УЧАСТНИКИ РАЗГОВОРА: Р.Тименчик (историк культуры); М. Беликова (модельер); Л. Романовская (манекенщица); Н. Андреева (парикмахер); М. Жамкачьян (психолог); Кирилл (школьник)

"Ходящий обычай, временная изменчивая прихоть в житейском быту, в обществе, в покрое одежды и нарядах" - так определяет Владимир Даль моду. В английских словарях определения лаконичней: "преобладающая модель". Кажется, говорить о моде пренебрежительно или, по крайней мере, свысока принято считать хорошим тоном среди людей интеллигентных. Но можно относится к ней совсем иначе. Древний индийский закон грозил смертной казнью тем, кто осмеливался надеть платье, предназначенное другому полу. А мы-то считали самыми жестокими реакционерами дружинников, которые устраивали облавы на стиляг. Современную моду часто винят во фривольности, но не стоит забывать, что в эпоху барокко декольте нередко открывало женскую грудь полностью. Нынешний же мужской костюм - сама скромность в сравнении с такими атрибутами прежних мужских платьев как жабо, кружева, срамной капсюль или башмаки с носами в форме птичьего клюва. В книге об истории моды мне попалась такая цитата - это высказывание реформатора одежды ХХ века Кристиана Диора: "Мы оставили за собой эпоху войны, форменной одежды, трудовой повинности для женщин с широкими плечами боксёра. Я рисовал женщин, напоминающих цветы, нежно выпуклые плечи, округлую линию груди, лианоподобные стройные талии и широкие, расходящиеся книзу, словно чашечки цветка, брюки". Вот как тонко, эмоционально, поэтично можно говорить о моде. Поговорим и мы о ней. Начнем с мнения историка культуры, профессора Иерусалимского университета Романа Тименчика.

- Наиболее глубокое укоренение моды в культуре, как и всего в культуре, связано вот с каким моментом: ощущением движения моды как праздника. В этом смысле очень характерна обмолвка в знаменитой беседе двух гоголевских дам, помните?
- Да, поздравляю вас, оборок больше не носят.
- Как не носят?
- На место их фестончики.
Вот тут важно именно "поздравляю". Смена моды становится личным праздником. И, кстати, может не случайно, что Гоголь с его замечательным языковым чутьём назвал именно "фестончики" от итальянского "феста" - праздник. Реализацией этого праздника моды становятся демонстрации моды, показы или, что предшествовало демонстрациям, издание модных журналов, появление модных картинок. Всё это происходит в 70-е - 80-е годы 18-го века.

- Кто всё-таки диктует моду: модельеры, цари, президенты или, может быть, властители дум?

- В разные эпохи по-разному. Как мы помним, эпоха дендизма - это эпоха диссидентов. Именно диссидентство в одежде и в манерах, диссидентство как мода. Всё зависит от того, как моделирует себя общество: как конформиста или как унифицированного нонконформиста. Собственно в эту эпоху романтической моды формируется идея нации как личности.

- Вы уже много лет живёте в Иерусалиме. Можно ли говорить об особой израильской моде? Кажется, в вашей стране несколько десятилетий в моде цвет хаки.

- Да. Цвет хаки в моде. И думаю, долго еще будет в моде. Дело не только в милитаризации одежды. Хотя действительно в точном смысле этого слова "хаки" - защитный цвет в местных условиях. Но дело и в некоторой романтике этой моды. Хаки - персидское слово, обозначающее пыль. Израильская нация очень молода, это та самая "нация как личность", и эта личность ещё подросток, как говорил Маяковский по поводу другой становящейся нации, и этот подросток всё ещё любит идею возвращения в первозданную экосферу, в пустыню. Подросток всё ещё влюблен в соприродный ему желтовато-коричневый песчаный туман пустыни. Так что хаки будет здесь в моде долго.

- Роман, вы стараетесь одеваться модно?

- Я давно понял, что, во-первых, как сказал в своё время Скотт Фидцджеральд Хемингуэю "у богатых всё иначе". Во-вторых, большое воспитательное значение для меня имел отрицательный опыт литературного персонажа Эллочки Щукиной. Я давно понял, что мне за модой не угнаться и интуитивно выбрал джинсы.

***

Молодой московский модельер Майя Беликова получила образование в Париже, в частном ателье. Я попросил ее рассказать об особенностях французского обучения.

- Французское обучение отличается от нашего тем, что оно включает в себя, помимо занятий, много практики. Также французское обучение включает в себя организацию показов.

- Отличается французская мода, скажем, от английской или итальянской? Другими словами, можно ли говорить о западной моде вообще?

- Можно говорить о европейской моде, которая объединяет и английскую, и итальянскую, и французскую, но, несмотря на этот термин, который объединяет эти моды, английская мода всегда отличается своим классическим мужским стилем, денди, например. Также в Англии появляются новые молодёжные течения, которые бросают вызов этому консервативному элегантному стилю. Кстати, в Англии возник молодёжный стиль, который связан с ночными тусовками, с музыкой "техно". Итальянцы всегда отличались желанием красиво одеться, выделиться, а французы в повседневной жизни выглядят намного проще, стараются быть незаметными.

- Ваш парижский опыт, Майя, профессиональный опыт, пока богаче, чем московский. Что вы можете сказать о московском мире модельеров, существует ли такой мир?

- Наш мир модельеров, художников-модельеров, сильно отличается от европейского. Во первых, наши художники-модельеры занимаются модой, которая не совсем реальна. Они пытаются делать "от кутюр", что на Западе позволяют себе уже выдающиеся мастера, которые занимаются "кутюр" для рекламы. Нашему человеку необходима реальная, практичная, стильная одежда. Меня также удивило явление, которое у нас очень распространено - театр моды. Московский мир художников-модельеров театрализован, а индустрии моды у нас практически нет.

***

И ещё одна участница разговора, у которой два профессиональных опыта, московский и лондонский: манекенщица Людмила Романовская. Сначала о Москве.

- Мода началась, в общем, в России в 50-х годах. 70-е годы были временем выездов за границу, пропагандистских выездов, потому что мы являлись частью советской пропаганды: как всё замечательно у нас, и мы, мол, не хуже других, не хуже Запада. Как принимали на эту работу? В общем, хаотично. Приходили желающие. Каждую среду стояла огромная очередь девушек, около общесоюзного Дома моделей на Кузнецком. Ну, человек 300. И как в фильме "Рим в 11 часов" они поднимались по лестнице. Был какой-то совет: три, четыре, пять человек. Девушка ходила по подиуму и ее либо отбирали: "Да, может быть, из вас получится манекенщица", либо нет. Никаких школ, курсов не было. Даже, в общем, протекций не было.

Мне повезло, потому что я очень русского типа, что ли, женщина, и поэтому меня взяли. А потом где-то через год я начала выезжать. Когда начались поездки заграницу, всё усложнилось. Нужно было иметь чистую биографию, разбираться в политике. Перед каждым выездом нас загоняли в Министерство внутренних дел и давали несколько политинформаций: что происходит в той или иной стране, в зависимости от того, куда мы ехали. Предупреждали, давали массу указаний. Так что мы должны были каким-то боком в политику входить. Знать когда, где, с кем, и как разговаривать. О чём можно говорить, о чём нельзя.

- Политика, идеология стесняли, ограничивали саму моду?

- Да. Безусловно. Художники-модельеры старались, то есть они не старались, они были вынуждены - их толкало на это начальство, администрация - изобретать моду русского характера, на русском фольклоре. Дом моделей в те времена работал в расчёте на Запад, а не на Россию или москвичей. Нельзя было купить модели, нельзя было даже заказать. Коллекцию после каждой выставки привозили назад и продавали жёнам, если они влезали в эти вещи, членов Политбюро. Слава Зайцев, вы знаете, вырос именно на русской моде, потому что у него был, ну, дар что ли, создавать всю свою моду, свой стиль, на русской основе. И потому он стал главным художником в Доме моделей. Запад отвергался как таковой, а всё русское принималось и приветствовалось. Так что политика играла свою роль и стесняла художников-модельеров.

- Может быть, в этом навязанном фольклоре, в фольклорных мотивах было что-то позитивное?

- Да, безусловно. Таким образом, вырастала какая-то мода. Она была всё равно недостижима для народа, для людей. Но женщины хотели носить западное, именно потому что они насмотрелись на русский фольклор И им хотелось чем-то отличаться, одеваться в западные, более модные вещи.

- За границу вас, как было принято тогда, сопровождали сотрудники КГБ. Они не видели в манекенщицах своего рода гарем? Всё-таки в демонстрациях, согласитесь, участвовала дюжина красавиц...

- Это их личное дело, как говорят. Очень возможно. Но законы, условия, правила были настолько строги, что никто не хотел рисковать. Дело в том, что когда с нами проводили эти летучки политические, нас всегда предупреждали, что никаких связей интимных во время заграничных поездок быть не должно, иначе вышлют домой обе стороны, и манекенщицу и виновника. Никогда за мои 10 лет работы этого не случалось с кем-то из нас. В те времена это был конец карьеры. И поэтому рисковать не имело смысла. Поездки были достаточно короткие, и, в общем, как-то обходились.

- Вы живёте в Англии уже более 20 лет. Причём вам удалось сделать карьеру манекенщицы в Лондоне. Это было трудно? Лондонская кухня моды хоть чем-то напоминает московскую?

- Ничего общего. Здесь всё проходящее, здесь нет штатных, что ли, манекенщиц. Всякий раз на очередной показ моды ты должен проходить конкурс. Вплоть до зубов осматривают, ну, как лошадь выбирают. Если в Москве у нас была работа - мы ходили в Дом моды каждый день, работали с 9-ти до 5-ти - то в Лондоне это от сезона к сезону. По 20-30 человек отбирает определённая фирма, которая показывает свою коллекцию. И вот эти, скажем, 30 девушек приходят, и на них смотрят: покажите ноги, покажите руки, зубы и так далее. А что делать? И поэтому такое скотское ко всему отношение. Это страшный мир, в котором просто перегрызают горло друг другу. Женщины готовы на всё, чтобы, во-первых, заработать деньги, поскольку это очень хорошо оплачиваемая работа, а во-вторых, как-то пробиться и стать знаменитостью. Самые известные манекенщицы - это знаменитости на уровне больших актёров, художников, если хотите.

- Людмила, вы демонстрировали сотни моделей одежды, и в Москве и в Лондоне, и вам буквально навязывали свой стиль и вкус десятки модельеров. Вам удалось сохранить, отстоять собственный вкус?

- На мой взгляд, это прививает вкус. У меня вкус очень обычный и простой, очень классический. Я не люблю вычурных вещей и никогда не любила. Почти на всех женщин, которые прошли через эту профессию, это влияет по-хорошему. Женщины учатся быть собранными, могут подобрать весь комплект одежды по цвету, по фактуре ткани, по сезону и так далее. Так что, в целом, это могла бы быть очень удачная профессия для любой женщины, если бы она смогла после двух-трёх лет поменять профессию, заняться чем-то другим.

***

Очередной аспект этой темы имеет к одежде лишь косвенное отношение. Но всё-таки имеет. Моя собеседница - мюнхенский, в прошлом киевский парикмахер Наталья Андреева.

- Некоторые люди относятся к волосам как к части тела: к руке, ноге, груди. А есть люди, которых природа щедро наградила, и они могут себе позволить относиться к волосам как к одежде, то есть менять краску волос, делать их гладкими, завитыми, короткими, длинными и так далее. Мало кто носит шляпу, а причёски носят все, и дамы, собираясь куда-то, навивают себе локоны, начёсываются. Волосы стали функциональными. Сейчас можно в течение 15 минут поменять цвет волос, завить их или причесать феном. И это не так дорого, как покупать шляпу ради одного выхода в год.

- Наташа, работа в Мюнхене отличается от работы в Киеве?

- Конечно. Отношения между клиентом и парикмахером совсем другие. Мы привыкли в Киеве, что у нас большие очереди, и люди, в общем, как-то заискивают, пытаются быть тебе нужными и интересными. Здесь же наоборот. Здесь парикмахер заинтересован в создании хорошей клиентуры, людей, с которыми ему будет приятно и интересно работать. Иногда мастеру нет нужды читать ежедневные газеты или бульварные журналы - он всё может получить от клиента: сжато, коротко, интересно. Когда у тебя хорошая клиентура, день проходит быстрее. В Киеве женщине необходимо было причесаться к Новому Году и потом к майским праздникам. Думали, что надо щадить волосы, не делать химической завивки зимой. Потому ходили в норковых шапках. Ну, когда-то мыли, наверное, голову и растили волосы к апрелю, чтобы навить пышные кудри и весной возникнуть, как Венера. Вся работа начиналась у парикмахера в апреле. А в Мюнхене шапок никто не носит, и моют голову ежедневно. Если человек каждый день моет голову, ему нужно причесаться утром очень быстро. А чтобы это сделать, нужна свежая хорошая стрижка. Так что только на Пасху и на Рождество никак не получается.

- Вы с пиететом относитесь к законодателям моды, таким выдающимся парикмахерам, как Видал Сэссун или покойный британец Бессоне?

- Конечно. Нас в Советском Союзе по большому счёту не учили. То есть нам давали какие-то основные знания, минимальные, а дальше мы урывками просили кого-то привозить журналы или приглядывались, когда появилось видео, к кинозвездам, их причёскам. Что делать, нам было понятно, но как делать, мы не знали. Ни метода, ни технологии у нас не было, потому что нас некому было учить. Никто не ездил учиться за границу. Чем, вот, хорош Видал Сэссун? Он изобрёл метод очень быстрой стрижки. Мне нравится стричься самой: сидеть у мастера, даже если я заведомо знаю, что он не очень хороший мастер, и я буду не очень хорошо подстрижена, всё равно мне это доставляет большое удовольствие.

- А вы не мечтаете открыть салон в Киеве?

- Нет. Ну, во-первых, вкусы местных дам мне уже чужды, я давно уехала. Здесь мы стремимся к простоте, лаконичности, к удобству причёски, чтобы это было технически хорошо выполнено, классно. В Киеве же все хотят какой-то пышности, чтобы видно было за квартал. Мне было бы трудно перестроиться.

***

И еще один взгляд на моду. Взгляд психолога Маргариты Жамкачьян.

- Действительно, обычай деспот меж людей. Мы все ему подчиняемся, за исключением, может быть, безумцев или гениев. Если хотите парадоксально: чем больше и быстрее меняется мода, тем ты сильнее ощущаешь, что внутри тебя есть что-то устойчивое, что сохраняется до старости, с усилением индивидуального. Происходит сопротивление моде. Мне попадалась такая фраза: "Старость - это утрата чувства современности". Мы видим, что у старых, даже хорошо следящих за собой людей, элемент старомодности обязательно присутствует. Более того, буквальное следование моде делает их смешными. Старость как бы останавливает время.

- Те, кто следует моде, стремятся быть как все или, наоборот, отличаться от других?

- Стремление следовать моде соответствует внутреннему ощущению: насколько ты такой же как все и насколько всё-таки не такой. Человек, который абсолютно слепо идет за модой, - это человек плохо чувствующий своё "я". Но с другой стороны, кто вообще ей не следует, не ощущает, тот не чувствует потока времени. Это очень сложный вопрос. Скорее всего тут уместен банальный ответ: мера, чувство меры.

- Маргарита Степановна, а вы одеваетесь модно?

- Умеренно. Всегда жду, даже когда знаю, что модно и что можно было бы надеть, и что мне на других нравится, но почти сознательно жду второй или третьей очереди.

- Вы говорите, что старость пренебрегает модой. Может быть, секрет молодости в том, чтобы следовать моде?

- Мода - это закон. Это механизм обновления общества. И человека. Но безудержное стремление к смене моды противоречит механизму стабильности, консервации. Безудержная инновация, которая характерна для юности и которую мы одобряем, в моде для зрелых людей немножечко смешна, нелепа.

***

Этот разговор мы начали с определения моды по Владимиру Далю. Завершим тоже определением, хотя и более субъективным. Я попросил высказаться о моде одиннадцатилетнего петербургского школьника Кирилла.

- Ну, во-первых, это стили для женщин, чтобы мужчин привлекать. Во-вторых, это как бы выглядеть красиво, чтобы на тебя все обращали внимание... вдруг что-нибудь подарят и так далее.

- Кирилл, а есть, по-твоему, детская мода?

- Конечно, есть. Строят из себя как будто они такие крутые, как будто они герои из фильма. Например, некоторые надевают кепку, а на ней что-нибудь нарисовано, терминатор или ещё что-нибудь. На спинах разные черепа нарисованы и так далее.

- А что у вас в классе считается модным?

- У девочек чёрные, красные или белые лакированные туфли. Потом у одной сапоги, в каких ходят солдаты мексиканской армии, такие на шнурках, с подошвой достаточно высокой. Потом ещё модны кружевные юбки, брюки. Я всегда хожу в своей блузке зеленой и в вельветовых брюках. Иногда надеваю кеды.

- Ты хочешь быть модным?

- Ну, конечно, это не исключено. Хотел бы, конечно, чуть-чуть.

- Тебе больше нравятся модные девочки или немодные?

- Модные, как правило, у нас в классе все задиры, считают себя самыми-самыми, ну а немодные... с ними можно и подружиться.

1996 г.