В Екатеринбурге вышла в свет книга "Теория жанра" известного филолога Наума Лейдермана. Это фундаментальное, в 900 страниц, исследование, в котором теоретические построения сопровождаются увлекательным анализом текстов русских писателей ХХ и ХХI веков. Книга увидела свет через два дня после смерти автора.
Трудно сказать, кем больше был Наум Лейдерман. С одной стороны, он авторитетный исследователь, автор более 300 литературоведческих работ. С другой – просветитель. Достаточно сказать, что ученый создал региональный журнал "Филологический класс" и основал научно-исследовательский центр "Словесник", который затем был преобразован в профильный институт. Последняя книга Наума Лейдермана "Теория жанра" стала итогом его многолетних размышлений на эту тему.
Профессор МГУ Владимир Новиков подчеркивает:
– Обычно академические работы о жанрах ориентируются только на литературную классику и поэтому они статичны. Но нельзя забывать о творческой индивидуальности писателя, нужно видеть жанровые процессы в динамике. Лейдерман был очень живым человеком, активным участником современного литературного процесса, достаточно вспомнить, что в соавторстве с сыном Марком Липовецким он создал первую историю русской литературы второй половины XX века, где жанровым проблемам уделено достаточно много внимания. То есть для него процесс жанрообразования – это одна из сторон непрерывной литературной эволюции. Для того, чтобы понять, что было в прошлом, надо видеть то, что есть в настоящем. Я в какой-то степени это испытал на собственной шкуре. В учебнике, написанном Лейдерманом и Липовецким, Наум Лазаревич уделил внимание моей книге "Роман с языком" и охарактеризовал ее как реалистический роман-воспитание. И для меня стало неожиданностью отнесение меня к такой архаической традиции: я себя ощущал современным продвинутым литератором-постмодернистом.
– Жанровое определение "роман-воспитание", скорее, относится к XVIII веку, причем к английскому XVIII веку...
– Да. А он видит традицию "романа-воспитания" в современной словесности и, в общем, это убеждает, поскольку жанр никогда не завершается, он всегда имеет перспективу возрождения, возобновления. Таких неожиданных ходов в работах Наума Лазаревича немало. Он никогда не был догматичен. Я бы сказал, что он был своего рода живописцем литературного процесса. Ему была важна картина во всей пестроте, в динамике, в борьбе противоборствующих линий. Он любил очень многих современных литераторов. Достаточно сказать, что про такого ультрасовременного драматурга, как Николай Коляда, он написал целую книгу.
– Это его земляк к тому же.
– Да. И вообще, чрезвычайно велика его роль в том, что Екатеринбург стал третьей филологической столицей России. Друг нашей семьи Каверин говорил: "Я работаю соборно", – такое было неожиданное слово. Как раз наблюдая работу Наума Лазаревича, я видел, что это та самая соборность, он создавал школу, готовил не только кандидатов, но и докторов наук, координировал работу своих коллег, щедро делился замыслами, заботился о том, чтобы все не топтались на одной площадке, чтобы у каждого был какой-то свой самостоятельный аспект. Мне доводилось дважды присутствовать на заседаниях ученого совета, которым руководил Наум Лазаревич, и оппонировать диссертации. Должен сказать, что это очень было не похоже на то, что обыкновенно наблюдаешь. Довольно молодой ученый совет у него был. Они не просто чинно сидели, а заглядывали в защищаемые диссертации, задавали довольно ехидные и коварные вопросы – настолько коварные, что у меня возникало опасение за судьбу этих диссертаций. Но на самом деле это была полемика открытая, честная, но в то же время доброжелательная. Такую научную атмосферу мог создать только артист по натуре, я бы даже сказал, в какой-то степени режиссер научной работы.
– Может быть, именно благодаря этим человеческим свойствам Лейдерману удалось создать ряд серьезных институций в Екатеринбурге?
– Безусловно. В основе институции лежит всегда личностный фактор. Но если бы не было гениальных Тынянова и Шкловского, то не было бы Опояза. Если бы не было высокоталантливого Лотмана, не возникла бы структурно-семиотическая школа. То есть коллективное научное творчество осуществляется только при наличии какой-то сильной фигуры в центре. В этом смысле Екатеринбург оказался счастливым городом, он нашел своего филологического лидера.
...21 сентября Владимир Новиков полетит в Екатеринбург, где пройдут Дни русской словесности. Тему своего выступления он еще успел обсудить с Наумом Лейдерманом.
Трудно сказать, кем больше был Наум Лейдерман. С одной стороны, он авторитетный исследователь, автор более 300 литературоведческих работ. С другой – просветитель. Достаточно сказать, что ученый создал региональный журнал "Филологический класс" и основал научно-исследовательский центр "Словесник", который затем был преобразован в профильный институт. Последняя книга Наума Лейдермана "Теория жанра" стала итогом его многолетних размышлений на эту тему.
Профессор МГУ Владимир Новиков подчеркивает:
– Обычно академические работы о жанрах ориентируются только на литературную классику и поэтому они статичны. Но нельзя забывать о творческой индивидуальности писателя, нужно видеть жанровые процессы в динамике. Лейдерман был очень живым человеком, активным участником современного литературного процесса, достаточно вспомнить, что в соавторстве с сыном Марком Липовецким он создал первую историю русской литературы второй половины XX века, где жанровым проблемам уделено достаточно много внимания. То есть для него процесс жанрообразования – это одна из сторон непрерывной литературной эволюции. Для того, чтобы понять, что было в прошлом, надо видеть то, что есть в настоящем. Я в какой-то степени это испытал на собственной шкуре. В учебнике, написанном Лейдерманом и Липовецким, Наум Лазаревич уделил внимание моей книге "Роман с языком" и охарактеризовал ее как реалистический роман-воспитание. И для меня стало неожиданностью отнесение меня к такой архаической традиции: я себя ощущал современным продвинутым литератором-постмодернистом.
Он был своего рода живописцем литературного процесса. Ему была важна картина во всей пестроте, в динамике, в борьбе противоборствующих линий.
– Жанровое определение "роман-воспитание", скорее, относится к XVIII веку, причем к английскому XVIII веку...
– Да. А он видит традицию "романа-воспитания" в современной словесности и, в общем, это убеждает, поскольку жанр никогда не завершается, он всегда имеет перспективу возрождения, возобновления. Таких неожиданных ходов в работах Наума Лазаревича немало. Он никогда не был догматичен. Я бы сказал, что он был своего рода живописцем литературного процесса. Ему была важна картина во всей пестроте, в динамике, в борьбе противоборствующих линий. Он любил очень многих современных литераторов. Достаточно сказать, что про такого ультрасовременного драматурга, как Николай Коляда, он написал целую книгу.
– Это его земляк к тому же.
– Да. И вообще, чрезвычайно велика его роль в том, что Екатеринбург стал третьей филологической столицей России. Друг нашей семьи Каверин говорил: "Я работаю соборно", – такое было неожиданное слово. Как раз наблюдая работу Наума Лазаревича, я видел, что это та самая соборность, он создавал школу, готовил не только кандидатов, но и докторов наук, координировал работу своих коллег, щедро делился замыслами, заботился о том, чтобы все не топтались на одной площадке, чтобы у каждого был какой-то свой самостоятельный аспект. Мне доводилось дважды присутствовать на заседаниях ученого совета, которым руководил Наум Лазаревич, и оппонировать диссертации. Должен сказать, что это очень было не похоже на то, что обыкновенно наблюдаешь. Довольно молодой ученый совет у него был. Они не просто чинно сидели, а заглядывали в защищаемые диссертации, задавали довольно ехидные и коварные вопросы – настолько коварные, что у меня возникало опасение за судьбу этих диссертаций. Но на самом деле это была полемика открытая, честная, но в то же время доброжелательная. Такую научную атмосферу мог создать только артист по натуре, я бы даже сказал, в какой-то степени режиссер научной работы.
– Может быть, именно благодаря этим человеческим свойствам Лейдерману удалось создать ряд серьезных институций в Екатеринбурге?
– Безусловно. В основе институции лежит всегда личностный фактор. Но если бы не было гениальных Тынянова и Шкловского, то не было бы Опояза. Если бы не было высокоталантливого Лотмана, не возникла бы структурно-семиотическая школа. То есть коллективное научное творчество осуществляется только при наличии какой-то сильной фигуры в центре. В этом смысле Екатеринбург оказался счастливым городом, он нашел своего филологического лидера.
...21 сентября Владимир Новиков полетит в Екатеринбург, где пройдут Дни русской словесности. Тему своего выступления он еще успел обсудить с Наумом Лейдерманом.
