Ирина Лагунина: Грядущий неурожай в России вряд ли превзойдет антирекорд 1998 года. А по темпам выхода из очередного кризиса российская экономика тем более не сможет повторить рекордный свой рост после августовского дефолта 12-летней давности.
Более того, представленные на этой неделе данные по промышленному производству свидетельствуют о том, что возобновившийся было экономический рост в стране вновь останавливается. Причем – не из-за аномальной жары...
Подробнее об этом – в материале Сергея Сенинского...
Сергей Сенинский: ... Промышленное производство в России, на долю которого приходится более четверти общего объема российской экономики, в июле сократилось на 0,1% к уровню июня, когда спад к уровню предыдущего месяца составил 0,5%.
Наметившееся теперь отсутствие роста промышленности свидетельствует, как минимум, о стагнации спроса на продукцию российских компаний и предприятий – как внешнего, так и внутреннего. А если внутренний спрос и растет, то в основном на импорт...
Из Москвы – заместитель директора Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования Владимир Сальников:
Владимир Сальников: Восстановление российской промышленности, российской экономики, проходило, если можно так выразиться, в два этапа. Если на первом этапе, в 2009 году, восстанавливались прежде всего экспортно-сырьевые отрасли из-за восстановления внешнего спроса, то в 2010 году основным драйвером дальнейшего восстановления служили инвестиционные отрасли. То есть, прежде всего, машиностроение и производство стройматериалов.
Однако в середине года та пауза, которая возникла, как раз и была связана с тем, что восстановление инвестиционных отраслей уперлось в общем-то в стагнацию инвестиций. Одновременно и потребительские отрасли, несмотря на оживление потребительского спроса, тоже в последние месяцы стагнировали. И здесь, я считаю, основная проблема, конечно, - это "крепкий" рубль. Он стал "крепче", чем до кризиса, еще в начале года и с тех пор еще дополнительно укрепился.
Поэтому сейчас проблема в том, что потребительский спрос растет, но при этом он поглощается импортом, а инвестиционный спрос до последнего времени стагнировал. В июне наметились признаки его какого-то оживления, но пока -очень неустойчивые...
Сергей Сенинский: Замедление темпов роста как промышленности, так и экономики в целом происходило на фоне снижения темпов роста цен в стране. Хотя – теоретически - должно быть, вроде, наоборот, так как замедление инфляции часто стимулирует спрос. Главный экономист "Альфа-Банка" Наталия Орлова:
Наталия Орлова: Мне кажется, нет никаких теоретических причин ожидать, что должно обязательно происходить замедление на фоне ускорения инфляции. То, что происходит сейчас, – это такой классический сценарий перепроизводства в том смысле, что мы видим сокращение объемов производства, которое ориентируется на сокращающийся спрос.
Мы видим, что компании не имеют возможности перекладывать рост своих издержек на конечных покупателей. И конкуренция, которая на рынке присутствует, она заставляет компании снижать цены - для того, чтобы сохранить свою долю рынка.
Поэтому в принципе видим такую тенденцию, что, с одной стороны, сокращаются объемы, потому что есть ожидания того, что спрос будет меньшим, а с другой стороны, компании готовы идти на некоторое снижение цен, чтобы на этом рынке остаться.
Сергей Сенинский: Объявленный Россией ровно 12 лет назад, 17 августа 1998 года, дефолт по долговым обязательствам стал кульминацией назревшего в стране финансового кризиса. Помимо рухнувших тогда цен на нефть, он в целом мало был связан с событиями в мире – в отличие от нынешнего.
Но после кризиса 1998 года два фактора во многом обеспечили быстрое восстановление российской экономики в последующие годы: во-первых, наличие в ней массива свободных мощностей, а во-вторых – резко девальвированный рубль, сделавший импорт слишком дорогим. Оба фактора стимулировали расширение в стране импортозамещения...
Сегодня, после очередного кризиса, в экономике России также есть свободные мощности, хотя, конечно, и не так много, как 12 лет назад. Но зато рубль – "крепкий", так как текущие цены на нефть в 7 раз выше, чем они были во второй половине 1998 года... Наталия Орлова, "Альфа-Банк":
Наталия Орлова: Действительно, во время этого кризиса мы не получили никакого значимого ослабления валютного курса. И фактически это означает, что у нас нет возможности просто за счет девальвации получить какие-то дополнительные преимущества на внутреннем рынке и на внешних рынках. А это означает, что единственной возможностью для повышения конкурентоспособности является увеличение инвестиций, модернизация производства и повышение производительности труда.
И эта тема связана с вопросом наличия свободных мощностей. Потому что, конечно, тот факт, что сейчас свободных мощностей не очень много, он напрямую подталкивает компании и заставляет экономическую политику ориентироваться в направлении создания инвестиционных проектов. Потому что, действительно, это - единственный способ для того, чтобы в дальнейшем увеличивать объемы производства. Чтобы были фактически те самые мощности, на которых можно производить, и чтобы эти мощности были более конкурентными, чтобы у компании появлялась возможность сохранять свою нишу.
Поэтому в какой-то степени тот вызов, который сейчас перед Россией стоит, он гораздо сложнее, чем то, что происходило в 1998 году. В 1998 году суть проблемы заключалась в том, чтобы загрузить свободные мощности и привлечь капиталы, чтобы финансировать увеличение оборота.
А сейчас вопрос заключается не в том, что не хватает денег, у нас деньги в общем-то сейчас есть, и государственные сбережения есть, и частные, но действительно нужно запустить инвестиционный механизм, который тормозится в силу просто низкого уровня конкуренции.
Сергей Сенинский: Меньшие свободные мощности в экономике, чем 12 лет назад, и "крепкий" рубль – значит ли это, что и общий потенциал российской экономики для выхода из очередного кризиса на этот раз – намного меньше, чем тогда, на рубеже 2000-ых? И что восстановление экономики может быть лишь постепенным? Владимир Сальников, Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования:
Владимир Сальников: Весь вопрос в том, что мы понимаем под восстановлением? Если в 1998 году факторы, которые вы назвали, они позволили не просто восстановиться, но и начать очень быстро расти после кризиса, то сейчас мы пока говорим всего лишь о постепенном выходе на докризисный уровень.
Правда, кстати говоря, мы уже не очень далеки от этого уровня. В целом по промышленности мы приблизительного на 5% ниже докризисного максимума. Поэтому можно говорить о том, что на докризисный уровень мы, наверное, выйдем к концу 2010 – началу 2011 года.
А если говорить о выходе за пределы этого уровня, конечно, возникает масса вопросов, насколько быстро мы "оторвемся" от этого уровня и пойдем дальше...
Сергей Сенинский: В 1998 году в России случился не только финансовый кризис, но и самый крупный за последние 20 лет неурожай.
Однако каких-то серьезных перебоев с хлебом или мукой в стране тогда не было – другое дело, были "перебои" с деньгами и у людей, и у компаний. Исполнительный директор исследовательского центра "Совэкон" Андрей Сизов:
Андрей Сизов: Ситуация заметно отличалась... Тогда это был самый большой неурожай за все постсоветское время, было собрано всего лишь 48 миллионов тонн. На этот год наш текущий прогноз сбора - 59,5– 63,5 миллиона тонн, то есть заметно больше.
Помогло тогда, что неплохие входящие запасы были, плюс - было меньше внутреннее потребление, потому что было менее развито животноводство... Вопрос экспорта тогда вообще не стоял! Напомню, что Россия стала заметным экспортером зерна лишь в 2000-ых годах.
И тогда в значительной мере помогли значительные импортные поставки, причем - и в рамках гуманитарной помощи. Насколько помню, от стран ЕС и США.
Сергей Сенинский: Общий урожай пшеницы в мире в этом году прогнозируется на уровне 650 миллионов тонн. Плюс в мире, после "продовольственного кризиса" 2007-2008 годов, накоплены рекордные запасы – еще примерно 220 миллионов тонн.
На этом фоне даже прошлогодние объемы всего экспорта зерна из России (почти 22 млн тонн) кажутся крохотными, не говоря уже о любых поставках в этом, неурожайном году.
Тем не менее, мировые рынки пшеницы (главной составляющей российского зернового экспорта) в последние недели остро реагировали на любую новость из России – вплоть до объявления правительством временного запрета на экспорт зерна...
Андрей Сизов: Действительно, в конце июля – начале августа Россия была, пожалуй, одним из главных ньюсмейкеров на мировом зерновом рынке, в первую очередь - на рынке пшеницы.
Объясняется это тем, что в последние годы Россия стала значимым игроком, на нее приходится примерно 15-18% мировой торговли пшеницей. По объемам, в зависимости от сезона, это –
третий-четвертый-пятый экспортер.
Рынок внимательно смотрел за тем, что происходит в России. Сначала обсуждали существенный недобор зерна, потом рынки стали обсуждать, что, возможно, в том или ином виде будут введены ограничения. И, собственно, когда было объявлено о ограничениях, был последний, максимальный скачок цен, после чего началась коррекция. Все это развивалось в рамках традиционной тактики: покупай - на слухах, продавай - на фактах.
Сергей Сенинский: Внутренний спрос в стране в целом – как со стороны компаний, так и потребительский - растет сегодня разве что на импорт, если судить по данным по его динамике.
Исключение составляет специально стимулируемый внутренний спрос в отдельных сегментах – например, в рамках программ утилизации и льготного кредитования для автопрома.
Но что в принципе должно измениться в экономике, чтобы оживился в стране и весь остальной внутренний спрос? Ведь на специальные стимулы для всех у государства никаких денег не хватит... Владимир Сальников, заместитель директора Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования:
Владимир Сальников: Дальнейший рост российской экономики должен опираться на мощные инвестиции, прежде всего - в обрабатывающей промышленности, и, соответственно, на рост производительности в экономике.
Но для того, чтобы эти инвестиции сейчас действительно пошли, в том числе и иностранные, потому что собственных ресурсов вряд ли хватит, должны выполняться, по меньшей мере, два взаимосвязанных условия, на которые, кстати говоря, рассчитывать сейчас довольно сложно.
Первое условие – это то, что мировая экономика должна быть относительно устойчивой, и, соответственно, конъюнктура, сырьевых рынков тоже. Сейчас, к сожалению, от мировой экономики этого ожидать не приходится.
Второй момент связан с курсом рубля. Конечно же, долгосрочный рост, как мне кажется, в перспективе, как и среднесрочный, он не предполагает дальнейшего укрепления рубля. Более того, на мой взгляд, желательное небольшое, не кратное, не как в 1998 году, а небольшое постепенное, но - ослабление рубля, процентов на 15-20, максимум – на 25%. Тут, к сожалению, возможности монетарных властей по влиянию на курс ограничены. Понятно одно, что сейчас все усилия должны быть направлены на стимулирование инвестиций в экономику России, и иностранных инвестиций - как одного из важнейших элементов.
Сергей Сенинский: Грядущий неурожай в России вряд ли превзойдет антирекорд 1998 года. А по темпам выхода из нынешнего кризиса российская экономика не сможет повторить рекордный свой рост после финансового кризиса в стране 12-летней давности...
Более того, представленные на этой неделе данные по промышленному производству свидетельствуют о том, что возобновившийся было экономический рост в стране вновь останавливается. Причем – не из-за аномальной жары...
Подробнее об этом – в материале Сергея Сенинского...
Сергей Сенинский: ... Промышленное производство в России, на долю которого приходится более четверти общего объема российской экономики, в июле сократилось на 0,1% к уровню июня, когда спад к уровню предыдущего месяца составил 0,5%.
Наметившееся теперь отсутствие роста промышленности свидетельствует, как минимум, о стагнации спроса на продукцию российских компаний и предприятий – как внешнего, так и внутреннего. А если внутренний спрос и растет, то в основном на импорт...
Из Москвы – заместитель директора Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования Владимир Сальников:
Владимир Сальников: Восстановление российской промышленности, российской экономики, проходило, если можно так выразиться, в два этапа. Если на первом этапе, в 2009 году, восстанавливались прежде всего экспортно-сырьевые отрасли из-за восстановления внешнего спроса, то в 2010 году основным драйвером дальнейшего восстановления служили инвестиционные отрасли. То есть, прежде всего, машиностроение и производство стройматериалов.
Однако в середине года та пауза, которая возникла, как раз и была связана с тем, что восстановление инвестиционных отраслей уперлось в общем-то в стагнацию инвестиций. Одновременно и потребительские отрасли, несмотря на оживление потребительского спроса, тоже в последние месяцы стагнировали. И здесь, я считаю, основная проблема, конечно, - это "крепкий" рубль. Он стал "крепче", чем до кризиса, еще в начале года и с тех пор еще дополнительно укрепился.
Поэтому сейчас проблема в том, что потребительский спрос растет, но при этом он поглощается импортом, а инвестиционный спрос до последнего времени стагнировал. В июне наметились признаки его какого-то оживления, но пока -очень неустойчивые...
Сергей Сенинский: Замедление темпов роста как промышленности, так и экономики в целом происходило на фоне снижения темпов роста цен в стране. Хотя – теоретически - должно быть, вроде, наоборот, так как замедление инфляции часто стимулирует спрос. Главный экономист "Альфа-Банка" Наталия Орлова:
Наталия Орлова: Мне кажется, нет никаких теоретических причин ожидать, что должно обязательно происходить замедление на фоне ускорения инфляции. То, что происходит сейчас, – это такой классический сценарий перепроизводства в том смысле, что мы видим сокращение объемов производства, которое ориентируется на сокращающийся спрос.
Мы видим, что компании не имеют возможности перекладывать рост своих издержек на конечных покупателей. И конкуренция, которая на рынке присутствует, она заставляет компании снижать цены - для того, чтобы сохранить свою долю рынка.
Поэтому в принципе видим такую тенденцию, что, с одной стороны, сокращаются объемы, потому что есть ожидания того, что спрос будет меньшим, а с другой стороны, компании готовы идти на некоторое снижение цен, чтобы на этом рынке остаться.
Сергей Сенинский: Объявленный Россией ровно 12 лет назад, 17 августа 1998 года, дефолт по долговым обязательствам стал кульминацией назревшего в стране финансового кризиса. Помимо рухнувших тогда цен на нефть, он в целом мало был связан с событиями в мире – в отличие от нынешнего.
Но после кризиса 1998 года два фактора во многом обеспечили быстрое восстановление российской экономики в последующие годы: во-первых, наличие в ней массива свободных мощностей, а во-вторых – резко девальвированный рубль, сделавший импорт слишком дорогим. Оба фактора стимулировали расширение в стране импортозамещения...
Сегодня, после очередного кризиса, в экономике России также есть свободные мощности, хотя, конечно, и не так много, как 12 лет назад. Но зато рубль – "крепкий", так как текущие цены на нефть в 7 раз выше, чем они были во второй половине 1998 года... Наталия Орлова, "Альфа-Банк":
Наталия Орлова: Действительно, во время этого кризиса мы не получили никакого значимого ослабления валютного курса. И фактически это означает, что у нас нет возможности просто за счет девальвации получить какие-то дополнительные преимущества на внутреннем рынке и на внешних рынках. А это означает, что единственной возможностью для повышения конкурентоспособности является увеличение инвестиций, модернизация производства и повышение производительности труда.
И эта тема связана с вопросом наличия свободных мощностей. Потому что, конечно, тот факт, что сейчас свободных мощностей не очень много, он напрямую подталкивает компании и заставляет экономическую политику ориентироваться в направлении создания инвестиционных проектов. Потому что, действительно, это - единственный способ для того, чтобы в дальнейшем увеличивать объемы производства. Чтобы были фактически те самые мощности, на которых можно производить, и чтобы эти мощности были более конкурентными, чтобы у компании появлялась возможность сохранять свою нишу.
Поэтому в какой-то степени тот вызов, который сейчас перед Россией стоит, он гораздо сложнее, чем то, что происходило в 1998 году. В 1998 году суть проблемы заключалась в том, чтобы загрузить свободные мощности и привлечь капиталы, чтобы финансировать увеличение оборота.
А сейчас вопрос заключается не в том, что не хватает денег, у нас деньги в общем-то сейчас есть, и государственные сбережения есть, и частные, но действительно нужно запустить инвестиционный механизм, который тормозится в силу просто низкого уровня конкуренции.
Сергей Сенинский: Меньшие свободные мощности в экономике, чем 12 лет назад, и "крепкий" рубль – значит ли это, что и общий потенциал российской экономики для выхода из очередного кризиса на этот раз – намного меньше, чем тогда, на рубеже 2000-ых? И что восстановление экономики может быть лишь постепенным? Владимир Сальников, Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования:
Владимир Сальников: Весь вопрос в том, что мы понимаем под восстановлением? Если в 1998 году факторы, которые вы назвали, они позволили не просто восстановиться, но и начать очень быстро расти после кризиса, то сейчас мы пока говорим всего лишь о постепенном выходе на докризисный уровень.
Правда, кстати говоря, мы уже не очень далеки от этого уровня. В целом по промышленности мы приблизительного на 5% ниже докризисного максимума. Поэтому можно говорить о том, что на докризисный уровень мы, наверное, выйдем к концу 2010 – началу 2011 года.
А если говорить о выходе за пределы этого уровня, конечно, возникает масса вопросов, насколько быстро мы "оторвемся" от этого уровня и пойдем дальше...
Сергей Сенинский: В 1998 году в России случился не только финансовый кризис, но и самый крупный за последние 20 лет неурожай.
Однако каких-то серьезных перебоев с хлебом или мукой в стране тогда не было – другое дело, были "перебои" с деньгами и у людей, и у компаний. Исполнительный директор исследовательского центра "Совэкон" Андрей Сизов:
Андрей Сизов: Ситуация заметно отличалась... Тогда это был самый большой неурожай за все постсоветское время, было собрано всего лишь 48 миллионов тонн. На этот год наш текущий прогноз сбора - 59,5– 63,5 миллиона тонн, то есть заметно больше.
Помогло тогда, что неплохие входящие запасы были, плюс - было меньше внутреннее потребление, потому что было менее развито животноводство... Вопрос экспорта тогда вообще не стоял! Напомню, что Россия стала заметным экспортером зерна лишь в 2000-ых годах.
И тогда в значительной мере помогли значительные импортные поставки, причем - и в рамках гуманитарной помощи. Насколько помню, от стран ЕС и США.
Сергей Сенинский: Общий урожай пшеницы в мире в этом году прогнозируется на уровне 650 миллионов тонн. Плюс в мире, после "продовольственного кризиса" 2007-2008 годов, накоплены рекордные запасы – еще примерно 220 миллионов тонн.
На этом фоне даже прошлогодние объемы всего экспорта зерна из России (почти 22 млн тонн) кажутся крохотными, не говоря уже о любых поставках в этом, неурожайном году.
Тем не менее, мировые рынки пшеницы (главной составляющей российского зернового экспорта) в последние недели остро реагировали на любую новость из России – вплоть до объявления правительством временного запрета на экспорт зерна...
Андрей Сизов: Действительно, в конце июля – начале августа Россия была, пожалуй, одним из главных ньюсмейкеров на мировом зерновом рынке, в первую очередь - на рынке пшеницы.
Объясняется это тем, что в последние годы Россия стала значимым игроком, на нее приходится примерно 15-18% мировой торговли пшеницей. По объемам, в зависимости от сезона, это –
третий-четвертый-пятый экспортер.
Рынок внимательно смотрел за тем, что происходит в России. Сначала обсуждали существенный недобор зерна, потом рынки стали обсуждать, что, возможно, в том или ином виде будут введены ограничения. И, собственно, когда было объявлено о ограничениях, был последний, максимальный скачок цен, после чего началась коррекция. Все это развивалось в рамках традиционной тактики: покупай - на слухах, продавай - на фактах.
Сергей Сенинский: Внутренний спрос в стране в целом – как со стороны компаний, так и потребительский - растет сегодня разве что на импорт, если судить по данным по его динамике.
Исключение составляет специально стимулируемый внутренний спрос в отдельных сегментах – например, в рамках программ утилизации и льготного кредитования для автопрома.
Но что в принципе должно измениться в экономике, чтобы оживился в стране и весь остальной внутренний спрос? Ведь на специальные стимулы для всех у государства никаких денег не хватит... Владимир Сальников, заместитель директора Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования:
Владимир Сальников: Дальнейший рост российской экономики должен опираться на мощные инвестиции, прежде всего - в обрабатывающей промышленности, и, соответственно, на рост производительности в экономике.
Но для того, чтобы эти инвестиции сейчас действительно пошли, в том числе и иностранные, потому что собственных ресурсов вряд ли хватит, должны выполняться, по меньшей мере, два взаимосвязанных условия, на которые, кстати говоря, рассчитывать сейчас довольно сложно.
Первое условие – это то, что мировая экономика должна быть относительно устойчивой, и, соответственно, конъюнктура, сырьевых рынков тоже. Сейчас, к сожалению, от мировой экономики этого ожидать не приходится.
Второй момент связан с курсом рубля. Конечно же, долгосрочный рост, как мне кажется, в перспективе, как и среднесрочный, он не предполагает дальнейшего укрепления рубля. Более того, на мой взгляд, желательное небольшое, не кратное, не как в 1998 году, а небольшое постепенное, но - ослабление рубля, процентов на 15-20, максимум – на 25%. Тут, к сожалению, возможности монетарных властей по влиянию на курс ограничены. Понятно одно, что сейчас все усилия должны быть направлены на стимулирование инвестиций в экономику России, и иностранных инвестиций - как одного из важнейших элементов.
Сергей Сенинский: Грядущий неурожай в России вряд ли превзойдет антирекорд 1998 года. А по темпам выхода из нынешнего кризиса российская экономика не сможет повторить рекордный свой рост после финансового кризиса в стране 12-летней давности...
