Ирина Лагунина: В профильных комитетах Сената США начались слушания по ратификации американо-российского договора о сокращении стратегических наступательных вооружений. Вопрос далеко не предрешен. Ряд влиятельных республиканцев выступают против нового соглашения. Ветеран "холодной войны", один из разработчиков прежних договоров об ограничении и сокращении ядерных арсеналов генерал Брент Скаукрофт выступил в Вашингтоне с изложением своей позиции. В дискуссии приняли участие другие видные эксперты. Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: 8 апреля этого года в Праге, подписывая с президентом Медведевым новый договор о сокращении стратегических наступательных вооружений, который в США по английской аббревиатуре называется СТАРТ, президент Обама говорил о том, что это соглашение открывает новую эпоху как в американо-российских отношениях, так и в области всеобщего ядерного разоружения.
Барак Обама: Сегодняшний день – важная веха для ядерной безопасности и нераспространения, а также для американо-российских отношений. Он знаменует реализацию нашей общей цели – выработку путем переговоров нового Договора о сокращении стратегических вооружений. Договор предусматривает существенное сокращение количества развернутого нами ядерного оружия. Он предполагает сокращение числа наших средств доставки приблизительно наполовину. Он предусматривает всеобъемлющий верификационный режим, ведущий к дальнейшему укреплению доверия. Он обеспечивает для обеих сторон гибкость в обеспечении нашей безопасности и подкрепляет нерушимую приверженность Америки делу безопасности наших европейских союзников. И я с нетерпением жду возможности в предстоящие месяцы приступить к работе с Сенатом США над ратификацией этого важного договора.
Наконец, этот день демонстрирует решимость Соединенных Штатов и России – двух государств, на долю которых приходится свыше 90 процентов имеющегося в мире ядерного оружия, – вести за собой мировое сообщество, сознавая свою ответственность. Совместно мы выполняем наши обязательства по Договору о нераспространении ядерного оружия, который должен служить фундаментом глобального режима нераспространения.
Владимир Абаринов: Новый договор заменит документ 1991 года, СТАРТ-1 или, по-русски, СНВ-1, но только в том случае, если будет ратифицирован парламентами обеих стран. Процедура ратификации в Сенате уже началась. Перед профильными комитетами верхней палаты выступили высшие должностные лица США – государственный секретарь Хиллари Клинтон, министр обороны Роберт Гейтс. Тем не менее, говорить об успехе администрации пока преждевременно. Многие видные политики и члены Конгресса выражают сомнения, а кое-кто уже заявил, что намерен голосовать против. Для ратификации необходимо квалифицированное большинство в Сенате - две трети голосов. Республиканцы могут легко блокировать договор 41 голосом. Желая предотвратить такой сценарий, сторонники договора стараются мобилизовать общественное мнение на его поддержку.
Одним из мероприятий такого рода стала дискуссия в вашингтонском Институте Брукингса, в которой участвовал американский государственный деятель старшего поколения, бывший высокопоставленный сотрудник нескольких республиканских администраций генерал Брент Скаукрофт, человек непререкаемого авторитета и уникального опыта. Аудитории его представил директор института Строб Тэлботт.
Строб Тэлботт: Думаю, все присутствующие в этом зале знают, что прошло 18 лет с тех пор, как был ратифицирован старый договор СТАРТ. Это произошло при администрации Джорджа Герберта Уолкера Буша. Ядерная дипломатия была одной из нескольких областей американо-советских отношений, в которых президент Буш был особенно искусен в беспокойное и казавшееся иногда опасным время распада СССР. Президент Буш часто ассоциируется с первой Войной в Заливе, однако он заслуживает равной похвалы за
еще более значительное достижение – то, как он воспользовался своими личными и политическими отношениями с Михаилом Горбачевым, чтобы положить конец "холодной войне", причем так, чтобы не только обеспечить ядерный мир, но и укрепить его, так, чтобы заложить фундамент единой и свободной Европы. В этом достижении, как и во многих других, президенту Бушу способствовал наш сегодняшний оратор. Брент Скаукрофт участвовал в разработке всех соглашений о контроле над стратегическими вооружениями, начиная с договора ОСВ-1, заключенного администрацией Никсона. Он был вместе с Джеральдом Фордом во Владивостоке в 1974 на встрече с Леонидом Брежневым. Целью той встречи было сохранить процесс, запущенный договором, после отставки президента Никсона. Брент служил президенту Форду и Бушу-старшему в качестве советника по национальной безопасности.
Помимо своей выдающейся государственной карьеры, я полагаю, он как частное лицо занимает своего рода пожизненную должность советника всей страны по вопросам безопасности. В течение многих десятилетий он говорил сильным, ясным и столь же независимым, сколь и проницательным голосом о вопросах войны и
мира. И, добавлю, был другом, советником и наставником многих из нас, собравшихся здесь сегодня, включая, разумеется, и меня.
Владимир Абаринов: Брент Скаукрофт построил свое выступление в защиту нового договора как ретроспекцию событий, в которых он принимал деятельное личное участие.
Брент Скаукрофт: Я очень рад возможности говорить здесь с вами о том, что в некотором смысле является очень важным, а в некоторых других отношениях – совершенно незначительным соглашением. Это важное соглашение, поэтому необходимо, чтобы оно было ратифицировано. Позвольте мне вернуться в прошлое и рассмотреть в целом стратегию переговоров о контроле над вооружениями с Советским Союзом с тем, чтобы поместить их в своего рода перспективу, а она необходима, поскольку споры часто ведутся не об этом соглашении и его целях, а о предметах, имеющих лишь косвенную связь с ним. Философия контроля над стратегическими вооружениями, начавшегося в конце президентства Джонсона, была сформулирована администрацией Никсона, и с тех пор в целом соблюдается, хотя и распадается на три фазы.
Первая фаза, итогом которой стал договор ОСВ-1, имела целью остановить производство ядерного оружия. У нас шла гонка вооружений, и каждый старался обеспечить превосходство своего любимого вида оружия. Договор ОСВ-1 заморозил процесс. Цель второй фазы состояла в том, чтобы привести стороны в состояние равновесия. Структура стратегических вооружений была различной. Они делали упор на наземные межконтинентальные баллистические ракеты, мы – на разделяющиеся боеголовки морского и воздушного базирования. Это были совершенно разные виды оружия. Как уравновесить их? Как их уравнять? Когда найден способ, можно приступать к сокращению, не нарушая баланс, и это была третья фаза. Такова была философия процесса. ОСВ-1 был успешным договором. Никсон ушел в отставку, и президент Форд продолжил ту же линию во Владивостоке. Был достигнут определенный
прогресс, однако камнем преткновения стали две новые системы оружия: советский бомбардировщик "Бэкфайр" и американская крылатая ракета. Мы не знали, каким образом включить их в общий зачет, да ни одна из сторон и не хотела включать их в зачет. И потому процесс фактически прекратился.
Президент Картер взял дело в свои руки и начал продвижение к договору ОСВ-2. Он объединил вторую и третью фазы, однако его план оказался слишком амбициозным. Договор ОСВ-2 не был принят. Процесс был возобновлен президентом Бушем-старшим и завершился заключением договора о сокращении стратегических вооружений – СНВ-1. Силы были сбалансированы. Цель второй фазы была достигнута. Он пошел дальше, к третьей фазе, то есть к сокращению, и подписал договор СНВ-2, который так и не был ратифицирован. Важно, однако, то, что это была попытка закрепить равновесие сил – там был запрет на разделяющиеся боеголовки, которые были оружием первого удара.
Владимир Абаринов: С точки зрения генерала Скаукрофта, новый СНВ, будучи достаточно скромным по масштабам сокращения, создает необходимую нормативную базу для дальнейших переговоров.
Брент Скаукрофт: К сожалению, после договора СНВ-1 имела место долгая пауза. В результате все включенные в него положения – принципы взаимозачета, правила проверки, другие способы поддержания баланса – все они истекли вместе с договором в декабре прошлого года. Их у нас больше нет. И фактически стороны не могут теперь существенно продвинуться в направлении сокращения или укрепления баланса сил без этих принципов, которые обеспечивали взаимное доверие. Они играли в одну игру по одним и тем же правилам. Вот для чего был нужен договор. <…> Договор часто критикуют за то, чего в нем нет. Да, он предусматривает некоторые сокращения вооружений, но весьма скромные. Что он действительно делает – это сохраняет структуру договоренностей, с которой можно работать, которая внушает обеим сторонам уверенность в том, что они говорят на одном языке, и значит, мы можем двигаться вперед к более глубоким сокращениям, менять структуру наших стратегических сил в целях укрепления стабильности и так далее. Таким образом, этот договор по сути не так уж важен. Но он жизненно важен, если мы хотим продолжать процесс контроля над стратегическими вооружениями с Россией.
Владимир Абаринов: Директор евроазиатских, российских и восточноевропейских исследований Дипломатической школы Джоржтаунского университета Анджела Стент обратила внимание собравшихся на миролюбивые заявления президента Медведева, свидетельствующие, по ее мнению, о важных изменениях в позиции Москвы.
Анджела Стент: На прошлой неделе президент Медведев произнес речь перед российским дипломатическим корпусом. Я слежу за речами российских и советских лидеров так давно, что и вспоминать не хочется, но я еще никогда не слышал речь, в которой об угрозе со стороны НАТО говорилось бы столь сдержанно. Медведев говорил о Соединенных Штатах как об одном из ключевых международных партнеров России, более важном, нежели Китай, Содружество независимых государств или кто-либо другой. Он говорил о сдвиге в парадигме отношений между Соединенными Штатами и Россией. Так что если вы читали эту речь, если слушали речь, с которой президент Медведев выступил здесь, в Институте Брукингса, в апреле, вы уловили совершенно новый тон и новое содержание дискуссии по сравнению с тем, что было, когда был избран президент Обама. Не знают, помнит ли кто-то из вас, но 5 ноября 2008 года Медведев произнес речь, в которой угрожал разместить ракеты в Калининградской области в том случае, если Соединенные Штаты продолжат размещение элементов своей противоракетной обороны. Таким образом, перемена в риторике налицо. И я полагаю, одна из причин этой перемены состоит в том, что Россия пришла к выводу, что она не в состоянии модернизовать свою экономику без существенного вклада стран развитой рыночной экономики – Соединенных Штатов, Запада – и чтобы достигнуть этой цели, ей требуется более конструктивное политическое сотрудничество с Западом.
Владимир Абаринов: На голосование вопрос о ратификации нового СНВ будет поставлен в Сенате не раньше осени. Маловероятно, что профильные комитеты, в которых демократы располагают большинством, рекомендуют палате не ратифицировать договор. Однако полный состав Сената может не только отклонить договор, но и одобрить его условно, снабдив его поправками и оговорками. Наконец, фракция большинства, столкнувшись с непреодолимой обструкцией республиканцев, может снять договор с повестки дня и дождаться, пока президент отзовет его сам.
Владимир Абаринов: 8 апреля этого года в Праге, подписывая с президентом Медведевым новый договор о сокращении стратегических наступательных вооружений, который в США по английской аббревиатуре называется СТАРТ, президент Обама говорил о том, что это соглашение открывает новую эпоху как в американо-российских отношениях, так и в области всеобщего ядерного разоружения.
Барак Обама: Сегодняшний день – важная веха для ядерной безопасности и нераспространения, а также для американо-российских отношений. Он знаменует реализацию нашей общей цели – выработку путем переговоров нового Договора о сокращении стратегических вооружений. Договор предусматривает существенное сокращение количества развернутого нами ядерного оружия. Он предполагает сокращение числа наших средств доставки приблизительно наполовину. Он предусматривает всеобъемлющий верификационный режим, ведущий к дальнейшему укреплению доверия. Он обеспечивает для обеих сторон гибкость в обеспечении нашей безопасности и подкрепляет нерушимую приверженность Америки делу безопасности наших европейских союзников. И я с нетерпением жду возможности в предстоящие месяцы приступить к работе с Сенатом США над ратификацией этого важного договора.
Наконец, этот день демонстрирует решимость Соединенных Штатов и России – двух государств, на долю которых приходится свыше 90 процентов имеющегося в мире ядерного оружия, – вести за собой мировое сообщество, сознавая свою ответственность. Совместно мы выполняем наши обязательства по Договору о нераспространении ядерного оружия, который должен служить фундаментом глобального режима нераспространения.
Владимир Абаринов: Новый договор заменит документ 1991 года, СТАРТ-1 или, по-русски, СНВ-1, но только в том случае, если будет ратифицирован парламентами обеих стран. Процедура ратификации в Сенате уже началась. Перед профильными комитетами верхней палаты выступили высшие должностные лица США – государственный секретарь Хиллари Клинтон, министр обороны Роберт Гейтс. Тем не менее, говорить об успехе администрации пока преждевременно. Многие видные политики и члены Конгресса выражают сомнения, а кое-кто уже заявил, что намерен голосовать против. Для ратификации необходимо квалифицированное большинство в Сенате - две трети голосов. Республиканцы могут легко блокировать договор 41 голосом. Желая предотвратить такой сценарий, сторонники договора стараются мобилизовать общественное мнение на его поддержку.
Одним из мероприятий такого рода стала дискуссия в вашингтонском Институте Брукингса, в которой участвовал американский государственный деятель старшего поколения, бывший высокопоставленный сотрудник нескольких республиканских администраций генерал Брент Скаукрофт, человек непререкаемого авторитета и уникального опыта. Аудитории его представил директор института Строб Тэлботт.
Строб Тэлботт: Думаю, все присутствующие в этом зале знают, что прошло 18 лет с тех пор, как был ратифицирован старый договор СТАРТ. Это произошло при администрации Джорджа Герберта Уолкера Буша. Ядерная дипломатия была одной из нескольких областей американо-советских отношений, в которых президент Буш был особенно искусен в беспокойное и казавшееся иногда опасным время распада СССР. Президент Буш часто ассоциируется с первой Войной в Заливе, однако он заслуживает равной похвалы за
еще более значительное достижение – то, как он воспользовался своими личными и политическими отношениями с Михаилом Горбачевым, чтобы положить конец "холодной войне", причем так, чтобы не только обеспечить ядерный мир, но и укрепить его, так, чтобы заложить фундамент единой и свободной Европы. В этом достижении, как и во многих других, президенту Бушу способствовал наш сегодняшний оратор. Брент Скаукрофт участвовал в разработке всех соглашений о контроле над стратегическими вооружениями, начиная с договора ОСВ-1, заключенного администрацией Никсона. Он был вместе с Джеральдом Фордом во Владивостоке в 1974 на встрече с Леонидом Брежневым. Целью той встречи было сохранить процесс, запущенный договором, после отставки президента Никсона. Брент служил президенту Форду и Бушу-старшему в качестве советника по национальной безопасности.
Помимо своей выдающейся государственной карьеры, я полагаю, он как частное лицо занимает своего рода пожизненную должность советника всей страны по вопросам безопасности. В течение многих десятилетий он говорил сильным, ясным и столь же независимым, сколь и проницательным голосом о вопросах войны и
мира. И, добавлю, был другом, советником и наставником многих из нас, собравшихся здесь сегодня, включая, разумеется, и меня.
Владимир Абаринов: Брент Скаукрофт построил свое выступление в защиту нового договора как ретроспекцию событий, в которых он принимал деятельное личное участие.
Брент Скаукрофт: Я очень рад возможности говорить здесь с вами о том, что в некотором смысле является очень важным, а в некоторых других отношениях – совершенно незначительным соглашением. Это важное соглашение, поэтому необходимо, чтобы оно было ратифицировано. Позвольте мне вернуться в прошлое и рассмотреть в целом стратегию переговоров о контроле над вооружениями с Советским Союзом с тем, чтобы поместить их в своего рода перспективу, а она необходима, поскольку споры часто ведутся не об этом соглашении и его целях, а о предметах, имеющих лишь косвенную связь с ним. Философия контроля над стратегическими вооружениями, начавшегося в конце президентства Джонсона, была сформулирована администрацией Никсона, и с тех пор в целом соблюдается, хотя и распадается на три фазы.
Первая фаза, итогом которой стал договор ОСВ-1, имела целью остановить производство ядерного оружия. У нас шла гонка вооружений, и каждый старался обеспечить превосходство своего любимого вида оружия. Договор ОСВ-1 заморозил процесс. Цель второй фазы состояла в том, чтобы привести стороны в состояние равновесия. Структура стратегических вооружений была различной. Они делали упор на наземные межконтинентальные баллистические ракеты, мы – на разделяющиеся боеголовки морского и воздушного базирования. Это были совершенно разные виды оружия. Как уравновесить их? Как их уравнять? Когда найден способ, можно приступать к сокращению, не нарушая баланс, и это была третья фаза. Такова была философия процесса. ОСВ-1 был успешным договором. Никсон ушел в отставку, и президент Форд продолжил ту же линию во Владивостоке. Был достигнут определенный
прогресс, однако камнем преткновения стали две новые системы оружия: советский бомбардировщик "Бэкфайр" и американская крылатая ракета. Мы не знали, каким образом включить их в общий зачет, да ни одна из сторон и не хотела включать их в зачет. И потому процесс фактически прекратился.
Президент Картер взял дело в свои руки и начал продвижение к договору ОСВ-2. Он объединил вторую и третью фазы, однако его план оказался слишком амбициозным. Договор ОСВ-2 не был принят. Процесс был возобновлен президентом Бушем-старшим и завершился заключением договора о сокращении стратегических вооружений – СНВ-1. Силы были сбалансированы. Цель второй фазы была достигнута. Он пошел дальше, к третьей фазе, то есть к сокращению, и подписал договор СНВ-2, который так и не был ратифицирован. Важно, однако, то, что это была попытка закрепить равновесие сил – там был запрет на разделяющиеся боеголовки, которые были оружием первого удара.
Владимир Абаринов: С точки зрения генерала Скаукрофта, новый СНВ, будучи достаточно скромным по масштабам сокращения, создает необходимую нормативную базу для дальнейших переговоров.
Брент Скаукрофт: К сожалению, после договора СНВ-1 имела место долгая пауза. В результате все включенные в него положения – принципы взаимозачета, правила проверки, другие способы поддержания баланса – все они истекли вместе с договором в декабре прошлого года. Их у нас больше нет. И фактически стороны не могут теперь существенно продвинуться в направлении сокращения или укрепления баланса сил без этих принципов, которые обеспечивали взаимное доверие. Они играли в одну игру по одним и тем же правилам. Вот для чего был нужен договор. <…> Договор часто критикуют за то, чего в нем нет. Да, он предусматривает некоторые сокращения вооружений, но весьма скромные. Что он действительно делает – это сохраняет структуру договоренностей, с которой можно работать, которая внушает обеим сторонам уверенность в том, что они говорят на одном языке, и значит, мы можем двигаться вперед к более глубоким сокращениям, менять структуру наших стратегических сил в целях укрепления стабильности и так далее. Таким образом, этот договор по сути не так уж важен. Но он жизненно важен, если мы хотим продолжать процесс контроля над стратегическими вооружениями с Россией.
Владимир Абаринов: Директор евроазиатских, российских и восточноевропейских исследований Дипломатической школы Джоржтаунского университета Анджела Стент обратила внимание собравшихся на миролюбивые заявления президента Медведева, свидетельствующие, по ее мнению, о важных изменениях в позиции Москвы.
Анджела Стент: На прошлой неделе президент Медведев произнес речь перед российским дипломатическим корпусом. Я слежу за речами российских и советских лидеров так давно, что и вспоминать не хочется, но я еще никогда не слышал речь, в которой об угрозе со стороны НАТО говорилось бы столь сдержанно. Медведев говорил о Соединенных Штатах как об одном из ключевых международных партнеров России, более важном, нежели Китай, Содружество независимых государств или кто-либо другой. Он говорил о сдвиге в парадигме отношений между Соединенными Штатами и Россией. Так что если вы читали эту речь, если слушали речь, с которой президент Медведев выступил здесь, в Институте Брукингса, в апреле, вы уловили совершенно новый тон и новое содержание дискуссии по сравнению с тем, что было, когда был избран президент Обама. Не знают, помнит ли кто-то из вас, но 5 ноября 2008 года Медведев произнес речь, в которой угрожал разместить ракеты в Калининградской области в том случае, если Соединенные Штаты продолжат размещение элементов своей противоракетной обороны. Таким образом, перемена в риторике налицо. И я полагаю, одна из причин этой перемены состоит в том, что Россия пришла к выводу, что она не в состоянии модернизовать свою экономику без существенного вклада стран развитой рыночной экономики – Соединенных Штатов, Запада – и чтобы достигнуть этой цели, ей требуется более конструктивное политическое сотрудничество с Западом.
Владимир Абаринов: На голосование вопрос о ратификации нового СНВ будет поставлен в Сенате не раньше осени. Маловероятно, что профильные комитеты, в которых демократы располагают большинством, рекомендуют палате не ратифицировать договор. Однако полный состав Сената может не только отклонить договор, но и одобрить его условно, снабдив его поправками и оговорками. Наконец, фракция большинства, столкнувшись с непреодолимой обструкцией республиканцев, может снять договор с повестки дня и дождаться, пока президент отзовет его сам.
