Кристина Горелик: Тема нашей сегодняшней беседы: трудные родители. Мы будем говорить о том, как себя чувствует ребенок в семье, где папа или мама пьет или сидит в тюрьме. Каково это ребенку. Каким он вырастит, кстати, не пойдет ли по стопам родителей именно потому, что о нем никто тогда не подумал и ничего ему не объяснил.
Мы обсуждаем эту тему с нашими гостями. А в гостях у меня
Ольга Мяэотс, заведующая отделом детской литературы Библиотеки иностранной литературы, Олег Калина, кандидат психологических наук, доцент Московского городского психолого-педагогического университета, Екатерина Асонова, сотрудник управления содействия Московского гуманитарного педагогического института, Ирина Балахонова, главный редактор издательства "Самокат", а так же Александра Поливанова, скандинавист, издательство "Открытый мир", "Мир детства Медиа".
Я хочу сразу сказать, что поводом к нашей беседе послужили книжки, некоторые из них издаются, а в большинстве своем они в России не издаются. Это книжки о трудных родителях. И в чем тут сложность? А сложность в том, что многие издательства считают, что подобные книжки в России издавать нельзя.
Александра, поскольку история эта наболела у вас, как я понимаю, много книжек, которые вы бы очень хотели издать, у вас издать не получается. Почему?
Александра Поливанова: Главным образом у нас их не получается издавать, потому что даже может быть издательство было бы готово взять и издать эту книжку. Но мы представляем себе, что нам предстоит, что эта книжка у нас будет лежать на складе, и ее никто никогда не купит.
Кристина Горелик: Какая книжка, почему ее не купят?
Александра Поливанова: Я предлагала издать книжку шведской писательницы "Папа Тролля". Она рассказывает про тролльчонка, папа которого был алкоголиком. Это книжка-картинка детская, рассчитанная на совсем маленьких детей.
Кристина Горелик: Я хочу просто один момент, Александра, с ваших слов рассказать насчет того, какой скандал у вас был в издательстве, когда книга про Санта Клауса…
Александра Поливанова: Это даже не книга – это рождественский журнал, это французский журнал, который мы переводим на русский. И вот сказка "Будь здоров, Дед Мороз", комиксы. Дед Мороз всю рождественскую ночь развозил подарки детям, пришел домой, страшно устал, замерз, продрог, весь испачканный. Он приходит домой, ему хочется согреться, и он выпивает бокал красного французского, скорее всего, вина. Журнал рассчитан для детей, начиная от трех лет. Это было воспринято: как можно трехлетним детям показывать такое? Мы переделали эту фразу: "Не пора ли мне выпить вина, а теперь пора и мне согреться", мы не стали вырезать французскую картинку. И почему-то русские родители, некоторые наши сотрудники, молодые мамы говорили: я своей дочке такое никогда не дам прочесть.
Кристина Горелик: Ирина, теперь вам слово.
Ирина Балахонова: Некоторые издательства все-таки выпускают такие книги. Для того, чтобы их выпускать, к сожалению, нужно быть, видимо, собственником. У других редакций меньше шансов пробить такой нестандартный и не очень, как мы слышим, востребованный обществом проект.
Кристина Горелик: Я поняла, вам проще – вы генеральный директор и главный редактор.
Ирина Балахонова: Мне проще. Нам это нужно, мы это выпускаем. Книжка, которая вышла в "Самокате", об одной очень депрессивной маме и очень пьющем папе, который подрабатывает опять же Дедом Морозом. Видимо, это такая проблема профессии. Называется она "Осторожно – питбультерьер". Она о дружбе двух мальчиков, которые в конце концов решают, что первая ужасная встреча их мамы и папы прошла не лучшим образом, но не оставляют надежды помирить и решить все проблемы. Книга лауреата нобелевской премии Жан-Мари Гюстава Леклезио "Небесные жители", одна из новелл рассказывает о том, как девочка пишет своему папе, с которым она не живет, родители разведены, и бросает письмо в море.
Дальше: совсем недавно вышедшая книжка Кармен Мартин Гайте "Красная шапочка на Манхеттене". Красная шапочка оказывается между своей очень заорганизованной и довольно, простите, неинтересной для нее, скучной мамой, хотя очень ее любящей, и очень интересной для нее, но такой немножко богемной бабушкой, которая и курит, иногда может выпить виски, и ничего страшного в этом никто не видит, кроме мамы заооганизованной, которая полная противоположность бабушки.
Кристина Горелик: Книжки ваши востребованы, вашего издательства?
Ирина Балахонова: Чем дальше, тем больше. Я надеюсь, что 5 тысяч "Красной шапочки" мы продадим меньше чем за год, потому что, мне кажется, что у нее потрясающий потенциал.
Кристина Горелик: В суд на вас никто не подавал?
Ирина Балахонова: Пытались. Нас пыталась закрыть комиссия по этике, которую потом закрыли саму из-за того, что она стала ругаться с издательством "Самокат", на нашу защиту встало много разных людей, в том числе "Новая газета", Радио Свобода и так далее. Спасибо, кстати.
Кристина Горелик: Олег, вы не заметили, что все, что Ирина перечисляет, книги, там в какой-то момент ребенок, видно, что он либо одинок, либо этот ребенок берет на себя функции взрослого человека? То есть он мирит родителей, папу с мамой.
Олег Калина: Вы просто угадываете мои мысли, Кристина, потому что я хотел сказать об этом, что как важно, что если такие ситуации показываются в книжках, и показывается, что, да, и ребенок, и родители могут найти общий язык, говорить о тех проблемах, которые существуют между ними, то это очень важно. Если брать современную ситуацию, которая есть в наших семьях в России, то очень часто наблюдается такое явление, как запрет на выражение чувств. Это значит, что ребенок не чувствует, что он не может выражать свои чувства по отношению к родителям, а по отношению к родителям он иногда может чувствовать какие-то трудные чувства, он может злиться на них и гневаться. И более того, родители стараются быть идеальными для своего ребенка и не могут принять то, что иногда они тоже могут быть некомпетентными, тоже могут ошибаться, злиться на своих детей.
И особенно тяжелая ситуация происходит тогда, когда ребенок является безмолвным свидетелем ссор между родителями, если брать такие тяжелые ситуации семейных конфликтов. Это двое его родителей, которых он любит больше всего, но он не знает, что делать. Я их люблю, но я их ненавижу, потому что они сорятся на моих глазах, могут иногда бить друг друга и как мне это вынести? Ребенок может годами являться наблюдателем подобных отношений. И как раз такие книжки могут помочь, потому что тогда ребенок может идентифицироваться с какими-то персонажами, он может видеть, что есть язык, есть какие-то слова, с помощью которых он может выразить свои чувства, которые он испытывает в таких ситуациях. Другой способ – это психотерапевтическая работа с ребенком. Конечно, это происходит очень редко, потому что немного родителей еще приходят к нам.
Кристина Горелик: Ольга Мяэотс, добавляйте.
Ольга Мяэотс: Я хочу сказать, что в книгах, которые перечисляла Ира, там дети остаются детьми. Это как раз западноевропейская традиция, она не вышвыривает их в никуда. Там и родители достаточно положительные, это не какие-то бесконечно безнадежные злодеи, что, наверное, для нас важно. Чем можно оберечь ребенка в нашей жизни, на что он может опереться? Фактически только на семью, никаких других институций у нас в обществе пока не сложилось. И конечно, поддержать это добрую атмосферу в семье, в любой семье – это главная задача этой книги. И это всегда присутствует, там никогда нет страшного осуждения, там всегда есть вот этот, как Юрий Коваль, замечательный русский писатель, говорил, что детская литература должна быть жизнеутверждающей. Наверное, самое важное, чему мы должны ребенка научить - это ценности и драгоценности жизни вопреки всему.
Кристина Горелик: Екатерина Асонова, педагог, теперь вам слово.
Екатерина Асонова: У меня двое подростков уже выросло на этих книжках. И сразу могу сказать, что падчерица назвала самым ярким впечатлением книжным "Ой бой".
Ирина Балахонова: Кто не знает, это книжка, где главный герой гомосексуалист, но абсолютно невозможно к продаже в России книжка, хотя фантастическая, честно.
Екатерина Асонова: Эти книжки разрушают стереотип, дети остаются с родителями, но сохраняют свою свободу. Они предлагают нам другой подход, что ребенок может быть свободным, он может выбирать, он может принимать решение. В "Ой бой" это вообще показано ярко. Дети остаются сиротами, но они не сироты, там очень важная мысль показана, что общество за них, они нужны этому обществу - это для меня было просто откровением. Оказывается, эти трое детей, они не автоматически, как в нашем обществе, попадают в приют и все, никому не нужны, а им упорно ищут семью, где они будут жить. У меня сейчас подготовлена программа по гендерному воспитанию и по подготовке к будущей семейной жизни для детей, оставшихся без попечения родителей, и эту программу мы пытаемся презентовать сначала воспитателям и педагогам интернатных учреждений, а потом внедрить в их деятельность.
Кристина Горелик: И что происходит?
Екатерина Асонова: Сейчас у нас ряд семинаров именно по литературе, я веду семинары. И когда я предлагаю разобрать, например, рассказы Толстого, это вызывает много споров, но не вызывает отторжения.
Кристина Горелик: Рассказы определенные Толстого?
Екатерина Асонова: Определенные, конечно, рассказы. Это рассказ "Косточка", это рассказ "Пожар", рассказ "Прыжок". Сразу оговорюсь, что иду вслед за современным детским поэтом Вадимом Левиным, он тоже использует эту острую ситуацию. Он предлагает прочитать рассказ "Косточка" и ответить на два вопроса: зачем этот рассказ нужно читать детям? И зачем этот рассказ нужно читать родителям? В рассказе дана жесткая позиция родителя, отца, который говорит о том, что если кто проглотил сливу без спроса и не выплюнул косточку, он умрет. Я не буду пересказывать весь рассказ, но именно это острая позиция вызывает огромное количество споров. В любом случае строится достаточно конструктивное обсуждение, и педагоги готовы эту позицию обсуждать, потому что это Лев Николаевич Толстой, потому что это классика, потому что это проверено.
Когда я достаю книжки современные, имеется в виду, например, "Капризная мама", изданная как раз "Открытым миром" реакция такая: я вижу педагогов, я вижу перед собой мам, у которых блестят в глазах слезы, потому что, как сказала очень точно одна из слушательниц: я же себя вижу, это же я, я тоже иногда бываю такой, как представлена здесь мама. Сначала разговор строится очень хорошо, пока я предлагаю сделать свободные высказывания по поводу того, что услышано. А когда мы начинаем говорить о том, как говорить с детьми, я чувствую явное отторжение, я чувствую, что педагоги не очень хорошо себе представляют, каким может быть разговор с ребенком после прочтения этой книжки.
Александра Поливанова: Мне часто приходится слышать, когда мы говорим таких книжках: я узнал обо всем в подворотнях и ничего страшного. Мне мама ничего не рассказывала. Но тогда получается, что это диалог не родителей и детей, а диалог детей и подворотни. И именно, кто еще научит детей честности и правдивости, если не родители, если родители будут слышать от детей какую-то фальшь, ложь и ханжество, если вдруг, то откуда они потом станут честными. Из этого может вырасти и вырастают такое двойное мышление, что это есть, но слова для этого нет. Когда родители пьют, но не пьют, мои родители не пьют. Какая-то блокада правды. Мне кажется, это готовность родителей всех говорить о проблемах, которых нет в этой семье, но которые есть в обществе - это готовность оценить самих себя, готовность к саморефлексии, готовность к разговору, к диалогу о самих себе и какие-то такие шаги к идентичности.
Кристина Горелик: Спасибо Александре Поливановой. Даю слово Ольге Мяэотс.
Ольга Мяэотс: Я пока слушала, я поняла, что, наверное, когда мы говорим, что это книги для детей - это не совсем верно. Большая часть книжек для маленьких, книжек-картинок – это книги, которые необходимо читать вместе со взрослым. То есть взрослый должен понимать, что читает ребенок, он должен сознательно выбирать для него эту книгу. Я бы в идеале видела, что приходит на консультацию для родителей или в семье один алкоголик, а другой нет, он думает: что делать с ребенком, как ему это объяснить, как начать об этом разговор? Эта книга, она дает параллельную проекцию, когда вы можете говорить не о том остро больном, что у вас есть, а вы как бы играете в этот театр, переносясь в эту книгу. Она, во-первых, учит разговаривать на такие темы, не бояться объяснять, как про это можно говорить, не травмируя.
А во-вторых, я думаю, должны разговаривать учителя в школах, но не так может быть целым классом, а зная, что у вас в группе есть ребенок с такой проблемой, вы можете ему или родителям предложить такую книгу для чтения. Плюс, мне кажется, очень важно, что те дети, у которых этой проблемы нет, с другой стороны они могут лучше понять, что происходит с их сверстниками. Я всегда привожу пример, в таком уже не существующем журнале "Куча мала" в номере перед 8 марта было стихотворение, опубликованное замечательное про маму-пьяницу.
Кристина Горелик: А вы стихотворение помните?
Ольга Мяэотс: Стихотворение могу только пересказать, суть там такая, что две девочки ждут маму дома, и они готовят, варят макароны, готовят ужин, убирают квартиру, а потом в конце заканчивается: "Наша мама-пьяница лучшая из мам". И здесь мы, во-первых, сразу понимаем, насколько хороши эти девочки, насколько они героически держат оборону в семье и берегут семью, а с другой стороны мы понимаем, что любая мама – это мама, и она достойна уважения, понимания и любви.
Кристина Горелик: Какая реакция была?
Ольга Мяэотс: Реакция была абсолютно скандальная. То есть те взрослые, которые выписывали этот журнал, в подавляющем большинстве были оскорблены, они были не готовы к этому, они сказали, что такой образ матери – это не наша мать. И многие библиотеки потом отказывались от подписки. Но покойный главный редактор этого журнала замечательный детский писатель Олег Кургузов был просто горд, что он решился опубликовать. Он говорил: "Как же это важно. Такое замечательное важное стихотворение было опубликовано".
Кристина Горелик: Ирина, вы хотите добавить?
Ирина Балахонова: Продолжая тему мамы-пьяницы, я хочу рассказать, наверное, целиком не расскажу, книжку с собой не взяла, историю маленькой сказки Сергея Седова, которая вошла в сборник "Сказки про мам", где каждая сказка начинается словами "Жила-была мама". И по сути там везде в каждой сказке мамы тем или иным образом проявляют свой героизм своей любовью, своим самопожертвованием, своим очень тонким пониманием естества своего ребенка. И вот одна из сказок начиналась так: "Жила-была мама, горькая пьяница, и папа такой же был". И дальше очень короткая сказка про то, как мама пришла и хотела выпить водки, и вылезла из бутылки рука и ее туда утянула. И папа хотел ее достать, и папу утянула. И маленькие дети сидят вокруг, родители на них из бутылки смотрят и не могут выйти и не могут их накормить, переживают за них. И дети не дремали, они взяли молоток, били-били, били-били и освободили родителей.
Что интересно, что в этой сказке каждый прочел и понял свое. Были люди, которые поняли только "жила-была мама, горькая пьяница, и папа такой же был", а были люди, их было немало, которые дочитали до конца и поняли, что можно взять молоток и освободить родителей или хотя бы попытаться. Это совершенно разный подход.
Мне кажется, очень много противоречий в восприятии нашего общества многих разных вещей, но это некая свойственная нам абсурдность существования. Все как-то странно складывается, ведь мы очень многое делаем, о чем в обществе не принято говорить. Все более-менее пьют, но мы об этом с детьми не говорим. В общем-то все курят, в том числе те же дети, но говорить об этом не надо. И удивительно, что крайне мало людей понимают, что чем меньше об этом говоришь, тем больше это будет происходить с нами. Чем мы меньше говорим о том, что существует алкоголизм как проблема, но она с просто выпиванием в холод стакана горячего глинтвейна не имеет ничего общего. Тем больше наши дети будут пить пива на улице, пока совсем не запретят и не начнут уводить в вытрезвители из-под памятника Пушкину. Чем меньше говорят о проблеме, тем больше она будет существовать. Чем больше табу существует, тем больше собственно будет проблем у нас.
Но я, немножко возвращаясь к тому разговору, когда Оля сказала о том, что вокруг таких сложных книг должна быть работа взрослого человека с ребенком, хочу добавить, что чтение таких текстов и разговор вокруг них, он реабилитирует детей, которые, как ни странно, становятся как бы жертвами того, что делают их родители. Более того, они сами себя ставят в позицию жертв и изгоев общества, они сами себя от этого общества отдаляют, потому что внутри себя они не чувствуют себя достойными отношения к себе, как к полноправному члену этого общества. Они не всегда считают себя достойными дружбы. Эти дети часто думают, что они виноваты в пороках своих родителей, они склонны думать, что их какие-то недостатки провоцируют подобное поведение родителей, соответственно, они сами себя наказывают. Работа группы над этими текстами, мне кажется, способствует реабилитации детей, и самое это главное, мне кажется.
Ольга Мяэотс: Сложнее то, что современные родители, они со своими детьми находятся в нашем обществе в вакууме, я все время про это думаю. Знаете, когда мы воспитывались, помните, были тетрадки, в которых было написано: "Правила настоящего пионера". И там было написано: "Позитивный идеал ребенка советского общества". Страшное в нашем обществе то, что у нас нет этого позитивного вектора развития ребенка. Если нам предложить и сказать: каким ты хочешь, чтобы был твой ребенок? И мы начнем… У меня лично все начнется с вопроса: хотим ли мы, чтобы он был честным в нашем обществе? Хотим ли мы, чтобы он был справедливым, чтобы он был добрым? Наберите важные для вас качества. И поэтому мы постоянно, когда обсуждаем детские книги, не такие сложные, мы слышим от учителей, мы слышим от воспитателей, от родителей, что что вы ждете от детской книги? Мы хотим, чтобы книга трогала, но не грузила.
Вот я наблюдаю постоянно и в библиотеке, и вне библиотеки ситуацию, когда родители вообще боятся разговаривать с детьми на серьезные темы, потому что у нас самих этой положительной платформы в нашем обществе нет. У нас все так быстро меняется, что мы боимся советовать, что мы боимся навредить. И это всегда надо учитывать. То есть, к сожалению, как нас учили: жить в обществе и быть свободным от общества невозможно. Мы можем этими книгами как-то восполнять эту лагуну, но мы все время должны чувствовать, что мы ходим по такому болоту или по такому вакууму. У меня лежит книжка замечательной австрийской писательницы Кристины Нестлингер, тут нет таких сложных проблем, нет ни наркоманов, ни алкоголиков, просто в семье расходятся родители. Но я вспомнила…
Кристина Горелик: Часто в российском обществе подобная проблема происходит.
Ольга Мяэотс: Обычно всегда происходит где-то за сценой, за кадром. Я вспоминаю, что у нас в современной детской литературе очень мало вообще реалистических книг, вообще книг о том, что сейчас происходит в нашей реальной жизни. То есть даже говорить с ребенком честно – это подвиг. Кристина Нестлингер когда-то сказала, что у нее тоже был творческий перелом, и она вдруг поняла: я раньше думала, что я пишу детские книги, и я исправляю жизнь. А потом она сказала, что теперь я понимаю, что единственное, я могу сказать ребенку, я не могу его спасти, я не могу исправить этот мир, но я могу сказать, что, да, в жизни много грязи, жизнь сложная, жизнь не всегда приятная, но она стоит того, чтобы через эту грязь переступать, наступив в эту лужу, и идти дальше. Я только могу протянуть ему руку. То есть фактически все книги, и просто книги художественные, и книги, о которых мы говорим, заостренно социальные, они именно такая протянутая рука. Но нужно помогать и тем, кто эту руку протягивает.
Кристина Горелик: Сегодня мне хотелось бы рассказать о деятельности двух общественных организаций: немецкой и российской. Вместе им удалось создать в Москве Открытый театр для людей с ограниченными возможностями здоровья.
Это поют участники студий мастерских «Блаумайер-Ателье» в городе Бремене. В основном там занимаются люди с проблемами психического здоровья. Эти мастерские знает, наверное, каждый второй житель Бремена. Потому что спектакли, которые ставят на сцене режиссеры этих мастерских, идут в государственных театрах, на городских открытых площадках… За картинами, которые рисуют участники творческих мастерских Блаумайера, специально приезжают издалека.
Рассказывает Хелена Хартунг, директор по развитию творческих мастерских Блаумайера.
Хелена Хартунг: Каких-то особых методик не существует, просто и с одной стороны, и с другой стороны есть очень большой интерес в этой работе. И я считаю, что главная сила мастерских Блаумайера – это то, что здесь каждый воспринимается со своими плюсами и недостатками. И в первую очередь используются именно их плюсы, их сильные стороны. В этом случае речь идет обо всем в целом и в первую очередь об импровизации. Я считаю, что это очень важно. Кроме того, нужно работать во всех сферах искусства одновременно. Кроме того, мы работаем очень много с юмором, со смешным, не только с серьезными вещами, с чем-то грустным, депрессивным, но и с радостным и веселым.
Я считаю, что кроме иронии, главное, чтобы не было сочувствия, не было жалости к человеку. Можно воспринимать его сильные стороны.
Кристина Горелик: Когда Андрей Афонин 20 лет назад в России начал набирать к себе в театральную студию таких учеников, то столкнулся с полным непониманием, раздражением и неприятием арт-терапии со стороны общества и самих семей, в которых жили люди с проблемами психического здоровья.
Андрей Афонин: Во-первых, инвалидов не было в Советском Союзе. В то время просто нам приходилось ходить по домам и буквально уговаривать родителей придти со своими детьми на первые встречи, на первые занятия, потому что они боялись, они не знали, куда их приглашают. И вообще боялись выйти из дома. Потому что те родители, которые не отдали своих детей в учреждения социальной защиты, просто их клеймили, такой был момент позора, что у них такие дети.
Конечно, с тех пор многое изменилось. Сейчас мы уже можем видеть много людей с особенностями развития на улице, хотя по-прежнему нельзя сказать, что их столько, сколько на самом деле есть. И нельзя сказать, что сильно толерантно стало наше общество.
Кристина Горелик: Сегодня эти люди играют в театре, рисуют, музицируют. Недавно провели Третий Всероссийский фестиваль особых театров в России, построили Центр арт-терапии в Москве. Спрашивается, зачем им, да и нам все это нужно?
Андрей Афонин: Чтобы быть наследником культуры, нужно быть и ее сотворцом. Это просто необходимая часть для того, чтобы человек стал активным и ответственным членом общества. Прежде всего то, чего нам не хватает в понимании той ситуации, в которой мы находимся сейчас в России, - творчество для человека – это возможность жить, возможность того, чтобы то, что ты делаешь, было признано обществом. Потому что для человека с инвалидностью это большая проблема. Очень часто, когда человек начинает получать социальные дотации, обратной стороной медали является социальное иждивенчество. В этом смысле, когда человек творит - это продуктивная деятельность. Когда человек понимает, что то, что он делает, понимается другими людьми, это каждому из нас, мы все привыкли, что нам в школе ставят пятерки или гладят по головке, когда мы сделали хорошо. Потому что нам важно принятие того, что то, что ты делаешь – это хорошо.
И это на всех уровнях происходит, и на нашем с вами, и на профессиональном, вы же тоже хотите сделать хорошую передачу, например. Вам же небезразлично, почему вы это делаете. Вы делаете, потому что это важно для вас, как для личности. Творческая деятельность – это одна из немногих областей человеческой деятельности, которая доступна для людей с интеллектуальной недостаточностью, проблемами психического здоровья. И там, где они могут достигать действительно реальных качественных результатов. Потому, скажем, в другой деятельности, в бизнесе вряд ли можно представить человека с интеллектуальной недостаточностью, который там будет успешен. Здесь он успешен, он востребован. И это дает ему свободу, это дает ему возможность быть интегрированным в общество. Потому что человек может существовать в обществе, может быть ему полезным, тогда он действительно на своем месте находится, а он не выброшен из общества на периферию, в маргинальную среду.
И второй момент – это то, что творчество многолико. Нельзя поставить какие-то рамки, которые бы раз и навсегда сказали: здесь у нас профессиональное творчество, а здесь вообще никакого. Очень широкий спектр возможностей человеческих другого взгляда. Потому что творчество интересно тогда, когда появляется новый взгляд, новое видение мира. Люди с особенностями развития помогают нам увидеть мир другими глазами, увидеть по-другому.
Кристина Горелик: Может ли арт-терапия служить реабилитацией людей с ограниченными возможностями здоровья? Об этом в рубрике Ольги Беклемищевой «Медицина и общество».
Ольга Беклемищева: Арт-терапия – это лечение искусством. Выросла она из психоанализа и впервые появилась более полувека назад в США. Приживается на российской почве исключительно усилиями энтузиастов. Самостоятельного терапевтического значения, к сожалению, она не имеет, нельзя вылечить только искусством людей с серьезными нарушениями в психологической или неврологической сфере. Но как дополнительный метод арт-терапия очень эффективна. Рассказывает Юлия Садовская, врач-невролог, член двух международных терапевтических обществ.
Юлия Садовская: Если человек с тяжелыми нарушениями, то мы, конечно, не ставим нереальных задач, чтобы компенсировать полностью дефект или дефицит. Но порой арт-терапия позволяет в комплексе с направленными методами лечения, арт-терапия усиливает действие специальных интервенций. То есть через включение эмоциональных составляющих развития мы можем выходить на уровень улучшения компенсации двигательного компонента, сенсорного компонента, коммуникационного компонента. Арт-терапия очень мощное значение имеет.
Постараюсь маленький пример привести. У нас в центре, где я консультирую, был мальчик с детским церебральным параличом, который должен был поступать в первый класс, и он самостоятельно не ходил, он ходил со вспомогательными приспособлениями. Включен был занятия и через развитие его психического, эмоционального ресурса мы немножко расслабили. И мы в рамках игровой терапии, в рамках игры незаметно для него дали почувствовать, что он может и он в состоянии ходить сам без палочки. То есть придумывались разные роли, когда он должен был спасать, помогать, на него вся группа надеялась. И он это преодолел. Хотя специалисты весь предыдущий год бились, чтобы преодолеть у него страх самостоятельной ходьбы, а медицинские доктора, мы все подтверждали, что у него нет грубого нарушения мышечного тонуса и самого рисунка движения, он может ходить, и реакция равновесия позволяла самостоятельно ходить. Но был такой страх падения, страх самостоятельной ходьбы, страх отрыва от какой-то надежной опоры.
Ольга Беклемищева: Человеку-инвалиду для того, чтобы адаптироваться в обществе, нужно преодолеть массу страхов. Российское общество тоже испытывает страх перед особенными людьми. Сломать барьеры, разделяющие особых людей и людей здоровых, помогает московский Театр простодушных, в котором артисты с синдромом Дауна играют Гоголя и исполняют "Танец маленьких лебедей". Рассказывает Игорь Неупокоев, режиссер Театра простодушных.
Игорь Неупокоев: Это моя личная инициатива, которая к моему сожалению по-прежнему никем не поддержана, я имею в виду городскими властями и так далее. Я режиссер, актер, я этим занимаюсь. Я не психотерапевт, я занимаюсь собственным театром. Мне просто показалось, что они могут сыграть Гоголя. Наш первый спектакль был по повести "О капитане Копейкине" Гоголя. Дальше планов не было о театре. Но настолько первый спектакль оказался удачным, что стали продолжать работу. Они вроде бы как не артисты и даже анти-актеры, но у них есть какое-то даже преимущество перед актерами, потому что они понимают, что они играют, но не понимают, что играют, потому что они простодушные. Это артисты-примитивисты, это примитивный театр, наивное искусство.
Кристина Горелик: Какие социальные новости на этой неделе предлагали своим читателям европейские газеты? Об этом – Мария Плисецкая.
Мария Плисецкая: В Великобритании ежегодно уничтожаются сотни тысяч тонн пищевых продуктов, у которых лишь повреждена упаковка или скоро истечет срок хранения, сообщает британская газета «The Independent». Проблема утилизации товаров становится особенно серьезной в период Рождества. «Беда с Рождеством состоит в том, что это чисто коммерческий праздник. Маркетинг толкает к феноменальному разбазариванию продуктов», – пояснил глава общественной организации «FareShare» Тони Лоу. «Наша задача – полностью отделаться от рождественских продуктов к 1 января, когда традиционно возрастает спрос на салаты, картофель-фри и йогурты низкой жирности. Нужно освободить место на полках», – вторит ему Джулиан Хант из ассоциации британских производителей «Food&Drinks Federation». Магазины и общественные организации пытаются найти выход из положения. Так, сеть супермаркетов «Sainsbury» перестала выбрасывать продукты на помойку, их товары теперь либо идут на переработку, либо направляются на благотворительные нужды.
Общественная организация «FareShare» в ближайшие годы планирует кормить по 100 тысяч британцев ежедневно. Производителей за плату избавляют от необходимости хранить невостребованные пищевые продукты. Продовольствие попадает в общественные центры и ночлежки для бездомных. То, что не находит применения, перерабатывается экологически чистыми методами.
По данным общественной организации «Joseph Rowntree Foundation», около 4 миллионов британцев не могут приобрести или приготовить здоровую пищу, поэтому в британском обществе «растет тревога за малоимущих, по которым больно ударила рецессия», – пишет газета «The Independent».
Между тем эта проблема может усугубиться с ростом безработицы.
Газета приводит слова министра труда и по делам пенсий Великобритании Иветты Купер: «Увы, мы ожидаем, что безработица будет расти и в будущем году». Особую обеспокоенность в правительстве вызывает рекордный рост безработицы среди молодежи. В возрастной категории от 16 до 24 лет число безработных достигло почти миллиона человек. Это означает, что почти каждый пятый молодой человек не имеет работы. Однако, по словам британского министра, рост безработицы среди молодежи может замедлиться уже к середине 2010 года. Как заявила Иветта Купер в интервью британскому телеканалу «Sky News», «самое главное – не допустить повторения 1980-х годов, когда после рецессии безработица росла еще в течение четырех-пяти лет». Купер полагает, что на это должны быть направлены сейчас все усилия правительства, сообщает газета «The Independent».
Рост безработицы будет продолжаться и во всех 27 странах-членах ЕС. К концу года лишиться работы могут до 28 миллионов европейцев. Такие данные опубликованы в совместном ежегодном докладе Еврокомиссии и Совета Европы. В 2009 году относительно низкий рост безработицы отмечен в Германии и Нидерландах, где, как утверждается в докладе, были предприняты эффективные краткосрочные социальные меры. А больше других, кроме Великобритании, пострадали прибалтийские страны, Испания, Ирландия, сообщает международный электронный ресурс www.euractiv.сom.
На судебном разбирательстве в германском городе Аахене бывший солдат СС в Нидерландах 88-летний Генрих Бёре сознался в убийстве трех голландцев, совершенном в 1944 году, пишет немецкий журнал «Focus». Сообщается, что жертвами Генриха Бёре стали голландцы Фриц Бикензе, Теунис де Грут и Франц-Вильям Кустерс.
Рассказывая журналистам об этих убийствах, Бёре признался: «Я ничего не чувствовал. Это была работа. Приказ есть приказ. Задумываться я начал позднее, а теперь сожалею».
После поражения Германии Бёре удалось бежать из-под ареста. В 1949 году суд Амстердама заочно приговорил его к смертной казни, которая позднее была заменена на пожизненное заключение. Однако до 1980 года ФРГ отказывалась выдать его Нидерландам. И всё же в 2009 году суд Аахена открыл судебный процесс над Бёре, несмотря на его преклонный возраст и плохое самочувствие, сообщает журнал «Focus».
Со времени тех страшных событий прошло 65 лет, но эхо войны и оккупации до сих пор отзывается по всей Европе. Как сообщает американская газета «The Washington Post», по оценкам историков, от немецких солдат, участвовавших в четырехлетней нацистской оккупации Европы, родилось более 800 тысяч детей, в том числе 200 тысяч во Франции. И многие из них росли под покровом тайны и стыда, подвергались насмешкам в школе и не могли понять, в чем их вина. Они считались детьми чудовищ, и матери многих из них сидели в тюрьмах за государственную измену. Француз Жан-Жак Делорм, чтобы помочь таким же незаконнорождённым детям, как он, основал организацию «Сердца без границ», в рамках которой они общаются, рассказывают друг другу свои истории. Эти люди, которым уже за 60, смогли заговорить о себе только сейчас, когда умерли их матери. Кроме того, отношение общества к ним изменилось, предрассудки ослабли. Делорм даже сумел найти родственников по отцовской линии. В 2007 году он поехал в Майнц, где встретился со своими сводными братом и сестрой, которые до этого и не подозревали о его существовании. Все трое решили обмениваться открытками на Рождество и раз в год навещать друг друга в Германии и Франции, завершает рассказ газета «The Washington Post».
Кристина Горелик: Экологи во всем мире активно призывают людей справлять Зеленое Рождество. WWF составил 12 советов, которые позволят отметить новогодние праздники без вреда для природы и здоровья. Первый совет экологов - пишите поздравительные открытки электронной почтой.
Продолжает Вера Володина.
Вера Володина: Экологи сообщили, что в России отправляют в среднем от 6 до 20 новогодних бумажных открыток, чем наносят вреда окружающей среде значительно меньше, чем, к примеру, жители США, где в среднем каждый отправляет по 60 рождественских открыток. Трудно увидеть угрозу экологии в маленькой открытке с пожеланиями благополучия своим друзьям и близким. Директор по развитию российского отделения Всемирного фонда дикой природы Катя Пал утверждает, что пришло время изменения устоявшихся привычек потребления.
Катя Пал: У нас есть очень интересные исследования, доклад "Живая планета". Мы проводим такое исследование один раз в два года. В этом году в 2010 будет как раз очередной доклад опубликован. Исследования проводятся во всем мире, и оно считает экологический эффект, который человечество оставляет на земле. Что это такое? Если взять все человечество, сколько нас живет на свете, 6 миллиардов людей, и взять площадь продуктивную земли и поделить друг на друга, то где-то получится, что на одного человека приходится 1,8 гектара полезной площади, на которой произрастают растения, добывается нефть, например, полезные ископаемые и так далее. У нас у каждого есть 1,8 гектара, а больше нет, потому что планета ограниченная. И эта 1,8 гектара сколько-то может произвести, но мы не можем больше, чем она может произвести, потратить.
Оказывается, что мы тратим не одну планету, а 1,3 планеты. То есть человечеству сейчас для того, чтобы выживать, нужно 1,3 планеты. Люди, которые живут так, как, например, в Москве или Европе, то есть с хорошим уровнем жизни, то там нужно три планеты для того, чтобы выживать. А если в Соединенных Штатах человек живет, то ему нужно 6 планет. Это кредит, который мы никогда не сможем вернуть, потому что это невозобновимые природные ресурсы. Планета не успевает восстанавливаться, потому что мы слишком много у нее забираем.
Вера Володина: Прохожие на улицах с экологами не спорят.
- За экологию руками и ногами. Времени не хватает, сейчас все экономят время. Солнца не видим месяцами. Так что, конечно, об экологии в первую очередь нужно думать, а уже скоро к этому придут все.
- Скорее всего времени не хватает просто на это все дело. Так в принципе можно. Наверное, когда будем задумываться, когда будем все к этому более будем относиться, то люди будут делать все равно, так же и я в том числе.
Вера Володина: Только вот почти каждый совет экологов людям показался трудновыполнимым. Где купить (и быть уверенным в подлинности) «органическое» вино, от которого, говорят, и похмелье приятнее, чем от обычного… Придется поискать и экологически чистые средства для мытья посуды. Тут выход найти можно: горчичный порошок, разведенный в теплой воде, послужит хорошей заменой импортного средства для мытья посуды. И отечественные продукты предпочтительнее импортных. Подмосковные соленые помидоры экологичнее свежих голландских, утверждается в программе "Зеленое Рождество".
- Я, конечно, за. Но это не везде. Конечно, найти можно своего производства те же продукты.
- Отношусь, конечно, положительно, только возможностей мало. Из всех товаров представленных есть экологически чистые и нечистые.
- С удовольствием, если бы они были. Зайдите и посмотрите – все же импортное. Мы сами выращиваем.
Вера Володина: Призыв проявить смекалку при упаковке подарков, используя, например, не упаковочную бумагу, а старые газеты и журналы, пришелся по душе. Так же, как и совет самим делать елочные украшения. Эти советы всем в России понятны: многие десятилетиями обходятся одним набором елочных украшений.
- У нас елка уже куплена давно, ее наряжать не надо. Наверное, на всю жизнь, и детям хватит.
Елена Воронова: Изготовление своими руками новогодних поделок – это же праздник души. Хэнд-мэйд сам по себе – это удовольствие, это творчество. Дети когда попадают к нам в дом, глаза горят, все садятся: тетя Лена, давайте делать то-то, давайте делать се-то. Когда у меня есть кураж, мы это все устраиваем, и дети счастливы, довольны. На самом деле для детей это великое дело. Ни у кого нет таких вещей, какие есть у нас.
Вера Володина: Такое творческое отношение к празднику в семье журналиста Лены Вороновой заведено давно, правда, не из экологических соображений, но и активисты-экологи наверняка оценили бы это маленькое семейное уменьшение экологического вреда планете.
Елена Воронова: С 90 годов, когда не было ни денег, ни еды, ничего не было. Голь на выдумки хитра. Из этих трубочек от туалетной бумаги делали какие-то хлопушки, вырезали медальоны, делали гирлянды прекрасные. На улице была помойка украшена. Причем несколько лет эта гирлянда хранилась из упаковочной бумаги, из коробок, из всякого барахла, лет пять она служила. Потом жизнь стала немножко лучше, жить стало веселее. Правда, елки мы к тому времени перестали покупать живые, потому что, откровенно говоря, стало жалко. А несколько лет назад я стала ходить на елочные базары, и смотрю, что все равно продаются уже вырубленные и стала покупать живую елку тоже. Так что к новому году у нас дом весь в елках: на первом этаже искусственная, на втором этаже у ребенка живая, и еще помимо живой много всяких елочек самодельных. Известно, что подготовка к празднику слаще самого праздника. Ну что Новый год – выпили, закусили и все кончилось в полночь. Напились и упали. А весь декабрь можно жить этим предвкушением, делать елочки из картона, из ткани, из тряпок, из проволоки, из чего угодно. Елочные игрушки тоже могут быть из картона, оберточная бумага чудесная, пакетики подарочные чудесные. Рука не поднимается выкинуть их, они такие прекрасные, что все пойдет потом в дело.
Вера Володина: Директор российского отделения Всемирного фонда дикой природы (WWF) Игорь Честин объяснил, что рождественские советы экологов, сформулированные в России впервые, будут полезны тем, кто чувствует ответственность и хотел бы что-то делать действительно нужное
Игорь Честин: Что я могу сделать как гражданин? Вот, пожалуйста, у нас есть ответ на этот вопрос.
Вера Володина: В самом Всемирном фонде дикой природы экологическим советам следуют давно - офисная елка в экоигрушках, сбор мусора раздельный.
Игорь Честин: Мы предлагаем каждому сотруднику принести по одной игрушке экологичной, а дальше – сам он делает или дети делают – это его личное дело. Постоянно идет раздельный сбор мусора, то есть мы все делаем. Более того, поскольку действительно бывает иногда, что людям не очень удобно отвозить в вторсырье, какие-то вещи легко принимают, какие-то не очень, есть возможность непосредственно к нам на работу сотрудники приносят что-то из дома и дальше мы централизованно утилизируем. Все лампы, которые можно было заменить, мы все заменили на современные энергосберегающие лампочки.
Вера Володина: Раздельный сбор мусора и его цивилизованная утилизация пока так и остаются неосуществленной мечтой экологически ответственных граждан.
- Если были бы у нас баки – с удовольствием. Баки стояли бы для пластиковой, для металлической упаковки, для пищевых отходов – с удовольствием. У нас стоит один бак, и мы все туда выбрасываем. Надо организовать. У нас даже места нет во дворе, чтобы поставить эти баки. Мы сами сколотили бы ящик какой-нибудь. Места нет. Людям пройти негде, одни лужи, канавы, грязь.
Вера Володина: Директор по развитию российского отделения Всемирного фонда дикой природы Катя Пал утверждает, что один человек может сделать много, важен первый шаг
Катя Пал: Каждый человек может что-то сделать, какие-то небольшие шаги. Если мы сделаем все вместе эти шаги, то, конечно, и государство, и бизнес начнут об этом больше задумываться, чем они это делают сейчас, и примут меры к тому, чтобы к ресурсам относиться иначе. Долгий путь начинается с одного маленького шага и, конечно, привычки не формируются сразу, и никто не говорит о том, что сейчас все побегут и привыкнут все экономить, все утилизировать. Первые шаги нужно делать. Новый год – самое удачное, наверное, для этого время, потому что это время, когда что-то новое появляется в нашей жизни и мы можем для себя какие-то наметить цели и какие-то обязательства на себя взять. Например, если это будут обязательства по более рациональному использованию нашей природы, то это будет замечательно.
Вера Володина: В программе "Зеленого Рождества" подсказываются альтернативные подарки: сертификаты благотворительных организаций или подарки-впечатления- урок скалолазания, массаж, мастер-класс по игре на этнических барабанах. При выборе новогодних костюмов экологи советуют предпочтение отдать одежде из льна или шелка, она экологичней хлопка, ведь на орошение одного гектара хлопкового поля используется 5 тысяч кубометров воды.
Еще экологи напоминают, что светодиодные гирлянды потребляют почти вдвое меньше электроэнергии, и что заранее продуманный план покупок продуктов к праздничному столу и подарков своим близким позволит уменьшить личный вклад в сверхпотребление. И использование при походе в магазин сумок вместо пластиковых пакетов станет весомым вкладом в сохранение окружающей среды, так же, как и отказ от одноразовой посуды.
