Марина Тимашева: В музеях основные экспозиции меняются редко, и всякий такой случай – на слуху. Всероссийский музей декоративно-прикладного и народного искусства, где впервые за много лет создали новую постоянную экспозицию, - не исключение. Передаю слово Лиле Пальвелевой.
Лиля Пальвелева: Больше всего Музей декоративно-прикладного искусства любят посещать дети и иностранцы. Первые – потому что ставшие экспонатами, давно вышедшие из обихода предметы народного быта знакомы им по сказкам и книжным иллюстрациям. Для вторых расписные прялки, обитые кованым фигурным железом сундуки, русские набивные ситцы и тому подобные вещи - экзотика.
Ну а российские взрослые граждане тут – не самые частные гости.
Между тем, уверена заместитель директора по научно-просветительской работе музея Лина Глушкова, и им здесь есть чему изумиться и порадоваться. Тем, более, теперь. Обратимся к нашей собеседнице с таким вопросом. Лина Николаевна, у вас новая экспозиция впервые за достаточно большой период времени. Скажите, это просто экспонаты поменялись местами или концепция каким-то образом изменилась?
Лина Глушкова: Безусловно, кончено, изменилась концепция музея. Мне кажется, что у нас получилось то, о чем мы мечтали многие годы - я в музее уже около 30 лет работаю. Мы всегда хотели показать эту нашу коллекцию, и именно раздел, связанный с народным искусством, в частности, с украшением дерева, с костюмом, с головными уборами, с предметами быта не так, как часто это можно видеть и в музеях провинциальных, и в крупных музеях, где более привычный показ по этнографическому признаку, по признаку бытования: как жили, как бытовали предметы, как они действовали, для чего они служили, как их использовали. А вот мы мечтали о том, поскольку у нас музей художественный, как сделать так, чтобы люди поняли, что это уникальные произведения искусства, то есть все виды большого искусства исходят отсюда, от этих предметов, живших когда-то в обычных крестьянских русских домах. Бесконечно радует то, что зрители говорят то, о чем я всегда мечтала. Сначала они говорят “ах!”, а потом уже начинается рассказ, начинается беседа.
Лиля Пальвелева: Но даже если посетитель придет не на экскурсию, а станет самостоятельно бродить по залам музея, то он обратит внимание: предметы здесь находятся не в случайном и не в формальном соседстве. Один из самых удачных примеров развески: под длинной резной доской находится полоса из кружев ручного плетения. Оба экспоната украшены совершенно одинаковым растительным орнаментом из круглящихся, вьющихся и переплетающихся цветов, стеблей и листьев. Это
древний изобразительный мотив, известный с древнейших времен. Согласно дохристианским представлениям, такое буйство – знак плодородия. Недаром в народной традиции лучшие женихи и невесты – кудрявые. Помните, “кудри вьются у лица, люблю Ваню-молодца!”.
Вот о таких вещах обычно и рассказывает посетителям Лина Глушкова.
Лина Глушкова: Часто разговариваю с группами, с детьми, и они почему-то все считают, что крестьяне русские в старину в деревне жили в землянках, как у Пушкина. И когда они видят вот эти удивительной красоты вещи, начинается то самое главное, ради чего и создавалась эта экспозиция.
Лиля Пальвелева: Мы с вами стоим рядом с деревянной резьбой. Здесь несколько предметов. По какому принципу они друг к другу подбирались: по хронологии, по декору или как-то еще?
Лина Глушкова: Именно по удивительным сюжетам, по мастерству украшения, техники резьбы, в первую очередь. Вот мы говорим здесь о том, что народное искусство это не привычные такие матрешки, избитые и надоевшие, ложки и поварешки, а это очень сложное философское понятие, и это синтетическое очень искусство, искусство философское, где все собрано. Это представление людей о мире, представление земледельцев - все, что было связано с землей, с обработкой земли, вся жизнь, подчиненная сельскохозяйственному календарю, и их представлению о том, как устроен мир.
Лиля Пальвелева: Ну, вот поясните на конкретном примере. Рядом с нами - оконная рама, ставни, наличники. Как представления о мире проявились конкретно в этом предмете?
Лина Глушкова: Русский дом - это свой мир особый, и вот здесь можно говорить о том, что Россия, действительно, очень традиционная страна, потому что в данном случае мы с вами знакомимся с деталями домов, которые стояли когда-то, с конца XVIII-го, в XIX-м веке, в данном случае – XIX-й век, в Поволжье, на Волге, Средняя Волга. Это знаменитая “корабельная резьба”. И это название не случайно. Еще бытует название “глухая резьба”. Вот сейчас нам привычно, если проезжать по русским деревням и сегодня, есть умельцы, которые украшают свои окна, наличники и лобовые доски такой прорезной насквозь, так называемой, “пропильной резьбой”. А вот эта техника - когда рельеф как бы выступает из фона и вот такая игра светотени. А еще иногда эту резьбу “глухую” докрашивали синей, желтой, белой краской. И вот когда ряд домов стоял вдоль Волги, и отражалось все это в воде, и вы плывете по воде, и вот стоят такие уникальные сооружения, вот это ощущение праздника, радости - на фоне неба это было великолепно. Но, возвращаясь к истокам вашего вопроса. Вот дом, как особая часть жизни человека. Почему украшали совершенно конкретные детали дома, не все сверху донизу, а именно окна, дверь, ворота дома? Потому что окно - это граница двух миров: своего, привычного, родного - внутри, и того, в общем, таящего, зачастую, опасность, тревогу какую-то - улицы. Еще я языческих времен именно граница обязательно должна была охраняться. И не случайно, а в Поволжье это было традиционно, так называемые обереги. Это вот такой смешной и забавный, но это – лев. Это могла быть вот такая русалка-берегиня, как ее называли, какие-то такие загадочные существа внизу, под окошком светелки. То есть это были не совсем забавные и смешные существа. Вот, скажем, та же русалка или лев. Лев - Царь зверей, самый грозный, самый сильный, который и спит-то с открытыми глазами. Вот он защищал и помогал хозяевам. Они верили в то, что он защищал от недобрых людей и приносил счастье жителям этого дома. Или - русалка. Тоже такое вот существо, не то, чтобы совсем было доброе и веселое. И существуют в народе поверья и сказки, что кого-то могли наградить русалки, а кого-то и защекотать, засмешить до смерти. Вот такая опасная сила, которая помогала доброму началу и помогла бороться со злым началом. Вот эти, пришедшие из язычества, образы и приемы резьбы и сохранились до XIX-го века. Кстати, “корабельная резьба” - потому, что по Волге плавали суда, барки, которые поначалу украшали именно такой резьбой. Отсюда и название “корабельная”, отсюда и русалки, потому что Волга. А впоследствии, когда появились пароходы, в начале XIX-го века, то зачастую просто доски с этих судов приносили и приколачивали к избе. А впоследствии уже эта традиция перешла непосредственно к строителям, украшавшим и строившим дома. И такой декор, полностью украшение всего дома, ценился очень дорого и дорого стоил, и гораздо было дороже украсить избу, чем ее просто срубить.
Лиля Пальвелева: Существуют ли какие-то промыслы или предметы, которых у вас нет, но о которых вы мечтаете, чтобы они вошли в вашу коллекцию?
Лина Глушкова: Какие-то периоды более ранние, скажем в той же лаковой миниатюре, отдельные экземпляры которой есть в Историческом музее, мы бы хотели, конечно, чтобы это вошло в коллекцию нашего музея. Или, скажем, костюм. Конечно, некоторые музеи, скажем, музей в Загорске, в Сергиевом Посаде, там более подобранная, более цельная коллекция костюма. Нам бы хотелось, чтобы были представлены все губернии и районы. И, чтобы, кончено, костюм был полный. Потому что, скажем, где-то у нас есть замечательная рубаха или навершник, верхняя часть костюма, а вот к этому костюму нет головного убора, к сожалению. Я лично мечтаю, нам не хватает детского костюма. Безусловно, в любом музее есть какие-то лакуны, которые хотелось бы заполнить.
Лиля Пальвелева: К слову о костюме. Историки и этнографы знают, отчего вышивкой покрывались края одежды: ворот, обшлага рукавов, подол. Как и в случае с окнами, это граница с внешним миром, место, где менее всего защищено человеческое тело. Так вот, вышивка с ее зашифрованными кодами, также выступала в роли оберега.
