Ссылки для упрощенного доступа

Эти люди не хотят платить процент Михалкову! Стоит ли к ни присоединяться? Обсуждаем воззвание Пиратской партии вместе с юристами, музыкантами, специалистами в области кино и шоу-бизнеса


На съезде Пиратской партии России
На съезде Пиратской партии России

Елена Рыковцева: "К гражданам России! С 23 октября вступило в силу постановление, по которому одна организация (Российский Союз Правообладателей) в нашей стране сможет совершенно легально торговать воздухом. Теперь, покупая абсолютно чистую болванку, флэшку или другой носитель электронной информации, включая телефоны и компьютеры, вы должны заплатить еще один процент сверху за право записать на этот носитель информацию. То есть, за то, чего на этом носителе нет, и неизвестно, появится ли.

По прогнозам специалистов, "налог на болванки" приведет к удорожанию техники не на 1%, а на 5-25%. Мы будем платить каждый раз, когда поликлиники и школы будут покупать компьютеры. Мы будем платить каждый раз, когда решим записать на флэшку свои фотографии.

Мы просим депутатов Государственной Думы:

1. Принять решение о направлении в Конституционный Суд РФ обращения о проверке Постановления Правительства № 829 от 14 октября 2010 года "О вознаграждении за свободное воспроизведение фонограмм и аудиовизуальных произведений в личных целях" на соответствие Конституции Российской Федерации.

2. Принять решение о направлении в Конституционный Суд РФ обращения о проверке предполагаемого распределения денежных средств между правообладателями и фондом, созданным при РСП, на соответствие Конституции Российской Федерации".

Я прочитала выдержки из обращения, с которым выступила Пиратская партия России. Она объявила сбор подписей против перечисления одного процента с продаж всех носителей электронной информации фонду, которым руководит Никита Михалков. На эту минуту уже собрано более 5 тысяч подписей. Следует ли поддержать эту акцию? Кто эти люди? Чем они занимаются? Не страшно ли идти с ними в бой против Михалкова? Сегодня у нас в гостях: директор Центра правовой защиты интеллектуальной собственности Владимир Энтин, генеральный директор агентства InterMedia Евгений Сафронов, сопредседатели Пиратской партии России Станислав Шакиров и Павел Рассудов. На связи из Ливерпуля (Англия) - сотрудник факультета популярной музыки Ливерпульского университета, специалист по распространению музыкального контента в Сети Владимир Якубовский. На связи из Киева лидер группы "Дан Дараш" Александр Побережный.

Начнем с того – кто такие пираты? Потому что, с одной стороны, мне было приятно, что партия откликнулась на призыв, который прозвучал в эфире "Часа прессы". Мы обсуждали с Минкиным этот михалковский процент, возмущались, я говорила – хочу на митинг. И теперь они мне пишут – пожалуйста, приходите, вот митинг, вот обращение, подписывайтесь. Но представляются: "Партия пиратов". И я думаю, не те ли это, против которых борется все государство и все страны мира, которые стоят в переходах, продают эти страшные диски за 100 рублей. Кто вы такие? Пожалуйста, Павел.

Павел Рассудов: Мы Партия пиратов, Интернет-пиратов. Мы отличаемся от производителей контрафактной продукции тем, что мы не продаем диски, а занимаемся исключительно копированием в сети Интернет. Мы являемся национальным представительством международной организации пиратского интернационала. Соответственно, то движение, которое зародилось еще в Швеции в 2001 году, когда закрывали портал «Пиратская бухта», потом в шведский парламент прошел первый депутат Пиратской партии. А сейчас Кристиан Энгстрем, доктор, находится в Европарламенте. Мы, Партия пиратов России, тоже собираемся участвовать в выборах, будем регистрировать партию. А сейчас выступаем непосредственно против этого налога на болванки, так называемого. Потому что идея отнять и поделить нам не нравится.

Елена Рыковцева: Нельзя было себя как-то менее страшно назвать? Потому что ассоциации прямые: пираты – значит воруют.

Павел Рассудов: Мы таким образом, конечно, хотим спровоцировать граждан обратить на нас внимание. Да, это провокационно. Таким образом, мы хотим показать, что мир уже не меняется. Мир изменился. Партия пиратов в России.

Елена Рыковцева: Вызывает ли доверие Партия пиратов у вас как у потребителя, как у юриста?

Владимир Энтин: Как у юриста у меня аллергия на слово "пираты".

Елена Рыковцева: Вот я про это и говорю. Страшно.

Владимир Энтин: Но здесь, по-моему, нужно отличать две вещи – название, которое должно привлечь к себе внимание, от сути проблемы, которая высвечивается за этим названием. Когда выстраивалось законодательство об авторском праве и смежных правах, речь шла о разумном сочетании в общественных интересах – творцов всех тех, кто создает музыку, кто создает фильмы, и потребителей. Нужен был баланс этих интересов. Появление Партии пиратов указывает как раз на то, что потребители не довольны тем, что произошло с этим балансом. Они говорят о том, что в определенном случае этот баланс оказался нарушен. Вот это, на мой взгляд, сигнал. Это, если хотите, своего рода сыпь. Можно пытаться избавиться от сыпи, но нужно все-таки посмотреть, а чем вызвано ее появление.

Елена Рыковцева: Скажите, пожалуйста, если я пойду с ними на митинг, это не будет означать, что я против вступления России в ВТО?

Владимир Энтин: Если вы не пойдете под лозунгом "Не хочу в ВТО", то, я думаю, такого означать не будет.

Елена Рыковцева: Значит, можно идти. Евгений, ваше отношение к Партии пиратов. Что вы о ней думаете?

Евгений Сафронов: Давайте просто определимся, что такое пираты. Пираты – это те люди, которые зарабатывают на музыке, не делясь с теми, кто эту музыку производит. Вот, собственно, и все. А если серьезно подходить к вопросу. Вот мы берем российский музыкальный ежегодник, открываем и смотрим. Реально сейчас, по состоянию на сегодняшний день, в мире авторы и исполнители получают примерно 5-10% от общего оборота индустрии, которая связана с музыкой. В соответствии с идеологией пиратской они должны получать еще меньше. Большую часть получают как раз пираты. Это общеизвестный факт. В развитых странах пираты получают меньше, в менее развитых, как Россия, пираты получают значительно больше. Они отбирают у тех, кто производит музыку больше денег, и хотят отбирать еще больше. В этом смысл, наверное, Партии пиратов.

Павел Рассудов: Мы не пытаемся отбирать у музыкантов деньги! Более того, мы не отбираем. Мы представляем интересы обычных пользователей. Всех пользователей называют пиратами. Зарабатывают они на этом деньги или не зарабатывают – неважно. Всех называют пиратами, кто занимается хоть каким-либо копированием через сеть Интернет. Это первое.

Второе. Мы хотим, чтобы авторы, которых мы слушаем, получали денег больше. И мы считаем, что они получают денег меньше не за счет того, что их слушатели тиражируют их же музыку среди своего круга. Мы считаем, что в этом виноваты различные общества по коллективному управлению правами и контрафактные производители.

Елена Рыковцева: В русском языке не хватило слов просто, чтобы не пиратское слово придумать для вашей деятельности.

Павел Рассудов: И третье, на самом деле, это право обладателя. Те, которые умели зарабатывать деньги на музыке, фильме в прошлом веке, но не умеют с приходом Интернета. Эти люди тоже влияют на заработок непосредственно творца.

Елена Рыковцева: Легализовали, я считаю, Партию пиратов. Уже не страшно с ними идти на митинг. Может быть, нужно было сказать "Партия позитивных пиратов", или "Партия конструктивных пиратов", или "Партия пиратов-борцов за права музыкантов". Не знаю. Надо было как-то расширить название.

Группа Дан-Дараш существует именно в Интернете. Александр Побережный, как вы видите с Украины эту прекрасную историю? Хочу сказать, что Александр откликнулся на наш предыдущий эфир, написал, чтобы приезжали на Украину, покупали диски, DVD, чтобы не платить 1% Михалкову. Но пока связь очень плохая. Давайте послушаем Владимира Якубовского. Сравните все это с английской ситуацией.

Владимир Якубовский: Сравнивать с английской ситуацией даже не имеет смысла никакого. Просто-напросто этот весь налог, вся эта ситуация абсолютно не берет во внимание одной вещи – вся музыкальная индустрия в плане продажи носителей, продажи музыки, переселяется в цифровой мир. Это происходило на протяжении последних 11 лет, ровно с того момента, когда в 1999 году был пик продаж физических носителей, который был обусловлен тем, что все каталоги, которые перед этим были изданы на пластинках, на кассетах, переиздавались на новом носителе, на компакт-диске. Цифровой рынок как таковой продаж, со слов даже самой музыкальной индустрии… У меня перед глазами цифры. В прошлом году у них 6 лет подряд росли цифровые продажи музыки. Такие цифры назывались – от 25 до 50% в год. О чем мы говорим?! А тут налог на болванки. Болванки меньше всего имеют отношение к пиратству. То, что пытаются сделать в Москве – это просто очевидное отсутствие заботы об исполнителе, о нас как о слушателях, тем более.

Елена Рыковцева: В ответ на анонс нашей программы тут же пришло письмо по Интернету, в котором есть такой вопрос: "Прекратят ли преследование пользователей, скачивающих книги, музыку, видео. Ведь они уже уплатили 1% со стоимости компьютера, жесткого диска, болванок и флэшек?" Владимир, я слышала точно такую же теорию, что как только этот процент введут в действие, это как раз зеленый свет и будет для скачивания дисков, фильмов и т. д., поскольку мы уже уплатили 1%. Взятки гладки. Как вы расцениваете всю эту историю с процентом?

Владимир Энтин: У меня к проценту двойственное отношение. Как потребитель, который не хочет платить лишнее, либо платить больше за все то же самое – у меня отношение резко негативное. С другой стороны, где-то аналитически я понимаю, что в связи с тем, что обычные способы взимания платы в интересах творцов с каких-либо материальных носителей стали уже анахронизмом, потому что все уходит в сеть Интернет, значит, надо каким-то образом искать какие-то другие способы вознаграждения. Но то, что было предложено, мне кажется, пока выглядит скорее как сбор денег, и непонятно каким образом эти деньги будут дальше доставаться тем же самым творцам. Потому что механизм нигде – каким образом будут доводиться деньги – не прописан. Даже, когда я читаю текст самого постановления, там опять указываются общие пропорции – сколько куда в в процентах. Но каким образом эти самые проценты будут доходить до тех самых авторов, чьи произведения используют, до тех самых исполнителей, которых слушают, пока непонятно. Это Ахиллесова пята этого предложения.

Елена Рыковцева: До 25% - на организационные расходы самого фонда, который включает 25 человек штата. 60% - в некий специальный фонд и 15% - авторам. Все очень абстрактно, без конкретики.

Владимир Энтин: В тексте постановления, я его специально с собой захватил, там говорится о том, в каких пропорциях должны расходоваться распределяемые деньги. Но того, что собранные деньги должны достаться именно так, в этом постановлении нет.

Елена Рыковцева: Это сама организация так распределила.

Владимир Энтин: Юридически этот сбор за использование произведений авторских и смежных прав в личных целях предполагал, что люди, не платя правообладателям, могут что-то делать сами, то есть записывать из эфира, записывать каким-то образом. Но если с них уже берут деньги за компьютеры, за телефоны, то в этом случае весь прежний отлаженный механизм становится неправомерным. Потому что сейчас пока каким образом возвращаются деньги авторам? Деньги возвращаются за счет рекламных денег. То есть потребитель одновременно потребляет не только музыку, но еще и рекламу. За это различного рода рекламодатели платят. Это главный источник дохода, который позволяет уже рассчитываться с теми же самыми авторами.

На самом деле, автор фильма интересен, допустим, СМИ, тому же телевизионному каналу, тем, какую аудиторию этот фильм соберет. Потому что дальше происходит уже торговля этой самой аудиторией. Но здесь получается другое. Если тот же самый потребитель уже оплатил использование, то в этом случае он будет, как это сейчас происходит в Европе, покупать звукозаписывающую, либо записывающую программу аппаратуру, записывать туда все подряд с тем, чтобы выбить оттуда рекламу, которая ему мешает потреблять. Поэтому мне представляется, что полностью и юридические, и экономические последствия этой меры просчитаны не были.

Елена Рыковцева: Кстати, говоря, разумное замечание нашего читателя Интернета. Он говорит: "Как будут распределяться деньги? Пропорционально успеху у читателей? Тогда большая часть уйдет, условно, Донцовой. Или пропорционально затратам на производство? Тогда большая часть уйдет самому Михалкову".

Евгений, ваше мнение об этом проценте?

Евгений Сафронов: Стоит вспомнить, что эта норма в нашем законодательстве существует с 1993 года. И все эти годы несколько организаций пытались каким-то образом подмять под себя эти потоки. Эти потоки оцениваются, по разным прикидкам, от 100 до 300 млн. долларов в год. Это только от музыки.

Елена Рыковцева: От этого процента.

Евгений Сафронов: Это только по музыке! Соответственно, по кино должно быть больше. А по поводу справедливости и несправедливости могу сказать только одно. Закон об авторском праве, который несколько лет назад перестал существовать, был достаточно неплохим. Четвертая часть Гражданского кодекса, которая пришла ему на смену, по мировым меркам тоже достаточно прогрессивная, хотя и сомнительная. Это новое постановление тоже соответствует мировым трендам. Проблема заключается только в том, что вся эта законодательная машинерия не проходила никакого обсуждения внутри индустрии. Все это принималось тихо, тайно, кулуарно и т. д. Я не говорю о всенародном обсуждении, что маловероятно, но, по крайней мере, специалисты, которых это затронет, должны были быть по этому поводу спрошены. Этого не было. Естественно, достаточно глупо собирать сейчас деньги, не имея очень четкого прозрачного механизма.

Я могу привести пример, связанный с работой РАО (Российское авторское общество). Мои молодые оппоненты считают, что общество по коллективному управлению правами это плохо, но если есть какой-то другой способ, было бы интересно о нем что-нибудь услышать. В любом случае, РАО имеет достаточно прозрачную схему, хотя там огромное количество претензий может быть предъявлено и уже предъявлено. Тем не менее, эта схема прозрачная. Понятно куда идут деньги, сколько миллионов долларов распределяется между авторами. А что касается постановления, которое мы обсуждаем, там этой схемы не прописано. И получить достаточно связную информацию вроде бы ниоткуда нельзя. Хотя, насколько я знаю, 15% хотят оставлять себе на аппарат, что, на мой взгляд, мало.

Елена Рыковцева: Не больше чем 25%.

Евгений Сафронов: Тем не менее, принято решение, что сейчас будет 15. По большому счету, на мой взгляд, это мало. Потому что для такой страны, как наша, для того чтобы все проверить и уточнить, нужно очень много народу. Но здесь надо иметь в виду, с кого будут собираться эти деньги. Эти деньги собираются в первую очередь с импортеров.

Елена Рыковцева: Мы только что обсудили, каким будет порядок взимания процента. Товар пересек границу. Таможня сообщила государству, какие именно организации-импортеры ввезли этот товар. После этого организация-импортер, которая будет продавать, должна заключить договор с фондом Никиты Михалкова и процент перечислять уже этому фонду с продаж этого товара. Подозревают коллеги из Партии пиратов, что на этот процент, конечно, удорожится товар. Потому что никто себе в убыток работать не будет. Все равно этот процент будете платить вы, потребители этой продукции.

В сущности, самый главный дефект – непрописанность самой процедуры распределения этих средств.

Евгений Сафронов: Здесь есть такой нюанс. Во-первых, давайте будем точными. Все-таки договор должен быть, очевидно, с РСП (Российским союзом правообладателей), а не с фондом Михалкова.

Елена Рыковцева: Да, которым руководит Никита Михалков.

Евгений Сафронов: Союзом правообладателей как обществом по коллективному управлению может руководить назначенный директор. На самом деле, им руководит господин Кричевский, назначенный как директор. Является ли он самостоятельной фигурой – достаточно сложно сказать. Но вопрос даже не в этом. Вопрос в том, что вообще-то, как у любой общественной организации там проходят выборы. Организация по идее должна быть демократической и прозрачной. Если это происходит, значит, можно считать, что общество по коллективному управлению правами свои обязанности выполняет правильно. Если этого не происходит, то – нет. Все достаточно просто.

Елена Рыковцева: Но президент там - Никита Михалков.

Евгений Сафронов: Дело в том, что президент не занимаются конкретной ситуацией. Конкретной ситуацией занимаются другие люди, которых мы даже не знаем, по большому счету.

Павел Рассудов: Да, президент будет заниматься потом – кому и сколько пойдет, скорее всего.

Евгений Сафронов: На самом деле - вряд ли. Как должно быть в обществе по коллективному управлению, вряд ли могут быть приняты единоличные решения. Эти решения должны приниматься только коллегиально и советом. Соответственно, если в этом совете есть люди, которые подходят ответственно к своей работе, то значит, мы сможем видеть, например, определенный конфликт интересов, еще что-то. Если же этого не произойдет, значит, не произойдет.

Но самое главное, что сейчас мы гадаем на кофейной гуще, потому что мы реально не видим никаких прозрачных документов, руководствуясь исключительно слухами и той очень дозированной информацией, которая сейчас есть. Поэтому мы можем предполагать все, что угодно.

Елена Рыковцева: И мы при этом еще предполагаем, что не развеется этот туман. У меня есть и такое предположение.

Владимир Энтин: У меня небольшая реплика. Мы как всегда интересуемся тем, каким образом будут делить – по справедливости или не по справедливости. А у меня, честно говоря, основная забота по поводу того, что именно будут делить. Потому что, в принципе, все увидели из этого 10-страничного постановления только верхнюю часть – какой организации достанется, кто эту организацию возглавляет и кто эту структуру пролоббировал. Но здесь есть две интересные составляющие. Первая. Речь идет о том, что деньги должны взиматься либо с производителей продукции, которая предназначена для личного потребления, то есть для пользователей, начиная от бабушки-инвалида кончая молодым человеком. Что касается крупных коммерческих структур, занимающихся профессиональным использованием, то их оборудование от всех этих сборов освобождено. Найден был все-таки определенный консенсус с индустрией. Значит, индустрия каким-то образом в выработке этого решения принимала участие.

А проблема, на мой взгляд, заключается в том, что этот 1% не очень понятно откуда взялся. Потому что если речь идет о компенсации того ущерба, который наносится правообладателям и авторам, то в начале должен быть рассчитан этот ущерб, который происходит за счет, допустим, нелегального копирования, либо нелегального использования, наносящего ущерб их интересам. А далее уже – каким образом он должен быть восполнен. Иначе мне это начинает представляться таким образом. Когда рассчитываются некие мифические потери правообладателей, все время говорится о том, что у нас фильмы смотрят в основном западные, и тем самым наносится несколько миллиардов долларов убытков иностранным правообладателям. Получается, что если все те деньги, которые будет собирать организация по коллективному управлению в интересах всех правообладателей, должны будут пойти по справедливости, то это должен быть механизм вывода денег из России вовне! Но насколько я понимаю, цель преследуется несколько иная.

Станислав Шакиров: Мы еще хотим добавить по поводу этого сбора. В комментариях к нашей петиции люди говорят – почему я буду платить 1% со всех дисков, если я сам произвожу контент, я сам записываю на диск. Я снимаю свадьбы, например и видео записываю на диск. Почему я должен платить? Ведь берется со всех! Будут платить абсолютно все даже те, кто не собирается ничего копировать. Это первое.

Второе. Почему мы все заплатим дважды? Потому что коммерческие организации выведены из тех, кто будет платить этот сбор, а бюджетные нет. То есть больница, в которой никогда ничего не будет записано, потому что они занимаются тем, что лечат людей, все равно будет платить этот сбор. Откуда они будут брать деньги для того, чтобы заплатить этот сбор? Они будут брать деньги с нас, с налогов, которые выделяет бюджет для развития.

Елена Рыковцева: Александр Побережный, Украина, ваше мнение по этому вопросу?

Александр Побережный: Я хотел бы немного разбавить этот экономический разговор. Внести новую струю.

Елена Рыковцева: Неужели споете?

Александр Побережный: Нет, сейчас не спою. Во-первых, хочу сказать, что я уже много лет симпатизирую так называемым пиратам. Даже задолго до передачи, когда следил за процессом, когда обсуждался закон одного француза в Европарламенте. И когда узнал, что есть партия шведских пиратов, то захотел узнать, есть ли в Украине такая партия, и с удовольствием бы в нее вступил.

Станислав Шакиров: В Украине пока нет такой.

Александр Побережный: Дело в том, что пираты просто так назвали свой сайт, эти шведы – «Пиратская бухта». Поэтому и пошло слово "пираты". Но, на самом деле, речь идет просто о новой системе распространения информации. Это даже не то, что новая система, мне кажется, это новая идеология. Это, как мне представляется, будущее музыки, будущее всего творчества.

Елена Рыковцева: Александр, вы нас плавно подвели к сути дискуссии, которая в Интернете развернулась между участником нашего разговора Владимиром Якубовским и Евгением Сафроновым. Предлагаю послушать композицию, которую исполняtт музыкант MC Lars. Она называется "Скачайте эту песню". (Звучит музыка) Эта песня призывает скачивать музыку, несмотря на то, что консервативные дядьки из звукозаписывающих компаний это запрещают. Все меняется, технологии развиваются и сегодня качают все, а звукозаписывающие компании лет через 10 и вовсе перестанут существовать. "Вы годами брали с нас деньги за музыку, а теперь мы хотим справедливости (баланса). Добро пожаловать в будущее".

Владимир, мы должны сейчас заполнять бумажечку, что использовали в своем эфире эту песню, или не должны? Или это та самая новая тенденция, новая политика, интернет-музыка, которая не требует никаких расчетов между нами?

Владимир Якубовский: Песня Эмси Ларса так и называется "Качайте эту песню". Я бы хотел продолжить мысль Александра, и об этом же шла речь в моем письме Евгению Сафронову. Есть один миф, который нам насаждают. Насаждают его постоянно. Нам говорят о том, что пиратство, то есть интернет-пиратство, как таковое копирование, цифровое копирование музыки сокращает продажи, сокращает покупки и, таким образом, всячески вредит музыкальной индустрии. Это ложь. Как минимум - это заблуждение, как максимум – это ложь. Я могу сейчас назвать навскидку как минимум 3-4 научных труда, опубликованных научных работы за последние 3 года, которые доказывают обратное.

Норвежская школа менеджмента – это самая большая школа менеджмента в Норвегии, в Осло. Они доказали, что просто-напросто те люди, которые скачивают музыку в Интернете и скачивают ее больше других, они по-настоящему больше интересуются музыкой как таковой. Значит, они больше музыку покупают в компакт, они больше ходят на концерты. Они больше играют на гитаре, сами музыканты. Канадское правительство еще в 2007 году проводило абсолютно такие же исследования специально. И они узнали о то, что просто-напросто нет никакой связи между потерями продаж музыкальной индустрии и скачиванием. Они не коррелируются. Нет никакой прямой связи – ни прямой, ни косвенной. Скачивание музыки в Интернете полезно для музыкальной индустрии, потому что люди больше ходят на концерты и больше интересуются музыкой.

Елена Рыковцева: Станислав, ваше мнение.

Станислав Шакиров: На самом деле, кроме канадского и норвежского проводили исследования еще и голландцы, британцы и американцы. В общем-то, все исследования, которые в этой области, (в России они проводятся мало, только в Высшей школе экономики), пришли к выводу, что там нет связи. Чем больше человек распространяет, тем больше он потом получает денег с прямых продаж. А те, кто популярен, больше денег получают в самом Интернете. Примеры тоже есть.

Евгений Сафронов: Цифры будем называть тогда. Общий оборот легальной продажи на носителях, раз уж речь зашла о болванках, за последнее время упал в России примерно с 400 млн. до 250 млн. Оборот пиратов тоже сократился, потому что они переползли в основном в Интернет. Там меньше ловят. В Интернете уровень пиратства составляет примерно 99,9. В России вообще практически не покупают легальную музыку, покупают исключительно нелегальную. Соответственно, обороты.

Что касается потери всего остального. Потери исчисляются по России, я думаю, где-то миллиардами долларов. Я просто приведу простейший пример. Капитализация "ВКонтакте" сейчас составляет 1,5 млрд. Значительная часть этих денег – деньги, которые связаны с бесплатным распространением музыки.

Пираты – люди очень практичные. Они просто зарабатывают тупо. Есть другие люди, которые говорят, что пиратство – это хорошо. Я даже не знаю, почему они это делают. Потому что вроде бы пираты им не платят. Вот сидят здесь симпатичные люди, а им вроде не платят. Или платят?

Станислав Шакиров: Кто? Нам не платят. Мы просто умеем зарабатывать на свободной музыке и на свободном обмене информацией.

Евгений Сафронов: А! Все-таки вы умеете зарабатывать. Это очень важно.

Станислав Шакиров: Мы умеем свой произведенный контент продавать, распространяя его бесплатно.

Евгений Сафронов: Общий оборот где-то порядка миллиарда. Из этого миллиарда, по моим прикидкам, справедливо будет полмиллиарда оставить авторам и исполнителям, а полмиллиарда – тем, кто эту музыку произвел и потратил деньги. Если уж серьезно говорить, то музыка просто так не возникает. Количество трэков, которые были записаны в России за последний год, сократилось на 20%. Почему? Потому что это невыгодно. Тогда не имеет смысла. Зачем вкладывать в трэки, если на них нельзя заработать.

Павел Рассудов: Я хочу сказать, что действительно сокращается объем продажи дисков. Все больше музыки и контента мы передаем через WiFi. Поэтому вполне логично было бы ввести налог на воздух, через который мы будем обмениваться пиратскими файлами. На самом деле, такое предложение уже звучит. Говорят о том, что будет 2% налог на трафик. При этом хотят выделить отдельно трафик нелегального контента, понятно, что это будет невозможно. Поэтому нам сделают 2% на весь контент, который мы будем скачивать.

Но здесь самое важное, что мы приходим к новой модели бизнеса – производству культуры. Если раньше между потребителем и музыкантом, творцом, стоял дистрибьютор, так называемый правообладатель, то сегодня, конечно же, они стоят в тяжелой ситуации, когда им нужно конкурировать с Интернетом, который распространяет лучше, быстрее и забесплатно.

Евгений Сафронов: Неправильно. Потому что правообладатели – это в первую очередь авторы и исполнители.

Павел Рассудов: Не всегда.

Евгений Сафронов: В музыке правообладателями являются автор текста, автор музыки, исполнитель и производитель фонограммы. В первую очередь, конечно, автор и исполнитель являются правообладателем.

Станислав Шакиров: В первую очередь, они являются правообладателями вместе.

Евгений Сафронов: Да, но, я имею в виду, по сумме, которую они будут получать.

Станислав Шакиров: По сумме – это какой будет контракт, как заключат. Когда молодая группа, они заключают контракт с такой пропорцией…. Хочу дополнить по поводу трэков. Производство трэков сократилось у официальных производителей. Потому что, на самом деле, в музыкальной индустрии себестоимость выхода на рынок с каким-то музыкальным продуктом, сузилась до стоимости покупки электрогитары и хорошей звуковой карты. Нет проблемы записать музыку дома и сделать хорошее качество.

Елена Рыковцева: Но это несравнимо.

Станислав Шакиров: Это абсолютно сравнимо.

Евгений Сафронов: В тех жанрах, в которых ребята работают, это сравнимо.

Станислав Шакиров: Это в любых жанрах сравнимо.

Павел Рассудов: Просто мы теперь не будем иметь Мадонну, мы будем иметь нишевых производителей.

Евгений Сафронов: Наличей.

Елена Рыковцева: Владимир, сообщение вам: "Как соотносится деятельность конторы Никиты Михалкова с предполагаемым вступлением России в ВТО? Это что, выполняются условия вступления в ВТО? Могут ли частные лица фактически собирать государственные пошлины?". Олег замечает.

Владимир Энтин: Насколько я помню, никто не ставил такое условие о вступлении в ВТО, что предоставьте все Никите Михалкову. Такого условия не было. Условие было другое – обеспечьте соблюдение интересов правообладателей, в том числе, когда речь идет о доступе к контенту не только в аналоговых носителях, но и в режимах он-лайн. Это как бы одна из попыток где-то соответствовать этому требованию. Это первое.

Второй вопрос. Механизм предусмотрен совсем другой, что, первое, будет сигнализироваться этой организации о том, кто является производителями, кто является импортерами этой продукции. И в качестве условия выпуска, видимо, этой продукции на российский внутренний рынок, будет предъявление договора с организацией.

Елена Рыковцева: Но она же частная!

Владимир Энтин: Потому что эта организация должна перечислять эти деньги не в налоги государства, не в закрома родины, а обеспечить их распределение между творцами. Единственное, что все время возникает вопрос – как это будет сделать, как это будет обеспечено?

Елена Рыковцева: Вопрос все время возникает – почему эта частная организация сама решает, как она будет распределять эти деньги? В том-то и дело, что не государство ей спускает схему распределения, а она сама ее выдвигает.

Евгений Сафронов: Она не частная, она общественная, насколько мне известно.

Елена Рыковцева: Да, но не государственная. Кирилл, Москва: "Я против взимания процента с продаж с информационных носителей. Считаю, что это официальная государственная "крыша" за разрешенное пиратство. На самом деле, если я заплачу этот процент, это же не значит, что я имею право законодательно копировать для себя или других фильмы и музыку других правообладателей. Я все равно не могу это копировать, поскольку это будет преступление. Так что, я плачу деньги, а копирование незаконно".

Владимир Энтин: Законодатель различает две вещи – использование произведений, исполнений и фонограмм в личных целях. Пожалуйста, это вы можете. Но как только вы начинаете заниматься этой же деятельностью коммерчески, то есть извлекая из этого выгоду, либо выходя за рамки обычного круга своей семьи, это уже будет рассматриваться как незаконная предпринимательская деятельность.

Станислав Шакиров: То есть если я скачал файл из Интернета, теперь это будет легально?

Владимир Энтин: Если вы его скачали для себя – да. Но если вы начинаете обмениваться им с другими, не членами своей семьи, не маме, а подружке, то это уже будет нелегально.

Елена Рыковцева: Это, по-моему, то, что с самого начала и говорилось: этот процент легализует скачивание.

ВладимирЭнтин: По идее, после внедрения этого постановления, действительно, появляется совершенно легальное оправдание частному копированию. Это действительно так. Единственное, что это не прошло нигде строчками.

Станислав Шакиров: Для этого мы и просим разъяснения у Верховного суда.

Елена Рыковцева: Да, и желательно отмены постановления. Александр, что на Украине? Какая система существует? Мы сейчас говорим о том, что в России это могут воспринять как официальное разрешение к скачиванию. Будет ли это соотноситься со вступлением в ВТО – большой вопрос. Вы же тоже там идете в ВТО семимильными шагами. Могло бы такое случиться на Украине?

Александр Побережный: Мне кажется, что если гражданам лезут в карман, то это будет… Тут более высок уровень гражданского сопротивления. Такие маразматические законы просто не должны пройти. А повлияет ли это на ВТО – я не знаю.

Елена Рыковцева: Если бы у вас в Украине так влезли в карман под предлогом вступления в ВТО, вы бы на это дело не повелись. Так я понимаю? Уровень гражданского сопротивления у вас повыше, чем здесь.

Александр Побережный: Мне кажется – да. Здесь граждане не так ленивы, наверное.

Станислав Шакиров: На самом деле, налог на трафик собирались вводить на Украине.

Елена Рыковцева: Вы нас зовете на митинг 7 ноября на Чистые пруды. Вы разрешение получили на этот митинг?

Павел Рассудов: Конечно. Не разрешение, а уведомление, и нам его подписали.

Елена Рыковцева: Но если соберется больше, чем вы науведомляли? Я не знаю, призывать людей, не призывать сейчас людей?

Станислав Шакиров: Призывайте, все равно придут не все, кто слышит. 7 ноября в 14:00 Чистые пруды.

Елена Рыковцева: В общем, все это законно, легально. И за это участие не нужно платить 1%. Завершаем на этом программу "Час прессы" на волнах Радио Свобода.

Материалы по теме

XS
SM
MD
LG