Удовлетворить ходатайство защиты о вызове свидетелей – невероятно важно. Об этом свидетельствуют показания Германа Оскаровича Грефа в Хамовническом суде 21 июня. Защита заявляла такое ходатайство с самого начала. После долгих колебаний, суд все-таки вынес решение об удовлетворении ходатайства.
Показания Грефа, человека, абсолютно нейтрального в этом судебном деле, были крайне важны. По многим параметрам они были очень существенными. Я вспоминаю один очень яркий эпизод.
Михаил Борисович очень долго подводил свидетеля к тому, чтобы он ответил на главный вопрос: может ли существовать такое обвинение как расхождение цены нефти у скважины и на выходе при экспорте в голландском Роттердаме? Следствие, чтобы доказать вину Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, сравнивало цену нефти, добытой ЮКОСовскими "дочками", и цену, которая была определена в Роттердаме по международным стандартам. Это расхождение составляло около 3-3,5 раза. Михаил Борисович спросил свидетеля Грефа:
– Скажите, пожалуйста, как вы можете объяснить эту разницу? Вас ничуть не смущает эта разница? Вы не находите, не усматриваете здесь что-нибудь неправильное, преступное?
На что свидетель Греф говорит:
– Это же так естественно, по-другому и быть не может.
Я обратила внимание, как отреагировал на эти слова зал. В зале находятся, в том числе, и прокуроры, и они замерли. А публика заулыбалась, публика поняла, что сейчас произошло нечто, что, в общем, и ранее не требовало доказательств, а сейчас прозвучало из уст этого высококомпетентного человека. И вот на базе таких абсурдных выводов Генпрокуратуры, на базе таких абсурдных обвинений Платон Леонидович и Михаил Борисович до сих пор содержатся под стражей в качестве подсудимых и вынуждены шаг за шагом разрушать эти нагромождения лжи и абсурда.
Нами были заявлены ходатайства о вызове действительно большого количества свидетелей, и это вовсе не прихоть защиты. Мы хотим шаг за шагом доказать всю беспочвенность обвинений, и суд в этом должен нам способствовать. Уголовно-процессуальный закон обязывает суд способствовать защите в выполнении ее обязанностей по отношению к ее клиентам. Тем не менее, суд очень часто отказывает в вызове свидетелей. Но теперь иногда удовлетворяет такие ходатайства.
Но я хочу напомнить, что в самом начале рассмотрения этого дела в суде защита представила свой список свидетелей. Этот список должен был быть приложен к материалам дела еще на следствии, и следствие незаконно отказало в приобщении этого списка. Если стороны в уголовном процессе равны, это значит, что не только обвинение имеет право представлять свой список свидетелей, но и защита. Но список обвинения не подвергался никакому сомнению. Защите же поначалу было отказано во всем ее списке, в вызове всех. Это значит, что изначально в процессе закладывалось неравенство сторон.
Мне вообще приходится отслеживать этот процесс больше всего с точки зрения соблюдения требований справедливого судебного разбирательства, в частности, насколько равны возможности и права сторон, как они соблюдаются. И мы приходим к выводу, что защита и наши подзащитные поставлены в заведомо неравноправные условия. Но когда суд удовлетворяет ходатайства защиты, мы получаем такие важные доказательства, как, например, показания Германа Грефа.
Мы ожидаем приход в процесс других свидетелей. Я не в праве, да и не намерена раскрывать суть наших ожиданий, суть вопросов, которые еще будут звучать, но обращает на себя внимание живой интерес публики к этому процессу. Я вчера заметила, что был переполнен не только зал судебных заседаний. Большой зал на втором этаже, который отвели для публики, был не просто полон: одни люди стояли, а другие не могли войти в эту комнату. Они внимательно прислушивались, даже стоя в двух-трех метрах от входа, и внимательно следили за ходом процесса, в частности, за показаниями свидетеля Грефа.
В стране должно быть так: любой человек, которые может дать показания по существу обвинения или по позиции защиты, должен быть вызван в судебное заседание. Не должно быть неприкасаемых, не должно быть лиц, которых нельзя вызвать в судебное заседание. Какой свидетельский иммунитет, например, есть по нашему закону у премьер-министра, у других высокопоставленных лиц? Никакого свидетельского иммунитета по закону не предусмотрено. Это значит, что суд должен вызывать таких свидетелей, если эти свидетели могут дать показания по существу предъявленного обвинения.
Показания Грефа, человека, абсолютно нейтрального в этом судебном деле, были крайне важны. По многим параметрам они были очень существенными. Я вспоминаю один очень яркий эпизод.
Михаил Борисович очень долго подводил свидетеля к тому, чтобы он ответил на главный вопрос: может ли существовать такое обвинение как расхождение цены нефти у скважины и на выходе при экспорте в голландском Роттердаме? Следствие, чтобы доказать вину Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, сравнивало цену нефти, добытой ЮКОСовскими "дочками", и цену, которая была определена в Роттердаме по международным стандартам. Это расхождение составляло около 3-3,5 раза. Михаил Борисович спросил свидетеля Грефа:
– Скажите, пожалуйста, как вы можете объяснить эту разницу? Вас ничуть не смущает эта разница? Вы не находите, не усматриваете здесь что-нибудь неправильное, преступное?
На что свидетель Греф говорит:
– Это же так естественно, по-другому и быть не может.
Я обратила внимание, как отреагировал на эти слова зал. В зале находятся, в том числе, и прокуроры, и они замерли. А публика заулыбалась, публика поняла, что сейчас произошло нечто, что, в общем, и ранее не требовало доказательств, а сейчас прозвучало из уст этого высококомпетентного человека. И вот на базе таких абсурдных выводов Генпрокуратуры, на базе таких абсурдных обвинений Платон Леонидович и Михаил Борисович до сих пор содержатся под стражей в качестве подсудимых и вынуждены шаг за шагом разрушать эти нагромождения лжи и абсурда.
Нами были заявлены ходатайства о вызове действительно большого количества свидетелей, и это вовсе не прихоть защиты. Мы хотим шаг за шагом доказать всю беспочвенность обвинений, и суд в этом должен нам способствовать. Уголовно-процессуальный закон обязывает суд способствовать защите в выполнении ее обязанностей по отношению к ее клиентам. Тем не менее, суд очень часто отказывает в вызове свидетелей. Но теперь иногда удовлетворяет такие ходатайства.
Но я хочу напомнить, что в самом начале рассмотрения этого дела в суде защита представила свой список свидетелей. Этот список должен был быть приложен к материалам дела еще на следствии, и следствие незаконно отказало в приобщении этого списка. Если стороны в уголовном процессе равны, это значит, что не только обвинение имеет право представлять свой список свидетелей, но и защита. Но список обвинения не подвергался никакому сомнению. Защите же поначалу было отказано во всем ее списке, в вызове всех. Это значит, что изначально в процессе закладывалось неравенство сторон.
Мне вообще приходится отслеживать этот процесс больше всего с точки зрения соблюдения требований справедливого судебного разбирательства, в частности, насколько равны возможности и права сторон, как они соблюдаются. И мы приходим к выводу, что защита и наши подзащитные поставлены в заведомо неравноправные условия. Но когда суд удовлетворяет ходатайства защиты, мы получаем такие важные доказательства, как, например, показания Германа Грефа.
Мы ожидаем приход в процесс других свидетелей. Я не в праве, да и не намерена раскрывать суть наших ожиданий, суть вопросов, которые еще будут звучать, но обращает на себя внимание живой интерес публики к этому процессу. Я вчера заметила, что был переполнен не только зал судебных заседаний. Большой зал на втором этаже, который отвели для публики, был не просто полон: одни люди стояли, а другие не могли войти в эту комнату. Они внимательно прислушивались, даже стоя в двух-трех метрах от входа, и внимательно следили за ходом процесса, в частности, за показаниями свидетеля Грефа.
В стране должно быть так: любой человек, которые может дать показания по существу обвинения или по позиции защиты, должен быть вызван в судебное заседание. Не должно быть неприкасаемых, не должно быть лиц, которых нельзя вызвать в судебное заседание. Какой свидетельский иммунитет, например, есть по нашему закону у премьер-министра, у других высокопоставленных лиц? Никакого свидетельского иммунитета по закону не предусмотрено. Это значит, что суд должен вызывать таких свидетелей, если эти свидетели могут дать показания по существу предъявленного обвинения.
