Дмитрий Волчек: В этом выпуске радиожурнала мы расскажем о двух неизвестных прежде дневниках свидетелей важнейших событий XX века.
В Кембриджском университете открылась выставка записей британского журналиста Гарета Джонса, нелегально посетившего Украину во время голода в 1933 году, впервые описавшего в западных газетах катастрофические последствия Голодомора и погибшего при загадочных обстоятельствах. В прошлом году Украина посмертно наградила Джонса орденом Свободы. Наш корреспондент Наталья Голицына встретилась с организатором выставки, преподавателем Кембриджского университета, Рори Финниным (Rory Finnin).
Наталья Голицына: Дневники Гарета Джонса с заметками о голоде на Украине в 1933 году обнаружила его 84-летняя племянница Маргарет Сириол Джонс в 1990 году – спустя почти полстолетия после его смерти. Они лежали в его старом чемодане на чердаке семейного дома в Уэльсе. Она же написала книгу о своем родственнике под названием “Гарет Джонс: инцидент в Маньчжоу-го”, где пытается разгадать тайну его гибели в этом, созданном японцами в 1931 году на принадлежавшей Китаю территории Маньчжурии, марионеточном государстве во главе с последним китайским императором Пу И. Родственники Джонса подозревают, что он был похищен советскими агентами и убит по приказу из Москвы за его разоблачительные репортажи о катастрофическом голоде на Украине. Джонс трижды побывал в Советском Союзе между 1930-м и 1933-м годами.
По разным оценкам голодомор на Украине в 1932-33 годах унес жизни от двух с половиной до пяти миллионов человек. Любая информация о голоде была в то время под запретом в СССР. Более того, советские власти окружили Украину кордоном, запретив въезд и выезд. Гарету Джонсу удалось нелегально проникнуть в сельский район неподалеку от Харькова и стать свидетелем катастрофического голода. В своих дневниках он приводит разговоры (он говорил по-русски) с крестьянами о ситуации в регионе. Джонс сотрудничал с газетой “Таймс” и, выбравшись из Советского Союза, оповестил мир о голодоморе. Его репортажи были перепечатаны в Америке. Однако ему мало кто поверил, поскольку иностранные корреспонденты в Москве, став жертвами сталинской пропаганды, отрицали, что на Украине голодают. На Джонса обрушились и западные левые интеллектуалы, вроде Бернарда Шоу или Арагона, которые восхищались Сталиным и строительством “нового общества” в СССР. Украинские дневники Джонса сейчас можно прочесть в библиотеке Тринити-колледжа Кембриджского университета, где они выставлены на всеобщее обозрение. Маргарет Сириол Джонс в своей книге собрала всю информацию о гибели своего дяди в 1935 году в Маньчжурии. Джонс был убит выстрелом в затылок. В поездке его сопровождали два человека: немец Герберт Мюллер, который был также схвачен похитителями Джонса, но затем отпущен, и русский Анатолий Петрущев – шофер Джонса, который таинственным образом исчез и никогда больше не появлялся. Петрущев называл себя бывшим белым офицером, но автор книги считает, что этот человек был явно другого цвета. Организатор выставки дневников Гарета Джонса, преподаватель Кембриджского университета и специалист по украинской культуре Рори Финнин так объясняет в интервью Радио Свобода, как Гарету Джонсу удалось в 1933 году пробраться сквозь кордоны на территорию Украины.
Рори Финнин: Это очень интересная история. Джонс отправился в путешествие с рюкзаком и проехал пешком всю советскую Украину. Как вы правильно сказали, эта территория вообще была закрыта для западных журналистов. Джонс имел возможность говорить с простыми людьми, он увидел трагедию собственными глазами, он увидел трагедию голода. И в его дневниках, которые мы показываем здесь, в Кембридже, мы, наконец, услышали голос этих людей, этих украинских крестьян. Недавно я читал эти слова: “Скажите им в Англии, что мы умираем от голода”. Джонс это сказал, он это сделал, а другие западные журналисты не сделали.
Наталья Голицына: Вы читали его репортажи в газете “Таймс”. А что он в них писал?
Рори Финнин: Как вы знаете, Джонс написал и обнародовал пресс-релиз в Берлине, в марте 1933 года, и американская газета «Нью-Йорк Пост” и английская “Манчестер Гардиан”, опубликовали этот пресс-релиз, особенно потому, что Джонс раньше был советником бывшего премьер-министра Великобритании Дэвида Ллойд-Джорджа. Но через день или два журналист газеты “Нью-Йорк Таймс” Уолтер Дюранти, который раньше, между прочим, получил Пулитцеровскую премию, написал, что люди в советской Украине годные, но не умирают от голода. Он снисходительно относился к Джонсу и написал, что Джонс только рассказывал байку о голоде. Это был руководитель московского бюро “Нью-Йорк Таймс”. После статьи Дюранти никто не вступился за Джонса, а в Советском Союзе его обвинили в шпионаже и запретили ему ездить в Советский Союз. По-моему, это вопрос журналистской этики. Западные журналисты хотели иметь доступ в Кремль, а чтобы иметь этот доступ, им надо было слушать цензоров.
Наталья Голицына: История этих дневников тоже довольно драматична. Как они были найдены, открыты, почему так долго о них никто не знал?
Рори Финнин: Племянница Джонса Маргарет Сириол Джонс, которая написала книгу о Джонсе, нашла эти дневники в доме семьи в городе Бери в Уэльсе. Конечно, это был большой сюрприз, и они не думали, что эти дневники такие важные. Но теперь они знают, что это очень важные документы в истории Украины, в истории Советского Союза.
Наталья Голицына: Вы сказали, что западные журналисты отнеслись очень недоверчиво и снисходительно к информации Джонса. Но ведь и британское правительство никак не отреагировало на его информацию. Почему?
Рори Финнин: Как вы знаете, в Советском Союзе обвинили Джонса в шпионаже. После этого Джонс отправился на Дальний Восток. Я думаю, что Дюранти, журналист из газеты “Нью-Йорк Таймс”, из-за того, что он получил Пулитцеровскую премию, был очень важным журналистом, он руководил московским бюро “Нью-Йорк Таймс”. А Гарет Джонс был молодым журналистом. После статьи Дюранти Джонс отправился на Дальний Восток и там, в Монголии, китайские бандиты убили его. Ему было только 30 лет, он был очень молодым человеком, но мудрым и честным. Я думаю, что он - модель журналистской профессиональности, и я надеюсь, что теперь он вдохновляет наших студентов в Кембриджском университете.
Наталья Голицына: Родственники Джонса подозревают, что он не просто был убит бандитами, а что его похитили советские агенты. Известно ли что-либо об этом?
Рори Финнин: Нет, но, насколько я знаю, у нас просто нет документов об этом. Поэтому я не думаю, что мы можем сказать, что это именно так случилось. Мы просто не знаем.
Наталья Голицына: Джонс окончил Кембридж, он изучал французский, немецкий и русский язык. Известно ли что-либо, почему он вдруг стал изучать русский язык в Кембридже?
Рори Финнин: Он очень хорошо говорил по-русски. Мы знаем, что его родина имела отношение к Украине, ведь основатель города Донецка, Юзовки, был человеком из Уэльса, и мать Джонса работала в Донецке давно, поэтому, я думаю, русский язык был очень интересен ему.
Наталья Голицына: Известно, что между Россией и Украиной существует недоговоренность - Россия не признает Голодомор на Украине.
Рори Финнин: Я думаю, что Голодомор - это не Россия против Украины или Украина против России, это Сталин против всех. Я думаю, что мы просто должны помнить жертв голода, потому что это очень важно. Мы должны их помнить.
Дмитрий Волчек: Второе свидетельство, о котором мы сегодня расскажем, совсем другого толка. Речь идет о дневниках Кларетты Петаччи, любовницы фашистского диктатора Бенито Муссолини, казненной вместе с ним 28 апреля 1945 года. Первый том дневников, которые Петаччи вела с 1932 по 1938 год, опубликован издательством “Риццоли” (Rizzoli). Их подлинность не вызывает сомнения. За десять дней до казни, 18 апреля 1945 года Кларетта передала дневники на хранение графине Рине Червис, а та зарыла их в саду своей виллы возле города Брешиа. Дневники были обнаружены и изъяты карабинерами в 1950 году. Их публикации предшествовала многолетняя судебная тяжба, затеянная родственниками Кларетты против итальянского государства. В 1956 году было вынесено решение о том, что дневники не подлежат выдаче наследникам, а должны храниться в государственных архивах под грифом “секретно” в течение 70 лет. Адвокат, представлявший интересы итальянского государства на процессе, заявил: “Эти документы настолько важны, что их распространение может нарушить хорошие дипломатические отношения с другими странами”. Вполне очевидно, что речь шла о Великобритании, Советском Союзе, США и Франции. Нынешняя публикация является первой, но неполной - остальные дневники будут публиковаться по мере снятия грифа секретности. Необходимо отметить, что Кларетта Петаччи была графоманкой. Дневники только за 1938 год составляют 1800 страниц. Том, вышедший под названием “Сокровенный Муссолини”, прочитал корреспондент Радио Свобода в Италии Всеволод Гнетий.
Всеволод Гнетий: Кларетта Петаччи – самая известная любовница за всю историю Италии. Ей было 20 лет, когда в 1932 году она впервые познакомилась с Муссолини, которому тогда уже было 49. Кларетта была из состоятельной семьи, отец ее был официальным ватиканским медиком, мать принадлежала к крупной буржуазии. Семейство Петаччи проживало в Риме на улице Номентана, неподалеку от виллы Торлония, где жил Муссолини с женой и детьми. Начальные записи, относящиеся к 1932 году, описывают, в основном, содержание любовных записок, писем и телефонных разговоров с Муссолини. Первые обширные записи в дневнике относятся к 1937 году, то есть были сделаны ровно через год после вступления Кларетты в интимные отношения с диктатором. Кларетта впервые встречается с Муссолини 24 апреля 1932 года, по дороге из Рима к морю, машину, в которой находилась Кларетта вместе с сестрой и матерью, обгоняет “Alfa Romeo”, за рулем которой сам Бенито Муссолини. Узнав его, Кларетта, воспитанная на мифе Муссолини, приказывает своему шоферу ехать в погоню за Муссолини. Удивленный диктатор останавливается на обочине и выходит из машины. Вот как описывает их первую встречу Кларетта:
Диктор: “Остия, 24 апреля. В то время как украдкой смеялось солнце, он впервые заговорил со мной. Я вся дрожала, хотя было не холодно. Возвышенное, удивительное, незабываемое мгновение”.
Всеволод Гнетий: 27 июня 1934 года Кларетта выходит замуж за военного летчика лейтенанта Риккардо Федеричи и переезжает с супругом на военно-воздушную базу в Орбетелло, к месту прохождения службы. 1936 год является переломным в отношениях между Муссолини и Петаччи. Фашизм в Италии достиг апогея. 6 мая, после завоевания Эфиопии, Муссолини объявляет Италию империей и в эти же дни вступает в половую связь с Петаччи.
Вот что пишет об этом Кларетта:
Диктор: “31 мая 1936 года. “Я люблю Вас с каждым днем все больше, я окутана Вашей божественной атмосферой любви, для меня больше невыносимо, чтобы муж прикасался ко мне. Не знаю – ненавижу я его больше или презираю”.
Всеволод Гнетий: В июле 1936 года муж соглашается на развод и после этого Кларетта уже может полностью посвятить себя Муссолини. В 1937 году Муссолини обвиняет Кларетту в измене. Она в отчаянии и пишет ему письмо с такими словами:
Диктор: “Клянусь тебе, что не изменяла. Я живу только для Тебя и Тобой. Еще будучи девочкой, я обожала тебя, а сейчас ты – смысл моей жизни. Не бросай меня, без тебя я погибну”.
Всеволод Гнетий: После первого официального визита в сентябре 1937 года в нацистскую Германию Муссолини делится впечатлениями с любовницей, которые та записывает в дневник:
Диктор: “Повсюду красные штандарты, лучи света, факелы. Мы с Гитлером были как два бога на небесах – великолепное, незабываемое зрелище”.
Всеволод Гнетий: На упреки Кларетты в том, что он продолжает поддерживать любовную связь со своей старой любовницей Ромильдой Руспи Муссолини парировал:
Диктор: “Я никогда не любил Руспи, это было всего лишь физическое, сексуальное влечение, да и то не чрезмерное. Когда на меня находило, я имел других женщин у нее на глазах”.
Всеволод Гнетий: Вот как отзывался Муссолини о своем детище – фашистской тайной полиции ОВРА.
Диктор: “Иностранная печать чего только не пишет об ОВРА. Ты хоть представляешь себе, что такое ОВРА? Это мое детище – самая мощная организация в мире”.
Всеволод Гнетий: Интересны замечания Муссолини о христианстве.
Диктор: “Немцы – сильный народ, они уже воюют с религией, потому что говорят, что Христос был евреем. Они не воюют с католичеством, а воюют с христианством. Разница есть. Например, я - римский апостольский католик, а не христианин. Христианство не подходит к нашим идеям и обычаям: оно слишком узко, ограничено, замкнутый круг. А католичество – видоизмененная форма, подходящая духу сегодняшнего дня”.
Всеволод Гнетий: И о Румынии...
Диктор: “Румыния, единственная страна, название которой схоже с Римом. Кто ее создал? Да очень просто – римские легионеры и славянские шлюхи. С румыном я бы даже ногтем не поменялся!”
Всеволод Гнетий: Во время визита в Италию в мае 1938 года Муссолини дал следующую характеристику Гитлеру и Геббельсу:
Диктор: “Мы много смеялись, особенно с Геббельсом. Он итальянец, ну самый настоящий итальянец, этот Геббельс, у него живое чувство юмора, он много шутит. Вообще эти немцы симпатяги, а в моем обществе Гитлер сущий мальчишка. При отъезде Гитлер растрогался, плакал. Он мне доверительно сказал: “Это были самые прекрасные дни моей жизни, я их никогда не забуду. Шесть дней как во сне. Я сожалею, что не стал архитектором, я пошел по ошибочному пути”.
На конференции в Мюнхене 1 октября 1938: Гитлер все время повторял со слезами на глазах: “Ах, Италия, Италия – какая прекрасная. Вы знаете, как меня очаровывает ваше искусство? Я должен был стать художником, это было моей мечтой”. Гитлер сентиментален, но у него бывают яростные приступы гнева, которые только мне было под силу удержать. Гитлер меня по-настоящему обожает”.
Всеволод Гнетий: В том же мае 1938 Муссолини признается любовнице:
Диктор: “Был период, когда в моем распоряжении было 14 женщин, и я их брал одну за другой по 3-4 за вечер. Это дает тебе представление о моей сексуальности. Я не любил ни одну из них, но брал их, потому что они мне нравились, потому что мне хотелось...”
Всеволод Гнетий: В дневниковых записях Кларетты Муссолини выступает ярым расистом и антисемитом:
Диктор: “Я расист с 1921 года. Не знаю, как могут думать, что я подражаю Гитлеру. Он в то время еще не родился. Мне просто смешно это слушать. Расу необходимо защищать. Всякий раз сводки из Африки вызывают у меня недовольство – вот и сегодня приказал арестовать пятерых за то, что сожительствовали с негритянками. Они не имеют понятия о расе, они недостойные. Еще в 1929, при открытии Академии, я заявил, что никогда ни один еврей не будет избран академиком. Евреи эксплуатируют и ненавидят нас, они безродные и безбожные, проклятая раса – богоубийцы”.
Всеволод Гнетий: По-новому осмысливаются отношения Муссолини с католической церковью и Папой, которым в то время был Пий XI, о натянутых отношениях с которым Муссолини доверительно поведал своей любовнице:
Диктор: “Ты не знаешь, какое зло причинил этот Папа церкви. Ревностные католики отреклись от него. Он творит недостойное. Например, заявил, что мы схожи с семитами. Мы боролись против них веками, ненавидим их, а оказывается, что мы такие же, как и они. А теперь ведет кампанию против запрета смешанных браков. Хотел бы я увидеть хоть одного итальянца, готового жениться на негритянке. Я запретил смешанные браки, а Папа просит меня разрешить брак итальянца с негритянкой только потому, что она, видите ли, католичка. Не бывать этому! Мне устраивают всякие пакости, мое имя даже не упоминается на страницах Ватиканского официоза. Как католик, должен сказать, что хуже этого Папы и выдумать нельзя”.
Всеволод Гнетий: Читателю дневников Кларетты Петаччи Муссолини предстает в новом образе – антиклерикала и антисемита, расовые идеи которого вынашивались задолго до прихода Гитлера к власти и носили автономный характер. В современной Италии некоторые политики упрекают Пия XI в чересчур робкой защите евреев, а по мнению его современника Муссолини дело как раз обстояло наоборот. В отношениях с женщинами Муссолини выступает едва ли не как сексуальный маньяк и эротоман, его суждения о женском поле пропитано мачизмом - к женщинам он относится как к объектам сексуального вожделения и не более того. Тем не менее, во внешней политике диктатор проявляет завидную независимость суждений и оценок. На этом первая часть дневниковых записей Кларетты Петаччи заканчивается, а очередная порция, подводящая читателя вплотную к началу Второй мировой войны, учитывая еще не снятый гриф секретности, появится в печати не раньше, чем через год.
