В городе Коноше и деревне Норинское, где Иосиф Бродский в 1964-65 годах отбывал ссылку, прошла конференция, посвященная этому периоду и его роли в жизни поэта.

Из воспоминаний друга Бродского Якова Гордина: “Деревня находится километрах в тридцати от железной дороги, окружена болотистыми северными лесами. Иосиф делал там самую разную физическую работу. Когда мы с писателем Игорем Ефимовым приехали к нему в октябре 1964 года, он был приставлен к зернохранилищу - лопатить зерно, чтобы не грелось. Относились к нему в деревне хорошо, совершенно не подозревая, что этот вежливый и спокойный тунеядец возьмет их деревню с собой в историю мировой литературы”.

Как именно сбывается это пророчество, смогла воочию увидеть филолог Татьяна Никольская, когда-то лично знавшая Бродского, а теперь вот побывавшая на конференции, посвященной его ссылке.

- Приехали люди из разных концов России, из Швеции был друг Бродского Бенгт Янгфельдт. Местные жители считают, что благодаря Бродскому Коноша на карте мира стоит наряду с таким городами, как Петербург, Нью-Йорк и Венеция. Несколько лет назад местной библиотеке города Коноши было присвоено имя Бродского. Каждый год в день рождения Бродского они проводят в библиотеке какой-нибудь вечер или, чего Бродский, честно говоря, не любил, поют песни на его стихи. Они разработали очень интересные экскурсии и провели их для нас, участников конференции. И даже показали отделение милиции, в котором Бродский сидел за нарушение паспортного режима, даже лужу показали, которая была тогда и сейчас осталась. Есть в Коноше и краеведческий музей, где часть экспозиции посвящена Бродскому. Там хранится даже красный шерстяной шарф, который Ахматова прислала в ссылку Бродскому.

- В рекламном проспекте Коноши есть и кружева, и ткачества, и гармошки, и местные грибы, и земляника, и, в то же время, - фотография Бродского. Не было ощущения таких овеществленных Васюков?

- Я бы не сказала. Исторически так сложилось, что туда посылали на исправление спецпереселенцев. Там действительно к ссыльным очень хорошо относились, бок о бок с ними жили и работали. Более того, эти люди способствовали подъему промышленности Коноши. Например, среди докладов, которые делали местные жители, был один очень интересный – “Друг Бродского Черномордик”, посвященный человеку, благодаря которому Бродского записали в библиотеку города Коноши. Дело в том, что тогда его туда не записывали, потому что он был прописан в деревне Норинское, которая в двадцати километрах от Коноши, и кто-то должен был за него поручиться. Бродский с этим Черномордиком, тоже спецпереселенцем, встретился случайно около входа в библиотеку. Они разговорились. Черномордик был заместителем директора местного завода. Под его поручительство Бродского и записали в библиотеку. Выяснилось, что Черномордик тоже пишет стихи, из-за стихов он и попал на Север, поскольку, будучи в Москве в командировке, он увидел газету, в которой было написано, что МГУ на Ленинских горах строят студенты, а он знал, что строят заключенные. Написал на эту тему резкое стихотворение, читал его - закончилось ссылкой. Бродский с Черномордиком подружились, поскольку нашли общие литературные интересы, и даже после возвращения Бродского из ссылки Черномордик к нему приезжал. Но поскольку у Черномордика в жизни уже было много неприятностей, они договорились, что Бродский никогда не будет упоминать его имени. Были очень интересные краеведческие доклады: что представляла собой Коноша в 60-е годы. Был доклад не приехавшего, но приславшего воспоминания Анатолия Генриховича Наймана, были доклады чисто уже касающиеся творчества. Мне очень понравились те, что касались исключительно самого творчества Бродского. Я прочитала доклад под названием “В деревне никто не сходит с ума”, где сопоставляла религиозно-философскую концепцию этого стихотворения Бродского, написанного до ссылки, и стихотворения “В деревне бог живет не по углам”. Если в первом стихотворении присутствует свойственный раннему творчеству Бродского эсхатологический характер и апокалипсические ноты (там не случайно назван Иоанн Богослов, который глядит с часовни на деревню), то второе, как мне показалось, отмечено пантеистическим восприятием. Я проконсультировалась с одним известным эллинистом, Александром Леоновичем Хосроевым, который подтвердил мои интуитивные соображения и назвал конкретное стихотворение Горация, которое близко к стихотворению Бродского.

- А что показывают на экскурсионном маршруте по Норинскому?

- Бродский там жил в двух домах. Показывают эти дома, места, где он работал, источник, колодец, где он должен был брать воду - водопровода-то не было. Уже в конце ссылки он предъявил справки о том, что в связи с врожденным пороком сердца ему не очень полезно заниматься тяжелой физической работой. Узнав, что он хорошо фотографирует, его взяли на работу в Коношу в качестве разъездного фотографа, в местный Дом быта. И нам этот Дом быта показывали. Там была пишущая машинка системы “Ундервуд”, на которой он мог писать стихи. Заказы на фотографирование приходили и из соседних деревень, куда было довольно трудно доехать, и он добирался до них когда на попутной машине, когда на велосипеде. Он обязан был возвращаться ночевать в деревню Норинское, где был прописан, он не мог ночевать в Доме быта, это считалось нарушением паспортного режима. Известна история, когда к Бродскому приехали на день рождения друзья, а он сидел в отделении милиции за нарушение паспортного режима. И тогда один из друзей пошел и договорился о том, чтобы Бродского на время отпустили, а потом он свое отсидит.

- Сама деревня еще живая?

- Полуживая. 12 домов. Летом там живут дачники. Зимой живут только в двух домах. Там очень хотят, чтобы сохранился дом, в котором жил Бродский, но для этого нужно, чтобы там все время были люди. И если удастся организовать туристический маршрут, если будет туристическая инфраструктура, если местные жители смогут обеспечивать туристов едой и жильем, тогда люди там смогут жить круглый год.

(Фрагмент из программы Марины Тимашевой "Российский час")