Ирина Лагунина: Мы сообщали в новостях в понедельник, что власти Боснии и Герцеговины отменили запрет на съемки в Сараево фильма голливудской актрисы Анджелины Джоли. Я вкратце напомню суть дела. Съемки фильма Джоли начались в октябре в столице Венгрии Будапеште. Сообщалось, что это страстная любовная история сербского солдата и молодой мусульманки на фоне боснийской войны 92-95 годов. Затем было предусмотрено продолжить режиссёрский дебют американской актрисы в Боснии. Джоли с 2001 года является почетным послом ООН и немало сделала для тех боснийских мусульман, которые до сих пор живут в лагерях беженцев. Однако именно в Боснии у Джоли начались проблемы. Часть боснийской общественности посчитала, что нельзя допустить голливудскую эксплуатацию болезненных для боснийских мусульман тем прошедшей войны. Министр культуры Боснии Гаврило Граховац отменил выданное ранее его департаментом разрешение на съемки картины на территории страны. Он заявил:
Гаврило Граховац: Мы, конечно, не можем предотвратить возможность, что фильм будет снят в другой стране, но этим жестом мы можем выразить своё негодование против съемок картины, которая не несет истину, которая унижает столько жертв.
Ирина Лагунина: Однако через несколько дней - после критики со стороны деятелей искусства, - разрешение на съемки снова было выдано. Правда, продюсерам пришлось предоставить министерству полный текст сценария, который до тех пор хранился в строгой тайне. Почему съемки фильма Анджелины Джоли вызвали такое сопротивление в Боснии?
Над темой работали южно-славянская редакция радио Свободная Европа и наш корреспондент в Белграде Айя Куге.
Айя Куге: Скандал разразился после того, как в боснийской прессе начали утверждать, что Анджелина Джоли снимает фильм о том, как мусульманская девушка во время войны, в лагере для пленных, влюбляется в сербского военного, который её до того изнасиловал и даже отрезал ей грудь. Организация "Женщины-жертвы войны", объединяющая боснийских женщин, которые стали жертвами сексуального насилия, обратилась в Министерство культуры с требованием запретить съемки картины. Представительница этой организации Бакира Хасечич заявила, что история, представленная в картине, - это ложь, которая больно затрагивает чувства всех жертв. По ее словам, из тысяч историй женщин, изнасилованных во время войны, не было ни одной, которая рассказывала бы о любви жертвы и её истязателя. Анджелина Джоли выступила с заявлением о том, что она уважает эмоции жертв войны. Но одновременно попросила выносить суждения о фильме после просмотра, или хотя бы прочитав сценарий. Джоли утверждает, что в фильме вообще нет такого, что девушка влюбляется в солдата, который её изнасиловал.
Однако даже после того, как в министерстве культуры, прочитав сценарий, выдали новое разрешения на съемки картины в Боснии, страсти не утихают. Продолжаются дебаты о том, морально ли это - снимать картину, которая сводит трагедию боснийских женщин во времена войны к голливудской любовной истории.
Популярная хорватская писательница и публицист Славенка Дракулич, много в своей жизни занимавшаяся темой женщин-жертв войны в бывшей Югославии, назвала призыв боснийских женщин к властям запретить создание этой картины попыткой цензуры.
Славенка Дракулич: Надо различать моральное право жертвы иметь своё мнение, свои чувства и требования и то, что входит в область законности. Запрет министра скандален по той причине, что министерство хотело бы вовсе предотвратить съемки фильма, потому что эта картина, якобы, унижает жертвы. Страшно то, что такое решение принималось на основе слухов – ведь никто из инициаторов запрета сценарий не читал. Кто-то подбросил женщинам – жертвам войны – такую идею, и они потом потребовали от министра запретить фильм. При этом министр сценария также не прочитал. Всё это огромный скандал!
Айя Куге: Картина Анджелины Джоли пока не имеет названия. Все роли в ней исполняют актёры из бывшей Югославии - большинство из Боснии и Сербии. Самые известные из них многократно своей жизнью и творчеством подтвердили свою гражданскую и антивоенную позицию. Так о чём же на самом деле говорится в этом фильме? Перед войной в молодёжном клубе в Сараево сербский юноша Даниэл знакомится с мусульманкой Лейлой. Рождается любовь, которую прерывает война. Даниэл, под нажимом своего отца, бывшего офицера Югославской армии, становится управителем лагеря для пленных мусульман. Туда попадает его возлюбленная Лейла, которую он пытается спасти, вывезя ее в тайное место. Однако церковь, где вместе с любовной парой от бомбёжки скрылись и сербские солдаты, не стала надежным убежищем. Такое впечатление, что кто-то выдал это место. Многие из сербских солдат гибнут. Даниэл, подозревая, что Лейла их предала, убивает её и сдаётся международным миротворцам, признаваясь, что он - военный преступник.
Вернёмся к теме отношения к жертвам войны. За годы вооруженного конфликта, согласно данным Международного трибунала в Гааге, в организованном порядке были изнасилованы по меньшей мере 20 тысяч женщин, подавляющее большинство из которых – мусульманки.
Славенка Дракулич на основе свидетельств изнасилованных женщин написала книгу "Меня как будто нет", по которой снят ирландско-македонско-шведская картина с тем же названием. Это при том, что в традиционно патриархальной боснийской среде тема сексуального насилия - почти запретная. Славенка Дракулич продолжает:
Славенка Дракулич: У меня не было никаких проблем – ни в разговорах с жертвами, ни после. Однако, когда десять лет назад вышла моя книга, и недавно, когда был снят фильм, реакция в Боснии была сдержанной. Боснийцы как будто продемонстировали, что они не любят, когда кто-то вмешивается их дела, когда кто-то со стороны занимается их болью. Я могу это понять с моральной точки зрения, также как понимаю обиду этих женщин, развернувших кампанию против фильма. Но моральное отношение - одно, а реальность – совсем другое.
Айя Куге: Хорватская писательница считает, что боснийские женщины имеют право на своё личное мнение на тему, которая может больно затронуть их чувства. Но для неё проблематичным является утверждение, что мусульманка никак не может влюбится в серба, что все они не люди, а дикие звери.
Славенка Дракулич: Почему проблематично? Потому, что для них те, кто их изнасиловал, были и остались животными, чудовищами, не способными на гуманные чувства. Мы обычно так их и воспринимаем. Они, несомненно, являются военными преступниками. Проблема состоит в том, что таким образом женщины - жертвы отрицают, что насильники являются человеческими существами – то есть она сами опускают себя на тот же уровень, смотрят так же, как те смотрели на них самих, на этих женщин. Чтобы совершать такое преступление, как изнасилование в массовом порядке, они, эти преступники в боснийской войне, сначала дегуманизировали свои жертвы, переводили их в категорию нелюдей, рассматривали как человеческий мусор – кстати, так к ним и обращались. Я не предлагаю, что жертвы должны всё забыть – вряд ли это возможно, и вряд ли возможно такое простить. Такое преступление очень тяжело прощается. Однако всем нам стоит понять и запомнить: дегуманизация "другого" ведёт не только к ненависти и мести, оно, как это ни парадоксально, ведёт к оправданию преступления. Вы спросите, где здесь логика? В том, что получается, что преступники являются не человеческими существами, а зверями. Когда мы начинаем рассматривать их как нелюдей, мы тем самым их оправдываем.
Айя Куге: Боснийский режиссёр Ясмила Жбанич (кстати, получившая в 2006 году главный приз "Золотой медведь" на кинофестивале в Берлине за фильм "Грбавица", в котором говорится именно о судьбе изнасилованной на войне женщины) назвала попытки сорвать съемки картины Анджелины Джоли примитивными и тоталитарными. Кстати, фильм Жбанич имел конкретные положительные последствия для женщин – жертв войны в Боснии.
Славенка Дракулич: Можно вспомнить усилия Ясмилы Жбанич. После своего прекрасного фильма "Грбавица" она организовала по всему миру акцию сбора подписей в поддержку того, чтобы изнасилованным боснийскими женщинам был придан статус гражданских жертв войны. В то время, когда был снят фильм, эти женщины не имели никаких прав, не получали пенсии, никакие пособия. Они были изолированными, опозоренными и отвергнутыми в собственной среде. Эта инициатива имела успех, и теперь они имеют такие же права, как остальные гражданские жертвы войны. На это понадобилось 15 лет. Но положение женщин-жертв сексуального насилия в Боснии всё ещё тяжёлое - они по-прежнему переживают стыд и отталкивание общества. Из-за этого мы их можем, в моральном и человеческом смысле, и оправдать, и понять, однако принять право на цензуру не можем.
Айя Куге: А почему в Боснии так болезненно воспринимают, когда иностранные деятели искусства начинают занимаются темами той войны?
Славенка Дракулич: Никто не имеет права собственности на свой страшный опыт. Есть такая тенденция: это моя проблема, это моя боль, я с ней должна справиться, и оставьте меня в покое! Это невозможно. Мы знаем, что лучшие книги и лучшие картины создали не жертвы конфликта. Страдания имеют ещё одну характеристику, которая очень хорошо проявляется у жертв изнасилования. Страдания очень тяжело выразить, преподнести публично и описать. То, что ты в жизни прошёл через страшный опыт, не означает, что ты умеешь его выразить, тем более в художественном виде. Можно даже сказать, что это правило: жертвы очень редко в состоянии описать тот ужас, который они претерпели. Поэтому нужно дать свободу тем, кто в состоянии от их имени выразить эти чувства. Нельзя такие темы оставлять в собственность той группы, которая прошла через трагедию – может случиться, что часть истории никогда они не будут воплощена в художественных произведениях. Таланты, чаще всего, не имеют национальности.
Айя Куге: Говорила хорватская писательница Славенка Дракулич.
Судить о том, есть ли правда в фильме Анджелины Джоли, действительно, можно будет лишь после просмотра картины. Сейчас же любопытно то, что и сербы выступили против её проекта. Сербы утверждают, что актриса относится к сербам с предрассудками, и поэтому можно ожидать, что они снова будут приказаны как преступники и звери. Немало иностранных картин, в том числе голливудских, было снято за прошедшие 15 лет на тему конфликта в Боснии, и ни один из этих фильмов не был принят ни участниками, ни жертвами боснийской войны.
Гаврило Граховац: Мы, конечно, не можем предотвратить возможность, что фильм будет снят в другой стране, но этим жестом мы можем выразить своё негодование против съемок картины, которая не несет истину, которая унижает столько жертв.
Ирина Лагунина: Однако через несколько дней - после критики со стороны деятелей искусства, - разрешение на съемки снова было выдано. Правда, продюсерам пришлось предоставить министерству полный текст сценария, который до тех пор хранился в строгой тайне. Почему съемки фильма Анджелины Джоли вызвали такое сопротивление в Боснии?
Над темой работали южно-славянская редакция радио Свободная Европа и наш корреспондент в Белграде Айя Куге.
Айя Куге: Скандал разразился после того, как в боснийской прессе начали утверждать, что Анджелина Джоли снимает фильм о том, как мусульманская девушка во время войны, в лагере для пленных, влюбляется в сербского военного, который её до того изнасиловал и даже отрезал ей грудь. Организация "Женщины-жертвы войны", объединяющая боснийских женщин, которые стали жертвами сексуального насилия, обратилась в Министерство культуры с требованием запретить съемки картины. Представительница этой организации Бакира Хасечич заявила, что история, представленная в картине, - это ложь, которая больно затрагивает чувства всех жертв. По ее словам, из тысяч историй женщин, изнасилованных во время войны, не было ни одной, которая рассказывала бы о любви жертвы и её истязателя. Анджелина Джоли выступила с заявлением о том, что она уважает эмоции жертв войны. Но одновременно попросила выносить суждения о фильме после просмотра, или хотя бы прочитав сценарий. Джоли утверждает, что в фильме вообще нет такого, что девушка влюбляется в солдата, который её изнасиловал.
Однако даже после того, как в министерстве культуры, прочитав сценарий, выдали новое разрешения на съемки картины в Боснии, страсти не утихают. Продолжаются дебаты о том, морально ли это - снимать картину, которая сводит трагедию боснийских женщин во времена войны к голливудской любовной истории.
Популярная хорватская писательница и публицист Славенка Дракулич, много в своей жизни занимавшаяся темой женщин-жертв войны в бывшей Югославии, назвала призыв боснийских женщин к властям запретить создание этой картины попыткой цензуры.
Славенка Дракулич: Надо различать моральное право жертвы иметь своё мнение, свои чувства и требования и то, что входит в область законности. Запрет министра скандален по той причине, что министерство хотело бы вовсе предотвратить съемки фильма, потому что эта картина, якобы, унижает жертвы. Страшно то, что такое решение принималось на основе слухов – ведь никто из инициаторов запрета сценарий не читал. Кто-то подбросил женщинам – жертвам войны – такую идею, и они потом потребовали от министра запретить фильм. При этом министр сценария также не прочитал. Всё это огромный скандал!
Айя Куге: Картина Анджелины Джоли пока не имеет названия. Все роли в ней исполняют актёры из бывшей Югославии - большинство из Боснии и Сербии. Самые известные из них многократно своей жизнью и творчеством подтвердили свою гражданскую и антивоенную позицию. Так о чём же на самом деле говорится в этом фильме? Перед войной в молодёжном клубе в Сараево сербский юноша Даниэл знакомится с мусульманкой Лейлой. Рождается любовь, которую прерывает война. Даниэл, под нажимом своего отца, бывшего офицера Югославской армии, становится управителем лагеря для пленных мусульман. Туда попадает его возлюбленная Лейла, которую он пытается спасти, вывезя ее в тайное место. Однако церковь, где вместе с любовной парой от бомбёжки скрылись и сербские солдаты, не стала надежным убежищем. Такое впечатление, что кто-то выдал это место. Многие из сербских солдат гибнут. Даниэл, подозревая, что Лейла их предала, убивает её и сдаётся международным миротворцам, признаваясь, что он - военный преступник.
Вернёмся к теме отношения к жертвам войны. За годы вооруженного конфликта, согласно данным Международного трибунала в Гааге, в организованном порядке были изнасилованы по меньшей мере 20 тысяч женщин, подавляющее большинство из которых – мусульманки.
Славенка Дракулич на основе свидетельств изнасилованных женщин написала книгу "Меня как будто нет", по которой снят ирландско-македонско-шведская картина с тем же названием. Это при том, что в традиционно патриархальной боснийской среде тема сексуального насилия - почти запретная. Славенка Дракулич продолжает:
Славенка Дракулич: У меня не было никаких проблем – ни в разговорах с жертвами, ни после. Однако, когда десять лет назад вышла моя книга, и недавно, когда был снят фильм, реакция в Боснии была сдержанной. Боснийцы как будто продемонстировали, что они не любят, когда кто-то вмешивается их дела, когда кто-то со стороны занимается их болью. Я могу это понять с моральной точки зрения, также как понимаю обиду этих женщин, развернувших кампанию против фильма. Но моральное отношение - одно, а реальность – совсем другое.
Айя Куге: Хорватская писательница считает, что боснийские женщины имеют право на своё личное мнение на тему, которая может больно затронуть их чувства. Но для неё проблематичным является утверждение, что мусульманка никак не может влюбится в серба, что все они не люди, а дикие звери.
Славенка Дракулич: Почему проблематично? Потому, что для них те, кто их изнасиловал, были и остались животными, чудовищами, не способными на гуманные чувства. Мы обычно так их и воспринимаем. Они, несомненно, являются военными преступниками. Проблема состоит в том, что таким образом женщины - жертвы отрицают, что насильники являются человеческими существами – то есть она сами опускают себя на тот же уровень, смотрят так же, как те смотрели на них самих, на этих женщин. Чтобы совершать такое преступление, как изнасилование в массовом порядке, они, эти преступники в боснийской войне, сначала дегуманизировали свои жертвы, переводили их в категорию нелюдей, рассматривали как человеческий мусор – кстати, так к ним и обращались. Я не предлагаю, что жертвы должны всё забыть – вряд ли это возможно, и вряд ли возможно такое простить. Такое преступление очень тяжело прощается. Однако всем нам стоит понять и запомнить: дегуманизация "другого" ведёт не только к ненависти и мести, оно, как это ни парадоксально, ведёт к оправданию преступления. Вы спросите, где здесь логика? В том, что получается, что преступники являются не человеческими существами, а зверями. Когда мы начинаем рассматривать их как нелюдей, мы тем самым их оправдываем.
Айя Куге: Боснийский режиссёр Ясмила Жбанич (кстати, получившая в 2006 году главный приз "Золотой медведь" на кинофестивале в Берлине за фильм "Грбавица", в котором говорится именно о судьбе изнасилованной на войне женщины) назвала попытки сорвать съемки картины Анджелины Джоли примитивными и тоталитарными. Кстати, фильм Жбанич имел конкретные положительные последствия для женщин – жертв войны в Боснии.
Славенка Дракулич: Можно вспомнить усилия Ясмилы Жбанич. После своего прекрасного фильма "Грбавица" она организовала по всему миру акцию сбора подписей в поддержку того, чтобы изнасилованным боснийскими женщинам был придан статус гражданских жертв войны. В то время, когда был снят фильм, эти женщины не имели никаких прав, не получали пенсии, никакие пособия. Они были изолированными, опозоренными и отвергнутыми в собственной среде. Эта инициатива имела успех, и теперь они имеют такие же права, как остальные гражданские жертвы войны. На это понадобилось 15 лет. Но положение женщин-жертв сексуального насилия в Боснии всё ещё тяжёлое - они по-прежнему переживают стыд и отталкивание общества. Из-за этого мы их можем, в моральном и человеческом смысле, и оправдать, и понять, однако принять право на цензуру не можем.
Айя Куге: А почему в Боснии так болезненно воспринимают, когда иностранные деятели искусства начинают занимаются темами той войны?
Славенка Дракулич: Никто не имеет права собственности на свой страшный опыт. Есть такая тенденция: это моя проблема, это моя боль, я с ней должна справиться, и оставьте меня в покое! Это невозможно. Мы знаем, что лучшие книги и лучшие картины создали не жертвы конфликта. Страдания имеют ещё одну характеристику, которая очень хорошо проявляется у жертв изнасилования. Страдания очень тяжело выразить, преподнести публично и описать. То, что ты в жизни прошёл через страшный опыт, не означает, что ты умеешь его выразить, тем более в художественном виде. Можно даже сказать, что это правило: жертвы очень редко в состоянии описать тот ужас, который они претерпели. Поэтому нужно дать свободу тем, кто в состоянии от их имени выразить эти чувства. Нельзя такие темы оставлять в собственность той группы, которая прошла через трагедию – может случиться, что часть истории никогда они не будут воплощена в художественных произведениях. Таланты, чаще всего, не имеют национальности.
Айя Куге: Говорила хорватская писательница Славенка Дракулич.
Судить о том, есть ли правда в фильме Анджелины Джоли, действительно, можно будет лишь после просмотра картины. Сейчас же любопытно то, что и сербы выступили против её проекта. Сербы утверждают, что актриса относится к сербам с предрассудками, и поэтому можно ожидать, что они снова будут приказаны как преступники и звери. Немало иностранных картин, в том числе голливудских, было снято за прошедшие 15 лет на тему конфликта в Боснии, и ни один из этих фильмов не был принят ни участниками, ни жертвами боснийской войны.
