Ирина Лагунина: Замечательную новость из Приморского края публикует Министерство внутренних дел Российской Федерации. Цитирую сообщение на сайте: "В октябре 2010 года в Приморском крае был проведен мониторинг общественного мнения о деятельности милиции с целью диагностики современного состоянии и перспектив развития милиции. "Двойку" за работу сотрудникам милиции поставили только 7,6% респондентов. Практически такое же количество граждан деятельность местных правоохранителей оценили на "отлично". 26% участников опроса посчитали, что работа милиции заслуживает оценки "хорошо", 48,4% - "удовлетворительно". Сообщение примечательно тем, что этим летом по разным независимым опросам действия "Приморских партизан", нападавших на сотрудников милиции, поддерживали от 60 до 75 процентов жителей Приморья, а многие называли их "Робин Гудами". Так что же на самом деле происходит в Приморском крае?
В беседе принимают участие доктор географических наук, профессор Наталья Зубаревич и политолог Александр Кынев. Цикл ведет Игорь Яковенко.
Игорь Яковенко: Почему в такой ситуации все-таки российские власти на третий срок в этом году переназначили Сергея Дарькина, которого фактически вся страна публично знает под криминальной кличкой Серега Шепелявый? Вопрос к вам, Александр Владимирович.
Александр Кынев: Вы знаете, в современных условиях, когда решение по персоналиям принимается не публично, сложно однозначно говорить, что послужило причиной того или иного решения. Ясно только одно, что Приморский край регион, конечно, очень не простой. Что касается фактора криминализации, о котором вы упомянули и который является частью имиджа региона, и вероятно, на длительную перспективу, к сожалению, то он обусловлен экономическими предпосылками, о них, вероятно, поговорит Наталья Васильевна. Но совершенно очевидно, что отрасли экономики, которые для региона являются ключевыми, в первую очередь это рыбопромышленная сфера, это лес, это таможня, это порт, все это, конечно, в наших современных условиях бизнес очень сильно криминализированный. И в результате мы наблюдаем, что когда элите вся базируется на сильно криминализованных отраслях, то сама по себе элита несет специфический характер. В целом же Дальний Восток – это территория, где в 90 годы почти везде были очень сильные криминальные сети. Где-то с ними справились, где-то нет. В соседнем Хабаровском крае, например, ситуация была доведена до некоего нормального состояния в конце 90 годов. В Приморском крае ситуация, к сожалению, другая. Что касается выбора персоналий, во-первых, есть ли он – большой вопрос. Потому что на самом деле связаны все ключевые фигуры так или иначе с рядом бизнес-структур, к каждой из которых могут быть какие-то вопросы, с одной стороны. А с другой стороны, мы понимаем, как принимаются решения. Мы понимаем, что очень много играет фактор, условно говоря, круговой поруки.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, а что происходит в экономике этого края?
Наталья Зубаревич: Там происходят удивительные вещи, потому что еще пару лет назад, в очередной раз обновляя типологию, я опять думала, куда мне засунуть Приморский край - в совсем депрессивный или полудепрессивный. Отнюдь, жизнь меняется. И в последний год-полтора на край проливается золотой дождь, если вы посмотрите на инвестиции, они выросли на 60%, что феноменально в условиях кризиса, в стране они упали на 20 почти процентов. Но половина этих денег из федерального бюджета, остальное в основном госкомпании, которые трубы тянут и нефтеналивные порты строят. Если мы посмотрим расходы бюджета, то это тоже фантастика. Когда-то бюджеты Хабаровского и Приморского края были почти одинаковые, но сейчас Приморский край имеет бюджет на треть больше - 90 с лишним миллиардов. И что же там за денежка, откуда она появлялась? Она есть следствие ручного управления экономикой. Из 95 миллиардов 33 – это федеральные вложения на федеральные целевые программы, на поддержку ЖКХ, пресловутые дотации на сбалансированность, которые выдают чисто в ручном режиме. И вот эта треть надбавки начинает работать в крае. И дальше эта халява, свалившаяся снизу, геополитическая халява, она очень специфическим образом преобразуется. Просто еще пару цифр важно, хотя извините, что утомляю. Если вы посмотрите структуру расходов этого края, то расходы инвестиционные более четверти, 26% на нацэкономику, ими надо рулить, потому что это бюджетные деньги. А вот расходы на здравоохранение всего лишь 9%, а на социальную политику всего 12, когда по стране уже давно больше 16. И мне кажется, отвлекаясь от всей цифири, при том, что денег в край вкладывают больше, явно должна нарастать социальная напряженность. Потому что люди видят, что деньги вкладывают в представительства какие-то к саммиту, что-то инфраструктурное не для них, они не ездят на остров Русский часто, а то, что они теряют реально и так низкое качество здравоохранения и не получают необходимой социальной защиты, должно резать глаза в условиях, когда деньги есть, но для другого.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, вы упомянули остров Русский, упомянули саммит, естественно, я не мог мимо этого пройти. Вот эти два с лишним миллиарда долларов, в которые обойдется стране вот этот трехкилометровый мост на остров Русский, в то время как все известно, известно, что за такие суммы строятся сооружения примерно в 10 раз более длинные, а трехкилометровые мосты строятся за деньги примерно в 10 раз меньшие. Существует какое-то публичное экономическое обсуждение, какая-то экономическая публичная экспертиза этого проекта, его целесообразности и его адекватности затратам и нуждам страны.
Наталья Зубаревич: Первое: после строительства развязки на "Соколе" за сумму не такую, но примерно в тех же порядках, я вообще перестала чему-то удивляться. "Сокол" – это кусочек Москвы. Второе: экспертиза была публичная, я в ней участвовала. Она была публично-экспертной, не в широких кругах, а среди экспертов. Подавляющая часть экспертов говорила, что строительство резиденции в Амурском заливе, не выносимое на остров, а на окраинах города, гораздо лучше повлияет и на инфраструктуру самого города и будет иметь гораздо меньшие затраты. Власть не прислушалась, понты и пальцы веером в этой ситуации не просто доминировали, а для меня образ Дарькина и образ людей, принимавших решение по саммиту ОТЭК, как и где он должен состояться, просто слились в единое, извините за выражение, лицо.
Игорь Яковенко: Александр Владимирович, все-таки Приморский край несколько выделяется на фоне всех остальных регионов России, примерно так же, как Калининградская область, может быть сопоставимо с Иркутской областью, по уровню гражданской активности. Вообще гражданское общество в Приморском крае несомненно есть. Потому что есть относительно свободные или полностью какие-то свободные газеты, даже телевидение не вполне задавлено, газета "Арсеньевские вести" знаменитая. Скажите, пожалуйста, почему все-таки как-то не конвертируется эта гражданская активность в какое-то хотя бы наличие политической жизни?
Александр Кынев: Я бы не сказал, что политической жизни в Приморском крае нет. Там политическая жизнь есть. Вопрос, с чем сравнивать. Конечно, можно сравнивать с эталонами западной демократии, можно сравнивать с другими регионами России сегодня. И в этом смысле существует сегодня конкуренция. Есть, например, мэр города Владивостока господин Пушкарев, который не входит в команду Дарькина и который имеет свои выходы на федеральный центр. Есть давние местные оппозиционеры, многие из которых являются депутатами и депутатствуют, хотя во многих регионах оппозиционеров в региональном парламенте днем с огнем не найдешь. Выходит оппозиционная пресса. Довольно конкурентно проходят муниципальные выборы, кстати. Если вы посмотрите, довольно много проигрышей ныне действующих глав или кандидатов, поддерживаемых краевой администрацией. Там ситуация мозаичная, край по площади очень немаленький. И фактически каждый город или район – это такое государство в государстве, где есть свои расклады, где конкурируют свои местные кланы, свои местные группировки и группировочки и так далее. Картина мозаичная. И вообще фактор расстояния наряду с особенностями социокультурной среды на Дальнем Востоке, в Сибири работает на демократию, потому что когда расстояния очень велики, в ручном режиме никакая региональная власть не может регулировать все, что там происходит. Возникают внутренние расклады, которые определяются чисто внутренними процессами. Поэтому в Приморском крае все это есть. А что касается гражданской активности, конечно, здесь существенную роль играет, во-первых, та отраслевая структура, про которую я говорил, потому что когда мы говорим о криминальных сетях – криминальные сети - это и есть гражданское общество. На мой взгляд, правильно и корректно не заниматься морализаторством, а оценивать трезво, исходя из того, что это объединение граждан помимо государственных структур. Все, что граждан объединяет помимо государства – это и есть гражданское общество. И эти линии связи самые прочные. Многие занимались криминалом 15 лет назад, они давным-давно облагородились, сменили стиль, методы, форму бизнеса и так далее, но связи наработанные остались. И сегодня это респектабельные бизнесмены, люди, которые пытаются играть в эффективных менеджеров и так далее. Многие действительно, кстати, ими являются. Поэтому слово "криминал" в случае с Дальним Востоком и Сибирью далеко всегда является негативом. И я бы здесь был осторожен, откуда феномен Быкова в Красноярске, откуда феномен многих других людей, которые популярны в своих городах, хотя все про них все знают.
Игорь Яковенко: Ну что ж, мы прослушали гимн российскому криминалу. Наталья Васильевна, ваш комментарий.
Наталья Зубаревич: Полностью согласна с регулирующей ролью таких структур на Дальнем Востоке. Наблюдала своими глазами, понимала, что это неизбежный этап в условиях слабого государства. Но дальше вопрос в том, как это будет трансформироваться в что-то более цивилизованное. Дикий Запад рано или поздно заканчивается. Приморский край отличается на Дальнем Востоке тем, как, впрочем, и Магаданская область, что этот Дикий Запад, точнее, Дикий Восток, там очень сильно подзадержался. И это и экономика, тут я тоже согласна с Александром Владимировичем, и специфика элиты, не только связанная с экономикой, здесь расстояния здесь. Я думаю, еще лет 10 такая специфическая окраска элит и поведения на восточных рубежах будет сохраняться.
Игорь Яковенко: Единственное отличие от Дикого Запада, что там все-таки были выборы, там была устоявшаяся на федеральном уровне и на уровне Соединенных Штатов в целом и на уровне штатов какая-то демократия. У нас после отмены выборов механизм конвертации этой криминальной составляющей гражданского общества в демократические структуры, она как-то не очень просматривается.
Наталья Зубаревич: Она идет другим путем через сращивание с властью.
Игорь Яковенко: Александр Кынев: Локальная все равно конкуренция есть. Если смотреть муниципальные выборы в том же Приморском крае, там конкуренции довольно много и там мы можем видеть результаты, приходят кандидаты ноздря в ноздрю, побеждает оппозиция. Это говорит, что на локальном уровне конкуренция есть.
Наталья Зубаревич: Это живая территория – это важно.
Игорь Яковенко: До тех пор, пока выборы мэров в стране не отменили, конечно, пока еще жизнь теплится.
В беседе принимают участие доктор географических наук, профессор Наталья Зубаревич и политолог Александр Кынев. Цикл ведет Игорь Яковенко.
Игорь Яковенко: Почему в такой ситуации все-таки российские власти на третий срок в этом году переназначили Сергея Дарькина, которого фактически вся страна публично знает под криминальной кличкой Серега Шепелявый? Вопрос к вам, Александр Владимирович.
Александр Кынев: Вы знаете, в современных условиях, когда решение по персоналиям принимается не публично, сложно однозначно говорить, что послужило причиной того или иного решения. Ясно только одно, что Приморский край регион, конечно, очень не простой. Что касается фактора криминализации, о котором вы упомянули и который является частью имиджа региона, и вероятно, на длительную перспективу, к сожалению, то он обусловлен экономическими предпосылками, о них, вероятно, поговорит Наталья Васильевна. Но совершенно очевидно, что отрасли экономики, которые для региона являются ключевыми, в первую очередь это рыбопромышленная сфера, это лес, это таможня, это порт, все это, конечно, в наших современных условиях бизнес очень сильно криминализированный. И в результате мы наблюдаем, что когда элите вся базируется на сильно криминализованных отраслях, то сама по себе элита несет специфический характер. В целом же Дальний Восток – это территория, где в 90 годы почти везде были очень сильные криминальные сети. Где-то с ними справились, где-то нет. В соседнем Хабаровском крае, например, ситуация была доведена до некоего нормального состояния в конце 90 годов. В Приморском крае ситуация, к сожалению, другая. Что касается выбора персоналий, во-первых, есть ли он – большой вопрос. Потому что на самом деле связаны все ключевые фигуры так или иначе с рядом бизнес-структур, к каждой из которых могут быть какие-то вопросы, с одной стороны. А с другой стороны, мы понимаем, как принимаются решения. Мы понимаем, что очень много играет фактор, условно говоря, круговой поруки.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, а что происходит в экономике этого края?
Наталья Зубаревич: Там происходят удивительные вещи, потому что еще пару лет назад, в очередной раз обновляя типологию, я опять думала, куда мне засунуть Приморский край - в совсем депрессивный или полудепрессивный. Отнюдь, жизнь меняется. И в последний год-полтора на край проливается золотой дождь, если вы посмотрите на инвестиции, они выросли на 60%, что феноменально в условиях кризиса, в стране они упали на 20 почти процентов. Но половина этих денег из федерального бюджета, остальное в основном госкомпании, которые трубы тянут и нефтеналивные порты строят. Если мы посмотрим расходы бюджета, то это тоже фантастика. Когда-то бюджеты Хабаровского и Приморского края были почти одинаковые, но сейчас Приморский край имеет бюджет на треть больше - 90 с лишним миллиардов. И что же там за денежка, откуда она появлялась? Она есть следствие ручного управления экономикой. Из 95 миллиардов 33 – это федеральные вложения на федеральные целевые программы, на поддержку ЖКХ, пресловутые дотации на сбалансированность, которые выдают чисто в ручном режиме. И вот эта треть надбавки начинает работать в крае. И дальше эта халява, свалившаяся снизу, геополитическая халява, она очень специфическим образом преобразуется. Просто еще пару цифр важно, хотя извините, что утомляю. Если вы посмотрите структуру расходов этого края, то расходы инвестиционные более четверти, 26% на нацэкономику, ими надо рулить, потому что это бюджетные деньги. А вот расходы на здравоохранение всего лишь 9%, а на социальную политику всего 12, когда по стране уже давно больше 16. И мне кажется, отвлекаясь от всей цифири, при том, что денег в край вкладывают больше, явно должна нарастать социальная напряженность. Потому что люди видят, что деньги вкладывают в представительства какие-то к саммиту, что-то инфраструктурное не для них, они не ездят на остров Русский часто, а то, что они теряют реально и так низкое качество здравоохранения и не получают необходимой социальной защиты, должно резать глаза в условиях, когда деньги есть, но для другого.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, вы упомянули остров Русский, упомянули саммит, естественно, я не мог мимо этого пройти. Вот эти два с лишним миллиарда долларов, в которые обойдется стране вот этот трехкилометровый мост на остров Русский, в то время как все известно, известно, что за такие суммы строятся сооружения примерно в 10 раз более длинные, а трехкилометровые мосты строятся за деньги примерно в 10 раз меньшие. Существует какое-то публичное экономическое обсуждение, какая-то экономическая публичная экспертиза этого проекта, его целесообразности и его адекватности затратам и нуждам страны.
Наталья Зубаревич: Первое: после строительства развязки на "Соколе" за сумму не такую, но примерно в тех же порядках, я вообще перестала чему-то удивляться. "Сокол" – это кусочек Москвы. Второе: экспертиза была публичная, я в ней участвовала. Она была публично-экспертной, не в широких кругах, а среди экспертов. Подавляющая часть экспертов говорила, что строительство резиденции в Амурском заливе, не выносимое на остров, а на окраинах города, гораздо лучше повлияет и на инфраструктуру самого города и будет иметь гораздо меньшие затраты. Власть не прислушалась, понты и пальцы веером в этой ситуации не просто доминировали, а для меня образ Дарькина и образ людей, принимавших решение по саммиту ОТЭК, как и где он должен состояться, просто слились в единое, извините за выражение, лицо.
Игорь Яковенко: Александр Владимирович, все-таки Приморский край несколько выделяется на фоне всех остальных регионов России, примерно так же, как Калининградская область, может быть сопоставимо с Иркутской областью, по уровню гражданской активности. Вообще гражданское общество в Приморском крае несомненно есть. Потому что есть относительно свободные или полностью какие-то свободные газеты, даже телевидение не вполне задавлено, газета "Арсеньевские вести" знаменитая. Скажите, пожалуйста, почему все-таки как-то не конвертируется эта гражданская активность в какое-то хотя бы наличие политической жизни?
Александр Кынев: Я бы не сказал, что политической жизни в Приморском крае нет. Там политическая жизнь есть. Вопрос, с чем сравнивать. Конечно, можно сравнивать с эталонами западной демократии, можно сравнивать с другими регионами России сегодня. И в этом смысле существует сегодня конкуренция. Есть, например, мэр города Владивостока господин Пушкарев, который не входит в команду Дарькина и который имеет свои выходы на федеральный центр. Есть давние местные оппозиционеры, многие из которых являются депутатами и депутатствуют, хотя во многих регионах оппозиционеров в региональном парламенте днем с огнем не найдешь. Выходит оппозиционная пресса. Довольно конкурентно проходят муниципальные выборы, кстати. Если вы посмотрите, довольно много проигрышей ныне действующих глав или кандидатов, поддерживаемых краевой администрацией. Там ситуация мозаичная, край по площади очень немаленький. И фактически каждый город или район – это такое государство в государстве, где есть свои расклады, где конкурируют свои местные кланы, свои местные группировки и группировочки и так далее. Картина мозаичная. И вообще фактор расстояния наряду с особенностями социокультурной среды на Дальнем Востоке, в Сибири работает на демократию, потому что когда расстояния очень велики, в ручном режиме никакая региональная власть не может регулировать все, что там происходит. Возникают внутренние расклады, которые определяются чисто внутренними процессами. Поэтому в Приморском крае все это есть. А что касается гражданской активности, конечно, здесь существенную роль играет, во-первых, та отраслевая структура, про которую я говорил, потому что когда мы говорим о криминальных сетях – криминальные сети - это и есть гражданское общество. На мой взгляд, правильно и корректно не заниматься морализаторством, а оценивать трезво, исходя из того, что это объединение граждан помимо государственных структур. Все, что граждан объединяет помимо государства – это и есть гражданское общество. И эти линии связи самые прочные. Многие занимались криминалом 15 лет назад, они давным-давно облагородились, сменили стиль, методы, форму бизнеса и так далее, но связи наработанные остались. И сегодня это респектабельные бизнесмены, люди, которые пытаются играть в эффективных менеджеров и так далее. Многие действительно, кстати, ими являются. Поэтому слово "криминал" в случае с Дальним Востоком и Сибирью далеко всегда является негативом. И я бы здесь был осторожен, откуда феномен Быкова в Красноярске, откуда феномен многих других людей, которые популярны в своих городах, хотя все про них все знают.
Игорь Яковенко: Ну что ж, мы прослушали гимн российскому криминалу. Наталья Васильевна, ваш комментарий.
Наталья Зубаревич: Полностью согласна с регулирующей ролью таких структур на Дальнем Востоке. Наблюдала своими глазами, понимала, что это неизбежный этап в условиях слабого государства. Но дальше вопрос в том, как это будет трансформироваться в что-то более цивилизованное. Дикий Запад рано или поздно заканчивается. Приморский край отличается на Дальнем Востоке тем, как, впрочем, и Магаданская область, что этот Дикий Запад, точнее, Дикий Восток, там очень сильно подзадержался. И это и экономика, тут я тоже согласна с Александром Владимировичем, и специфика элиты, не только связанная с экономикой, здесь расстояния здесь. Я думаю, еще лет 10 такая специфическая окраска элит и поведения на восточных рубежах будет сохраняться.
Игорь Яковенко: Единственное отличие от Дикого Запада, что там все-таки были выборы, там была устоявшаяся на федеральном уровне и на уровне Соединенных Штатов в целом и на уровне штатов какая-то демократия. У нас после отмены выборов механизм конвертации этой криминальной составляющей гражданского общества в демократические структуры, она как-то не очень просматривается.
Наталья Зубаревич: Она идет другим путем через сращивание с властью.
Игорь Яковенко: Александр Кынев: Локальная все равно конкуренция есть. Если смотреть муниципальные выборы в том же Приморском крае, там конкуренции довольно много и там мы можем видеть результаты, приходят кандидаты ноздря в ноздрю, побеждает оппозиция. Это говорит, что на локальном уровне конкуренция есть.
Наталья Зубаревич: Это живая территория – это важно.
Игорь Яковенко: До тех пор, пока выборы мэров в стране не отменили, конечно, пока еще жизнь теплится.
