До конца этого года в Госдуму будет внесен законопроект "О парламентском контроле в РФ". Инициатива исходит от зампреда думского комитета по безопасности Геннадия Гудкова (фракция "Справедливая Россия"), который рассказал о сути законопроекта в эфире РС.
- Геннадий Владимирович, с чем связана ваша инициатива? Почему именно сейчас вносится законопроект о парламентском контроле?
- Мы целый год работали с группой ученых над тем, чтобы создать более-менее вменяемый, приемлемый закон "О парламентском контроле в Российской Федерации". Поэтому говорить "именно сейчас" - неверно. Мы прекрасно понимаем, что сегодня существует дисбаланс между исполнительной и законодательной властью. Я все время говорю, что мы, депутаты - "политические стрелочники", которые не имеют никаких властных полномочий и возможностей влиять, но в то же время за все отвечают. При этом единственные органы власти, представители которых общаются с народом напрямую, - это Государственная дума и другие законодательные собрания в России. Я считаю, что и бороться с коррупцией, и исправлять огрехи в государственной политике депутаты должны не просто сознавая необходимость влиять на политику, но и владея инструментарием, таким как механизм парламентского контроля. Это есть во всех цивилизованных странах.
- Что это конкретно – комиссии, комитеты парламентского контроля, запросы? Вы просто структурируете всю систему получения информации или это что-то большее?
- Это значительно больше, чем простое структурирование. Мы сделали закон, где обобщили и дополнили имеющийся инструментарий. Мы ввели совершенно новое понятие - "комиссия парламентского контроля". Такие комиссии есть везде, кроме России. Им предоставлены права следствия и даже чуть шире. То есть это специальные следственные комиссии парламента, которые контролируют выполнение законодательства, проверяют в необходимых случаях действия различных ветвей власти, организаций и которым предоставлены достаточно широкие, по нашему проекту, полномочия. Эти комиссии формируются на межпартийной, межфракционной основе. Они строят свою работу, исходя из принципов объективности. Мы считаем, что такие комиссии должны возглавлять представители оппозиции, то есть партий, не имеющих большинства в Государственной думе.
Мы считаем, что все должностные лица, приглашенные на заседания комиссии, должны являться на эти заседания в обязательном порядке. Так же, как и отвечать на вопросы членов комиссии. Это должны быть гласные и публичные заседания при участии средств массовой информации. Закрытию подлежат только те вопросы, которые связаны непосредственно с охраняемой законом тайной, и то только на период, когда слушаются вопросы, именно связанные с этими сведениями. Вся остальная деятельность комиссии - плановая, она закрепляется письменным решением и строится на долгосрочной основе. Эта комиссия подотчетна палате.
- Вы учли негативный опыт предыдущих попыток расследований: комиссии по Беслану, по "Норд-Осту"?..
- Это немного разные вещи. У парламента во всем мире есть две функции. Печально, что россияне не знают об этом. Первая функция – парламентское расследование. Парламентское расследование проводится по чрезвычайным ситуациям, которые потрясли моральные, нравственные и правовые устои общества. Если мы возьмем американский опыт, это был, например, "Ирангейт". Такой закон у нас есть. К сожалению, он принят в урезанном виде, там достаточно много препятствий на пути парламентского расследования. Единственная комиссия, которая была полномочной - комиссия по Саяно-Шушенской ГЭС. Парламентская комиссия по Беслану не обладала никакими полномочиями, она работала в режиме доброй воли, "зеленой волны". Там, где парламентариям хотели предоставить сведения и позволить расследовать, им давали, а там, где не хотели - стоял столб. Но в данном законопроекте мы говорим именно о парламентском контроле, который является ежедневной функцией парламента.
- Как вы увязали это с конституцией, которая напрямую не предоставляет контрольных функций парламенту?
- Конституция напрямую и не ограничивает контрольную функцию парламента. Она просто умалчивает об этом. А так как парламентский контроль является, по большому счету, все равно частью парламентского расследования, только осуществляющегося на более регулярном и на менее высоком уровне, то мы считаем, что никакой конституции мы не нарушаем. Поскольку расследование и контроль – два звена одной цепи.
Должна ли Государственная Дума спросить за пожары с Сергея Шойгу? Возможности парламентского контроля в России обсуждают в программе "Время гостей" Борис Надеждин и Елена Лукьянова.
- Геннадий Владимирович, с чем связана ваша инициатива? Почему именно сейчас вносится законопроект о парламентском контроле?
- Мы целый год работали с группой ученых над тем, чтобы создать более-менее вменяемый, приемлемый закон "О парламентском контроле в Российской Федерации". Поэтому говорить "именно сейчас" - неверно. Мы прекрасно понимаем, что сегодня существует дисбаланс между исполнительной и законодательной властью. Я все время говорю, что мы, депутаты - "политические стрелочники", которые не имеют никаких властных полномочий и возможностей влиять, но в то же время за все отвечают. При этом единственные органы власти, представители которых общаются с народом напрямую, - это Государственная дума и другие законодательные собрания в России. Я считаю, что и бороться с коррупцией, и исправлять огрехи в государственной политике депутаты должны не просто сознавая необходимость влиять на политику, но и владея инструментарием, таким как механизм парламентского контроля. Это есть во всех цивилизованных странах.
- Что это конкретно – комиссии, комитеты парламентского контроля, запросы? Вы просто структурируете всю систему получения информации или это что-то большее?
- Это значительно больше, чем простое структурирование. Мы сделали закон, где обобщили и дополнили имеющийся инструментарий. Мы ввели совершенно новое понятие - "комиссия парламентского контроля". Такие комиссии есть везде, кроме России. Им предоставлены права следствия и даже чуть шире. То есть это специальные следственные комиссии парламента, которые контролируют выполнение законодательства, проверяют в необходимых случаях действия различных ветвей власти, организаций и которым предоставлены достаточно широкие, по нашему проекту, полномочия. Эти комиссии формируются на межпартийной, межфракционной основе. Они строят свою работу, исходя из принципов объективности. Мы считаем, что такие комиссии должны возглавлять представители оппозиции, то есть партий, не имеющих большинства в Государственной думе.
Мы считаем, что все должностные лица, приглашенные на заседания комиссии, должны являться на эти заседания в обязательном порядке. Так же, как и отвечать на вопросы членов комиссии. Это должны быть гласные и публичные заседания при участии средств массовой информации. Закрытию подлежат только те вопросы, которые связаны непосредственно с охраняемой законом тайной, и то только на период, когда слушаются вопросы, именно связанные с этими сведениями. Вся остальная деятельность комиссии - плановая, она закрепляется письменным решением и строится на долгосрочной основе. Эта комиссия подотчетна палате.
- Вы учли негативный опыт предыдущих попыток расследований: комиссии по Беслану, по "Норд-Осту"?..
- Это немного разные вещи. У парламента во всем мире есть две функции. Печально, что россияне не знают об этом. Первая функция – парламентское расследование. Парламентское расследование проводится по чрезвычайным ситуациям, которые потрясли моральные, нравственные и правовые устои общества. Если мы возьмем американский опыт, это был, например, "Ирангейт". Такой закон у нас есть. К сожалению, он принят в урезанном виде, там достаточно много препятствий на пути парламентского расследования. Единственная комиссия, которая была полномочной - комиссия по Саяно-Шушенской ГЭС. Парламентская комиссия по Беслану не обладала никакими полномочиями, она работала в режиме доброй воли, "зеленой волны". Там, где парламентариям хотели предоставить сведения и позволить расследовать, им давали, а там, где не хотели - стоял столб. Но в данном законопроекте мы говорим именно о парламентском контроле, который является ежедневной функцией парламента.
- Как вы увязали это с конституцией, которая напрямую не предоставляет контрольных функций парламенту?
- Конституция напрямую и не ограничивает контрольную функцию парламента. Она просто умалчивает об этом. А так как парламентский контроль является, по большому счету, все равно частью парламентского расследования, только осуществляющегося на более регулярном и на менее высоком уровне, то мы считаем, что никакой конституции мы не нарушаем. Поскольку расследование и контроль – два звена одной цепи.
Должна ли Государственная Дума спросить за пожары с Сергея Шойгу? Возможности парламентского контроля в России обсуждают в программе "Время гостей" Борис Надеждин и Елена Лукьянова.
