Поправки к закону о правовом положении госучреждений могут фактически оставить российских детей без гарантированного Конституцией РФ бесплатного среднего образования. Законодательные новации активно обсуждались в русскоязычных блогах.
Российские блогеры волнуются за судьбу среднего образования и здравоохранения. Поводом стало принятие Госдумой в третьем чтении поправок к закону о правовом положении госучреждений. Многие считают эти поправки подготовкой к введению в России платного школьного образования и здравоохранения. На выходных много шума в блогах наделала статья Антона Размахнина на сайте "Свободная пресса":
Суть предлагаемой и уже почти принятой реформы в том, что бюджетные учреждения становятся более самостоятельными экономически — но при этом лишаются гарантированного бюджетного финансирования в полном объеме. А вот обыкновенным школам и больницам деньги дадут лишь по числу учеников (пациентов) и только в рамках гарантированного государством лимита образования (лечения). Вопрос о бесплатном лимите — а он, понятно, самый важный в этой ситуации — обсудят лишь в ноябре этого года, за месяц до начала реформы. Пока больше всего взволнованы родители школьников — они обсуждают слухи о том, что в бесплатный лимит могут войти лишь 2 часа русского языка в неделю, 2 часа математики, 3 часа физкультуры и 3 часа религии. Такой эксперимент, по словам некоторых родителей, уже начался в Южном административном округе Москвы. Остальные предметы и дополнительные часы, как сообщают те же родители со ссылкой на директора одной из школ округа, будут платными: за полноценный язык родителям придется заплатить 1000 рублей в месяц, за остальные предметы — по 500. Таким образом, обучение среднего столичного школьника обойдется его родителям в 5—6 тысяч рублей в месяц.
В Интернете начался сбор подписей под обращением к президенту Медведеву, в котором подписанты просят замедлить ход реформы и организовать широкие общественные слушания. Обращение подписали 4.5 тысячи человек. А тем временем петербургский писатель Алексей Смирнов обратился к президенту с благодарственным письмом:
Дорогой Дима!
Мы с тобой ровесники. Я старше тебя всего на год.
Мы читали одни и те же книжки - Носова, Алексина, Катаева, Кассиля, Жюля Верна. Мы плясали на дискотеках под одного и того же Чингисхана, предварительно выпив одного и того же портвейна. Мы вместе собирали вкладыши к жвачкам, мы одинаково курили "Опал" и "Ту-134". Я бывал в твоем Купчино, а ты - в моем Центре; возможно, мы даже встречались.
Мы изучали одну и ту же физику, химию, литературу, биологию, историю и географию. Мы одинаково лодырничали, прогуливали уроки и думали, как было бы здорово, провались эти предметы в тартарары.
История дала тебе шанс исполнить эту нашу фантастическую мечту.
В общем, я перенесся в отрочество, оценил и восхитился. И все наши с тобой одноклассники восхитились тоже. Правда, меня не покидает опасение, что даже самая отпетая шпана, подумав немного, свела бы тебя в школьный туалет на втором этаже и ... Впрочем, ничего страшного. В наше время насмерть не били, и даже до крови не очень - не то, что при твоем министерстве образования.
* * *
Если верить англоязычным блогам, Европа переживает не лучшие времена. Евросоюз столкнулся с негативными последствиями введения общей валюты: помощь стоящей на грани банкротства Греции теперь не столько акт доброй воли, сколько попытка сохранить целостность еврозоны. Парижский корреспондет "Таймс" Чарльз Бреммер преисполнен скептицизма в отношении общеевропейской экономики. Он пишет в своем блоге на сайте издания:
В конце 90-х я жил в Брюсселе, и в течение четырех лет следил, как Европа вводила свою единую валюту. Бывали светлые моменты – например, когда на саммите в Дублине выбрали самую непритязательную купюру с окнами и мостами, но без греческих островов. Случались и диктаторские проявления – например, когда канцлер Коль настоял, чтобы новая валюта называлась "евро", хотя на многих языках это слово неблагозвучно, а по-гречески, как нам сказали, вообще звучит как "моча". Схема, согласованная Колем и Миттераном в 1991 г. в Маастрихте, была замечательной. Она облегчала жизнь, потому снимала необходимость обращаться к арифметике при пересечении границ. Но оставались сомнения. С трудом верилось, что традиционно расточительные народы южной Европы освоят вдруг немецкие добродетели. Но нам говорили, что это не проблема. Будут строгие правила. Европейский центробанк щелкнет кнутом, и нарушители понесут наказание. А Грецию, конечно же, никто не примет.
Сомнения вернулись, когда Грецию все-таки приняли, а Франция с Германией смягчили финансовые правила, чтобы избежать наказания за их нарушение. Это был сигнал – но тут пришел экономический кризис. Теперь европейские эксперты говорят, что путем предоставления дотаций Грецию можно спасти от финансового коллапса. Я кое-что знаю о греках – и потому сомневаюсь. В Германии в эти выходные много говорили о том, что Грецию следует просто выкинуть из еврозоны. Только механизма для этого не существует. А тем временем в очередь за европомощью могут встать Португалия и Италия.
Самих итальянцев политика заботит куда больше экономики. Свою интерпретацию насущных проблем страны предложил в блоге Беппе Грилло известный политолог Марко Ревелли:
Мы все живем внутри большого коммуникационного пузыря, образованного порочным кругом стандартизированных медиа и правительства в лице нынешнего премьер-министра. В этом порочном круге одна сторона всегда поддерживает другую, в нем каждый из нас становится частью медиа-истории, и язык этой истории нам навязывает банда правительственных прихлебателей, которая не только владеет телевидением и контролирует его, но и создает этот пузырь и сама говорит на его языке. Язык Берлускони – это язык телевидения, язык мыльной оперы и риэлити-шоу. Нам кажется, что Берлускони говорит на нашем языке, не потому, что Берлускони владеет языком своего народа, а потому что он навязал народу свой собственный язык и уничтожил тот, на котором мы говорим от рождения.
В конце своего поста Ревелли вспоминает о Пьеро Гобетти – либеральном журналисте, чье имя является в Италии символом противостояния фашизму. В 1922 г. Гобетти предложил для логотипа своего издательства древнегреческую фразу, означающую "Неужели я имею дело с рабами?" Этот девиз как нельзя лучше отражает современное положение дел в Италии, заключает Ревелли.
Российские блогеры волнуются за судьбу среднего образования и здравоохранения. Поводом стало принятие Госдумой в третьем чтении поправок к закону о правовом положении госучреждений. Многие считают эти поправки подготовкой к введению в России платного школьного образования и здравоохранения. На выходных много шума в блогах наделала статья Антона Размахнина на сайте "Свободная пресса":
Суть предлагаемой и уже почти принятой реформы в том, что бюджетные учреждения становятся более самостоятельными экономически — но при этом лишаются гарантированного бюджетного финансирования в полном объеме. А вот обыкновенным школам и больницам деньги дадут лишь по числу учеников (пациентов) и только в рамках гарантированного государством лимита образования (лечения). Вопрос о бесплатном лимите — а он, понятно, самый важный в этой ситуации — обсудят лишь в ноябре этого года, за месяц до начала реформы. Пока больше всего взволнованы родители школьников — они обсуждают слухи о том, что в бесплатный лимит могут войти лишь 2 часа русского языка в неделю, 2 часа математики, 3 часа физкультуры и 3 часа религии. Такой эксперимент, по словам некоторых родителей, уже начался в Южном административном округе Москвы. Остальные предметы и дополнительные часы, как сообщают те же родители со ссылкой на директора одной из школ округа, будут платными: за полноценный язык родителям придется заплатить 1000 рублей в месяц, за остальные предметы — по 500. Таким образом, обучение среднего столичного школьника обойдется его родителям в 5—6 тысяч рублей в месяц.
В Интернете начался сбор подписей под обращением к президенту Медведеву, в котором подписанты просят замедлить ход реформы и организовать широкие общественные слушания. Обращение подписали 4.5 тысячи человек. А тем временем петербургский писатель Алексей Смирнов обратился к президенту с благодарственным письмом:
Дорогой Дима!
Мы с тобой ровесники. Я старше тебя всего на год.
Мы читали одни и те же книжки - Носова, Алексина, Катаева, Кассиля, Жюля Верна. Мы плясали на дискотеках под одного и того же Чингисхана, предварительно выпив одного и того же портвейна. Мы вместе собирали вкладыши к жвачкам, мы одинаково курили "Опал" и "Ту-134". Я бывал в твоем Купчино, а ты - в моем Центре; возможно, мы даже встречались.
Мы изучали одну и ту же физику, химию, литературу, биологию, историю и географию. Мы одинаково лодырничали, прогуливали уроки и думали, как было бы здорово, провались эти предметы в тартарары.
История дала тебе шанс исполнить эту нашу фантастическую мечту.
В общем, я перенесся в отрочество, оценил и восхитился. И все наши с тобой одноклассники восхитились тоже. Правда, меня не покидает опасение, что даже самая отпетая шпана, подумав немного, свела бы тебя в школьный туалет на втором этаже и ... Впрочем, ничего страшного. В наше время насмерть не били, и даже до крови не очень - не то, что при твоем министерстве образования.
* * *
Если верить англоязычным блогам, Европа переживает не лучшие времена. Евросоюз столкнулся с негативными последствиями введения общей валюты: помощь стоящей на грани банкротства Греции теперь не столько акт доброй воли, сколько попытка сохранить целостность еврозоны. Парижский корреспондет "Таймс" Чарльз Бреммер преисполнен скептицизма в отношении общеевропейской экономики. Он пишет в своем блоге на сайте издания:
В конце 90-х я жил в Брюсселе, и в течение четырех лет следил, как Европа вводила свою единую валюту. Бывали светлые моменты – например, когда на саммите в Дублине выбрали самую непритязательную купюру с окнами и мостами, но без греческих островов. Случались и диктаторские проявления – например, когда канцлер Коль настоял, чтобы новая валюта называлась "евро", хотя на многих языках это слово неблагозвучно, а по-гречески, как нам сказали, вообще звучит как "моча". Схема, согласованная Колем и Миттераном в 1991 г. в Маастрихте, была замечательной. Она облегчала жизнь, потому снимала необходимость обращаться к арифметике при пересечении границ. Но оставались сомнения. С трудом верилось, что традиционно расточительные народы южной Европы освоят вдруг немецкие добродетели. Но нам говорили, что это не проблема. Будут строгие правила. Европейский центробанк щелкнет кнутом, и нарушители понесут наказание. А Грецию, конечно же, никто не примет.
Сомнения вернулись, когда Грецию все-таки приняли, а Франция с Германией смягчили финансовые правила, чтобы избежать наказания за их нарушение. Это был сигнал – но тут пришел экономический кризис. Теперь европейские эксперты говорят, что путем предоставления дотаций Грецию можно спасти от финансового коллапса. Я кое-что знаю о греках – и потому сомневаюсь. В Германии в эти выходные много говорили о том, что Грецию следует просто выкинуть из еврозоны. Только механизма для этого не существует. А тем временем в очередь за европомощью могут встать Португалия и Италия.
Самих итальянцев политика заботит куда больше экономики. Свою интерпретацию насущных проблем страны предложил в блоге Беппе Грилло известный политолог Марко Ревелли:
Мы все живем внутри большого коммуникационного пузыря, образованного порочным кругом стандартизированных медиа и правительства в лице нынешнего премьер-министра. В этом порочном круге одна сторона всегда поддерживает другую, в нем каждый из нас становится частью медиа-истории, и язык этой истории нам навязывает банда правительственных прихлебателей, которая не только владеет телевидением и контролирует его, но и создает этот пузырь и сама говорит на его языке. Язык Берлускони – это язык телевидения, язык мыльной оперы и риэлити-шоу. Нам кажется, что Берлускони говорит на нашем языке, не потому, что Берлускони владеет языком своего народа, а потому что он навязал народу свой собственный язык и уничтожил тот, на котором мы говорим от рождения.
В конце своего поста Ревелли вспоминает о Пьеро Гобетти – либеральном журналисте, чье имя является в Италии символом противостояния фашизму. В 1922 г. Гобетти предложил для логотипа своего издательства древнегреческую фразу, означающую "Неужели я имею дело с рабами?" Этот девиз как нельзя лучше отражает современное положение дел в Италии, заключает Ревелли.
