Ирина Лагунина: Один из лидеров чеченского движения за независимость Ахмед Закаев, выдачи которого вновь добивается Россия, благополучно вернулся в Лондон после непродолжительного ареста в Польше. Дела российских правоохранительных органов на чеченцев европейские суды рассматривают примерно так же, как попытки центрально-азиатских лидеров подключить Интерпол к поимке оппозиционеров и диссидентов. Их тоже, конечно, задерживают, но исключительно, чтобы соблюсти формальность. Почему российские власти одно время всячески зазывали Закаева вернуться, а теперь вновь завели на него дело? Об этом с Ахмедом Закаевым побеседовала наш корреспондент в Лондоне Наталья Голицына.
Наталья Голицына: Что бы вы ответили на призыв или на пример многих ваших бывших соратников, которые вернулись в Чечню?
Ахмед Закаев: Были люди, которые могли себе позволить вернуться, могли себе позволить остаться в Чечне. Но была категория людей, которые не имели права это сделать. Я как раз таки из той категории людей, которые не имели права. 250 тысяч человеческих жизней - это не просто так. Самые достойнейшие из чеченцев погибли. У нас погибли три-четыре президента.
Смерть - это еще не все. Предательство - вот это все. Предательство - это и есть смерть. Вот на что я не могу пойти ни при каких обстоятельствах. А мое возвращение в Чечню было бы не чем иным, как предательством всего, что было и есть. Конечно, Россия, преследуя меня по всему миру, понимает: до тех пор, пока я есть, они не могут праздновать победу над Чечней, потому что до тех пор, пока есть люди, которые говорят о ситуации, говорят о том, что было, сохраняют те правовые какие-то нормы, правовую базу, которая существовала до этой войны, они не могут считать себя окончательно победившими. А мы есть, и сегодня это в моем лице.
Именно поэтому Россия сегодня не мытьем, так катаньем, как русские говорят... В прошлом году они меня завлекали туда и обещали золотые горы и что никаких проблем со мной у генпрокуратуры нет. Когда с этим не получилось, начали по новой проводить целые кампании по России, заманивая Закаева в Магадан, чуть ли не объявляя террористом.
Это все понятно. Я обо всем этом говорю на самом деле с большим сожалением. И я действительно не праздную победу, как вы сами заметили, от того, что произошло в Польше. Я об этом говорю с сожалением, потому что все эти моменты, все, что мы сейчас делаем… снова мы стали на путь антагонизма, невосприятия и лишаем себя перспективы, лишаем себя возможного диалога и возможного поиска политического решения. В эту трагедию вовлечены люди. Поэтому я говорю, что сегодня, к большому сожалению, Россия еще не хочет ни стабильности, ни мира на Северном Кавказе.
Наталья Голицына: Я помню, что летом прошлого года, казалось бы, намечался ваш диалог и с властями Чечни, и, понятно, с властями России. Что произошло за этот год такого драматического, что все эти благие намерения развалились?
Ахмед Закаев: Дело в том, что это они просто продемонстрировали свою неискренность: то, что декларировалось, и то, что было на самом деле, - это были разные вещи. Декларировались доброжелательность, попытка вернуть меня домой. А когда мы коснулись конкретных вопросов, решить которые было необходимо перед тем, как я приеду, вот на этом все и закончилось. Первый вопрос был - вопрос, касающийся людей, которые сегодня находятся в российских лагерях, их 25 тысяч. Вопрос выдачи тела Масхадова. Вопрос о непреследовании родственников чеченских боевиков. Не решив эти вопросы, нельзя говорить о консолидации чеченского общества. А не консолидировав общество, нельзя выработать какую-то единую политическую платформу, исходя из которой можно было бы заключать долгосрочный мир. На этих формулах все это и остановилось, потому что эти три вопроса, которые мы затронули, были в компетенции Москвы и Чечни. И Москва, естественно, не была готова решить эти вопросы. И на этом у нас все и оборвалось.
Наталья Голицына: Но это ваши требования. А вот если все-таки такой диалог состоялся бы, что бы вы выложили на стол, какие карты, на что вы согласны были бы пойти?
Ахмед Закаев: Дело в том, что мы это изначально говорили: чеченцы никогда не ставили задачу победить Россию. Вопрос независимости никогда для Чеченцев не был самоцелью. Чеченская независимость - это гарантия безопасности. В свое время Путин говорил о том, что статус Чечни для России не важен. Исходя из этих двух политических составляющих, можно было найти абсолютно приемлемое и для России, и для Чечни решение, которое устраивало и которое способствовало бы именно долгосрочному миру. Есть договор о мире, подписанный Асланом Масхадовым, и в этом же договоре потом был проект договора, где чеченская сторона заявляла о едином оборонном пространстве, о едином экономическом пространстве, таможенном. Все эти вопросы были решаемы. И я уверен, что и на сегодняшний день неразрешимых вопросов, неразрешимых противоречий за столом переговоров в отношениях между Россией и Чечней не существует.
Наталья Голицына: Когда вы должны будете возвратиться в Польшу и каковы перспективы этого процесса о вашей экстрадиции в Россию?
Ахмед Закаев: Когда мне возвратиться - этот вопрос не зависит от меня. Я думаю, что сегодня мы с моими адвокатами вечером по телефону свяжемся. Они меня должны проинформировать, как идет этот процесс и когда мое присутствие будет необходимо. Как только я получу эту информацию, естественно, я выеду в Польшу. Комментировать, имея опыт в судах, этот процесс я не могу просто, это мои обязательства перед судом и перед прокуратурой. Посмотрим.
Наталья Голицына: Ваш арест, ваше освобождение и все проблемы вокруг как-то затмили сам Всемирный чеченский конгресс, который проходил в Польше. Как это все проходило и какие решения были приняты?
Ахмед Закаев: Я думаю, что я резолюцию, принятую на этом конгрессе, обязательно вам направлю. Первое - это выдача тела Аслана Масхадова. Второе - это создание постоянно действующего политического совета (может быть, мы его назовем "круглым столом") с участием европейских политиков - это депутаты Совета Европы, депутаты из Парламентской ассамблеи, бывшие экс-президенты разных стран и чеченские правозащитники, может быть, из России правозащитники и кто-то из оппозиции или из действующей власти. И вопросы учреждения национального военного трибунала. Вот это три основных вопроса, которые были в резолюции приняты на этом конгрессе.
Наталья Голицына: Что бы вы ответили на призыв или на пример многих ваших бывших соратников, которые вернулись в Чечню?
Ахмед Закаев: Были люди, которые могли себе позволить вернуться, могли себе позволить остаться в Чечне. Но была категория людей, которые не имели права это сделать. Я как раз таки из той категории людей, которые не имели права. 250 тысяч человеческих жизней - это не просто так. Самые достойнейшие из чеченцев погибли. У нас погибли три-четыре президента.
Смерть - это еще не все. Предательство - вот это все. Предательство - это и есть смерть. Вот на что я не могу пойти ни при каких обстоятельствах. А мое возвращение в Чечню было бы не чем иным, как предательством всего, что было и есть. Конечно, Россия, преследуя меня по всему миру, понимает: до тех пор, пока я есть, они не могут праздновать победу над Чечней, потому что до тех пор, пока есть люди, которые говорят о ситуации, говорят о том, что было, сохраняют те правовые какие-то нормы, правовую базу, которая существовала до этой войны, они не могут считать себя окончательно победившими. А мы есть, и сегодня это в моем лице.
Именно поэтому Россия сегодня не мытьем, так катаньем, как русские говорят... В прошлом году они меня завлекали туда и обещали золотые горы и что никаких проблем со мной у генпрокуратуры нет. Когда с этим не получилось, начали по новой проводить целые кампании по России, заманивая Закаева в Магадан, чуть ли не объявляя террористом.
Это все понятно. Я обо всем этом говорю на самом деле с большим сожалением. И я действительно не праздную победу, как вы сами заметили, от того, что произошло в Польше. Я об этом говорю с сожалением, потому что все эти моменты, все, что мы сейчас делаем… снова мы стали на путь антагонизма, невосприятия и лишаем себя перспективы, лишаем себя возможного диалога и возможного поиска политического решения. В эту трагедию вовлечены люди. Поэтому я говорю, что сегодня, к большому сожалению, Россия еще не хочет ни стабильности, ни мира на Северном Кавказе.
Наталья Голицына: Я помню, что летом прошлого года, казалось бы, намечался ваш диалог и с властями Чечни, и, понятно, с властями России. Что произошло за этот год такого драматического, что все эти благие намерения развалились?
Ахмед Закаев: Дело в том, что это они просто продемонстрировали свою неискренность: то, что декларировалось, и то, что было на самом деле, - это были разные вещи. Декларировались доброжелательность, попытка вернуть меня домой. А когда мы коснулись конкретных вопросов, решить которые было необходимо перед тем, как я приеду, вот на этом все и закончилось. Первый вопрос был - вопрос, касающийся людей, которые сегодня находятся в российских лагерях, их 25 тысяч. Вопрос выдачи тела Масхадова. Вопрос о непреследовании родственников чеченских боевиков. Не решив эти вопросы, нельзя говорить о консолидации чеченского общества. А не консолидировав общество, нельзя выработать какую-то единую политическую платформу, исходя из которой можно было бы заключать долгосрочный мир. На этих формулах все это и остановилось, потому что эти три вопроса, которые мы затронули, были в компетенции Москвы и Чечни. И Москва, естественно, не была готова решить эти вопросы. И на этом у нас все и оборвалось.
Наталья Голицына: Но это ваши требования. А вот если все-таки такой диалог состоялся бы, что бы вы выложили на стол, какие карты, на что вы согласны были бы пойти?
Ахмед Закаев: Дело в том, что мы это изначально говорили: чеченцы никогда не ставили задачу победить Россию. Вопрос независимости никогда для Чеченцев не был самоцелью. Чеченская независимость - это гарантия безопасности. В свое время Путин говорил о том, что статус Чечни для России не важен. Исходя из этих двух политических составляющих, можно было найти абсолютно приемлемое и для России, и для Чечни решение, которое устраивало и которое способствовало бы именно долгосрочному миру. Есть договор о мире, подписанный Асланом Масхадовым, и в этом же договоре потом был проект договора, где чеченская сторона заявляла о едином оборонном пространстве, о едином экономическом пространстве, таможенном. Все эти вопросы были решаемы. И я уверен, что и на сегодняшний день неразрешимых вопросов, неразрешимых противоречий за столом переговоров в отношениях между Россией и Чечней не существует.
Наталья Голицына: Когда вы должны будете возвратиться в Польшу и каковы перспективы этого процесса о вашей экстрадиции в Россию?
Ахмед Закаев: Когда мне возвратиться - этот вопрос не зависит от меня. Я думаю, что сегодня мы с моими адвокатами вечером по телефону свяжемся. Они меня должны проинформировать, как идет этот процесс и когда мое присутствие будет необходимо. Как только я получу эту информацию, естественно, я выеду в Польшу. Комментировать, имея опыт в судах, этот процесс я не могу просто, это мои обязательства перед судом и перед прокуратурой. Посмотрим.
Наталья Голицына: Ваш арест, ваше освобождение и все проблемы вокруг как-то затмили сам Всемирный чеченский конгресс, который проходил в Польше. Как это все проходило и какие решения были приняты?
Ахмед Закаев: Я думаю, что я резолюцию, принятую на этом конгрессе, обязательно вам направлю. Первое - это выдача тела Аслана Масхадова. Второе - это создание постоянно действующего политического совета (может быть, мы его назовем "круглым столом") с участием европейских политиков - это депутаты Совета Европы, депутаты из Парламентской ассамблеи, бывшие экс-президенты разных стран и чеченские правозащитники, может быть, из России правозащитники и кто-то из оппозиции или из действующей власти. И вопросы учреждения национального военного трибунала. Вот это три основных вопроса, которые были в резолюции приняты на этом конгрессе.
