Андрей Талевлин, руководитель челябинского регионального отделения партии "Яблоко": По-моему, расширение прав сотрудников ФСБ не оправдано на данный момент, так как угрозы национальной безопасности на сегодняшний день в таком большом объеме не существует. Приходится констатировать, что изменение законодательства ведет в сторону ужесточения в отношении власти с обществом, уменьшения прав общественных объединений, политических партий, создание дополнительных трудностей в политическом и избирательном процессе. Все это не соответствует демократическим принципам государства и характеристикам государства, как правового. По моему мнению, органам службы безопасности следовало бы выполнять действующее законодательство. Ведь важнее соблюдение закона, а не все время ужесточение его норм. Для обыкновенных граждан это еще один из элементов давления, то есть ФСБ будут давать различные предостережения по тем или иным вопросам. Что такое национальная безопасность у нас? Это такое размытое понятие законодательно. Что такое терроризм, экстремизм? Понятия очень широкие. И в рамках этих всех процессов – это один из рычагов давления и на общественность, на граждан, на гражданское общество в целом.
Людмила Кузьмина, координатор самарского отделения Ассоциации по защите прав избирателей "Голос": Всякий авторитарный режим впадает в некие глупости. Ни о какой защите интересов государства в этом законе или интересов гражданина речи не идет. Режим боится всего, как пуганая ворона боится куста. Этот закон против самих правозащитников, против инициативного гражданина. И цель этого закона – это запугивание гражданина.
Что такое недопустимость действий, создающих условий для совершения преступлений. Это предупреждение, как я понимаю, подается органами ФСБ без суда и следствия. Нет судебного решения. И вдруг органам ФСБ чего-то может померещиться. ФСБ – организация, которая действовала тайно. Власть делает из ФСБ организацию, подобную МВД – стоять около каждого, слушать антиправительственные речи, искать экстремизм. У нас уже был закон об экстремизме. Составлены были некие списки правозащитников, участников общественных организаций, которые кажутся правителям опасными. Они там на какие-то иностранные деньги действуют. А настоящих экстремистов я еще не видела, чтобы поймали.
Николай Елизаров, представитель правозащитной организации "Международная амнистия" в Поволжье: Мы видим продолжение курса, который уже идет с 2000 года, на сворачивание демократических свобод, курс на новые наступления на гражданское общество. Это закон, который направлен против закона, который не защищает интересы народа, а наоборот – притесняет народ. Те действия, которые могут последовать вслед за принятием этого закона, точнее, когда он начнет действовать по антиконституционной деятельности или, допустим, той деятельности, которая требует какой-то реакции со стороны ФСБ, может быть, подведена любая деятельность людей, которые по тем или иным соображениям не нравятся властям предержащим.
Что значит, предупреждение? Если предупреждать кого-то, то должно быть противоправное деяние. Сам факт противоправного деяния устанавливает суд. ФСБ, если будет устанавливать, что человек является потенциальным преступником, то мы скатываемся к системе Вышинского: политическая цензура – раз, слежка по политическим соображениям – два, запрет на профессию – три, преследование инакомыслящих – четыре (причем, преследование по политическим соображениям). Вот этот закон о ФСБ является платформой для очень большого спектра тех действий, которые будут расширять антиконституционную противоправную деятельность нынешнего современного российского репрессивного аппарата.
Роман Сукачев, юрист Забайкальского правозащитного центра: Не вижу целесообразности вообще данного закона. Не считаю, что данный закон будет каким-то образом защищать права граждан в России. Считаю, что если человек совершает преступление или готовится к совершению преступления, то нормами уголовного законодательства УПК, Уголовного кодекса уже предусмотрено за это уголовное наказание. Еще дополнять данным федеральным законом – получается масло масляное. В принципе, на любого можно показать пальцем и сказать, что вы вот готовитесь к совершению преступлению или еще что-то наподобие. Тогда такая норма как презумпция невиновности, гарантированная нам Конституцией, теряет всякий смысл.
Мы с каждым годом все дальше отдаляемся от демократии. У нас становится авторитарный режим. Засилье правоохранительных органов различных, все больше и больше полномочий, которые фактически отдаляют данные органы от народа. Можно сказать, что не за горами у нас 1937 год. Сразу дать полномочия те, которые были в тот период, силовикам никто не даст. А потихоньку можно и дойти до тех полномочий – приедет "воронок", заберет любого человека. А доказывать в суде, что сотрудники ФСБ незаконно, необоснованно кого-то привлекли к ответственности, я такого в практике еще не знаю.
Фактически с принятием этого закона можно ожидать в любое время, что сотрудники ФСБ воспользуются им, и предъявят требования, в том числе и к нашему центру.
Татьяна Котляр, депутат Обнинского городского собрания: Это уже было. Это было в 50-х, 60-х годах, когда КГБ выносило предостережение людям. Мы знаем, что эти предостережения выносились вовсе, допустим, не шпионам или еще кому-то, а инакомыслящим, человеку, который что-то писал, что им не нравилось, где-то выступал открыто против линии партии. Очевидно, права, которые дают ФСБ - выносить предупреждение, имеют целью запугивать. Вот вызовут в ФСБ и напугают там. А пугать там умеют. Это у них осталось от времени КГБ. Для того чтобы люди молчали, не выступали, не выходили на митинги и т. д. Понятно, для чего будет использоваться предупреждение – для завинчивания гаек, для того чтобы пытаться держать людей в страхе. Но люди-то уже не боятся.