Ключевые слова этой недели – "проклятый Запад". В понедельник в суде по делу бывших владельцев ЮКОСа давал свидетельские показания Герман Греф. Один из наших радиослушателей, отвечая на вопрос, кого еще из известных российских чиновников стоило бы вызвать на этот процесс, заявил в эфире Радио Свобода:
"Это, конечно, господин Починок, который в те времена возглавлял налоговое ведомство и никаких претензий к ЮКОСу не имел. Ну, премьера уже пытались вызвать – не вышло. Но беда в том, что это где-то на проклятом Западе лжесвидетельство в суде – серьезное преступление, а у нас за это даже рядовой милиционер не отвечает."
Словосочетание "проклятый Запад" здесь, конечно же, не следует понимать буквально. Но всем ли сейчас понятна злая ирония высказывания? Об этом говорит заместитель директора Института русского языка РАН Леонид Крысин:
– Это такая скрытая цитата. "Проклятый Запад" – один из штампов советского русского языка, но нет сомнения: вместе со временем ушел и этот язык. Сейчас, конечно, новое поколение не владеет этим пластом лексики. Думаю, многим уже надо объяснять, что здесь мы имеем дело с языковой игрой, построенной на отталкивании от штампа. Люди старших поколений такие коды считывают с легкостью, однако то, что в нашем контексте прилагательное "проклятый" надо воспринимать с точностью до наоборот, поймет не всякий 25-30-летний человек.
Есть описания, лингвистические работы, посвященные так называемому тоталитарному языку. В них публикуются целые списки, наборы таких штампованных выражений. Наряду с "великими свершениями" и прочими устойчивыми выражениями, которые восхваляли достижения советского строя, были штампы негативного характера, которые наоборот критиковали Запад. Его называли "гнилым", "загнивающим", "проклятым" и так далее. Упомяну одну замечательную работу екатеринбургской исследовательницы Натальи Купиной "Тоталитарный язык".
– Помимо того, что исследователи фиксируют эту уходящую языковую натуру, занимаются ли они объяснением этого специфического языка?
– Конечно. В этой книге как раз вскрываются корни этого штампованного советского языка. Для чего это было нужно, какие цели преследовались и в случае восхваления собственных успехов, и в случае, когда критиковалось чуждое, западное, буржуазное. Тут были определенные механизмы – и социальные, и политические, и чисто языковые.
– И какие же были задействованы языковые механизмы?
– Для клише критического плана подбирались, как правило, оценочные слова с негативной окраской. К примеру, "подонки", "недобитки", "собаки", "сволочи" и так далее. Такой арсенал был характерен для 30-х годов. По отношению к Западу применялась лексика немножко другого регистра, но все равно это были негативные оценочные слова.
– Надо сказать, что не только в 30-е годы, но и во времена Холодной войны тоже на экспрессивную лексику не скупились. В 50-е годы, например, был роман под названием "Поджигатели войны". Имелись в виду опять же нехорошие люди с Запада. Вскоре выражение "поджигатели войны" перекочевало в публицистику. Полистав же словари 60-х годов, я выписала такие примеры: "голубь мира", "разбойники пера и мошенники печати", "могильщик буржуазии" и, наконец, ленинский "великий почин" на пару со сталинским "великим переломом".
– Да, по существу все советское время было пронизано такой направленностью, такой тенденцией – резко критиковать чужое и столь же однозначно восхвалять свое.
– Любопытно, что от частого употребления смысл этих слов и выражений стирался.
– А штамп всегда проходит мимо сознания. Свежее слово задевает. Свежая экспрессия, содержащаяся в каком-то необычном слове, задевает. А когда без конца говорят о загнивающем или о проклятом Западе, это просто проходит мимо сознания.
– И добавим, что очень часто, как это сделал и наш радиослушатель, в обычной, бытовой речи эти навязшие слова и выражения употреблялись с иронической окраской.
– Об этом даже анекдоты свидетельствуют. Был такой: "Как там, Запад, загнивает?" Ответ (с мечтательной интонацией): "Загнивает, да, но запах…"
Все понимали, что официальный язык, содержавший такие штампы, – это совсем не тот язык, которым должны пользоваться нормальные люди в нормальных ситуациях. Это такие, как их Наталья Купина называет, идеологемы.
Напоследок признаюсь: готовясь к сегодняшней беседе с Леонидом Крысиным, с изумлением обнаружила, что выражение "гнилой Запад" – это вовсе не изобретение советских идеологов. Его впервые употребил Белинский, раздраженный брюзжанием славянофилов по поводу гниющего Запада.
"Это, конечно, господин Починок, который в те времена возглавлял налоговое ведомство и никаких претензий к ЮКОСу не имел. Ну, премьера уже пытались вызвать – не вышло. Но беда в том, что это где-то на проклятом Западе лжесвидетельство в суде – серьезное преступление, а у нас за это даже рядовой милиционер не отвечает."
Словосочетание "проклятый Запад" здесь, конечно же, не следует понимать буквально. Но всем ли сейчас понятна злая ирония высказывания? Об этом говорит заместитель директора Института русского языка РАН Леонид Крысин:
– Это такая скрытая цитата. "Проклятый Запад" – один из штампов советского русского языка, но нет сомнения: вместе со временем ушел и этот язык. Сейчас, конечно, новое поколение не владеет этим пластом лексики. Думаю, многим уже надо объяснять, что здесь мы имеем дело с языковой игрой, построенной на отталкивании от штампа. Люди старших поколений такие коды считывают с легкостью, однако то, что в нашем контексте прилагательное "проклятый" надо воспринимать с точностью до наоборот, поймет не всякий 25-30-летний человек.
Есть описания, лингвистические работы, посвященные так называемому тоталитарному языку. В них публикуются целые списки, наборы таких штампованных выражений. Наряду с "великими свершениями" и прочими устойчивыми выражениями, которые восхваляли достижения советского строя, были штампы негативного характера, которые наоборот критиковали Запад. Его называли "гнилым", "загнивающим", "проклятым" и так далее. Упомяну одну замечательную работу екатеринбургской исследовательницы Натальи Купиной "Тоталитарный язык".
"Проклятый Запад" – один из штампов советского русского языка, но нет сомнения: вместе со временем ушел и этот язык
– Помимо того, что исследователи фиксируют эту уходящую языковую натуру, занимаются ли они объяснением этого специфического языка?
– Конечно. В этой книге как раз вскрываются корни этого штампованного советского языка. Для чего это было нужно, какие цели преследовались и в случае восхваления собственных успехов, и в случае, когда критиковалось чуждое, западное, буржуазное. Тут были определенные механизмы – и социальные, и политические, и чисто языковые.
– И какие же были задействованы языковые механизмы?
– Для клише критического плана подбирались, как правило, оценочные слова с негативной окраской. К примеру, "подонки", "недобитки", "собаки", "сволочи" и так далее. Такой арсенал был характерен для 30-х годов. По отношению к Западу применялась лексика немножко другого регистра, но все равно это были негативные оценочные слова.
– Надо сказать, что не только в 30-е годы, но и во времена Холодной войны тоже на экспрессивную лексику не скупились. В 50-е годы, например, был роман под названием "Поджигатели войны". Имелись в виду опять же нехорошие люди с Запада. Вскоре выражение "поджигатели войны" перекочевало в публицистику. Полистав же словари 60-х годов, я выписала такие примеры: "голубь мира", "разбойники пера и мошенники печати", "могильщик буржуазии" и, наконец, ленинский "великий почин" на пару со сталинским "великим переломом".
– Да, по существу все советское время было пронизано такой направленностью, такой тенденцией – резко критиковать чужое и столь же однозначно восхвалять свое.
– Любопытно, что от частого употребления смысл этих слов и выражений стирался.
– А штамп всегда проходит мимо сознания. Свежее слово задевает. Свежая экспрессия, содержащаяся в каком-то необычном слове, задевает. А когда без конца говорят о загнивающем или о проклятом Западе, это просто проходит мимо сознания.
– И добавим, что очень часто, как это сделал и наш радиослушатель, в обычной, бытовой речи эти навязшие слова и выражения употреблялись с иронической окраской.
– Об этом даже анекдоты свидетельствуют. Был такой: "Как там, Запад, загнивает?" Ответ (с мечтательной интонацией): "Загнивает, да, но запах…"
Все понимали, что официальный язык, содержавший такие штампы, – это совсем не тот язык, которым должны пользоваться нормальные люди в нормальных ситуациях. Это такие, как их Наталья Купина называет, идеологемы.
Напоследок признаюсь: готовясь к сегодняшней беседе с Леонидом Крысиным, с изумлением обнаружила, что выражение "гнилой Запад" – это вовсе не изобретение советских идеологов. Его впервые употребил Белинский, раздраженный брюзжанием славянофилов по поводу гниющего Запада.
