Ирина Лагунина: Фонд "Общественное мнение" провел ряд исследований по всей России, пытаясь понять, насколько готовы отдельные регионы к модернизации, к научно-техническим и социальным инновациям. Где существуют наиболее благоприятные условия для этого? Что мешает внедрению инноваций? Что можно назвать идеальными условиями для модернизации? Какие возможны толкования самого этого термина? Об этом московские и региональные социологи рассказывают Веронике Боде.
Вероника Боде: В ходе исследования Фондом "Общественное мнение" опросил тридцать четыре тысячи респондентов по всей России, от Магадана до Калининграда. Социологи отмечают, что самые "продвинутые" регионы в плане восприятия инноваций – это Москва и область, Санкт-Петербург и Ленинградская область, а также Дальний Восток, Архангельская область, Томск, Новосибирск и Пермь. Напротив, "в хвосте" плетутся те регионы, где практически нет промышленного производства, в частности, российский сельскохозяйственный юг. От чего зависит готовность или неготовность к модернизации? Об этом - Лариса Паутова, доктор социологии, директор проектов "Терри" Фонда "Общественное мнение".
Лариса Паутова: Инновации создают 3-4% людей, а 10-15% - это инновационная среда, в которой 3-4% варятся, живут и способны что-либо создавать. Так вот, инновационная среда различается в регионах. А различается, поскольку разные соотношения науки, бизнеса, производства и, я бы сказала, агрессивных чиновников, которые чувствительны сами к инновациям не потому, что повестка дня – срочно нужно делать регион инновационным, потому что так сказала партия и правительство, а потом что они сами по себе инновационные личности. Такие чиновники, такие губернаторы, зам губернаторов, они присутствуют в регионах, но в разных регионах соотношение разное.
Вероника Боде: А где они присутствуют?
Лариса Паутова: Допустим, я была в Томске и Новосибирске, мне кажется, что там именно сообщество чиновников, которые чувствуют настроение и пытаются примирить науку, бизнес и власть и создавать техногорода, инноцентры. Недавно я была в Свердловской области, там победила линия инноваторов, которые пытаются что-то сделать, мыслить по-новому. И пришли люди нового поколения, 35-40 лет, которые не зашоренные во многом, которые пытаются сделать что-то интересное. Часто они из бизнеса.
Вероника Боде: Если сформулировать, что мешает модернизации – это менталитет российский, это какие-то местные условия или воля властей в том или ином регионе?
Лариса Паутова: В комплексе. С одной стороны, это менталитет, который различается по регионам. Просто отношение к переменам, это отношение к образованию, предприимчивости, отношение к власти, у всех все разное. Но естественно, инновация и модернизация – это не только менталитет, это не только инновационная среда – это прежде всего институты, взаимоотношение между бизнесом, наукой и властью. Если не выстроены между ними отношения, то и соответственно эта субъективная благоприятная почва все равно не разродится инновациями. Если власть, бизнес и наука этот треугольник не составят, если не будет денег, не будет мозгов и не будет разумных решений, то никакие инногорода не будут появляться в этом регионе, на этой земле.
Вероника Боде: Это была социолог Лариса Паутова, директор проектов "Терри" Фонда "Общественное мнение". О том, как приживаются инновации в Самаре, я попросила рассказать Владимира Звоновского, президента местного Фонда социальных исследований.
Владимир Звоновский: Я, насколько могу следить за происходящим вокруг этой инновации, модернизации на федеральном уровне, то наиболее известный проект – это Сколково. То есть физическая пространственная локализация, исследования в области модернизации новых технологий. У нас в области подобные проекты существуют – это, скажем, технопарк Тольятти, который существует на бумаге и так называемые бизнес-инкубаторы. Бизнес-инкубаторы – это помещения, в которых размещаются предприятия малого бизнеса, в основном те, которые предлагают какие-то технические или организационно-административные, информационные новшества. Скажем, создан такой бизнес-инкубатор в Самаре. Но бизнес-инкубатор был создан в старой части города, оказалось, что расстояние от него до ближайших зданий меньше 15 метров, что категорически запрещено пожарными правилами. И соответственно возникает сейчас обстоятельство то ли сносить окружающие здания, то ли что-то делать с бизнес-инкубатором. Но и сам пока он тоже не загружен.
Вероника Боде: В целом как бы вы определили степень готовность вашего региона к модернизации?
Владимир Звоновский: Как кузницу кадров достаточно высокого качества, как место, где достигаются какие-то успехи в общем, надо сказать, довольно средние.
Вероника Боде: А как вы думаете, что мешает этому?
Владимир Звоновский: Я думаю, в первую очередь установка, что выбирает, какой проект поддержать, а какой отбросить, не рынок, а государство. И соответственно, оно делает достаточно долго, неповоротливо и неэффективно. Но главное то, что это очень долго происходит. Поэтому исследователь и практик, ему проще уехать куда-то, может быть в другую страну и реализовать там свои задумки, чем ждать решения здесь.
Вероника Боде: А связано это каким-то образом с установками людей, с картиной, которая существует в головах, в общественном мнении?
Владимир Звоновский: Это скорее свойственно даже не Самаре, а в целом российскому обществу. И в первую очередь это то, что люди в подавляющем большинстве своем ответственность за то, что с ними происходит, возлагают не на себя, а на внешние обстоятельства. И соответственно, они ждут каких-то изменений во внешней среде, а не пытаются изменить эту среду. И нынешний политический режим этому способствует в полной мере.
Вероника Боде: Таковы наблюдения самарского социолога Владимира Звоновского. О ситуации в Калининграде рассказывает Сергей Цыплёнков, директор Калининградского социологического центра.
Сергей Цыпленков: Давайте разделим то, что власти называют модернизаций и то, что нам представляется модернизацией. Если модернизация как нечто новое, передовое, продвинутое – это одно. К этому регион в принципе готов по одной простой причине – по типологии многих жителей Калининградской области этакие Буратино, которым все интересно, все внове, они все пытаются внедрять. И порой бывает так, что мы вводим какое-то новшество в Калининграде, потом уже в Питере, Москве и далее по стране. Теперь с точки зрения того, что такое инновации с точки зрения власти. Как мне кажется, инновация для власти – это что-то новое, неважно, хорошее или плохо, просто новое, что-то другое. И в этом смысле внедрение нового, необычного, иного превращается в некий фарс. Мы уже проходили наши четыре национальных проекта, то, что сделали после этого со школой, с медициной. Инновация в другую сторону называется. Постарались внедрить хорошее, получилось как всегда. Если с точки зрения действительно внедрения того, что приносило бы пользу, двигало бы, развивало, тогда, я думаю, те потуги, которые сейчас делает наше руководство, не совсем отвечает тому, что необходимо. На мой взгляд, инновационное движение возможно при трех главных условиях – желание власти не препятствовать, создание экономических условий и создание инновационных условий. На мой взгляд, самое главное создать экономические условия и механизмы, чтобы людям было выгодно заниматься инновациями.
Вероника Боде: Какие инновации необходимы вашему региону?
Сергей Цыпленков: Если бы я понимал сейчас, куда и как должен развиваться регион, я мог бы вам, наверное, сказать. Но в силу того, что в последнее время в регионе было минимум шесть программ экономического развития, начиная от транспортного узла или промышленного узла или еще какого-то, то есть у нас перемешалось вообще все. Поэтому мы сейчас передовой регион по всем экспериментальным программам российского правительства, начиная от ЕГЭ и кончая всеми инновациями, какие только можно, применяются у нас в регионе.
Вероника Боде: И как они приживаются?
Сергей Цыпленков: Как-то не очень.
Вероника Боде: Почему, что мешает?
Сергей Цыпленков: Как может прижиться инновация, когда перешли на подушевое финансирование медицины, при этом величина подушевого финансирования меньше, чем в других регионах. Результат: заработная плата упала, медицинские учреждения сокращаются. Как можно говорить о приживании инноваций при переходе на подушевое финансирование в школе, когда для того, чтобы увеличить количество школьников, увеличиваются классы, закрываются другие школы, увеличивается нагрузка на учителей. При этом реального роста заработной платы у основной массы учителей не происходит. Может приживаться такая инновация? Да, силовым давлением может, с точки зрения принятия ее как-то не может.
Вероника Боде: Говорил калининградский социолог Сергей Цыплёнков. Исследуя готовность к инновациям, социологи, прежде всего, спрашивали людей, предпочитают они стабильность в жизни или новшества, перемены. Как выяснилось, максимальное количество граждан, предпочитающих перемены – тридцать процентов, а больше половины выступают за устойчивость, предсказуемость и сохранение традиций, то есть большинство населения довольно консервативно. Каковы перспективы модернизации в российских регионах? Какие возможны толкования самого этого термина? Об этом я побеседовала с политологом Николаем Петровым, экспертом Московского Центра Карнеги.
Николай Петров: На мой взгляд принципиально, когда мы говорим о модернизации, обращать внимание не на то, где могут появиться какие-то изобретения и ростки модернизации, а на то, где эти изобретения и ростки могут выжить. И вот тут, мне кажется, мы приходим к тому, если в разных регионах возможно в разной степени появление вот этих ростков, то выживание их невозможно нигде и требует существенных усилий в масштабах всей страны. Если иметь в виду модернизацию в широком смысле, как не просто появление изобретений, а как доведение этих изобретений до массового продукта, что, на мой взгляд, невозможно усилиями региональных властей. Мне кажется, модернизация в широком смысле – это то, что возможно в масштабах всей страны. А если это будет создано, если будет создана соотвтественно правовая и бизнес-среда, то тогда уже неважно, в каком регионе появилось конкретное изобретение, важно то, что это изобретение не умрет, как они умирали многие десятилетия, а станет действительно каким-то элементом модернизации страны.
Вероника Боде: Как вы понимаете слово "модернизация"?
Николай Петров: Я понимаю слово "модернизация" как переход от старой индустриальной модели экономической, модели хозяйственной и модели политической к принципиально новой модели, где базой для развития служит не только и не столько сырье, как мы видим сейчас, сколько интеллектуальный продукт. Создается среда, в первую очередь среда и спрос на инновативные научные продукты. Это главный элемент, не предложение, а спрос. Ведь и в советские времена мы всегда говорили о том, что наша наука должна производить какие-то замечательные новые современные продукты. И главная проблема тогда и сейчас заключалась не в том, что наука эти продукты не производила, а в том, что экономическая модель не способствовала тому, чтобы в этих продуктах была заинтересована реальная экономика, чтобы бизнес искал и находил и использовал те изобретения, которые появляются.
Вероника Боде: А что нужно делать, чтобы приживались инновации, чтобы шла модернизация страны?
Николай Петров: Экономическая модернизация невозможна в отрыве от политической и нормальной конкуренции в экономике, мы не можем получить до тех пор, пока у нас нет конкурентной среды вообще и конкуренции в политике. В первую очередь для модернизированной экономики нужен свободный человек, нужна среда, которая способствует не просто конкуренции, а победе в этой конкуренции наиболее инновативного, наиболее современного, наиболее модернизированного продукта.
Вероника Боде: Так думает политолог Николай Петров. Итак, Фонд "Общественное мнение" исследует регионы на предмет того, где более благоприятны условия для модернизации. Между тем, некоторые эксперты в принципе ставят под сомнения возможность глубоких социально-экономических перемен в стране, пока не изменится политическая система.
