Марина Тимашева: Четырехтомник "Литературное наследие Генриха Нейгауза" выпустило в свет издательство "Дека". В него вошли книга Нейгауза об искусстве фортепьянной игры, статьи, расшифровки уроков великого пианиста, воспоминания о нем. Эпистолярное наследие музыканта составило 4-й том издания. Впервые мы можем познакомиться с письмами Генриха Нейгауза, написанными в самые драматичные периоды его жизни. Составитель этого тома и автор вступительной статьи - художественный руководитель Саратовской филармонии, заслуженный деятель искусств России, пианист Анатолий Катц. Рассказывает Ольга Бакуткина
Ольга Бакуткина: Редактировать письма Генриха Нейгауза Анатолия Катца попросила дочь великого пианиста Милица Нейгауз. Чтобы понять, почему так произошло, следует вспомнить о том, насколько тесно имя музыканта связано с Саратовым. Рассказывает Анатолий Катц.
Анатолий Катц: Основу нейгаузовской школы в Саратове заложил Семен Соломонович Бендицкий - один из коренных учеников, один из самых старых учеников Генриха Густавовича. Потом он приехал в Саратов, Генриха Густавовича приглашал, и Генрих Густавович приезжал очень часто в Саратов. Потом в Саратове появился еще один нейгаузовский ученик - Альберт Михайлович Тараканов. И он-то и явился инициатором создания такого фестиваля.
Ольга Бакуткина: На Фестивале Генриха Нейгауза (а этой весной состоялся юбилейный, 10-й), в Саратове собирались его ученики. Приезжала и дочь пианиста, Милица Нейгауз. В один из таких визитов она и предложила Анатолию Катцу редактировать том писем. Работа над четырехтомником шла долгих семь лет. К сожалению, Милица Нейгауз не дожила до выхода в свет задуманного ею издания. Публикация последнего тома была приостановлена из-за кризиса. Тогда средства на его выпуск перечислил наследник Милицы Генриховны из завещанной ею суммы.
Анатолий Катц: Когда я начал читать письма, конечно, открылся совсем другой человек. Во-первых, я понял, насколько он много знал. Он свободно оперировал всеми философскими терминами, он мог привести вам любую цитату из Данте, Толстого, из Достоевского. Любимого своего Рильке он вообще читал наизусть в подлиннике. Он говорил о том, что немецкий язык нужно выучить только для того, чтобы читать в подлиннике Томаса Манна. Студента, который не прочел ''Доктора Фаусутса'' он выгонял из класса: ''Иди, читай!''. Так же, как и Германа Гессе ''Игра в бисер''. Письма его... Вдруг может быть совсем бытовое письмо, как в 1947 году, когда была девальвация рубля, когда вдруг деньги превратились в ничто, и он описывает несколько смешных случаев. Есть очень серьезные письма, есть письма, где он переписывается с таким учеными как Валентин Асмус, как Габричевский. Есть переписка частная, есть переписка домашняя, есть переписка со своими учениками - он всем пишет добрые, теплые письма. И отрывается совсем другой человек. Ну, переписка Нейгауза в большом количестве уже публиковалась. Это делал и Яков Исаакович Мильштейн в своем томе, во всяком случае, переписка с родителями, это первые годы, годы юношества и учения в Австрии и Италии. Я начал думать: а почему такой перерыв? Вот он вернулся в Россию непосредственно перед Первой мировой войной, в 14-м году, из Европы. А следующие письма датированы только 1922-24 годом, и то - очень малое количество, и потом только начиная с 1928-29-го. И я говорю: ''Милица Генриховна, а где переписка с Зинаидой Николаевной, его первой женой?''. Она говорит своим басом: ''Толя, этого печатать нельзя''. Я говорю: ''Ну дайте мне почитать, я просто почитаю при вас тут, сидя''. Это письма того самого периода, когда Зинаида Николаевна Нейгауз ушла к Борису Леонидовичу Пастернаку. И Генрих Густавович пишет отчаянные письма ей. Вы знаете, просто на страницах кровь льется. Он пишет ей ежедневно, чрез день, на 12-ти страницах, на 10-ти страницах огромные письма. Вот этот период - 1930-31 год.
Ольга Бакуткина: Чтобы добиться разрешения на публикацию писем этого периода, Анатолий Катц показывал Милице Нейгауз письма к жене Пушкина. Вышли к тому времени в свет и достаточно откровенные воспоминания самой Зинаиды Нейгауз-Пастернак. Последним аргументом стало то, что сын Станислава Нейгауза издал книгу ''Нейгаузы'', в которой опубликовал одно из самых откровенных писем Генриха к Зинаиде. Сталкивался редактор издания и с проблемами интеллектуального свойства - энциклопедичность Нейгауза кого угодно могла поставить в тупик.
Анатолий Катц: Он мог совершенно свободно - ''вот помните, как у Вяземского...?. Да, сейчас, помним! Он жалуется и пишет: ''Que faire? Faire-то que?''. Это из рассказа Тэффи. ''Que faire?'' - ''Что делать?''. В переводе на нижегородский, помесь французского с нижегородским - ''faire-то que?''. Очень много стихотворных цитат, фраз: стихи Блока, стихи Пушкина. Мне эта работа доставляла удовольствие. Я, видимо, по природе своей такой ''архивный юноша'', - как говорил Тынянов.
Ольга Бакуткина: Трудно было расставаться с этим периодом?
Анатолий Катц: Вы знаете, когда я закончил работу и отослал это все, я вообще почувствовал себя таким сиротой, честное слово!
