Иван Толстой: Разговор о новом, о прошедшем, о любимом. Мой собеседник в московской студии - Андрей Гаврилов. О культуре - на два голоса. Здравствуйте, Андрей!

Андрей Гаврилов: Добрый день, Иван!

Иван Толстой: Сегодня в программе:

Петербург Серебряного века в воспоминаниях Иоганнеса фон Гюнтера,
Переслушивая Свободу: Никита Струве рассказывает о сочинениях отца Алексея Мечёва,
Неделя Иосифа Бродского,
Культурная панорама и музыкальные записи. Чем вы нас сегодня порадуете, Андрей?

Андрей Гаврилов: Сегодня мы будем слушать действительно новые записи. Это альбом, который совсем недавно вышел в свет, он носит гордое название “Первый день весны”, а записал его коллектив из Питера под названием “Ничей квартет”.

Иван Толстой: Культурная панорама. Стоило нам с вами, Андрей, сказать, что недели не проходит у нас без новостей о живописной классике, как вот, пожалуйста, рояль в кустах: на выставке в Риме публике представили практически неизвестную работу Микеланджело. Несмотря на то, что барельеф, изображающий греческого бога ветров Эола, издавна приписывается великому деятелю Возрождения, доказать его авторство смогли только недавно.
Исследованием занимался искусствовед Стефано Панекуччиа. Он работал в архивах церкви Святой Марии Магдалины в небольшом городе Капраника-Пренестина под Римом, где и хранилась скульптура. Панекуччиа дотошно изучил записи XVI века о пасторских визитах видных священников. Каждый такой протокол неизменно сопровождал перечень имущества церкви, нередко с подробным описанием предметов. Искусствовед обнаружил, что с самого начала барельеф описывался как работа, выполненная Микеланджело.
Изображение было создано в 1520 году в рамках реставрационных работ в церкви, проводившихся местным правителем Джироламо Капраникой. Исследователь установил, что Микеланджело действительно принимал участие в этих работах после того, как на жену Капраники, Марту Поркари произвела впечатление другая работа Микеланджело - статуя Христа в римской церкви Санта-Мария-сопра-Минерва (ее скульптору заказал дядя Поркари).
Очевидно, Микеланджело решил изобразить Эола в знак того, как Капраника своей реставрацией вдохнул новую жизнь в город.

У вас, Андрей, есть достойный новостной ответ?

Андрей Гаврилов: Вы знаете, Иван, новостей много, причем есть новости на любой вкус. Есть новости, которые меня порадовали, есть новости, которые меня огорчили, есть новости, которые меня ошеломили, и так далее. Выбирайте, с чего начать.

Иван Толстой: С ошеломляющей, пожалуйста.

Андрей Гаврилов: Ох, ну ладно, ну держитесь! Начальник управления потребительского рынка мэрии Белгорода Владимир Шатило обратился к владельцам местных клубов, кафе и ресторанов с просьбой не допускать выделения площадок для проведения концертов рок-музыки в стиле heavy metal. Чиновник заявляет, что запрет рок-концертов инициирован в рамках разработанной губернатором Белогородкой области Евгением Савченко программы, и вот дальше – то, что меня ошеломило, - “по обеспечению духовной безопасности Белгородской области” и необходим для “пресечения сатанинской деятельности”.
Я сразу представил себе, как наш язык обогатится новой аббревиатурой “КДБ” - “Комитет Духовной Безопасности”, и просто руки зачесались, что я не писатель, не фантаст, не умею писать антиутопии или, наоборот, романы-памфлеты. Боже мой, какой простор для творчества!
В своем письме владельцам заведений Владимир Шатило просит руководителей местных клубов, кафе и ресторанов “сообщать о принятых мерах” в руководимое им Управление. Когда на него набросились представители прессы с просьбой пояснить, откуда взялось такое, он сказал: “Мы просто исполняли указание. Не разбираюсь я в такой музыке. Ну, там попросили посодействовать пресечению сатанинской деятельности”.
В Отделе по взаимодействию с религиозными организациями администрации Белгородской области инициативу поддержали: “У нас в распоряжении есть публикации профессора Кондратьева из Института имени Сербского, который утверждает что heavy metal воздействуЮт на людей идеологически деструктивно”. Именно так и написано - “воздействуЮт”. К сожалению, я не знаю, это опечатка одной из машинисток, пока эта информация не дошла до меня, или действительно профессор из Института Сербского с таким почтением относится к музыке heavy metal. “Выступления людей, вовлекшихся в сатанинскую идеологию, нам не простят родители тех, кто ходит на такие мероприятия”.
Я даже сейчас не буду говорить, что, естественно, тут же всплывают в памяти списки, которые были составлены в советское время, с фамилиями музыкантов и названиями рок-групп, которые были фактически запрещены в СССР. Их нельзя было предавать по радио, уж не говорю о телевидении, их нельзя было выпускать на пластинках, нужно было пересекать распространение их магнитофонных пленок. Любой желающий с этими списками может, к счастью, теперь ознакомиться в интернете.
Я не знал, как реагировать на эту новость, кроме как абсолютно в ужасе опустить руки, но, слава богу, пришел отклик, и я, несмотря на то, что я очень мирный и спокойный человек, под этим откликом подписываюсь на сто процентов. Владелец клуба “In Rock” Олег Проскоков заявил, что он к рекомендациям чиновников прислушиваться не собирается. Следующая фраза - это цитата: “В ближайшее время мы собираемся провести несколько рок-концертов и фестиваль. И если хоть один чиновник сунется к нам, чтобы помешать, - сразу в зубы”.
Я боюсь, что деятельность тех, кто пытается защитить нас от сатанинского воздействия, но при этом занимает государственный пост и еще к тому же получает зарплату из налогов той области, того города или того района, где живут защищаемые им от сатанинского влияния люди, единственное, на что может рассчитывать, это сразу получить в зубы. Очень трезвая реакция, повторяю, я ее поддерживаю.

Иван Толстой: Да, это очень смешно, и сразу напоминает эпизод с голубым ведерком на голове человека, который вскочил на кремлевской набережной на какой-то “Мерседес”, “Вольво” или “БМВ” и пробежался по нему. По-моему, это начало таких вот безумных противостояний чиновничьему безумству.

Андрей Гаврилов: Меня поразил, во-первых, абсолютный непрофессионализм водителя чиновничьей машины. Хоть он выскочил из машины довольно быстро, но не схватить человека, это, конечно… Значит, он не ходил на спецкурсы. А, во-вторых, как вы уже, наверное, знаете, это уже официально считается арт-поступком, арт-действием, арт-актом. Это не хулиганство “синеведерочников”, а всего-навсего арт-группа “Война” сделала очередной перформанс, вроде бы.

Иван Толстой: Да, это похоже на перформанс, судя по тому, что снималось хорошо, профессионально, настоящей камерой, не на телефон, как это обычно бывает.

Продолжаем культурную панораму. И, вообще, кстати, Андрей о культурных панорамах. Один мой знакомый, еще в советские времена, любил заносить в свою записную книжечку памятные события на каждый день, чтобы, говорит, “было, за что выпить”. Я тоже решил, готовясь к сегодняшней программе, посмотреть: а что же происходило на этой неделе в разные годы, вот в последнюю неделю мая? И, вы знаете, удивительно богатые события были.

24 мая 1844 года американский изобретатель Сэмюэл Морзе отправил первую в мире телеграмму,
24 мая 1903 года родился поэт Борис Поплавский, ставший ярчайшей фигурой “незамеченного поколения” и введший в оборот выражение “парижская нота”,
24 мая 1930 года открыта девятая планета солнечной системы — Плутон (я уже сбился: его исключили из списка планет или разрешают в него входить?),
24 мая 1885 великий князь Константин Романов (поэт К.Р.) написал свое самое знаменитое стихотворение:

Растворил я окно, - стало грустно невмочь, -
Опустился пред ним на колени,
И в лицо мне пахнула весенняя ночь
Благовонным дыханьем сирени...

Что подтверждает известное обывательское представление: что поэт видит, о том и пишет: в душную ночь — о духоте, в холодную — о потрескивающих в камине поленьях,

25 мая 1918 года началось восстание Чехословацкого корпуса,

25 мая 1945 года товарищ Сталин поблагодарил русский народ за доверие и долготерпение,
25 мая 1922 года у Ленина отнялась правая сторона и наступило расстройство речи,
26 мая в Париже Самуил Шварцбард застрелил Симона Петлюру,
26 мая 1883 года в Москве освящен Храм Христа спасителя,
27 мая 1942 года в Праге совершено покушение на протектора Чехии Моравии Рейнгарда Гейдриха,
27 мая 1994 года в Россию вернулся Александр Солженицын,
27 мая 1895 года Оскара Уайлда посадили на два года в тюрьму за нарушение нравственности,
27 мая 1877 года родилась Айседора Дункан,
27 мая 1886 года родилась артистка-художница (как она себя называла - через дефис) Ольга Глебова-Судейкина, о которой Михаил Кузмин в своих стихах сказал так:

Красавица, как полотно Брюллова.
Такие женщины живут в романах,
Встречаются они и на экране...
За них свершают кражи, преступленья,
Подкарауливают их кареты
И отравляются на чердаках.

28 мая 1945 года около австрийского города Лиенца британское командование начало насильственную выдачу русских казаков советским представителям,
28 мая 1987 года на Красной площади приземлился самолет Матиаса Руста,
И, наконец, 30 мая 1931 года Михаил Булгаков написал письмо Сталину с просьбой отпустить его до осени за границу. Отказали, конечно.

Андрей, культурная панорама. Микрофон вам.

Андрей Гаврилов: Так, Иван, мы разобрались с ошеломившей меня новостью, выбирайте дальше: обычные, интересные, прекрасные, которые меня очень порадовали. На ваш выбор: что вам рассказать?

Иван Толстой: Прекрасные, пожалуйста!

Андрей Гаврилов: Прекрасная новость - пожалуйста. Гренландский айсберг, на котором голландский художник Ап Верхегген установил свои скульптуры, пришел в движение и начал перемещаться по океану. Что это значит? Скульптор поместил свою композицию “Охотники на собачьих упряжках” на айсберг у берегов Уумманнак в марте. Сейчас льдина начала дрейфовать в неизвестном направлении. Кстати, следить за ней может любой желающий на специальном сайте с помощью фото, видео и GPS. В конце концов, айсберг должен растаять и скульптуры уйдут навсегда под воду. Когда это произойдет - неизвестно. С помощью этой акции художник захотел привлечь внимание к тому, как изменения климата сказываются на культуре эскимосов-инуитов. Обитатели острова Уумманнак охотятся на собачьих упряжках, чтобы обеспечить себе пропитание. Прошлой зимой охота впервые стала невозможной, что ставит под угрозу существование эскимосов. Верхегген выбрал себя лозунг - “Изменения климата = изменения культуры”. Именно этому и посвящена его акция.

Иван Толстой: В Петербурге, в залах Парадного корпуса “Росфото” на Большой Морской улице открыта выставка “Русский балет за границей” – редкие балетные фотографии из коллекции русского парижанина Александра Васильева.
Об этой выставке симпатично написала корреспондент сайта Фонтанка.ру Инна Скляревская: “Экспозиция, - пишет она, - рассчитана на разные уровни восприятия. Хотите – смотрите на звезд балета, известных и неизвестных. Хотите – на раритеты, на автографы знаменитостей. Хотите – принимайте парад менявшихся на протяжении ХХ века мод и вкусов.
А для тех, кто интересуется балетом всерьез, посещение этой выставки подобно работе в архиве. Фотографии разные: от парадных портретов до непринужденных снимков артистов в жизни, от студийных съемок в роли, с мастерски поставленным светом и выверенной позой, до хроникальных сценических фотографий, по-репортерски выхватывающих из потока движений случайный момент. Начинается экспозиция с фотографий знакомых или почти знакомых, но сразу вслед за ними идут совсем неизвестные нам, а подчас и неожиданные. Среди персонажей также есть те, кого мы в России всегда хорошо знали, однако больше тех, кто был скрыт от нас за железным занавесом.
Александра Данилова, “Шура”, сбежавшая в 1924 году из Петрограда вместе с Баланчиным и ставшая одной из ведущих классических танцовщиц мира. На фотографии Мориса Сеймура она в “Лебедином озере”, уже в Америке: необычайный ракурс, незнакомая пластика, совсем неожиданный постэкспрессионистский налет. Тамара Туманова, Ирина Баронова, Татьяна Рябушинская, те самые, что составили в 1933 году легендарное трио “бэби-балерин” в “Русском балете Монте-Карло”: юным виртуозкам было тогда по 14-15 лет. Моник Шамырзэ, черкесская княжна, известная всему миру как балерина и актриса Людмила Черина. Вера Зорина, другая балерина и актриса, одна из жен Джорджа Баланчина”.
Я не могу процитировать до конца, хотя очень хотелось бы, эту замету на Фонтанке ру.

А помимо этой выставки, в Петербурге проходит и другая – интереснейшая выставка работ живописца Петра Кончаловского. По отзывам, совершенно фантастическая, богатейшая экспозиция. Вот так, Андрей, люди ходят, смотрят, наслаждаются… Бросить бы все и махнуть в Питер.

Андрей Гаврилов: Вы знаете, Иван, кстати, насчет Питера. Пришло еще одно сообщение из славного города, из нашего с вами родного города, которое, по идее, должно было бы нас всех обрадовать, но меня (наверное, в силу моего дурного характера), оно повергло в уныние. Судя по всему, многомесячная (чуть не сказал “многовековая”) борьба против вот этого “огурца” “Охта-Центр”, который собираются или собирались ставить в историческом центре Питера или, по крайней мере, совсем рядом с ним, если уже принять во внимание доводы обеих сторон, так вот, кажется, его все-таки может не быть.
Вы, наверное, слышали о том, что было сообщено о негативной реакции на это строительство президента Медведева, и уже даже появились какие-то сообщения о том, что, в общем, может быть, строительство, и стоится, но не совсем там, а подальше. Короче говоря, похоже, что в борьбе против этого уродища был выложен на стол довольно-таки весомый козырь.
Почему это меня это не очень радует, хотя, конечно, я противник этого чудовищного проекта по возведению этого небоскреба? Меня не радует то, что в очередной раз нам всем указали на место. Причем, по-моему, в довольно-таки грубой форме. Когда были выступления деятелей культуры Питера, причем людей с мировой известностью и мировым реноме, на них никто не обращал внимания, когда защитники истерических застроек выходили на демонстрации, на них никто не обращал внимание (разве что ОМОН, который привычно разгоняет подобные проявления общественного свободомыслия), когда в интернете поднималась кампания за то, чтобы прекратить строительство, на это никто не обращал внимание. Но стоило августейшему лицу, даже вроде бы не самому, а его помощнику, выразить сомнение, как тут же все взяли под козырек. Вечный вопрос: если власть не демократично принимает то решение, которое ты бы поддержал, ты должен радоваться или понимать, что в очередной раз нужно молча утереться, потому что вроде бы глупо протестовать против хорошего решения, правда? Единственное, что меня беспокоит, что как же вот теперь, если такое действительно было решение президента Медведева, который выразил стремление поддержать точку зрения ЮНЕСКО… Напомню тем, кто не следил за этим конфликтом, хотя, думаю, что их очень мало, ЮНЕСКО выступает резко против того, чтобы был обезображен культурный облик Петербурга. Так вот, если господин Медведев поддерживает решение ЮНЕСКО, как же теперь быть госпоже Матвиенко, которая в свое время сказала, что ЮНЕСКО ничего хорошего для Питера не делает и, вообще, это всего лишь (дальше - расхождения в цитатах) то ли “мотылек”, то ли “бабочка на теле Петербурга”. Значит ли это, что, может быть, страшно даже подумать, госпожа Матвиенко не права и, может быть, тогда новость, которую мы с вами обсуждали в прошлый раз, Иван, а именно - мемориальная доска в честь господина Романова не будет все-таки прибита возле Соловецкого камня в Петербурге?

Иван Толстой: Мне этот ваш “августейший окрик”, как вы его назвали, напомнил то ли рассказ, то ли роман, я совсем в детстве читал: у Лескова капитан исправник справился с бунтом в каком-то селе. “Вы что ж, поехали туда?”. “Да нет, я просто свою фуражку выслал на место”.

Андрей Гаврилов: Совершенно верно, Иван, прекрасное сравнение!

Иван Толстой: Эта неделя проходит под знаком Иосифа Бродского. Наш сайт знакомит с целой фотогалереей портретов поэта, выполненных нью-йоркским фотографом Марианной Волковой в сопровождении трех эссе Александра Гениса; в воскресенье на наших волнах шла – а теперь доступна и на сайте – программа “Мифы и репутации”, она называлась “Бродский на Свободе”. Здесь звучала инсценировка суда над Бродским в исполнении дикторов нашего радио (постановка 64-го года), и целый ряд интервью 70-х и 80-х годов.
Есть еще один проект, на который я хотел бы обратить внимание. Он называется “Мой Бродский”. Четыре современных поэта – Елена Фанайлова, Сергей Гандлевский, Игорь Померанцев и Борис Херсонский – размышляют о своем Бродском. На нашем сайте, в разделе “Культура”.

Московское издательство “Молодая гвардия” в серии “Близкое прошлое” выпустило книгу мемуаров Иоганнеса фон Гюнтера “Жизнь на восточном ветру”. Фон Гюнтер – известная фигура в двух культурах – русской и немецкой. Прибалтийский немец, он провел молодые годы в Петербурге Серебряного века и знавал практически всех знаменитых людей того времени – Блока, Андрея Белого, Вячеслава Иванова, Гумилева, Волошина, Ремизова… Можно смело продолжать этот список без боязни ошибиться: фон Гюнтер обладал талантом на интересные знакомства.
В годы Первой мировой войны он уехал в Германию, где влился в немецкую литературную жизнь, работая режиссером, чтецом-декламатором, пиша стихи и пьесы. Но он ничуть, при этом, не оставил своих интересов к литературе русской. За несколько десятилетий он перевел и прокомментировал столько русской классики, сколько, по-видимому, было вообще возможно для переводчика. Пушкин, Достоевский, Лев Толстой, Лесков, Блок известны немецкому читателю в значительной степени благодаря Иоганнесу фон Гюнтеру.
Но в истории литературу он, скорее всего, останется, прежде всего, благодаря своим воспоминаниям. Еще бы! Фон Гюнтер был сотрудником журнала “Аполлон”. И сегодня для нас эта часть его жизни – самая интересная.
Позвольте небольшой отрывок для примера.

Как-то мы с Кузминым прогуливались вечером по оживленным, парадным улицам близ Мойки. И в какой-то момент, - кажется, это было на Малой Морской, - он указал мне рукой на гостиницу:
- Вот здесь и проживает госпожа Вилькина. Не желаешь ли к ней заглянуть?
- Как можно? Уже больше десяти.
Он потащил меня к портье. Она оказалась дома, и Кузмин попросил позвонить ей по телефону и спросить, не может ли она нас принять. Да, она простит нас подняться. Мы поднялись на лифте, позвонили. Никакого ответа. Кузмин толкнул дверь, она поддалась. Затемненный салон, за ним свет из под двери в другую комнату.
- Можно к вам войти, Людмила Николаевна?
- Пожалуйста!
Мы вошли в ее спальню. Она уже лежала в постели, и на ней была кружевная ночная рубашка с глубоким декольте, от которого у меня помутилось в голове. Она дружески приветствовала нас, и, целуя руку, я мог еще глубже заглянуть в едва прикрытый кружевами омут. Мы подтащили стулья поближе к ее кровати, а она без всякого стеснения выпрямилась, сидя на ней. Ее темные локоны образовывали прелестный контраст с ее розовыми плечами; златокарие глаза улыбались. Соблазн был невыносим. Я встал и подошел к окну, чтобы немного прийти в себя, глядя на ночное уличное движение.
- Что это с вашим юным другом?
Ответ Кузмина был полон скрытого восхищения:
- Увы, он вовсе не мой друг. У него совершенно иные наклонности - он замечает лишь женщин.
- О!
Поспешный шорох. Я оглянулся. Она натянула одеяло до самого подбородка и смотрела на меня чуть ли не с испугом.
Кузмин рассмеялся. Людмила Вилькина и меня посчитала безопасным животным, а тут…
Кузмин подлил масла в огонь.
- Дело в том, что Гюнтер - ваш пылкий поклонник и непременно хотел с вами познакомиться.
Наконец-то к ней вернулось самообладание и чувство юмора. Она сказала с самой прелестной улыбкой:
- Но ведь мы уже познакомились.
- Да, на вечере в “Шиповнике”. Но там вы надо мной только смеялись. - Потому что вы явились в таком торжественном смокинге. Вот я подумала: какой надутый прибалтийский барон…
Кузмин намекнул, что был бы не прочь нас покинуть.
Но теперь вы убедились, что это не так. Может, я мешаю? Мне удалиться?
Прелестная Людмила Николаевна развеселилась еще больше:
Мешаете? Вы полагаете, дело может сладиться так скоро? Кузмин сухо:
Бывает и так.

Иван Толстой: Так вспоминает Иоганнес фон Гюнтер в своей книге “Жизнь на восточном ветру”. Мне остается добавить, что мемуары фон Гюнтера переведены с немецкого издания 69-го года Юрием Архиповым, снабжены его вступительной статьей и комментарием. Москва, издательство “Молодая Гвардия”, 2010 год.
Какую музыку, Андрей, мы сегодня слушаем?

Андрей, продолжим культурную панораму?

Андрей Гаврилов: У нас очень много новостей из Петербурга, и вот для того, чтобы нас с вами не обвинили, что мы совсем уже не обращаем внимания на все остальное, я хочу вернуться в столицу, в Москву. В интернете появился сайт, посвященный творчеству поэта Всеволода Некрасова и его супруги - филолога Анны Журавлевой. Сайт, который открыт еще не полностью, приурочен к годовщине смерти поэта. Всеволод Николаевич Некрасов скончался 15 мая, Анна Ивановна - 8 июня. И вот между этими печальными датами и возник этот сайт. На нем уже опубликовано несколько сталей Некрасова, одно письмо, несколько фотографий, планируется публикация стихов и рукописей, а также аудио и видеоматериалов. Кроме того, опубликована часть готовящейся книги памяти Некрасова. Хочу напомнить, что Всеволод Некрасов родился в Москве в 1934 году, а в 50-х годах вместе с Евгением Кропивницким, Генрихом Сапгиром, Игорем Холиным и другими создал так называемую Лианозовскую школу поэтов и художников. Печататься Всеволод Некрасов начал с 60-х годов, правда, на Западе, а в СССР - с средины 1980 годов. Всеволод Некрасов - лауреат премии Андрея Белого за особые заслуги перед литературой. Эта новость меня обрадовала, прежде всего, потому, что (я надеюсь, там все правильно и хорошо с точки зрения авторских прав), но, действительно, книги Всеволода Некрасова не всегда можно быстро найти в магазинах, они все-таки выходят не так часто и поклонники этого поэта их довольно активно раскупают. Я очень надеюсь, что этот сайт выполнит как раз ту задачу, которую в большинстве случаев ставят перед собой создатели подобных интернет страничек: а именно привлечет к творчеству замечательного поэта новых поклонников.

Очень забавное сообщение пришло из Греции. Я сейчас сначала расскажу, о чем речь, а потом скажу, почему забавное. Греческая полиция арестовала двух фермеров, которые пытались вывезти из страны античные мраморные статуи и продать их за 10 миллионов евро. Две парные скульптуры мужчин, датированные, по мнению археологов, 5 веком до нашей эры, несмотря на некоторые повреждения, прекрасно сохранились, у скульптур лишь отсутствуют ступни и части левых ног ниже колена. Подобная находка считается огромной редкостью, за последние десятилетия такие ценности можно пересчитать по пальцам. Как заявил глава полицейского управления Аттики Димитриос Диакопулос, полиция давно следила за подозреваемыми, и арестовала их в тот момент, когда они уже начали грузить статуи. Хочу напомнить, что в Греции предметы античности являются собственностью государства, а предметы этой античности, если кто был в Греции не только в Афинах, и не только в крупных центрах, а хоть немного выезжал чуть подальше, этих ценностей, Иван, такое количество, что, я думаю, пройдет еще много лет, прежде чем они все займут свои места в музеях. Я видел фотографии этих конфискованных статуй в интернете и, судя по повреждениям (я, конечно, не эксперт-криминалист), но очень похоже на то, что просто-напросто во время вспахивания поля эти фермеры плугом натолкнулись на что-то, это и были ноги этих статуй, они их слегка повредили, а все остальное аккуратно выкопали, и вот решили куда-то продать. Я сам в своих путешествиях по Греции попал в одно селение, где мне показали бар, сказав, что вот еще в прошлом году здесь этого бара не было, но открыл его пастух, один из самых бедных жителей поселения, который уже много лет брал стада и выгонял их куда-то пастись, где была трава, где они не могли потеряться. И вот, судя по всему, никто, конечно, за руку его не поймал, но, судя по всему, есть основания полагать, что он нашел - и дальше почему-то все говорили одно и то же, из чего, я думаю, можно заключить, что на самом деле это не слухи, а факт - им был найден большой золотой или украшенный золотом крест, который нашел свое место, к сожалению, не в музее, а в чьей-то частной коллекции. И вот на вырученные деньги беднейший житель поседения смог купить и открыть бар.
Я ходил по местам в Греции, причем это не какая-нибудь суперглубинка, а буквально на расстоянии пяти –десяти метров от шоссе, по которому проносятся машины, где на полях валяются античные статуи. Не знаю, насколько ни хорошо сохранились, потому что они видны не целиком, часть их находится под землей, но это большие статуи, которые, я думаю, сделали бы честь любому музею.
Я ходил по тем метам, где, если постучать ногой, то по эху, которое раздается, видно, что там огромные пустоты, которые никем не были вскрыты уже несколько столетий. Что там находится, уже никому неизвестно. Я говорил с людьми в Греции, которые строили себе пристройку к дому, это местные жители, не туристы, и главная была проблема в том, что когда они пытались сделать что-то вроде фундамента, а, скорее всего, просто-напросто погреб, они наткнулись на кучу древней керамики и страшно боялись, что если об этом узнает археологическая полиция, то им просто-напросто прикроют строительство. Я их не осуждаю и не оправдываю, я просто говорю о том, что столько не найденной античности в Греции, что нас ждет еще очень много интересных открытий.

Иван Толстой: И, конечно, на каждую нашу неделю будет приходится по какому-нибудь сенсационному сведению об искусстве изобразительном, да?

Иван Толстой: На очереди наша рубрика “Переслушивая Свободу”. 40 лет тому назад в парижском издательстве “Имка Пресс” вышел 400-страничный том под названием “Отец Алексей Мечёв”. 22 мая 1970 года эту книгу на волнах “Свободы” представлял профессор Сорбонны Никита Струве.

Никита Струве: Эта книга об отце Мечёве сложилась, как пишется в предисловии ее, по чудесному стечению обстоятельств. Несколько лет тому назад некто привез из Москвы объемистую рукопись в черном переплете, без имени и заглавия. Как выяснилось из чтения - воспоминания некоей Александры Ярмолович о Маросейском батюшке. Рукопись должна была следовать дальше, но, за неимением точного адреса, задержалась. Те немногие, кому удалось ее прочесть, были поражены ее необыкновенным характером. Несмотря на несколько экзальтированный стиль автора, я бы даже сказал вопреки ему, от увесистой книги, самиздата в черном переплете веяло чем-то особенным, каким-то светом. С ее страниц вставал живой, говоря словами Пастернака, ощутимый почти физически, духоносный образ пастыря. Воспоминания эти оказались притягательным ядром, вокруг которого составился сборник. Из разных мест, но главным образом из России, потянулись нити разными, иной раз, как можно себе вообразить, весьма сложными путями, появились новые свидетельства об отце Алексее, биографические данные (сводка, составленная Дурылиным), воспоминания, письма, проповеди, фотографии. Объявилась, как будто много лет лежавшая под спудом, рукопись Павла Флоренского. Так, на страницах сборника соединились мирянин, дьякон, священник, епископ, ученые и не ученые, чтобы рассказать миру об облике и о подвигах почти никому неизвестного старца. Да, старцем называли и называют отца Алексея Мечёва, и этого высокого наименования он заслуживает вполне, хотя и принадлежит к так называемому “белому”, то есть женатому духовенству. Более того, отец Алексей открывает новую главу в истории старчества, его выхождения в мир. Как известно, старчество есть явление внутримонашеское, оно возникло в эпоху организованного монашества для поддержания в монахах подлинной духовной жизни. Более одаренный духовно, более искусный в подвигах монах становился старцем, чтобы помогать своим собратьям примером, наставлениями, бороться со страстями и достигать даров духа. Но слава больших старцев переливалась за монастырские стены и к ним толпами стекались мирские люди. Таким открытым к миру же был Паисий Величковский, воссоздатель старчества в 18-м веке, а в середине 19-го века оптинские старцы еще шире открыли двери своих келий миру. Сам отец Алексей вел как раз свою духовную родословную от Оптинской Пустыни, с которой поддерживал постоянную связь, и от отца Иоанна Кронштадтского, который помог ему в трудную минуту жизни, послав его в народ. По сравнению с Иоанном Кронштадтским, Мечёв был одарен скромнее - за ним нет никаких громких подвигов, ярких чудес. Его незатейливый жизненный путь близок каждому. Счастливая брачная жизнь, горе от раннего вдовства, трогательная забота о детях, из которых не все оправдывают надежды отца, любовь к внукам. Но сверх этих обыденных черт и качеств отец Алексей обладал и редкими дарами. Подобно известному отцу Амвросию Оптинскому, отец Алексей имел необыкновенный дар прозорливости, который позволял ему видеть насквозь собеседника, знать наперед его имя, жизнь, нужды. Основная часть книги воспоминаний Александры Ярмолович тем и ценна, что впервые в духовной литературе вводит в лабораторию старчества, описывает во всех подробностях, с какой тщательностью, ответственностью и глубиной старец налаживает духовную жизнь своей паствы. Как несколько бурные порывы религиозной, но метущейся души, не очень устроенной, разбиваются о духовную трезвость требовательного, но любящего наставника. Наконец, нельзя не отметить еще одного из особых даров отца Алексея - его духоносной свободы. О ней в один голос говорят и Бердяев, и Флоренский. Отец Алексей был из духовной семьи, он был сыном церковного регента. Родился он где-то около 60-го года прошлого столетия. Он умел сочетать глубокую укорененность в церкви с полной свободой. В краткой рецензии всего духовного богатства старца и этой книги трудно предать. Книга чрезвычайно разнообразна, изобилует интересными подробностями о повседневной жизни непосредственно после революции (больше намеками). Известно, что отец Алексей проникал иногда даже в застенки советской полиции. Изобилует она многими интересными мыслями, в частности, нельзя не отметить замечательной статьи Флоренского о смерти. Мы можем только пожелать читателям, как здесь, так и там, дойти до этой книги и почерпнуть из нее заключенные в ней богатства.

Иван Толстой: Андрей, а теперь наступило время для вашей персональной рубрики. Представьте, пожалуйста, сегодняшнюю музыку и музыкантов поподробнее.

Андрей Гаврилов: Если можно, я начну с того, что написано на официальном сайте коллектива, который мы сегодня слушали. Напомню, что он называется “Ничей квартет”. Написано следующее: “Стилистически, “Ничей квартет” ничем не выделяется из серой массы безликих и никому не нужных джазовых квартетов за исключением:
1) “Ничей квартет” исполняет музыку Леонида Сендерского
2) “Ничей квартет “ еще ни разу не выступал на свадьбе, дне рождения, открытии ткацкой фабрики и запуске атомной подводной лодки
3) члены квартета мастерски владеют своими инструментами и способны вносить коррективы в произведения Леонида Сендерского самостоятельно, чего не скажешь о произведениях Гершвина или Брубека, являющихся мировыми эталонами авторской джазовой музыки”.
А если серьезно, то “Ничей квартет” состоит из следующих замечательных музыкантов. Леонид Сендерский – саксофон. Мы о нем уже говорили и, по-моему, даже не раз. Напомню, автор джазовых композиций, музыки к спектаклям, кино, джазом стал заниматься, поступив в Музыкальное училище имени Мусоргского, класс Геннадия Гольштейна, замечательного, знаменитого, великого Геннадия Гольштейна. В 2003 году Леонид выигрывает стипендию на годовое обучение в датской “Ритмической” консерватории, где занимался композицией и открывал для себя свободно-импровизационный джаз. Кстати, там же он и собрал группу, куда вошли студенты консерваторий из Дании и Норвегии. С 2004 года Леонид - студент Университета культуры Санкт-Петербурга, а с 2007 года становится преподавателем по классу саксофона в этом же университете. После возвращения в Петербург из Дании Леонид собирает свой новый состав “Fresh”, который существовал ранее, с 2000 года и выступал с концертами еще до отъезда Леонида на учебу в Данию. В 2007 году группа выпускает первый компакт-диск, он так и назывался “Fresh”. Там была полностью авторская музыка Сендерского. Кроме своих собственных коллективов Леонид играет в оркестре своего учителя Гольштейна “Саксофоны Санкт-Петербурга” и в квинтете с известным питерским трубачом Евгением Соколовым “Hard-Bop Quintet”. Гитара - Алексей Дегусаров, второй участник “Ничейного квартета”. Окончил эстрадно-джазовое отделение Музыкального училища имени Мусоргского в 1995 году, играет в группе “Doo-Bop Sound” и во многих проектах Андрея Кондакова. Контрабас - Григорий Воскобойник - выпускник Санкт-петербургской консерватории, одинаково активен в мире классики, джаза, альтернативных проектов, его можно увидеть даже на фестивалях старинной музыки. И, наконец, Петр Махаев - ударные. Наконец не потому, что ему отводится последнее место, по традиции просто ударников объявляют в самом конце. Он - один из лучших барабанщиков Санкт-Петербурга, участник различных джазовых и не только джазовых проектов, например, “Чижик-джаз-квартет”, “Doo-Bop Sound” и других. Вместе эти четыре музыканта называются “Ничей квартет” и недавно они выпустили свой первый альбом “Первый день весны”. Композиции из этого альбома мы сегодня и слушаем.