Данила Гальперович: У нас в гостях - Борис Сорокин, член Совета Федерации и заместитель председателя Комитета Совета Федерации по национальной морской политике и член Комитета Совета Федерации по делам Севера и малочисленных народов. А вопросы ему задают – Игорь Соловей, корреспондент украинского Агентства «Укринформ» в Москве, и Дмитрий Бабич, журнал «Russia Profile», российское издание, несмотря на английское название.
И перед тем, как мы начнем задавать вопросы, по традиции – биография нашего гостя.
Диктор: Борис Аркадьевич Сорокин родился 5 июня 1947 года в городе Кривой Рог на Украине. В 1969 году окончил Петропавловск-Камчатское мореходное училище, был матросом-рулевым. Получив рабочий диплом штурмана, с 1970 года работал 4-м помощником капитана. Дошел до должностей капитана-наставника и капитана-директора. Вся карьера Бориса Сорокина состояла из службы на различных российских судах. 11 сентября 2003 года Борис Сорокин был назначен генеральным директором открытого акционерного общества «Океанрыбфлот». С 20 февраля 2008 года Борис Сорокин - представитель от Камчатского края в Совете Федерации. Является членом Комитетов Совета Федерации по национальной морской политике и по делам Севера и малочисленных народов.
Данила Гальперович: Борис Аркадьевич, не соврали?
Борис Сорокин: Немножко соврали - членом комиссии, а вы зачитали, что заместитель председателя Комиссии по морской национальной политике.
Данила Гальперович: Мы вас повысили.
Борис Сорокин: Нет, вы правильно сказали, а вот в биографии немножко...
Данила Гальперович: Но вы же являетесь членом комитетов. Это небольшое уточнение.
Дмитрий Бабич: Борис Аркадьевич, когда-то на Камчатке жило почти миллион человек, где-то 900 тысяч, а сейчас живет 250 тысяч, как я узнал из вашего недавнего интервью.
Борис Сорокин: Нет, не 250. Это в столице Камчатского края. А в целом – 400 с небольшим.
Дмитрий Бабич: Тем не менее, падение больше чем в 2 раза, я так понял, за постсоветские годы. Чем это объясняется? И что можно предпринять, чтобы эту депопуляцию остановить? Или, может быть, ее не надо останавливать?
Борис Сорокин: Сегодня это проблема, которую озвучивает и президент, и правительство, и приняты постановления правительства по развитию Дальнего Востока и Забайкалья. И главная проблема – демографическая. Именно начало 90-ых, когда все это дело произошло, политика Гайдара Егора Тимуровича в той части, что северные территории нам так, как мы к ним относились в развитии их инфраструктуры, не нужны, мы можем там работать вахтовым методом. Вот такое отношение дало большущий отток, и главное - специалистов, который за все эти годы только усугублялся, и восполнить ничем невозможно. Возможно – изменив отношение, что-то взяв из времен Советского Союза – коэффициенты, зарплаты, льготный стаж трудовой, выход на пенсию, что-то взяв из примеров Аляски, северной территории Канады. Можно, но для этого нужно время. И наверное, нам надо немножко изменить психологию, в которой произошел провал за эти годы, то есть отношение к словам «труд» и «рабочие профессии». Главный дефицит, если мы будем говорить по Дальнему Востоку о безработице, не в процентном отношении в целом, а если мы возьмем по специальностям, то тогда там другая статистика будет.
Данила Гальперович: Борис Аркадьевич, а может быть, вам нужен свой Абрамович? Потому что если сравнивать Чукотку и Камчатку, я так понимаю, сейчас кое-какие сравнения будут явно не в пользу Камчатки. Может быть, не брать из советского прошлого, из советского опыта, а брать какие-то новые технологии и опыт новый?
Борис Сорокин: Я вам скажу, что в определенное время примерялись люди этого уровня на Камчатку, приезжали, присматривались. Камчатка изумительно прекрасный в природном отношении край. В свое время Сенкевич («Клуб кинопутешествий») где-то в конце жизни попал на Камчатку и сказал: «Прекраснее края я не видел». В этом отношении – да. Там есть практически вся таблица Менделеева. Я уже не говорю, что это уникальный край. Сам полуостров в виде рыбы. С того и с другого берега Дальний Восток ловит все рыбные ресурсы вокруг Камчатки. Но добыча углеводородов – нефть, газ и так далее, золото – есть все, но это не быстрый способ. Обнаружено месторождение – надо создать инфраструктуру, подъездные пути. А в этом отношении ландшафт Камчатки, конечно, представляет уйму... можно потратить то, что разведано и может дать...
Данила Гальперович: Короче, затратно.
Борис Сорокин: Да, затратно. И наверное, вот это отпугивало. А Чукотка, она и есть Чукотка.
Данила Гальперович: Так, может быть, сделать тогда из полуострова Камчатка национальный парк большой?
Борис Сорокин: Есть несколько национальных парков на Камчатке. И они под охраной ЮНЕСКО. Об этом ведется разговор, что надо развивать туристическую индустрию. Но на этом же не проживешь. Опять же вокруг этого надо строить. Приезжают в основном иностранные туристы. Сейчас начинают понимать туристы из Москвы и Санкт-Петербурга вкус этого туризма: дикий отдых, сплав по рекам, охота, выбрасывают на вертолетах. Долина гейзеров – первое из семи чудес России, это мы все знаем.
Игорь Соловей: Борис Аркадьевич, вопрос по любимой вашей теме – рыба. Когда я шел сегодня на программу, в центре города я видел рекламную растяжку: фотография рыбы, висящей на проводке, и подпись «Рыба ждет», и еще одна подпись «Федеральное агентство по рыболовству». Как профессионал в этой сфере, объясните, чего ждет рыба, и какую информацию эта реклама несет?
Борис Сорокин: Был разговор у меня на эту тему. Вот я еду на работу и вижу эти плакаты. Чего ждет рыба? Рыба ждет внимания, наверное, к себе определенного и государственного, и федерального агентства. Ведь, в общем-то, рыбаки работают в очень сложных условиях. И за все это время они заслужили нарекания. Я вырос в рыбацкой среде, и слышать, когда кидают упреки «вор», «браконьер» и так далее, не помогая... Они в сложнейших условиях на старых судах, разной модификации, иностранный флот, сборная солянка, рыбу добывают, обрабатывают. Рыбы мы добываем с каждым годом все больше. В 2009 году где-то порядка 3,7 миллиона тонн, по предварительным данным статистики. Если взять Дальневосточный округ, то есть Дальний Восток, он в общей цифре – 2,5. То есть более 70% дает Дальний Восток в целом рыбы и морепродуктов. Это же целый комплекс. Почему это не доходит в Центральную Россию? Это и транспортная логистика, и состояние портов, и холодильников, и давление оптовиков, торговые сети.
Вот закон о торговле, который только сейчас начинает работать, его недавно приняли, а его уже пытаются развести поправками. То есть настолько он давит на торгашей. Он писался только 6 лет. Вы помните, когда обсуждался на правительственном уровне, премьер-министр вел совещание, там присутствовали и представители торгового бизнеса, и законодательная власть, исполнительная. И он после совещания поехал в магазин «Перекресток». И вот там он просил объяснить, почему разница такая, почему планка такая высокая. Вот это легло в закон о торговле. Как он заработает? Как будет лоббировать дальше? Как устоит законодательная и исполнительная власть? От этого, я думаю, будут зависеть цены в дальнейшем.
Где-то в пределах 100 лет не было такой лососевой путины, как была в 2009 году, на Дальнем Востоке, возле Камчатки и Сахалина - более 500 тысяч тонн. Это дикий лосось. Это не семга и форель, выращенные аква. Мы понимаем пользу того и вредность этого. Так вот, процесс доставки, если у рыбака покупали по 28 рублей, здесь в торговой сети она шла по 100 с чем-то.
Данила Гальперович: Я задам вам вопрос, наверное, обостряющий то, что спросил мой украинский коллега. Есть совершенно очевидно сложившаяся ситуация годами: рыбы Россия вылавливает много, спорит за нее с Японией бурно, это известно. В Москве этой рыбы, которая потом в Японии оказывается самой свежей в мире и самой замечательной, и та страна этим знаменита, вообще нет. Нет ни рыбного рынка, ни нормальных рыбных поставок, чтобы было обилие свежей рыбы. И это притом, что полностью окружена страна морями. В чем дело? Не может же быть нагромождения сотни мелких факторов. Есть что-то одно, мне кажется, глобальное, что мешает это сделать. Что?
Борис Сорокин: Мешает, наверное, психология понимания произошедшего. Разрушив, надо уметь построить.
Данила Гальперович: Но в Советском Союзе тоже не было.
Борис Сорокин: Магазины «Океан» были везде и всюду, и рыба там лежала. Мы не будем говорить об ассортименте.
Данила Гальперович: Нет, будем. Замороженная, страшноглазая рыба, помню ее.
Борис Сорокин: Но люди, которые имели по достатку, они брали замороженный, не страшный, экологически чистый минтай и прекрасный хек – это самые дешевые породы. Ну, те, кто имел больше денег, кормили этой рыбой кошек. А сегодня и этого нет. То есть надо доставить и создать, где продавать, сеть. Или это павильоны, или это рыбные рынки, как за границей. И уровень продажи. Рыбный рынок – это охлажденная или мороженная – тоже должна идти какая-то градация. В общем-то, есть над чем работать.
И я хочу сказать, что в Федеральном агентстве за последние 5 лет кардинально изменились подходы в рыбной отрасли. Много принято позитивных... конечно, не все, много отступлений, много обводок. Не легче стало рыбаку, потому что он продолжает находиться, будем говорить по-морскому, в одиночном плавании и рассчитывает только на свои силы. Мы имеем примеры и других отраслей, где очень хорошо помогает государство. Вот здесь как-то не так. И тут торговля должна понимать, что рыбаку надо дать ту цену, чтобы он дальше развивался, чтобы он мог технологические процессы усовершенствовать.
Данила Гальперович: А что там такое? Рэкет? Почему не дают человеку прийти, взять в аренду несколько траулеров и сделать свою компанию? Что мешает?
Борис Сорокин: Это уже прошли все, все устоялось, все разделилось, все нормально функционирует. Но есть разные направления. Одни хотят развиваться и укрупняться. Как в свое время, еще будучи президентом, Владимир Путин сказал, что укрупняйтесь, чтобы рыбный бизнес стал более прозрачным, чтобы шли налоги. И начали укрупняться. А другие просто остались на том же уровне. Они все выжимают, а потом флот или распродают, или продают на металлолом. То есть разные подходы. Вот на рыбака есть давление после того, как он эту рыбу добыл и хочет кому-то продать оптом или еще как-то, вот тут создаются трудности – не него все больше давят.
Данила Гальперович: А кто давит?
Борис Сорокин: Наверное, та же торговая сеть через определенные структуры.
Игорь Соловей: Вопрос по торговой сети. Вы упомянули магазины «Океан» в советское время. Если я не ошибаюсь, в последнее время идет разговор о том, что должны создаваться магазины специализированные для продажи рыбы. В каком состоянии сейчас находится эта идея?
Борис Сорокин: Идея в состоянии озвучивания и разработки. Это подтвердил и глава Федерального агентства по рыболовству, что сеть магазинов «Океан» будет создаваться. Но на начальном этапе это будет в виде павильонов, рынков, потому что не так сразу все делается. Я говорю о том, что так успешно все было перенаправлено и перенацелено в другие... создали кучу ненужных маркетов, торгуем тем, чем не надо. На сегодняшний день, если брать Дальневосточный федеральный округ, нам Китай поставляет игрушек на сумму больше, чем мы поставляем нефти и газа.
Дмитрий Бабич: Борис Аркадьевич, в одном из своих выступлений вы сказали, что ПТУ разрушили, и теперь, как вы сказали, «кадровый голод» по специальностям. А вот по каким специальностям «кадровый голод»? И почему не возникает система образования, которая бы этих людей готовила? Когда я был на Дальнем Востоке (правда, это было довольно давно), там один из главных методов приработка для людей – это отправиться в море, я так понял, чистильщиком рыбы, кем-то еще на этих кораблях. Это по-прежнему приработок или нет?
Борис Сорокин: Система подготовки именно рабочих профессий – ПТУ, ГПТУ и так далее – была разрушена. Мы сегодня имеем большой дефицит рядовых как морских специальностей, так и рабочих на судоремонтных предприятиях – слесари, токари, сварщики, фрезеровщики – целый букет. Их негде взять. Не будут там работать гастарбайтеры. И вот это, конечно, на сегодняшний день большущая проблема. Ведь может наступить такой период, если кардинальные меры не принимать, и это обсуждается, безусловно, организация подготовки... Мы даже идем уже на такое, что крупные предприятия берут на себя такую подготовку для себя. Завозят из Центральных областей России, где зарплата намного меньше, людей не избалованных, чтобы они получали зарплату намного выше. А в целом на сегодняшний день уровень зарплаты рядового рыбака оставляет желать лучшего. И тут тоже есть над чем подумать.
Данила Гальперович: Правильно ли я понимаю, что рыболовный флот у нас сейчас целиком коммерческий?
Борис Сорокин: Практически, да. Есть одна государственная компания – Архангельская база тралового флота.
Данила Гальперович: А что мешает, по-вашему, в частных компаниях поднимать зарплату рыбакам? Ведь это же обман самого себя: недоплачивать людям, которые на тебя работают.
Борис Сорокин: Мешает налоговая политика государственная. Это большущий спектр. Другие проценты на кредиты. Ведь рыбак берет кредит перед тем, как готовится к путине. Сложилась путина – он возвращает, расплачивается с налогами, расплачивается за биоресурсы, а потом подходит вопрос: а что осталось на зарплату? То есть это гуляющая процедура – зарплата. То густо, то пусто. А что ты объяснишь рыбаку? Вот не сложилось сегодня, а нам же надо и завтра жить, нам надо орудия промрыболовства покупать и ремонты производить.
Данила Гальперович: Кстати, как можно сейчас оценить состояние рыболовного флота в России, насколько он изношен? И насколько, может быть, иностранные инвесторы в него вошли? Есть иностранцы в российских компаниях?
Борис Сорокин: Практически не осталось. Мы на сегодняшний день ведем разговор о тех 12 ярусоловах и 15 стеркодерах, которые были построены под гарантии правительства, был взят заем в немецком банке, это в начале 90-ых. То есть там есть определенное участие в акциях с оффшоров остаточное, а в целом бизнес отечественный. Но если говорить о самом флоте, то, конечно, тяжелое наследство. Как я уже сказал, не все радивые хозяева, одни укрупняются и следят за флотом, и для них это перспективный бизнес, а другие выжимают и превращают его в металлолом. И износ флота, если брать грубо, где-то более 50%, 15-20 лет.
Данила Гальперович: Может быть, это просто бандитский бизнес, раз в него иностранцы не идут? Потому что для всех понятно, что рыболовный бизнес, где ловится лосось, а особенно Тихий океан, - это Клондайк, это Эльдорадо. Может быть, все-таки там очень большая криминальная составляющая?
Борис Сорокин: Я вернусь к состоянию флота. А еще самое страшное то, что флот у нас как сборная солянка. Это и польские, и корейские, и китайские суда, и которые теперь в другом государстве на Заводе имени Носенко в Украине были построены. А вот то, о чем вы спросили, на начальном этапе было так.
Данила Гальперович: А сейчас как?
Борис Сорокин: Сейчас от этого ушли.
Данила Гальперович: И я предлагаю поговорить об общефедеральной политике. В частности, из биографии нашего гостя мы знаем, что он родился на Украине, в Кривом Роге. Только что на Украине был избран и уже приступил к своим обязанностям новый президент. Какого развития отношений с Украиной вы ожидаете при Викторе Януковиче?
Борис Сорокин: Из того, что было заявлено и в предвыборной кампании, и мы слышали выступление Виктора Януковича на 11 съезде партии «Единая Россия», мне хочется верить и понимать, что эти отношения будут развиваться позитивно, потому что мы - братские народы. На примере Камчатки. Там большущая украинская диаспора. И там люди очень сильно переживают. Сохранены в этой диаспоре все национальные традиции, они собираются, и костюмы, и праздники. Все это не забывается.
Данила Гальперович: То есть прямо между сопок с рушниками?
Борис Сорокин: Нет. Есть своя светелка, в ней собираются в определенные дни, на определенные даты, все это происходит.
Игорь Соловей: Виктор Янукович и во время предвыборной кампании, и сейчас уже активизировал и подтвердил свои намерения о том, что Украина должна и будет делать шаги по присоединению к Таможенному союзу России, Белоруссии, Казахстана. Вы считаете этот шаг своевременным и целесообразным для Украины?
Борис Сорокин: Я считаю, что в том соседском соотношении, не будем политизировать, а именно по-деловому и во благо, это нормальные отношения, чтобы создать совершенно другие таможенные отношения. Всегда лучше сообща идти, чем в одиночку. Тем более что мы находимся рядом. Понятно, что и Россия, и Белоруссия, и Украина – отношения непростые. Никто не желает потерять свое политическое лицо. Но мы же говорили всегда, что это разные вещи: экономическое единство и политическая самостоятельность.
Игорь Соловей: В Украине сейчас идет дискуссия по плюсам и минусам. Многие говорят о том, что вступление Украины в Таможенный союз повлечет негативные шаги в плане того, что Украина является членом ВТО и стремится создать зону свободной торговли с Евросоюзом. Это противоречие существует. Как вы считаете, зона свободной торговли с Евросоюзом – это хуже или лучше, чем Таможенный союз?
Борис Сорокин: ВТО, сугубо мое мнение, когда все есть и много, то оно на пользу. А когда ни рынка торговли, ничего нет, а тебе будут диктовать, что «вот это нам надо, а покупайте то, что у нас в избытке», ну, вы же знаете, Россия это проходила со многими продуктами.
Игорь Соловей: А Таможенный союз?
Борис Сорокин: Таможенный союз собирается и это обсуждает. Истина же рождается в спорах. То есть Белоруссия, Казахстан и Россия на сегодняшний день – не все так просто, но назад хода нет. И это очень хорошо, что надо идти только вперед, и только позитив должен быть от таких взаимоотношений. У Украины есть время посмотреть. Высказана позиция. И примериться, как будет развиваться ВТО. Вы же понимаете, какой сегодня кризис там в экономике. Все эти перипетии разные не принесли блага. Опять переделы собственности, кто и в какие руки. Я вам хочу привести пример по тому же Кривому Рогу. Я приезжаю, и мне просто грустно. «Криворожсталь». Если там работали все домны, то теперь владеет там индус и работает одна домна. Шахты стоят. Такие возможности!.. А там идут какие-то переделы. Если в Кривом Роге столько железной руды, как нигде, так ее надо добывать и обрабатывать, чтобы это было благо для города.
Игорь Соловей: Мне кажется, одна домна работает не потому, что там хозяин индус, возможно, есть и другие причины.
Борис Сорокин: Я об этом и говорю. Ведь до прихода этой команды, она была у одних, были подходы другие. А может быть, я должен понимать так, что политика такая: задавить все домны и оставить одну. Может быть, у него задача такая.
Дмитрий Бабич: Борис Аркадьевич, вот на инаугурации Виктор Янукович сказал такую фразу: «Парламент – место для дискуссий». Я думаю, что он явно имел в виду при этом Бориса Грызлова, председателя Госдумы. И с какими эмоциями, как вы думаете, это услышал председатель вашей палаты Сергей Миронов?
Данила Гальперович: И самое забавное, что Борис Грызлов в это время сидел в зале и слышал эту речь.
Борис Сорокин: Я пока узнаю из новостей и из прессы, наверное, это еще будет как-то осмысливаться и обсуждаться. Ну, в тяжелом состоянии парламент Украины. Самое главное, я Януковичу сочувствую сегодня как человеку - ему досталось в наследство тяжелое хозяйство.
Данила Гальперович: Но мы тут, скорее, о Миронове. В Совете Федерации идут дискуссии?
Борис Сорокин: Дискуссии нормально идут.
Данила Гальперович: Вы член «Единой России»?
Борис Сорокин: Да.
Данила Гальперович: А как вам последнее событие, когда «Единая Россия» серьезно поссорилась с Сергеем Мироновым?
Борис Сорокин: Серьезно поссорилась или нет, но на сегодняшний день пришли к определенному консенсусу, все восстановилось, все нормально. И на мой взгляд, это не те силы, которые должны между собой как-то пикироваться.
Данила Гальперович: А как вам кажется, Сергей Миронов имеет право критиковать премьера?
Борис Сорокин: Если мы говорим о демократической стране, то любой человек имеет право критиковать, но это должно, наверное, не переступать какие-то границы - критиковать, оскорблять.
Дмитрий Бабич: Сергей Степашин меня потряс. Где-то год назад он сказал: «А я считаю, что глава государства вообще ни с кем не должен дискутировать». И я подумал, что, слава Богу, в 99-ом году все-таки выбрали не его в преемники.
Борис Сорокин: Вы же видите, как менялся Владимир Владимирович Путин в процессе с самого начала, он менялся и в высказываниях, и во внешнем облике. И президент Дмитрий Анатольевич Медведев - аналогично, он достаточно либерально общается с аудиторией, и тут его нельзя в чем-то упрекнуть.
Данила Гальперович: Кстати, вы воспринимаете все-таки Путина и Медведева как тандем? Или для вас это два лидера разных по духу и времена их разные?
Борис Сорокин: Нет, я воспринимаю как тандем. Мы говорим в целом, а времена – это решится в их разговоре, в их решении, когда подойдет тот период, когда который подойдет.
Данила Гальперович: Вы даже немножко дальше пошли, я-то вас спрашивал о прошлых временах, а вы уже о будущих заговорили.
Борис Сорокин: Но мы понимаем, как это начиналось. И у них очень давние и дружеские, и рабочие отношения, и это проверено временем. Так что тут можно, кто надежный, кто нет, наверное, определиться, чтобы использовать такие выражения, как использовал Владимир Владимирович Путин, что «мы одной крови». И у них на самом деле физиологически одна группа крови.
Игорь Соловей: Правильно ли я понял, что к следующим президентским выборам в Российской Федерации опять двумя главными кандидатами будут Владимир Путин и Дмитрий Медведев?
Борис Сорокин: Тут двоякий подход. Хорошо ли что два кандидата одного направления? Я же сказал, что это решать... «Мы договоримся». Наверное, так и будет.
Игорь Соловей: А вас не коробит то, что два лидера решают между собой...
Борис Сорокин: Наверное, это будет в другом формате происходить. Впереди еще два года.
Игорь Соловей: Получаются выборы без выбора.
Борис Сорокин: Время все может изменить, мы не знаем, в какую сторону. И в том порядке, в котором сегодня и ситуация экономическая, и многие-многие вопросы, они не работают в сторону плюса.
Дмитрий Бабич: Борис Аркадьевич, для меня в Украине намного больше, чем эти выборы, в которых тоже три или четыре человека практически серьезно участвовали, сказало интервью с руководителем кафедры русской литературы Днепропетровского университета, в котором эта дама сказала, что на всю русскую литературу, на магистратуру, аспирантуру в этом огромном регионе, где много русскоговорящих, пять мест. И даже их не удается заполнить, потому что будущего у изучения русской литературы, русского языка, как считают студенты и их родители, нет. Как вы думаете, не может ли произойти такая ситуация, что культура и в России, и на Украине... в России нет украинских школ, мы знаем, на Украине сейчас все меньше становится русских школ, что культура понесет такую потерю, что мы получим такой электорат, который даже если он получит свободу, он не сможет ею воспользоваться? Потому что человек, который не умеет грамотно говорить, который не знает ни Шевченко, ни Пушкина, ни Толстого, ни Достоевского, он просто не сможет этой свободой воспользоваться.
Борис Сорокин: Давайте говорить, что это общая беда, это не только украинская беда, это и российское наследие. И мы уходим от многих культурных корней и не понимаем, и состояние русского языка, и об этом много говорилось, говорится и, наверное, пора переходить к делу, когда мы меняем ударения в определенных словах, это не дает ничего. Надо, наверное, возрождать отношения к своему населению, вот эти корни. А как относиться к русскому языку в Украине? Я полагаю, что если мы говорим о демократии, то надо уважать русскоязычное население, которое живет в Украине.
Игорь Соловей: Вы сами родом из Кривого Рога, с Украины. В начале передачи вы сказали о том, что на Камчатке живет много украинцев. Вы себя считаете украинцем или нет?
Борис Сорокин: Я прекрасно знаю украинский язык, я не забыл свои корни. Но, наверное, я очень рано уехал оттуда. Это было единое пространство, я тогда не задумывался. И надо мной подшучивали очень долго за мой говор.
Игорь Соловей: А вот на Камчатке какие условия для существования украинской диаспоры?
Борис Сорокин: Прекрасные. Причем я твердо знаю, что и в бизнесе, и в законодательной, и в исполнительной это не разделяется. Вообще на Камчатке, когда это был закрытый регион, а когда открылось, сейчас там представлены все и вероисповедования, и национальности. Очень много и азербайджанцев, и армян, и грузин, и чеченцев, кто хотите.
Дмитрий Бабич: А вам бы хотелось, Борис Аркадьевич, чтобы на Камчатке была хотя бы одна или две украинские школы? Я почти уверен, что таких школ на Камчатке нет.
Борис Сорокин: Нет, но я думаю, что и нет преград для их создания. Значит, недостаточно активно работает диаспора в этом направлении. Нет отношения отторгающего. Дополнительно в определенных школах ввести украинский – это инициатива диаспоры.
Данила Гальперович: А вы же с ней не выступите?
Борис Сорокин: Так это на уровне края.
Данила Гальперович: А вы его представитель в Совете Федерации.
Борис Сорокин: А зачем здесь представлять-то? Мы говорим о Камчатке. Там есть диаспора, возглавляет диаспору человек, есть определенные интересы, у них подрастают дети, внуки, не потерять культуру, корни.
Данила Гальперович: Но это же замечательный пиаровский ход – сделать на Камчатке украинскую школу, и потом пусть попробуют в Киеве сказать...
Борис Сорокин: Я возьму на вооружение, и когда я буду в командировке, встречусь с руководителем диаспоры, я его прекрасно знаю, он тоже выходец с флота, мы на одном флоте работали.
Данила Гальперович: А вообще-то, хочется вернуться к теме флота.
Игорь Соловей: А вы не обиделись, что Виктор Янукович первый свой визит сделает в Брюссель, а не в Москву?
Борис Сорокин: Ну, если где-то внутри, наверное, да, чисто по-человечески.
Данила Гальперович: Борис Аркадьевич, а может быть, это ответ на то, что он знал, что Медведев не приедет на инаугурацию?
Борис Сорокин: Я не думаю.
Дмитрий Бабич: А я бы напомнил, что Ющенко первый визит сделал в Москву, но это не помогло.
Данила Гальперович: То есть внутренне у вас есть неприятное чувство?
Борис Сорокин: Ну, не то чтобы... Хотелось бы, чтобы за словом – дело. Если говорилось, что движение будет в позитивном направлении, то я этому возрадовался внутренне. Ну, можно объяснять по-разному. То, что в это время президент России будет во Франции. Посмотрим, что будет дальше.
Данила Гальперович: Может быть, хитрецы в Кремле сидели, которые сказали: «Сначала езжай в Брюссель, а то уж совсем пророссийским будешь выглядеть»?
Борис Сорокин: Посмотрим. Как говорят на Украине: поживем – побачим.
Данила Гальперович: И давайте вернемся к вашей отрасли. Я уже говорил про японский лов в соседних морских областях, пространствах. Какое сейчас сотрудничество или соперничество есть с Японией по рыбе?
Борис Сорокин: Соперничества как такового нет. И сотрудничества нет. Я полагаю, что нам надо как-то разобраться, что такое светлое, а что такое темное. И когда мы разговариваем на государственном уровне, если мы уважаем друг друга, если мы стремимся к каким-то другим отношениям, пожалуйста, отделите законную продукцию от браконьерской, фиксируйте ее. Но в угоду своему бизнесу они этого не делают. То есть сложно отделить «чистую» от «грязной» продукцию.
Данила Гальперович: А какая в данном случае японская продукция называется браконьерской, а какая не браконьерской?
Борис Сорокин: Есть законно ввозимая продукция, а есть «летучие голландцы», которые приходят, хватанули того же живого краба и понесли сюда, или морского ежа, и живым его сдают. Это очень дорогая продукция, очень ценится, но она выпадает из наших бюджетных, финансовых...
Данила Гальперович: То есть они ловят в наших терводах?
Борис Сорокин: Они ловят. Вы помните случай, когда, по-моему, у острова Шикотан, в терводах были обнаружены две шхуны...
Данила Гальперович: Но они не признают это нашими территориальными водами.
Борис Сорокин: На сегодняшний день это острова российские. Есть 12-мильная территориальная зона, которую нельзя пересекать. А они буквально возле берега работали. На все предупреждения они никак не ответили, поэтому был открыт предупредительный огонь.
Данила Гальперович: Как по-вашему, Южные Курилы должны остаться российскими во что бы то ни стало или все-таки те положения, которые в 56-ом году с Японией подписали, что два острова в обмен на мирный договор, такое возможно?
Борис Сорокин: Был разговор об островах Хабомаи и Шикотан. А ведь сегодня мы слышим, все острова, вплоть до Камчатки, до Первого Курильского пролива. То есть аппетит приходит во время еды. И если мы дадим палец, откусят руку. Но мне бы хотелось, чтобы обсуждался в этом направлении другой путь – совместное сближение, безвизовый режим. Мы знаем, что там много захоронений, много родственников. Надежность инвестиций, развитие бизнеса – вот чтобы это шло параллельно русско-японское, а не политизировать. Давайте будем цивилизованными людьми.
Данила Гальперович: То есть вам кажется, что надо экономику развить – и тогда будет сближение?
Борис Сорокин: Конечно. Но взаимно. Я знаю, в каком состоянии все на Курилах. И мне бы хотелось, чтобы это понимали все руководители России. Ведь там все бывали. Пока японцы смотрят в бинокль и видят, что там ничего не делается, это будет продолжаться. А когда они увидят, что реально начинают вкладывать, строить, производить рыбоперерабатывающие заводы, какие-то портовые модификации, - естественно, другой разговор. То есть надо начать делать, а потом давайте вкладывать, вместе будем владеть всем этим.
Дмитрий Бабич: Насколько я понимаю, у нас основная проблема с рыбой – это не то что ее мало приходит и мы ее мало вылавливаем, а то что наш берег не может ее обработать. Что тут нужно сделать? И что происходит, когда мы вылавливаем и продаем эту рыбу в Японию, в Китай, получает ли за это что-то бюджет?
Борис Сорокин: Конечно, получает. Но мы не должны вот так рассуждать, если мы – рыночная страна. Цену диктует рынок. Будет прекрасная цена на российском рынке – рыба пойдет сюда. Лучше в Корее или в Японии, или в Америке – рыба пойдет туда. Предприятию надо жить, предприятие коммерческое. Создайте благоприятную возможность в бизнесе. Если взять японцев, у них кредиты, причем кредиты долгосрочные, и не в нашем понимании – на 3 года долгосрочные, а 10-20 лет, от 0,5 до 1,5%. Они понимают своих рыбаков, что все там построено на рыбной отрасли. И должно быть так на Дальнем Востоке, который более 70% дает рыбы и морепродуктов. Значит, страна должна делать так, чтобы рыба пошла. Хорошо услышать тезис: всю рыбу – на российский берег. Но за этим тезисом должны быть действия. То есть создать комфортные условия. Я понимаю, так как сам в этом бизнесе всю жизнь прожил и проработал, где больше цена – туда рыба пойдет.
Данила Гальперович: Вы всю жизнь проработали на судах, вы всю жизнь моряк. С какого перепуга вас потянуло в политику?
Борис Сорокин: Когда я стал генеральным директором, ведение бизнеса вне политики, я полагаю, это неправильно и ненормально. Надо понимать, что происходит, чтобы контролировать. Мой жизненный принцип: сделай шаг вперед, а кирпич упал сзади. Я являюсь членом команды определенной, и это было не мое личное...
Данила Гальперович: То есть вы выдвиженец?
Борис Сорокин: Может быть, Камчатка потеряла от того, что я пришел сюда.
