В Москве на территории парка Царицыно сгорела так называемая "дача Муромцева" - место, с которым связаны имена многих российских деятелей культуры. В частности, в этом деревянном здании располагался народный музей Венички Ерофеева. Власти Москвы давно собирались снести дачу. Протестовавшим против такого решения жильцам неизвестные угрожали поджогом
Строение на 5-й Радиальной улице было возведено на фундаменте дачи председателя первой Государственной Думы Муромцева. Здесь бывал Иван Бунин и многие другие литераторы Серебряного века. В новейшее время дом стал пристанищем автора романа "Москва-Петушки". Один из жителей дачи Николай Болдырев был дружен с Веничкой Ерофеевым и немало сделал для того, чтобы сберечь память о нем. Кроме того, в самодеятельном музее хранились экспонаты, связанные с историей дома и старого Царицына, о котором только и осталось, что вспоминать.
Однако дача Муромцева, по представлениям районных властей, никакой ценности не представляла. По их планам на этом месте должна быть стоянка для уборочной техники.
Некоторые жильцы уже были переселены в новые квартиры, но другие отчаянно сопротивлялись. И вот - ни раньше, ни позже - в новогодние дни случился пожар. Говорит координатор общественного движения "Архнадзор" Наталья Самовер.
- Жители дома были разбужены дымом среди ночи. Пожар начался на первом этаже в пустой квартире, в которой не было электроприборов. Но окно этой квартиры - ближайшее к входу. Поэтому жильцы абсолютно убеждены в том, что произошел поджог. Когда они выскочили на улицу, они увидели, что в этой квартире приоткрыто окно. В 20-градусный мороз никто из жильцов дома в здравом уме окно открывать бы не стал. Этих людей неоднократно предупреждали о том, что их на этом месте быть не должно, и самый надежный способ избавиться от людей, живущих в деревянном доме, это его сжечь, что, скорее всего, и было сделано.
- Дом безвозвратно утрачен?
- Дом очень сильно поврежден. Уцелели только наружные стены, и то не полностью. На мой взгляд, его можно восстановить в режиме реставрационного воссоздания. То есть, может быть, какие-то венцы от него еще спасти можно, но процент замены древесины будет очень большой. Тем не менее, этот дом нужно восстанавливать. Этот дом - памятник. Во-первых, это память о той даче Муромцева, которая была на этом месте, о Бунине, о той жизни, которая была до революции. Сам этот совершенно простой дом, ничего из себя с точки зрения архитектуры не представляющий - обычный советский барак, этот дом - память о славной истории и культуре, о том, как она теплилась здесь при советской власти, уже в XX веке. Таких памятников у нас очень мало. Мы почему-то совершенно не ценим память о собственном XX веке. А ведь тому, что культурная преемственность не прервалась после революции, мы обязаны таким культурным гнездам, которые десятилетиями эту преемственность хранили. Когда-то культурными гнездами были прекрасные усадьбы с колоннами, а потом культурными гнездами стали деревянные бараки, надо это понимать.
- Оскар Рабин свою лианозовскую школу создал, тоже находясь в бараке. И в доме, о котором мы говорим, долгое время проживал Венедикт Ерофеев.
- Кроме того, там работал художник Константин Васильев, там располагалась редакция самиздатовского журнала "Вече". В общем, это было место, где привечали писателей и художников, не признанных официальной культурой, а сейчас мы именами этих писателей и художников гордимся.
- Есть ли какая-то надежда на то, что кто-то станет восстанавливать этот дом? Вы говорите, что памятником архитектуры он не был и московские власти давно к этому участку приглядывались?
- Во-первых, еще не потеряна надежда на то, что жильцам удастся в суде отстоять свои права, судебные процессы не завершились. И, насколько я знаю, один из них рассматривается сейчас в Верховном суде России. Возможно, это и стало одной из причин такого внезапного пожара. То есть, жильцы настроены на то, чтобы этот дом сохранить и восстановить. Кроме того, московская культурная общественность, я надеюсь, будет поддерживать эту идею. Летом удалось наладить сотрудничество народного музея, созданного жильцами дома, с Государственным литературным музеем. Была достигнута договоренность об обмене выставками. К счастью выставка экспонатов Государственного литературного музея не успела приехать в Царицыно, иначе она погибла бы вместе с экспонатами этого музея. Сейчас там происходит разборка руин. Я знаю, например, что судьба автографов Венедикта Ерофеева, которые находятся там, ужасает. Они вмерзли в ледяную глыбу, их нужно вырубать изо льда и потом каким-то образом реставрировать. Но этот маленький народный музей был признан как партнер крупным государственным музеям.
- Там было много подлинных вещей?
- Там было много подлинных вещей, связанных с историей старого Царицына вообще и с историей этого дома, в частности. Самой старой вещью был микроскоп XVIII века, кстати сказать, утраченный в ходе пожара, - вероятно, кто-то из мародеров эту хорошую вещь увез к себе домой. А самыми новыми вещами были последние издания произведений Ерофеева, подаренные музею во время акции, которую жильцы дома совместно с "Архнадзором" и Литературным музеем проводили этим летом.
На одной из таких акций побывала художница из Литвы Татьяна Тарасова. Она вспоминает...
- Там были и фотовыставки, и выставки этих уникальных экспонатов, и концерты, и театральные представления. Насколько я знаю (сама я сейчас, к сожалению, не в Москве), что во время этого пожара большинство экспозиций музея погибло. Там слышались какие-то скрипы, шумы этого старого дома, такого живого, говорящего. Не очень большая экспозиция, но это вещи, к которым прикасался Ерофеев. Такая, чя бы сказала, обитаемая дача. То есть с первых шагов не всегда понятно, что относится к экспозиции, а что к бытовому интерьеру, но потом все прояснялось, и создавалось впечатление подлинности и теплоты. Табличка там у них на двери рукотворная висела, что это музей. Телефон был указан хозяев этой дачи.
Татьяна Тарасова, как и многие другие люди, оставившие свои записи в самых разных блогах, готовы помочь восстановить дачу Муромцева.
Строение на 5-й Радиальной улице было возведено на фундаменте дачи председателя первой Государственной Думы Муромцева. Здесь бывал Иван Бунин и многие другие литераторы Серебряного века. В новейшее время дом стал пристанищем автора романа "Москва-Петушки". Один из жителей дачи Николай Болдырев был дружен с Веничкой Ерофеевым и немало сделал для того, чтобы сберечь память о нем. Кроме того, в самодеятельном музее хранились экспонаты, связанные с историей дома и старого Царицына, о котором только и осталось, что вспоминать.
Однако дача Муромцева, по представлениям районных властей, никакой ценности не представляла. По их планам на этом месте должна быть стоянка для уборочной техники.
Некоторые жильцы уже были переселены в новые квартиры, но другие отчаянно сопротивлялись. И вот - ни раньше, ни позже - в новогодние дни случился пожар. Говорит координатор общественного движения "Архнадзор" Наталья Самовер.
- Жители дома были разбужены дымом среди ночи. Пожар начался на первом этаже в пустой квартире, в которой не было электроприборов. Но окно этой квартиры - ближайшее к входу. Поэтому жильцы абсолютно убеждены в том, что произошел поджог. Когда они выскочили на улицу, они увидели, что в этой квартире приоткрыто окно. В 20-градусный мороз никто из жильцов дома в здравом уме окно открывать бы не стал. Этих людей неоднократно предупреждали о том, что их на этом месте быть не должно, и самый надежный способ избавиться от людей, живущих в деревянном доме, это его сжечь, что, скорее всего, и было сделано.
- Дом безвозвратно утрачен?
- Дом очень сильно поврежден. Уцелели только наружные стены, и то не полностью. На мой взгляд, его можно восстановить в режиме реставрационного воссоздания. То есть, может быть, какие-то венцы от него еще спасти можно, но процент замены древесины будет очень большой. Тем не менее, этот дом нужно восстанавливать. Этот дом - памятник. Во-первых, это память о той даче Муромцева, которая была на этом месте, о Бунине, о той жизни, которая была до революции. Сам этот совершенно простой дом, ничего из себя с точки зрения архитектуры не представляющий - обычный советский барак, этот дом - память о славной истории и культуре, о том, как она теплилась здесь при советской власти, уже в XX веке. Таких памятников у нас очень мало. Мы почему-то совершенно не ценим память о собственном XX веке. А ведь тому, что культурная преемственность не прервалась после революции, мы обязаны таким культурным гнездам, которые десятилетиями эту преемственность хранили. Когда-то культурными гнездами были прекрасные усадьбы с колоннами, а потом культурными гнездами стали деревянные бараки, надо это понимать.
- Оскар Рабин свою лианозовскую школу создал, тоже находясь в бараке. И в доме, о котором мы говорим, долгое время проживал Венедикт Ерофеев.
- Кроме того, там работал художник Константин Васильев, там располагалась редакция самиздатовского журнала "Вече". В общем, это было место, где привечали писателей и художников, не признанных официальной культурой, а сейчас мы именами этих писателей и художников гордимся.
- Есть ли какая-то надежда на то, что кто-то станет восстанавливать этот дом? Вы говорите, что памятником архитектуры он не был и московские власти давно к этому участку приглядывались?
- Во-первых, еще не потеряна надежда на то, что жильцам удастся в суде отстоять свои права, судебные процессы не завершились. И, насколько я знаю, один из них рассматривается сейчас в Верховном суде России. Возможно, это и стало одной из причин такого внезапного пожара. То есть, жильцы настроены на то, чтобы этот дом сохранить и восстановить. Кроме того, московская культурная общественность, я надеюсь, будет поддерживать эту идею. Летом удалось наладить сотрудничество народного музея, созданного жильцами дома, с Государственным литературным музеем. Была достигнута договоренность об обмене выставками. К счастью выставка экспонатов Государственного литературного музея не успела приехать в Царицыно, иначе она погибла бы вместе с экспонатами этого музея. Сейчас там происходит разборка руин. Я знаю, например, что судьба автографов Венедикта Ерофеева, которые находятся там, ужасает. Они вмерзли в ледяную глыбу, их нужно вырубать изо льда и потом каким-то образом реставрировать. Но этот маленький народный музей был признан как партнер крупным государственным музеям.
- Там было много подлинных вещей?
- Там было много подлинных вещей, связанных с историей старого Царицына вообще и с историей этого дома, в частности. Самой старой вещью был микроскоп XVIII века, кстати сказать, утраченный в ходе пожара, - вероятно, кто-то из мародеров эту хорошую вещь увез к себе домой. А самыми новыми вещами были последние издания произведений Ерофеева, подаренные музею во время акции, которую жильцы дома совместно с "Архнадзором" и Литературным музеем проводили этим летом.
На одной из таких акций побывала художница из Литвы Татьяна Тарасова. Она вспоминает...
- Там были и фотовыставки, и выставки этих уникальных экспонатов, и концерты, и театральные представления. Насколько я знаю (сама я сейчас, к сожалению, не в Москве), что во время этого пожара большинство экспозиций музея погибло. Там слышались какие-то скрипы, шумы этого старого дома, такого живого, говорящего. Не очень большая экспозиция, но это вещи, к которым прикасался Ерофеев. Такая, чя бы сказала, обитаемая дача. То есть с первых шагов не всегда понятно, что относится к экспозиции, а что к бытовому интерьеру, но потом все прояснялось, и создавалось впечатление подлинности и теплоты. Табличка там у них на двери рукотворная висела, что это музей. Телефон был указан хозяев этой дачи.
Татьяна Тарасова, как и многие другие люди, оставившие свои записи в самых разных блогах, готовы помочь восстановить дачу Муромцева.
