие темы, которые, может быть, оригинальные, но это не мейнстрим.
Елена Фанайлова: Вит, а кто ваши герои? Кого вы снимаете?
Вит Яначек: Например, мы с друзьями Романом Ваврой и Миром Янеком сделали фильм. Действие происходит, может быть, 10 лет тому назад в деревне на севере Чехии. Просто так произошло, что несколько человек из нескольких поколений стали работать вместе. Ну, не работать, а они создали какую-то культуру локальную. Например, они организовывали какие-то танцевальные акции. А один раз в год они организовывали игру, где как бы российские, немецкие и американские солдаты боролись. Но в этом месте никогда не было войны, даже в период Второй мировой войны. И у них там было так, как будто Дионис появился на земле, в течение всего года. И эта игра касалась и религии, и культуры. Что-то было взято из телевидения, от юмора. Очень странная культура.
Петер Зеленка: И надо сказать, что те люди были очень игривыми. И настолько они были игривыми, что под конец они сожгли всю деревню, где как раз были немцы и русские.
Вит Яначек: Я думаю, что это какой-то танец на кладбище.
Елена Фанайлова: Влад, есть ли, действительно, по-вашему, какое-то специфическое чувство чешского юмора, который проявляется в кино?
Влад Ланне: Я в этом году столкнулся с тем, что, видимо, очень сильно разнятся чувства юмора – русское и чешское. Мне было поручено в этом году снять комедию для рядового, так сказать, чешского зрителя. И я подошел со своим взглядом на юмор, ну, видимо, с чем я вырос. Мой первый фильм, который я сделал на чешской земле, был тоже комедией. У меня материал был тот, который я создавал сам. Как мне казалось, это будет смешно. И людям, действительно, было смешно. Но там было меньше слов. Все это касалось именно киноязыка: бессловесное поведение людей в кадре, я думаю, может универсально восприниматься носителями того или иного юмора. А в этот раз у меня был текст. И я порой, видимо, не понимал, в чем там юмор, на самом деле. Например, девушка забеременела, а ее молодой человек, когда узнал о том, что девушка забеременела, сказал: «Что это в нее въехало?». В переводе на русский язык это даже не смешно. Мне не показалось это смешным. И я попытался эту фразу заменить. И получился легкий конфликт с продюсером. Он говорит: «Это смешно». А я говорю: «Это не смешно». Он говорит: «Нет, это смешно». Я говорю: «Может быть, это смешно в контексте, если человек не любит эту девушку. Но он ее любит. И я, как человек, любящий мать моего ребенка будущего, вряд ли так скажу. А если скажу, то не засмеюсь». И у меня наушники постоянно были на ушах, а у артистов были порты, и я слышал, о чем они говорят между собой. И двое в этот момент как-то это обсуждали. «А какой национальности режиссер?», - спросил один из артистов. Другой ему сказал: «Он русский». «А, тогда все понятно. У них ведь совсем другое чувство юмора».
И я считаю, что, на самом деле, чувство юмора едино для всех людей. Это как эсперанто. Ты можешь не знать языка, но в зависимости от ситуации, если ты сопереживаешь герою по-настоящему, даже самые серьезные вещи могут тебя рассмешить, потому что они точны – и в этом, собственно, умение посмеяться над собой, искусство самоиронии.
Петер Зеленка: Я хотел бы процитировать Карела Чапека, его статью о юморе, когда он разделяет юмор на три части. Он разделяет: сатира, ирония и юмор. Сатира – это когда более слабый смеется над сильным. Ирония – это наоборот. А юмор – это природный юмор. Когда мы смеялись над коммунистами, то это была сатира. А когда кто-то глупый, а я как бы умный – это ирония. Это анекдот. И можно сказать по-разному.
Георгий Багдасаров: Юмор един, но, естественно, каждая национальная кинематография обладает какой-то своей спецификой, оттенком юмора. Но мне кажется, что это, действительно, стереотип, что чешский кинематограф основан на юморе. Естественно, когда это какой-то оттенок, то он виден для окружающих.
Елена Фанайлова: Конечно, Зеленка выехал на все международные фестивали со своими абсурдистскими фильмами, взял все призы, и теперь думают, что чешское кино все такое.
Георгий Багдасаров: Да. И второй стереотип выходит именно из 60-ых годов, потому что связан с чешской «новой волной». Но мне кажется, если так относиться к кино, то это некое обеднение традиций чешского кино. Потому что чешское кино не началось в 60-ые годы, а началось еще в начале ХХ века. И в те же 60-ые годы было некоторое количество фильмов, которые не были основаны на юморе, но это кладезь чешского кинематографа. Та же самая ситуация, например, если брать период перед войной, фильмы Густава Махаты, там есть какой-то специфический абсурдизм, но они не основаны стопроцентно на каком-то определенного типа юморе. Для меня это очень ценные вещи в чешском кино. И это в большей степени связано с каким-то определенным образом мышления, это некая абсурдная точка зрения на жизнь. Естественно, можно на это смотреть с юмором, и на это можно смотреть не только с юмором. Например, если к тем же 60-ым годам обращаться, фильмы Яна Немца – то это абсурдная точка зрения, абсурдный взгляд на жизнь. Но это не комедии или юмористические фильмы, они решают достаточно серьезные вещи через странный абсурд, когда герои из 40-ых годов, из периода войны случайно оказываются в современности по тем временам. И легкость отношения к каким-то важным вещам и создает этот абсурдизм.
Елена Фанайлова: Георгий, мне кажется, вы прекрасно все объяснили. Я, скорее, имела в виду налет абсурда, который присутствует, мне кажется, и в чешской литературе, и в чешском менталитете.
Давайте поговорим сейчас о героях современного чешского кинематографа. В России в последние несколько лет у режиссеров поколения 30-40-летних популярным стал, что называется, простой человек. Мне кажется, отчасти наше время напоминает время «новой волны»: режиссеры артхауса обращаются к судьбам самых простых людей. Мой любимый русский фильм «Простые вещи» про врача, который работает на «скорой помощи», и он действительно очень простой человек, и с какими-то ежедневными жизненными ситуациями он сталкивается. В русское кино пришли драматурги из так называемой «новой драмы», которых интересует жизнь простого человека, как она есть. Они довольно часто пользуются технологией «вербатим», то есть записывают чужие монологи, а потом их обрабатывают. Таким образом эти простые люди становятся героями пьес и сценариев. В чешском кино что-то подобное существует как тенденция? Или, может быть, это все совсем по-другому выглядит?
Ленка Тирпакова: Очень трудно обобщать. Создается очень много фильмов, и они очень разные. Возникает где-то 20 фильмов в год. В этом году даже почти 30 фильмов. И по-моему, очень трудно найти какую-то тенденцию. Есть много не совсем качественных коммерческих комедий, которые сейчас очень популярны среди публики, которые критикуют, конечно, критики. И возникает много фильмов, которые сосредоточены на исторических темах. И это, я думаю, популярное течение в чешском кино – постараться разобраться с прошлым.
Елена Фанайлова: Исторические темы – это 60-ые годы?
Ленка Тирпакова: Скорее, Вторая мировая война. И я думаю, что не так сильна тенденция заниматься простыми людьми, о которой вы говорите, что она сейчас наблюдается в России.
Вит Яначек: Я думаю, что это вопрос жанра. Потому что если посмотреть какую-то статистику, есть большое количество продукции в жанре комедии. И это не только в Чешской Республике, но и во всех странах. И это не значит, что юмор везде распространен. Это значит, что комедии хорошо продаются. Это жанр, преференция. Но если посмотреть историю кино, есть в любой эпохе реалистическая драма как самый высокий, может быть, жанр. Ну даже не жанр, потому что эти реалистические фильмы в каждой эпохе пробовали экспрессию того, что было для этой эпохи интересно. Если вы говорите, что возвращаются фильмы, где появляются простые люди, то, может быть, потому, что драма сегодня появляется опять на уровне простых людей. Мы этого просто не видим, потому что, если вы посмотрите телевидение, то в 20 часов там идет комедия. Что касается реальности, то нет таких проблем. И что это значит – простые люди? Простые люди – это люди, которые не появляются в медиа, это незнакомые люди, это просто дефиниция. Потому что если это не простой человек, то это значит, что очень много людей его знают. Это какая-то область, которая неотрефлексирована. И может быть, это начинает быть темой для документального кино. Я думаю, что простые люди всегда являются темой.
Елена Фанайлова: Может быть, про кого-нибудь еще из ваших героев вы расскажете? Вы так здорово рассказали про деревню с людьми, которые играли.
Вит Яначек: Последний фильм я сделал с непростой девушкой, которая пять лет говорила с Девой Марией. Это непростая девушка.
Петер Зеленка: Я абсолютно уверен в том, что современный чешский фильм не нашел еще главного героя. Игровой фильм не может найти главного героя, и в этом плане он отстает от телевидения, от других сфер. Телевидение на первом месте. Существуют три слоя у героя. Первый слой – это тот, который должен заинтересовать зрителя первые 15 минут. Второй слой – до 40 минут. А третий слой – до окончания, и должен сказать вам, почему вообще этот фильм создан.
Елена Фанайлова: Хочу обратиться к русской части нашего стола. Русские люди, которые работают в чешской кинематографии, расскажите, как это с вами случилось, и с какими проблемами или особенностями чешского кинематографа и кинопроизводства вы сталкиваетесь.
Влад Ланне: Я оказался здесь довольно давно, это была середина 90-ых. Будучи еще студентом Петербургского института кино и телевидения, я приехал сюда налаживать международные связи, поскольку написал сценарий дипломного фильма, рассчитанный на съемки в Чешской Республике. И пришел в Киноакадемию «FAMU», куда я поступил сразу на четвертый курс, где снял дипломный фильм, который был вроде как довольно-таки успешным здесь. И с тех пор началось мое сотрудничество с чешскими коллегами.
С тех пор прошло много времени, и я уже перестал считаться чешским режиссером в Чехии, и перестал считаться русским режиссером в России. И на вопрос, где я живу, я отвечал: «В самолете». А год назад меня пригласил мой бывший однокурсник, который за это время успел стать успешным кинопродюсером, и предложил мне снять продолжение одной успешной чешской кинокомедии. Благодаря чему я, собственно, год назад и вернулся в Прагу. А все, что касается трудностей, которые поджидают нашего брата, они, я думаю, одинаковы во всех землях, и в Чехии в частности. Не обошлось без «любимых» режиссерами конфликтов с продюсерами, поскольку современная кинематография устроена таким образом, что те люди, которые способны найти деньги на фильм и уговорить людей вложить свои деньги с какой-либо отдачей последующей, в основном эти люди мало что понимают в киноискусстве. Собственно, здесь история повторяется Приглашается по каким-то критериям режиссер, а потом режиссеру начинают говорить, как и что нужно делать. И в итоге в кино попадает фильм, который выходит из-под пера отнюдь не режиссера, а продюсера. И довольно грустная моя история в этом году, поскольку я снял комедию, которая заведомо должна быть успешной, и она, видимо, будет успешной у зрителя, но это будет совсем не тот фильм, который я снимал.
Елена Фанайлова: Иван, как оказался в Чехии? Я так понимаю, вы играете на разных языках?
Иван Шведов: Да. Моя ситуация достаточно простая. Я приехал в гости к Владу и... задержался на 10 лет.
Влад Ланне: Да, было созвано довольно много начинающих кинематографистов мною в Чешскую Республику. И мы даже пытались создать некое объединение по типу «Los Hooliganоs» Тарантино, но только здесь, из русских кинематографистов.
Иван Шведов: Собственно, это и было причиной, по которой я приехал. А потом чего-то не получилось, но стало получаться что-то другое. Мне просто географически было выгоднее находиться здесь, потому что ближе к Германии, где в то время у меня было больше всего работы. Мне это было удобно, как актеру, находиться здесь, поскольку я работаю в разных странах Европы.
Елена Фанайлова: А есть ли какие-то детали устройства чешского кинематографа, которые отличаются от России?
Иван Шведов: Я не могу сказать, что в Чехии есть какие-то специфические чешские детали кинопроизводства, но то, что, наверное, отличает от современной российской кинематографии – это организация и планирование кинопроизводства. В Чехии, как и во всех странах Европы, уделяют больше внимания подготовке и организации. Во-первых, чтобы все и все знали, кто чем занимается, кто что делает, кто бежит за бутербродом и во сколько должна быть машина заправлена. И если случается какая-то непредвиденная ситуация, а такие ситуации случаются везде, во всем мире, и в Чехии, и в Таиланде, и в России, то подготовлен какой-то резервный ход. То есть в первую очередь – организация. А в основном, я думаю, кинодеятели, киноработники – это интернациональное понятие. Люди видят и понимают друг друга моментально.
Елена Фанайлова: Иван, а у каких режиссеров чешских, кроме Веры Хитиловой, вы снимались?
Иван Шведов: У Романа Вавры, у Алисы Неллис, ну и был ряд студенческих фильмов студентов «FAMU».
Елена Фанайлова: А что это были за герои, Иван?
Иван Шведов: Я играл негодяя в сказке. Я ее видел недавно в России по телевизору, она называлась «Как принц черта перехитрил» («Черт знает почему»). Там я играл главного, так сказать, антигероя, антагониста. Приятель принца, который стал устраивать ему всякие козни с тем, чтобы жениться на принцессе и завладеть всем в королевстве. У Веры Хитиловой я играл австрияка, я был психопатом из Австрии, у жены которого проблемы. А в фильме Алисы Неллис я играл украинца. В этом фильме несколько историй, развивающихся параллельно, четыре пары, и все это объединено темой любви, детей, беременности. И наша пара была единственной, у которой есть все, кроме денег. Но у них есть главное – любовь, взаимопонимание, у них есть дети, и они всячески преодолевают все трудности, которые на самом деле не являются существенными в жизни.
Елена Фанайлова: Георгий, чем вы занимаетесь в Киноакадемии?
Георгий Багдасаров: Я преподаю на кафедре монтажа. Как я попал сюда? Одно из обстоятельств было в том, что я заканчивал в Питере киношколу, и на последнем курсе я понял, что в России я кино снимать не смогу. Мне было сложно получить деньги на те фильмы, которые я снимал. Последние два фильма, которые я снимал на последних двух курсах, я снимал в основном за немецкие деньги. Просил гранты, киношкола мне давала какие-то смешные, непонятные вещи. И я думал, что после окончания киношколы надо куда-нибудь поближе в географических понятиях к той же Германии, потому что уже был налажен какой-то канал финансирования. И второе обстоятельство было связано с тем, что на последнем курсе я стал интересоваться кинотеорией и решил попробовать поступить в аспирантуру. У меня был выбор между Прагой и Стокгольмом. Оказалось, что и там, и там нужно знать язык. А чешский ближе к русскому. И оказался я в Праге. Ну и приехал сюда снимать, в какой-то момент перестал и погряз в преподавательстве.
Елена Фанайлова: Георгий, а насколько ваши студенты знают современное кино чешское, условно говоря, за последние 5 лет?
Георгий Багдасаров: Естественно, студенты знают современное кино. В основной своей массе они знают современное кино. И прелесть киношколы заключается в том, что студентам рассказывают, что кино не только цветное, но еще и черно-белое бывает. Все, что находится на плаву, вот эти стереотипы, естественно, все это люди знают. А в киношколе как раз человека нельзя научить снимать кино, он должен это как-то чувствовать. Единственное, чему можно научить... чувствовать его не научишь, но научить каким-то основным механизмам и открыть ему глаза, что кино – это не только то, что находится на плаву, но что можно еще пытаться нырнуть поглубже.
Иван Шведов: Георгий сказал, что «я понял, что в России кино снимать не могу». В связи с этим я хотел бы сказать пару добрых слов об отношении к работе в Чехии, которое, мне кажется, очень положительно характеризует эту страну, это общество и настроения в этой кинематографической среде. Мне довелось снять здесь два короткометражных фильма, как режиссеру, без денег. То есть оба раза все работали бесплатно. И в тот момент, когда я приглашаю людей на работу, это само собой разумеется, это даже не нужно отдельно комментировать, все говорят: «Понятно, короткометражный фильм – денег не будет». Это, конечно, очень удобно продюсеру и режиссеру. Но здорово то, что люди понимают, что работать, даже без денег, лучше, чем не работать. Если у людей есть свободное время между съемками, у всех профессионалов... потому что в этой съемочной группе нужны были, конечно, звук, ассистенты оператора, оператор, грим, костюмы – то есть все службы. Короткометражный фильм точно такой же, как и полнометражный, только снимается меньше по времени, а процесс подготовки такой же. И все понимают, что лучше работать, чем не работать. Работая, мы приобретаем опыт и связи. В первый раз, когда я с этим столкнулся, меня это просто поразило и очень по-хорошему это удивило: здорово, что люди бросаются в какие-то проекты, не думая о какой-то сиюминутной, конкретной выгоде.
Влад Ланне: А мне кажется, что в России такая же ситуация. И в связи с мировым кризисом все становится одинаковым в этом смысле. И если у людей есть время, а заработки никакие не ожидаются, то почему бы им не сделать замечательную вещь?
Иван Шведов: Может быть. Просто когда я с этим столкнулся впервые, меня это удивило. Когда я снимал свой первый фильм, а это было в 2001 году, мне казалось, ситуация на родине была немного иная. Это был как раз очень активный период съемок, и все занимались тем, что работали и зарабатывали деньги, что понятно, естественно. Но здесь было возможно снять фильм, на который я не потратил никаких денег.
Елена Фанайлова: Как я поняла, в чешском кино существует так же, как и в мировом кино, как и в российском кино, разделение на коммерческий кинематограф и то, что называется артхаус, если мы говорим о художественных фильмах. И естественно, документальное кино - как совершенно отдельная линия кинематографа. Если говорить все-таки о «кино для умных», то на что это похоже? Похоже ли это на фильмы 60-ых годов, на фильмы «новой волны»? С чем это можно сравнить? Какие характеристики есть у этого нового «умного» чешского кино, если такое, конечно, существует?
Ленка Тирпакова: Я не хочу говорить как пессимист, но мне так кажется, что нового чешского кино сейчас не возникло, по сравнению с 60-ми годами. Просто изменились все обстоятельства, все изменилось, темы изменились. И мне кажется, что артхаусное кино сейчас очень слабое. Не знаю точно, в чем дело. Может быть, нет сценариев хороших или не хватает тем. Но мне кажется, что просто у многих режиссеров не хватает отваги или смелости подойти более серьезно к каким-то темам.
Елена Фанайлова: Вы сказали, что режиссеры обращаются к историческим темам, например, к темам войны...
Ленка Тирпакова: Ну да. Но все-таки часто они это делают с юмористической точки зрения или не слишком серьезно. Думаю, что в этом тоже есть проблема, что чешские фильмы не очень хорошо функционируют на мировых фестивалях. Потому что снимается кино, которое очень локальное. Я, конечно, не хочу обобщать, но если взять 30 фильмов, которые возникли в прошлом году, то очень мало фильмов, которые понятны за границей Чешской Республики.
Елена Фанайлова: То есть повторить успех 1996 года, когда чешский фильм «Коля» стал лауреатом «Оскара», вы думаете, невозможно?
Ленка Тирпакова: Я не говорю, что невозможно. Но сейчас очень мало таких фильмов. Сейчас я просто не вижу ничего специального.
Елена Фанайлова: Неужели нет фильмов про 68-ой год? Неужели нет фильмов про «бархатную» революцию?
Вит Яначек: Я не знаю относительно игрового кино. С одной стороны, я думаю, что это вопрос масштаба. Что это значит, если зарубежный фильм получит «Оскара»? Наверное, само собой разумеется, что это просто какое-то качество. Я думаю, что это не совсем так, что разные масштабы, как мы можем смотреть на это. Но я думаю, что кинематограф – это коллективное воображение, коллективный разум. И что касается кино, что касается телевидения, что касается медиа – все было приватизировано. А приватизация означает, что просто эта машина работает совсем другим образом. Я это могу показать на примере телевидения. Если есть телевидение, которое не государственное, а общественное, это значит, что задача этого телевидения – искать какие-то темы, формировать общество каким-то образом. Если это телевидение приватное, то это значит продавать время каким-то группам зрителей. Это просто совсем другая онтология. То же самое и в кино. Влад говорил об этих проблемах – продюсеры и режиссеры. Это уже конкретная проблема, если нет поддержки. Вот, например, Ден Марек. Хорошо, «дамское» кино. Но какое отличное! И сделали 20 лет тому назад... Просто такая государственная субвенция кино. Французы... Когда вы посмотрите этот кинематограф, который, как Ленка сказала, хороший, но это не специально в кинематографии, это не растет из земли, там есть структура, которая поддерживает. И если нет этой структуры, которая хочет выпускать искусственное кино...
Елена Фанайлова: А на какие деньги снимает Шванкмайер?
Вит Яначек: Японские деньги. Он получает и чешские деньги. Телевидение дает, фонд дает. Но его продюсеры из Британии и Японии.
Елена Фанайлова: А существует ли на чешском телевидении раздел, посвященный документальному кино? В последние несколько лет в России центральные каналы специально почти каждый день в определенное время транслируют документальное кино (правда, часто плохого качества, это постановки). Где вы показываете свои фильмы?
Вит Яначек: По телевидению. Там есть какие-то «окна», которые посвящены документальному кино.
Елена Фанайлова: Но нет ничего регулярного?
Вит Яначек: Нет. И есть еще кинодистрибуция, что получилось в последние годы, может быть, 3-5 картин в год, они идут в прокат. Но не так много зрителей. Если документальная картина получит 5 тысяч зрителей – это уже успех.
Елена Фанайлова: А вы на чьи деньги снимаете?
Вит Яначек: Фонд телевидения. И моя студия, как приватная.
Елена Фанайлова: Георгий, ходит ли народ в кино в Праге?
Георгий Багдасаров: Когда мы говорим про кино, нужно очень четко разделить. Есть коммерческий продукт, который продается в мультиплексах, и туда народ ходит, но ходит меньше. В последнее время народ, который ходил раньше в мультиплексы, начал ходить больше в фитнес-залы, и таким образом, как бы приравнял ответ на вопрос: что такое кино, которое продается в мультиплексах? И есть так называемое клубное кино, то есть маленькие кинотеатры, которые не обладают огромным количеством залов, как мультиплексы. Я не хочу называть это «кино для умных», потому что для меня это звучит немножко как фашистский термин. Но там продается кино (кино продается, поэтому я использую такой термин) менее конвенциональное, не хочу говорить некоммерческое, потому что люди покупают билеты и платят за него все равно. И туда народ ходит больше. Народ, как раньше ходили в клубное кино, он не выбрал между фитнес-залом и кинотеатрами, и он остался в этом кинотеатре. А какое кино там показывают? Там показывают и документальное кино, там показывают чешское кино. Но основная тенденция, что 30 картин в год возникло, основная масса из них – это коммерческие фильмы, которые очень низкого качества. И естественно, эти фильмы тоже смотрят мало, потому что люди смотрят телевизоры в фитнес-залах.
Елена Фанайлова: Ленка, ваши наблюдения за чешским зрителем. Больше смотрят чешское кино или американскую коммерческую продукцию?
Ленка Тирпакова: Если говорить о статистике, то чешские зрители очень любят отечественное кино, несмотря на качество, так сказать. По количеству чешских фильмов в кино Чешская Республика, я думаю, на втором месте в Европе после Франции. 30% фильмов, которые показываются в кино, - это чешские фильмы. И это хорошая ситуация. Но если говорить о качестве, то это другая вещь. Как Георгий уже сказал, большинство фильмов, которые снимаются здесь, те 30 фильмов, которые в год возникнут, - это, скорее, коммерческие фильмы, и прежде всего – комедии. Но все-таки чешский зритель любит эти фильмы.
Елена Фанайлова: А за что, если они не очень хорошего качества, как вы думаете?
Ленка Тирпакова: Не знаю... Может быть, им просто нужен юмор.
Влад Ланне: Люди чешские ходят в кинотеатры уже потому, что фильмы чешские, и они идут, с одной стороны, доставить себе удовольствие, а с другой стороны, поддержать отечественную кинематографию. Чешский зритель довольно благодарный, он ходит на фильмы, и как правило, дает даже, мне кажется, завышенную оценку тому, что он видит.
Елена Фанайлова: Но это какие-то истории из жизни кого? Герои ваших комедий – кто они? Их социальный статус каков?
Влад Ланне: Это виноделы.
Георгий Багдасаров: И люди, которые потребляют вино.
Влад Ланне: И потребляют вино в больших количествах. Приезжали разные корреспонденты на съемочную площадку, и первое, о чем они спрашивали: «Насколько вам нравится моравское вино? Являетесь ли вы любителем вина?». И я, конечно же, не мог этого отрицать.
Ленка Тирпакова: Самый популярный фильм прошлого года – это фильм Яна Сверака «Стеклотара», можно так перевести. И его герои – это пенсионеры. И это был очень популярный фильм, который смотрело более миллиона зрителей.
Иван Шведов: Я вам рекомендую приехать в Карловы Вары – и вы увидите, что любой показ любого фильма, независимо от жанра, категории, направленности и политической позиции, - всегда зал под завязку. Люди сидят на полу, люди стоят вдоль стен. И естественно, все места заняты всегда. А ночью площадь перед отелем «Термал», а это главный зал показа фильмов, там вся площадь занята людьми в спальных мешках, которые спят прямо на земле. Мне кажется, что в Чехии люди относятся к кино с большим интересом. Но это одна из особенностей, которая положительно характеризует местное общество. Люди умеют получать удовольствие от жизни, как от вина, от еды и от общения с интересными людьми, но в том числе.
Елена Фанайлова: Иван, а приезжают со всей Чехии в Карловы Вары?
Иван Шведов: Съезжаются со всей Чехии. И такая же ситуация в Злине, и фестиваль в Пльзене, где показываются только чешские и словацкие фильмы. И где, что очень интересно, в жюри приглашают только иностранцев. То есть судят чешские и словацкие фильмы иностранцы. Тут исключается какая бы то ни было ситуация лоббирования или протекционизма. Приезжают люди, которые не знают, кто такой Сверак или Вера Хитилова, или Марек Найберт, или Петер Зеленка, они смотрят: фильм хороший – даем приз, не хороший – до свидания.
Елена Фанайлова: Удивительно, что в этом году на фестиваль в Карловых Варах не было представлено ни одного чешского фильма. Я слышала от экспертов, потому что решили, что нет хорошего чешского фильма. Ленка, это так?
Ленка Тирпакова: Ну, трудно сказать, что нет хорошего фильма. Мы просто не нашли фильма, который подходил бы для нашего конкурса, для главного конкурса. Но у нас есть еще другой конкурс, который называется «На Восток от Запада», и там мы показали чешский фильм. Он называется «Эль-Пасо». Это фильм, который занимается тематикой отношений чешского общества и цыганского общества. Тема очень серьезная...
Елена Фанайлова: ...и болезненная, я думаю, для обеих сторон этого сюжета.ы выражаем благодарность аэропорту Праги и компании «Чешские аэролинии» за помощь в организации этой программы.
