В петербургской политике (когда таковая еще имела место) я всегда симпатизировала крайне малочисленному и не имевшему ни малейшего влияния движению – движению за отделение Петербурга от России. Как-то я даже обещала одному из идеологов этого движения, что как только оно оформится в некоторую структуру, я заведу в ее рамках особую фракцию – движение за отделение Васильевского острова от Петербурга. Симпатии мои объясняются не особой склонностью к сепаратизму, а верой в локальный патриотизм. Я не очень понимаю, как можно любить страну, большую часть которой никогда своими глазами не видел, – зато мне ясно, как, за что и с какими практическими результатами можно знать и любить свой город или даже свой район. Но когда любишь и знаешь свой город, невольно подчеркиваешь его отличность от целостности, частью которой он является.
Нероссийскость Петербурга очевидна всем – соответственно, здравой (при всей ее утопичности) кажется мысль об отмене здесь российского влияния.
Поэтому я не очень удивилась, когда года три назад прочитала в журнале "Неприкосновенный запас" "Манифест во имя Кёнигсберга" венгерского поэта и литератора Гезы Сёча. Сёч озаботился тем, что М. И. Калинин не имеет к Калининграду ни малейшего отношения – зато Кёнигсберг имеет прямое отношение к понятию и образу просвещенной Европы, просто потому, что там родился и прожил всю свою жизнь Иммануил Кант, сформулировавший само понятие Просвещения. Сёч сочинил свой Манифест с тем, чтобы предложить руководителям нашей страны пойти с Европой на компромисс и предоставить Калининграду-Кёнигсбергу статус свободного города под совместным контролем Евросоюза и России, что позволило бы вернуть региону изначальный смысл, не оспаривая при этом территориальных итогов Второй мировой войны.
Понятно, что ни на какой практический результат Геза Сёч не рассчитывал, однако определенное понимание внутри региона он, безусловно, нашел. Прусское наследие в Калининградской области обладает такой же мощью, какой и европейская идея в Петербурге. Если не большей. Несмотря на тотальные переименования, типовые хрущевки и высящийся на месте бывшего Кенигсбергского замка скелет недостроенного Дворца Советов (а может быть, и благодаря им), европейская конституция этого места очевидна любому: сеть немецких дорог показывает, где размещались до войны усадьбы и городки, устройство городков демонстрирует, как должна строиться в них жизнь, сохранившаяся прусская застройка показывает, какой должна быть в этой местности архитектура.
Меня любовью к этому региону заразил петербургский искусствовед И.Д. Чечот, который вот уже четверть века возит сюда своих студентов. На вопрос, зачем он это делает, Чечот однажды ответил: "Здесь наглядно понимаешь, что такое наша страна и что такое наша история". Россия в Калининградской области демонстрирует со всей очевидностью идейную немощь своего колонизаторства: за шестьдесят пять лет своего присутствия на этой земле она не смогла ни изменить физиономию места, ни научиться ее уважать. Впрочем, в последнем пункте в последние десятилетия наблюдались серьезные подвижки: там и сям появлялись инициативы, направленные на изучение и бережное присвоение прусского наследия.
Одним из центров этой деятельности является замок Инстербург в Черняховске. Там действует фонд "Дом-Замок", занимающейся деятельностью культурно-просветительской и озабоченный, в частности, определением градостроительных подходов к возрождению городка и созданию его новой идентичности. В замке Инстербург немощь российского колонизаторства пытаются преодолеть, а европейскую локализацию – осмыслить и пережить как свою собственную. До конца октября фонд "Дом-Замок" можно было считать одной из немногих успешных некоммерческих организаций, действующих в современной России. Но на днях замок, основанный в XIV веке по приказу магистра Немецкого ордена и не имеющий ни малейшего отношения к православию, стал собственностью Русской Православной Церкви. И вот здесь важно спросить, к лицу ли Калининградской области этот новый вид русского колонизаторства, и выразить солидарность с еще одной частичкой Европы на наших бескрайних просторах.
Чтобы поддержать Инстербург, я даже готова основать движение за объединение Петербурга и Калининградской области. Думаю, как минимум Геза Сёч меня поддержит.
Нероссийскость Петербурга очевидна всем – соответственно, здравой (при всей ее утопичности) кажется мысль об отмене здесь российского влияния.
Поэтому я не очень удивилась, когда года три назад прочитала в журнале "Неприкосновенный запас" "Манифест во имя Кёнигсберга" венгерского поэта и литератора Гезы Сёча. Сёч озаботился тем, что М. И. Калинин не имеет к Калининграду ни малейшего отношения – зато Кёнигсберг имеет прямое отношение к понятию и образу просвещенной Европы, просто потому, что там родился и прожил всю свою жизнь Иммануил Кант, сформулировавший само понятие Просвещения. Сёч сочинил свой Манифест с тем, чтобы предложить руководителям нашей страны пойти с Европой на компромисс и предоставить Калининграду-Кёнигсбергу статус свободного города под совместным контролем Евросоюза и России, что позволило бы вернуть региону изначальный смысл, не оспаривая при этом территориальных итогов Второй мировой войны.
Понятно, что ни на какой практический результат Геза Сёч не рассчитывал, однако определенное понимание внутри региона он, безусловно, нашел. Прусское наследие в Калининградской области обладает такой же мощью, какой и европейская идея в Петербурге. Если не большей. Несмотря на тотальные переименования, типовые хрущевки и высящийся на месте бывшего Кенигсбергского замка скелет недостроенного Дворца Советов (а может быть, и благодаря им), европейская конституция этого места очевидна любому: сеть немецких дорог показывает, где размещались до войны усадьбы и городки, устройство городков демонстрирует, как должна строиться в них жизнь, сохранившаяся прусская застройка показывает, какой должна быть в этой местности архитектура.
Меня любовью к этому региону заразил петербургский искусствовед И.Д. Чечот, который вот уже четверть века возит сюда своих студентов. На вопрос, зачем он это делает, Чечот однажды ответил: "Здесь наглядно понимаешь, что такое наша страна и что такое наша история". Россия в Калининградской области демонстрирует со всей очевидностью идейную немощь своего колонизаторства: за шестьдесят пять лет своего присутствия на этой земле она не смогла ни изменить физиономию места, ни научиться ее уважать. Впрочем, в последнем пункте в последние десятилетия наблюдались серьезные подвижки: там и сям появлялись инициативы, направленные на изучение и бережное присвоение прусского наследия.
Одним из центров этой деятельности является замок Инстербург в Черняховске. Там действует фонд "Дом-Замок", занимающейся деятельностью культурно-просветительской и озабоченный, в частности, определением градостроительных подходов к возрождению городка и созданию его новой идентичности. В замке Инстербург немощь российского колонизаторства пытаются преодолеть, а европейскую локализацию – осмыслить и пережить как свою собственную. До конца октября фонд "Дом-Замок" можно было считать одной из немногих успешных некоммерческих организаций, действующих в современной России. Но на днях замок, основанный в XIV веке по приказу магистра Немецкого ордена и не имеющий ни малейшего отношения к православию, стал собственностью Русской Православной Церкви. И вот здесь важно спросить, к лицу ли Калининградской области этот новый вид русского колонизаторства, и выразить солидарность с еще одной частичкой Европы на наших бескрайних просторах.
Чтобы поддержать Инстербург, я даже готова основать движение за объединение Петербурга и Калининградской области. Думаю, как минимум Геза Сёч меня поддержит.
