Елена Рыковцева: В один прекрасный ноябрьский вечер на московских улицах возникла удивительная картинка: во всех уличных киосках вдруг зажглись свечи. Хотя в окружающих домах продолжал гореть обычный свет. Со стороны все это выглядело очень романтично, однако торговцам было не до романтики. Они хором проклинали нового мэра Собянина и налаживали контакты с шаромыжниками, которые вызывались подключить киоски от ближайшего столба. На следующий день выяснилось, что эта история совсем не случайная: в Москве действительно началась война с киосками. Исключение, как говорили сами торговцы, сделали только для тех, кто продает билеты на городской транспорт, и мороженое.
Вчера появилась еще одна категория счастливцев. После острой, но, к счастью, непродолжительной борьбы были вроде как спасены от уничтожения киоски, торгующие прессой. Победители в этой схватке сегодня у нас в гостях. Это председатель правления АРПП (Ассоциации распространителей печатной продукции) Александр Оськин и начальник Агентства по распространению газеты «Московский комсомолец» Ольга Верхняцкая. С нами также корреспондент газеты «Комсомольская правда» Евгения Супрычева, которая эпопею с киосками освещает в своей газете.
И мы задаем вам вопрос, уважаемые слушатели: мешают ли вам киоски, которые вы встречаете на своем стандартном маршруте, от каких бы вы хотели избавиться, а какие ни в коем случае нельзя трогать? И не нужно думать, что мы обращаемся только к москвичам. Это ведь заразные вещи, может быть эпидемия, которая распространится по всей стране.
Александр, я хотела бы вас спросить об истории этой короткой борьбы. Это очень необычное явление в наши дни, когда удается что-то сделать, и сделать быстро, удается кого-то спасти, что-то отстоять. Расскажите, пожалуйста, на каком основании их закрывали, какие документы показывали этим людям, как с ними разговаривали?
Александр Оськин: Прежде всего хочу сказать, что прямого указания нового мэра по сносу киосков не было. Было в устной форме предложено ликвидировать те киоски широкого профиля, которые незаконно стоят на своих местах. Но чиновный люд, услышав мнение мэра, в чиновничьем раже стал сносить подряд все, что ни попадя, казалось бы, проявляя при этом беззаконность, нарушая существующий правопорядок и попадая впрямую под действие суда или прокуратуры. Но выясняется в этой ситуации самое пикантное. Ведь чиновник оказался не дурак - он вырубал в первую очередь те киоски, которые оказались наиболее беззащитными – цветы, пресса. А вот шаурму, условно, или другой фастфуд почему-то щадили в большей степени. Такой пример. На Садово-Кудринской, 2 стояли два киоска: прессы и шаурмы. Шаурма осталась, а прессу ликвидировали.
Елена Рыковцева: Там «крыша» покрепче, значит.
Александр Оськин: Не «крыша». Что такое шаурма? Это «нефтяная скважина», которая позволяет каждый день питаться определенным кругам чиновничьим. И в этой ситуации они постарались свои «нефтяные скважины» не трогать, а беззащитную прессу наказать.
Елена Рыковцева: Своеобразный рейтинг у них был внутренний проведен, подсчет.
Александр Оськин: Рублем. Тем не менее, киоски прессы пострадали серьезно. Порядка 79 киосков, по нашим данным, закрылись или ликвидировались. Причем ликвидировались смешным образом – увозили. Подъезжал кран. За час надо было выбросить всю прессу на пол. Даже был случай, когда вместе с киоскером подняли вверх будку. И увозили в неизвестном направлении, посягая на собственность, нарушая Конституцию.
Елена Рыковцева: Ее же надо было упаковать, спасти от дождя, снега, грязи.
Александр Оськин: Нет-нет. Оля потом расскажет, у них были еще более яркие события. И естественно, с нашей стороны начался большой шум. Нас поддержали некоторые средства массовой информации. Из газет – «Комсомолка», «МК» и «Новые известия».
Елена Рыковцева: Те, которые страдали лично.
Александр Оськин: И другие страдали, но промолчали, потому что не понимали, куда ветер дует. Когда были праздники и выходные дни, когда все молчало, молчали и многие электронные средства массовой информации, прежде всего – радио, телевидение, что было очень странно.
Елена Рыковцева: Может быть потому, что чужая рубашка не ближе к телу?
Александр Оськин: Может быть. И где вся эта пресса, гори она синим пламенем.
Елена Рыковцева: Ольга, как с вашими киосками поступали, с «Московским комсомольцем»? У вас же есть своя сеть.
Ольга Верхняцкая: Да, у нас своя сеть. Но я не стала бы говорить конкретно о нашей сети, потому что для нас, как для издателя, важен каждый торговый объект, который торгует прессой, и не важно, это киоск, лоток или «ручник», который стоит у метро. Потому что мы продаемся везде, и мы чувствуем ответственность перед своим читателем даже за каждого продавца. И это видно по откликам наших читателей, которые звонят, пишут нам. И естественно, каждая точка для нас – это боль, если она закрывается. Мы понимаем, что кто-то нас не прочитает, не услышит, не увидит. И конечно, первые звонки мы получили уже 2 ноября. Сразу отзванивались и «Центропечать», и наша сеть «МК-сервис», у которой увозили киоски. Пытались увозить и в праздничные дни, но все работники стояли около киосков и не отдавали. Вплоть до того, что они показывают всю исходную разрешительную документацию, им говорят: «Хорошо, мы не будем трогать», - люди расходятся, а через час этот киоск увезен. И произвол среднего чиновничьего звена не то что раздражает, а удивляет, что, оказывается, никакие подзаконные акты в этой ситуации не работают, когда у людей в глазах, что нужно срочно выполнить чью-то команду.
Елена Рыковцева: Может быть, это какой-то животный страх: «Мэр проехался – убрали префекта из-за киоска. А не дай Бог! Лучше я быстренько поубираю все на свете, но спасу свое рабочее место».
Александр Оськин: А потому что рыльце в пушку.
Ольга Верхняцкая: Причем мэр, кстати, стоял и около нашего павильона на «1905 года». И хорошо выглядящий, цивилизованный киоск остался. Сейчас на этой площади стоит наш павильон «МК», торгующий прессой, и сбоку, по-моему, цветы.
Елена Рыковцева: Он к этому киоску изначально не имел претензий?
Ольга Верхняцкая: Конечно. Он и стоит, и торгует. И когда вчера было совещание, сказали: «Вот такие киоски и должны быть в Москве».
Елена Рыковцева: Тем не менее, другие чиновники это восприняли как сигнал к действию и начали крушить все подряд.
Александр Оськин: Низовые.
Ольга Верхняцкая: Нельзя говорить, что только какой-то округ или какая-то конкретная управа действовала, а это целая волна именно среднего звена прошла, который не хотел ничего слышать, понимать, а начал действовать, обрубая электричество и так далее.
Елена Рыковцева: А вот эти «ручники», которые торгуют прессой с рук, их это коснулось как-то?
Александр Оськин: Их это коснулось в еще большей степени. Потому что их увозили прямо в милицейские участки, в отделения милицейские, увозили вместе с товаром, вместе со скромным скарбом. И гендиректоры или другие бизнесмены ездили в милицию и выручали людей. Это же не товар, это – люди!
Елена Рыковцева: А они законно стоят?
Ольга Верхняцкая: Конечно. У них тоже есть дислокация, они получали разрешение и торговали на протяжении последних лет.
Елена Рыковцева: А их-то почему, по какому принципу?
Александр Оськин: Есть проблема в этой части. Некоторые «ручники» выглядят очень пристойно – у них фирменная одежда, фирменный стиль, все хорошо. А некоторые «ручники» выглядят плохо – у них какие-то странные коробки, в которых лежат газеты, все это как-то неорганизованно, хаотично. И они, конечно, нуждаются в организации, в систематизации. Скажу прямо, в Москве не хватает торговых точек прессы. Мы отстаем от Европы почти в 3 раза по числу торговых объектов прессой на душу населения. А от Варшавы и Праги отстаем в 6 раз. И в этой ситуации мы, как АРПП, рады любой форме продажи прессы. Но мы считаем, что она должна быть цивилизованной.
Елена Рыковцева: То есть они начали наводить эстетику во всем, включая и «ручников». Но как я понимаю, «ручники» к киоску не имеют отношения, это не киоск, который нужно снести по таким-то причинам. Почему они живого человека «сносят»? Потому что он им опять же эстетический облик нарушает на станциях метро?
Александр Оськин: Это чиновничья волна. И что попало под волну... И вот что странно. В одном случае милиция была на стороне чиновников, арестовывала и киоски, и людей. Но мы знаем и такие факты, когда звонили в милицию, милиция приезжала и отбивала от чиновников киоск. То есть ситуация была парадоксальная.
Елена Рыковцева: Евгения, согласны ли вы с тем, что сказал Александр Оськин, что ощущается своеобразный рейтинг, по которому одни киоски трогали в первую очередь, другие – в другую очередь? Во время своих рейдов вы почувствовали, что есть градация какая-то для чиновников?
Евгения Супрычева: Честно говоря, я не почувствовала, что у них есть какая-то градация. Какой-то конкретный адрес вы называли, где прессу снесли, а ларек по продаже еды уцелел. Но, по-моему, сносят все подряд. Я была удивлена, когда узнала, что сносят крупные ларьки «СтарДогс», допустим, «Крошка-Картошка» и так далее.
Елена Рыковцева: Сетевые. И раскрашены соответственно.
Евгения Супрычева: Я вполне могу поверить, что у мелких ларечников что-то не в порядке может быть с документами, и их сносят вполне законно. Но крупные компании говорят о том, что «у нас все хорошо, мы можем показать документы», и их тоже сносят под шумок. И что самое интересное, такая горячка идет, но потом им, очевидно, скажут, куда они могут переехать. Пока их просто сносят, но, по идее, должны предоставить другое место, удобное. Чиновники должны рассчитать, где должен стоять ларек. Но это все потом, а сейчас они просто убирают.
Елена Рыковцева: И это самое страшное в этой истории, что никакой альтернативы нет. Мне совершенно непонятна история с цветами, например. Где покупать-то цветы? Сигареты, которые вас лишили возможности в киоске купить, вы можете купить в супермаркете. Но цветы где покупать? Их же нигде нет в Москве, кроме как в киосках.
Евгения Супрычева: Совершенно верно. И где купить прессу, газеты, цветы, если не в киоске, не в ларьке? Мне это немножко напоминает Черкизовский рынок. Сказали убрать – и они убирают без всякой альтернативы. Потом уже они начинают искать альтернативу и думать, где и как. Но люди уже возмущены, они начинают бунтовать. А ларечники довольно пассивно отреагировали, что меня удивило. Может быть потому, что были праздники. Ведь очень удачно было выбрано время. Почему и пресса отчасти молчала.
Елена Рыковцева: И еще не известно, насколько социально эти люди защищены. Я не исключаю, что кто-то без регистрации, бесправный, у него нет возможностей себя защитить.
Евгения Супрычева: Я говорю не о продавцах. Зачем продавцы будут головы поднимать – они зависят от своего хозяина. Я говорю об арендаторах. Все эти ларьки, как нам удалось выяснить, я не говорю о прессе...
Александр Оськин: Это же малый бизнес.
Евгения Супрычева: ...ими владеют 100-150 человек на всю Москву. И впоследствии они сдают эти ларьки в аренду. И вот у этих арендаторов, как правило, с документами именно на аренду этого ларька все в порядке. Потому что если не в порядке, то приходит проверяющий... они и так им отдают какую-то часть прибыли, но они не хотят отдавать еще больше. Вот эти арендаторы повели себя довольно пассивно.
Елена Рыковцева: Митволь же говорил, что у них столько-то на территории района киосков, по-моему, чуть ли не тысяча, из которых какая-то часть была ликвидирована, поскольку документы были не в порядке, но у всех остальных все было идеально. И он сейчас говорит: «Я не понимаю, на каком основании их будут убирать. Все в порядке, все договоры заключены». А какие-то все-таки документы показывали, какие-то распоряжения, когда сносили?
Ольга Верхняцкая: Никакие. Документов не было. Были всегда устные указания. А вот на руках у тех, кто торговал, всегда есть исходные разрешительные документы в полном порядке. Сначала на конкурсе, например, в управе разыгрывается место, земля. Как только этот конкурс выигран, начинается согласование. И уходит на то, чтобы поставить киоск, где-то полтора года, как минимум.
Александр Оськин: Получить 32 подписи в порядке согласования на право установить киоск в этой точке. Это длительный процесс согласования.
Елена Рыковцева: И какие деньги!..
Ольга Верхняцкая: Порядка 500 тысяч на сегодня уходит, чтобы киоск...
Елена Рыковцева: Согласовать?
Ольга Верхняцкая: Нет, не согласовать. Основная стоимость – это сам киоск и подключение света.
Елена Рыковцева: То есть 0,5 миллиона на это и плюс еще к этим 0,5 миллиона рублей за аренду и подключение, за функционирование, начинаются остальные вещи – 32 подписи, которые тоже могут стоить денег.
Ольга Верхняцкая: И когда начались все эти вещи, стали предъявлять документы, никто на них и не смотрел. И не было ни у кого (по крайней мере, по киоскам с прессой) на руках никаких распоряжений о их сносе.
Елена Рыковцева: Женя, какие у вас наблюдения по этим бумажкам?
Евгения Супрычева: Скажу не о прессе, а о других ларьках. Мне показывали арендаторы и продавцы то, что им предъявляли. Им всем (по крайней мере, тем, кого я опросила) показывали бумаги, но они были разного характера. В первые дни, когда начали сносить, показывали бумаги, подписанные «и.о.главы управы» либо «глава управы», если он есть на данной территории, о том, что «согласно распоряжению мэра (не сказано, какого мэра) от 30-го числа вам предстоит прекратить торговлю, собрать вещички и уехать, а если вы этого не сделаете, то на штраф-площадку увезем ваш ларек, но тогда вы будете оплачивать работы по вывозу, по сохранению вашего ларька и так далее». Позже префекты, в частности ЦАО, написали свои распоряжения, согласно которым по мелкорозничной торговле освободить площади, дороги и так далее. То есть они сориентировались чуть позже. Поначалу они, видимо, от рвения излишнего перевели устное пожелание в некое распоряжение, и подавали его таким образом. Зачастую на этих бумагах была подпись какого-то человека, но никаких печатей не было. То есть, что называется, «быстро подмахнуть и сразу действовать».
Елена Рыковцева: Меня в этой истории поражает паника. Пришел новый человек – и как же они все испугались.
Александр Оськин: Нет, они не испугались нового человека. Они понимают, что все они имеют шаткое положение, потому что рыльце в пушку. Коррумпированная среда московская встретила свежего человека с ужасом, потому что они все понимали, что потряси каждого – 6 лет тюрьмы вытрясешь. И вот этот ужас спровоцировал такой беспредел.
Елена Рыковцева: Я сейчас прочитаю результаты опроса, который провели на сайте Радио Свобода сегодня по поводу киосков. «Если бы вы были мэром Москвы, что бы вы сделали прежде, чем сносить палатки с едой и сигаретами?» (хотя список можно продолжить). Первый вариант ответа: «Провели бы опрос жителей тех районов, где предусмотрен снос». За этот ответ проголосовали 22%. Второй вариант: «Запросили бы данные о том, насколько район, в котором предусмотрен снос, обеспечен магазинами эконом-класса». 46% за такой подход к делу. И 31%, довольно высокий процент, - «снесли бы палатки, чтобы они не уродовали город, не вдаваясь в подробности». Огромный процент! Есть все-таки агрессивное отношение (по крайней мере, у читателей нашего сайта) к палаткам.
Александр Оськин: Это правда. Но надо сказать, что в этой части есть и позитивный сигнал. Допустим, управа Алексеевского района не снесла ни один объект прессы, она всем предложила подумать о переносе на более удобные места.
Елена Рыковцева: Значит, им светило не 6 лет, а гораздо меньше. А может быть, вообще ничего не светило.
Александр Оськин: Да, но была и вот такая интересная ситуация.
Елена Рыковцева: Удивительная в этих условиях.
Ольга Верхняцкая: Мы тоже в Центральном округе наблюдали практически во всех управах, по крайней мере, во второй фазе этого процесса, что начали предлагать места...
Александр Оськин: Но после сноса.
Ольга Верхняцкая: Нет, где-то они предупреждали. И достаточно быстро подключали свет. Буквально за вчерашний день подключены десятки киосков обратно.
Александр Оськин: Это уже выздоровление.
Елена Рыковцева: Я сейчас прочитаю одно сообщение. Пишет так человек: «Самое пугающее в том, что в начале управления Собянина, даже без его прямого указания, творятся бесчинства. А потом выяснится, что он даже не знал об этом. Мы уже это проходили - у нас расстреливали без прямого указания. Поэтому все еще впереди у Собянина». Александр, чем закончился ваш сегодняшний визит в мэрию? А вы, кстати, видели мэра?
Александр Оськин: Нет, мэра я не видел. Я был в Комитете по СМИ правительства Москвы. У нас подряд было три совещания по этой части. Скажу, что во всем этом кризисе Комитет по СМИ правительства Москвы повел себя правильно, безукоризненно - он стал горой по защите объектов прессы.
Елена Рыковцева: Новый начальник комитета?
Александр Оськин: Нет. Коллега Замуруев и коллега Ткач, они всегда, в общем-то, поддерживали нас. И в данной кризисной ситуации они с первого дня говорили: «Ребята, чем вам помочь? Шлите нам информацию о безобразиях. Мы постараемся».
Елена Рыковцева: Я читала телеграмму Собянину за вашей подписью...
Александр Оськин: Не Собянину, а вице-мэру. Кстати, вице-мэром стал наш коллега Горбенко, который раньше был президентом Гильдии издателей, был гендиректором «Российской газеты». Он человек из отрасли. И в принципе, это заслуга Горбенко. Почему удалось решить этот кризис в отношении прессы? Потому что Горбенко сегодня в глазах мэра человек, не замазанный, не запятнанный коррупцией. И когда он приходит с каким-то предложением к мэру, это не значит, что за этим стоит какая-то задняя мысль – спасти какие-то свои потоки финансовые. И мэр ему поверил.
Елена Рыковцева: А другие чиновники к нему тоже заходили с этой же идеей? Было такое, что другие заходили, а он не поверил, а вот Горбенко поверил?
Александр Оськин: Да. Мне приводили факты, примеры прямо сегодня, как человек обращался на совещании к Собянину с какими-то предложениями, а он их отметал.
Елена Рыковцева: Потому что репутация не та?
Александр Оськин: Репутация – даже мало сказано. Уж такие есть представления о деяниях этих людей, что можно только догадываться. А Горбенко чистый, незапятнанный. И когда тот пришел, вооружившись информацией, подготовленной рынком, в том числе и нами, Ассоциацией, Гильдией издателей, обращениями средств массовой информации... Горбенко, вооруженный поддержкой отрасли, пришел к мэру, а тот сказал: «Да они с ума сошли, что ли?! Как можно так расправляться, творить беззаконие, когда документы на прессу...». А на прессу самая хорошо подготовленная документация в Москве. Настолько там выверены все подписи, столько документов оформлено, что...
Елена Рыковцева: Да, пресса научилась обороняться.
Александр Оськин: И имеем интеллект повыше, чем другие участники, деликатно скажем.
Елена Рыковцева: И представления о законности.
Александр Оськин: И Собянин поддержал Горбенко, и отсюда пошел откат в обратную сторону – нормализация отношений. И я считаю, что это первая и важная победа Горбенко в новом качестве вице-мэра, курирующего прессу. Но он еще опирался, конечно, на понимание процессов в стране и в Москве. Он опирался на поддержку отрасли, на издательский корпус, на распространение печатной продукции. И в этом плане мы приветствуем эту победу. А теперь начинается «но». Мы боимся того, что чиновники, даже получив прямое указание мэра, не будут в точном соответствии с этим указанием восстанавливать ситуацию в Москве. Мы боимся, что все равно будут строить препоны. И поэтому сегодня в Комитете по СМИ, где я был, говорили о постоянном мониторинге процесса.
И еще один важный момент. Киосков, объектов прессы в Москве очень мало, их недостаточно для такого мегаполиса. Кроме того, во Франции и в Германии в условиях кризиса начаты правительственные программы по поддержке распространения прессы в столицах. В Москве этого нет. И поэтому я сегодня предложил в комитете: есть у нас Генеральный план по спасению транспорта в Москве и развитию его, надо принять Генеральный план Москвы по развитию сетей распространения прессы в столице.
Елена Рыковцева: То есть вы предложили развернуть кампанию в обратную сторону – увеличить количество киосков?
Александр Оськин: Не просто увеличить, а в значительной степени увеличить. Мы идем к выборам, деликатно скажем...
Елена Рыковцева: А если «Шаурма» так же поступит и скажет: «И так есть негде людям, а вы еще и эти закрываете. Давайте увеличим количество «Шаурмы» и «Крошки-Картошки» на улицах Москвы».
Александр Оськин: «Шаурма» в той форме, как она есть... масса моих знакомых травились этой шаурмой. И я поддерживаю, что эта система торговли должна быть коренным, цивилизованным образом реформирована.
Елена Рыковцева: Ольга, верите ли вы, что война закончилась? Вы успокоились, или вас тревожит, как и Александра, что еще все может быть?
Ольга Верхняцкая: Нас, конечно, сейчас тревожит, как будет дальше происходить ситуация с киосками, которые размещены вблизи автобусных остановок, потому что там тоже немало объектов стоит. Дадут ли им возможность и дальше работать или куда-то переместят, или просто закроют.
Елена Рыковцева: То есть к автобусам уже тоже подбираются, не только возле метро, но и...
Ольга Верхняцкая: Есть такое ощущение, что в ближайшее время...
Александр Оськин: Фактов еще нет.
Елена Рыковцева: Я так остро реагирую, потому что знаю два киоска, в которых я покупаю газеты, и оба – возле остановок. Но они никому не мешают. Вот остановка, вот бульвар, в глубине этот киоск. Он же за остановкой, а не на проезжей части.
Ольга Верхняцкая: У нас же сейчас объявлена война с пробками, и объявлено, что нужно ликвидировать...
Елена Рыковцева: Но они же к проезжей части не имеют никакого отношения!
Александр Оськин: Это вам так кажется.
Ольга Верхняцкая: Поэтому мы теперь опасаемся уже и за эти объекты. Что будет дальше с «ручниками» организованными. Много киосков стоит в переходах метро, как будут дальше с ними поступать. А там продается большой процент, по крайней мере, газет.
Елена Рыковцева: Георгий из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Ваши гости немножко лукавят. Я занимаюсь правозащитной деятельностью, сам я творческий работник. И я, в принципе, поддерживаю то, что делает мэр. Конечно, те киоски, которые мешают, надо сносить, вы правильно говорите. А которые нужны, естественно, москвичи поддержат. И по поводу лукавства. Они сами заинтересованы больше, чем читающая московская публика, как я понимаю. Мы как-то пытались издавать газету. И газета, которая продавалась за рубль, мы ее предлагали, а посредники с нас брали 10 рублей за ту же газету. Они этим живут. Я свою личную точку зрения высказываю, конечно, киоски должны быть, я имею в виду прессу, не шаурму, но я, например, считаю единственной читабельной газету, которая называется «Новая газета». Но я ее выписываю. То есть лично мне киоск не нужен. В них столько порнографии и столько хлама!.. Если это не ваш бизнес, то что ж вы тогда о москвичах якобы заботитесь? Тогда продукцию какую-то нормальную продавать надо. На заграницу они сейчас ссылаются – Польша, Париж и так далее. Я, например, в продуктовом магазине за границей могу купить газету, которая меня интересует, в любом универсаме могу купить газету. Так что киоск, по большому счету, если он мешает, он не нужен вообще.
Елена Рыковцева: Георгий, вот вы выписываете «Новую газету», а я не выписываю, а мне хочется ее в киоске купить.
Слушатель: Конечно. Я не против. Но вы же хлеб покупаете, вы пойдете и там...
Елена Рыковцева: Нет, Георгий, я по дороге на работу не покупаю хлеб, я куплю его после работы. А по дороге на работу мне нужна «Новая газета».
Слушатель: Я не против газет, не против киосков, но если они не мешают. И эти посредники, которые продают одну «чернуху»... одни голые бабы и мужики на обложках.
Елена Рыковцева: К тому же, есть момент денежный. Чтобы оплатить подписку, вы должны некую сумму выложить сразу. А есть люди, которым удобнее платить по чуть-чуть.
Слушатель: Я каждые полгода подписываюсь – и нет проблем. И «Новая газета» делает скидку.
Александр Оськин: И, кстати, киоски прессы в Москве не торгуют хламом. Ассортимент киосков прессы утверждается соответствующим комитетом мэрии. И того, что голые бабы и голые мужики, в киосках этого нет. Всякого рода эротика запрещена к реализации в киосках прессы, и за этим строго наблюдается. Подобного рода литература, издания распространяются в специально отведенных для этого магазинах. В-третьих, то, что сопутствующие товары продаются... может быть, вы называете это хламом, но это то, что нужно москвичам, - это авторучки, товары первой необходимости. Взял газету, купил авторучку, купил игрушку, чтобы подарить кому-то на день рождения, и так далее. Поэтому ваше утверждение по этим делам в киосках – это неправда.
И еще один момент. Вы упомянули, что стали выпускать газету за 1 рубль, а посредники брали за 10. Это клевета на распространителей.
Елена Рыковцева: Георгий, как называлась газета, которая за рубль, а распространяли за 10?
Слушатель: Я вам не скажу вслух.
Александр Оськин: Ну, понятно. Напротив меня сидит Оля Верхняцкая. «Московский комсомолец» расхватывается публикой, как горячие пирожки. Это прибыльное издание и для издателя, и для продавцов этой газеты. И у «ручников», и в киосках она есть. И еще одно «но». В супермаркетах ни в России, ни за рубежом ежедневные газеты не продаются. Только в киосках, только в мобильных системах можно купить ежедневную газету. Поэтому, коллеги, давайте говорить друг другу правду, даже в прямом эфире.
Елена Рыковцева: Журналы - да. «Толстушку-«Комсомолку» можно в «Перекрестке» купить. Но в покупать ежедневные газеты – этого нет.
Анна из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Меня удивляет тот ажиотаж, который начался вокруг сноса этих лавок, киосков. Потому что когда вырубили в районе Мневники 5 тысяч деревьев, чтобы развязку какую-то жуткую поставить, это никого не взволновало. Что же касается киосков и лавок, например, в районе «1905 года» у метро стояла «Французская выпечка». Я единственный раз попробовала все-таки купить в этих лавках – и ничего общего с французской это не имеет. А цены безумно высокие – 70-80 рублей за какой-то рогалик жутко невкусный. И это правильное решение. Надо приводить Москву в порядок, она потеряла свой облик, она стала страшным, неуютным, некрасивым, жутким городом.
Елена Рыковцева: Анна, то есть нет такого киоска, который вам лично был бы нужен, возле которого вы бы остановились и что-то купили?
Слушатель: В советское время каждое утро по два-три газеты читал каждый советский гражданин и москвич. И хватало этих киосков, и все люди покупали в совершенно цивилизованных условиях. А теперь один трясет носками, другой – платками, третий чего-то на коленях продает. А к шаурме вообще ни один нормальный, здравомыслящий человек не подойдет.
Елена Рыковцева: Тут я с вами согласна. Так у вас нет киоска, в котором вы бы что-то купили? Кроме неудачного опыта с французской булочной.
Слушатель: Надо оставить цветы, но не у входа в метро.
Ольга Верхняцкая: Анна сказала правильно, что в советское время были киоски прессы, и они с 68-го года стояли в Москве. И очень многие места дислокации до сих пор сохранились в неизменном виде.
Елена Рыковцева: Владимир из Нижнего Новгорода, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Вот этот произвол, что у вас происходит в Москве, это распространится по всей России?
Александр Оськин: У меня есть серьезная на эту тему информация. Мы наблюдаем аналогичный процесс в Санкт-Петербурге, где Смольный начал атаку на киоски, ликвидируя киоски на Невском проспекте. Мы имеем информацию, что в Тюмени... Мы получали жалобы от распространителей в Тюмени, которые жаловались, что местная власть приняла решение ликвидировать киоски прессы, так как они уродуют облик города. И мы обратились с письмом к губернатору Тюменской области остановить этот процесс. Мы знаем, что такие же процессы в Барнауле. Список-то большой.
Елена Рыковцева: Вот вы, Владимир, называете это произволом московским, а московские власти называют борьбой за сохранение облика города, за эстетику, чтобы вам, Владимир, в Нижнем Новгороде и Александру Оськину в Москве было приятно любоваться на станцию метро, например. Марина, Москва, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Конечно, это правильное решение. Потому что пользуется этими киосками очень ограниченное число людей. Я, например, никогда не пользовалась. А вот Александр Оськин меня удивляет. Ему слушатели говорят, и вроде взрослые люди, а он говорит, что это неправда. Это правда, то, что вам люди говорят! Киоски мешают, продукция в них плохая. Газеты, которые люди читают, они могут выписать или найдут их. А то, что мы ходим к метро, с автобуса бежим, чтобы электричку «поймать», а это невозможно, потому что сейчас очень много в Москве людей. Если в советское время было в 3 раза меньше людей, и мы говорили, что в метро у нас очень плотно, то сейчас у нас вообще в метро очередь стоит от одного вестибюля до другого, чтобы подняться по эскалатору. А потом все эти люди идут на остановку, на переход. В метро «Университет» люди сбивают друг друга. А киосков полно. И я от имени москвичей я благодарю Собянина, это правильное решение.
Елена Рыковцева: Марина, понятна ваша точка зрения. Но мы не будем ее обсуждать. Хорошо, что есть и такая точка зрения.
Александр Оськин: Мы уважаем все точки зрения.
Елена Рыковцева: Конечно. Я читаю, что пишет Владимир Михайлович из Ульяновска: «У нас в городе и области я бы убрал киоски с пивом и табаком, а пресса нужна».
Лена пишет: «Нам нужны палатки, которыми мы пользуемся, это обязательно – «Союзпечать», цветочные палатки, палатки, где цены дешевле, чем в супермаркете. Этими палатками пользуется почти все население нашего квартала. Если нам теперь придется за творогом ездить пять остановок до рынка, то мы с вами выйдем с лозунгом «Долой Собянина!».
«Необходимо убрать все продуктовые киоски, которыми обложили многоэтажные дома, и которые без слаломных навыков уже просто не обойти», - пишет Александр из Сызрани.
Николай Павлович пишет: «В Москве дефицит детсадов, булочных, общественных туалетов, маленьких магазинчиков». Кстати, биотуалеты тоже сносят. Я читала, что их заставляют купить дорогущие вместо дешевых.
Евгения Супрычева: Но красивые. Вот эти кабинки якобы уродуют город. Но о мелком бизнесе никто не подумал. Невыгодно частнику покупать дорогущие туалеты.
Елена Рыковцева: Тот стоил 17 тысяч, а тот, который его заставляют купить, 375 тысяч. Он просто не отобьет вложения.
Николай Павлович продолжает: «Дефицит произошел из-за головотяпской приватизации с перепрофилированием. Теперь новый градоначальник приказал убрать палатки, ларьки, которые необходимы многомиллионному городу. И удивляться тут нечему, ведь власть привыкла действовать по принципу «что хочу, то и ворочу».
«Кто разрешил торговлю в электричках, вопреки закону, нарушая покой пассажиров, творя произвол? Как они платят налоги?», - спрашивает слушатель Жильцов. А никак они не платят налоги. И никто им не разрешает, сами ходят. И они давно договорились с милицией, я, как пассажир электричек, прекрасно это знаю.
Борис: «Нужно было оставить все палатки, потому что москвичи привыкли к ним за последние 20 лет, включая и остановки. А теперь представьте: и палатки убраны, и пробки остались. Вот что на это ответит новый мэр через полгода?».
Елена: «Да, киоски категорически мешают, а особенно при выходе из электропоездов. Например, около станции метро «Белорусская». Утром и вечером пройти невозможно, опаздываешь либо на работу, либо на поезд. Там есть все – и шаурма, и много цветов, но никогда не видела, чтобы этот поток спешащих навстречу друг другу людей куда-то заходил». В какой-то из этих киосков.
«Хотелось бы поименно назвать тех, кто отдавал распоряжение о сносе киосков», - Иван, Мытищи. А поименно – нужно просто перечислять префектов?
Александр Оськин: Даже не префектов, а начальников управ, которые творили беззаконие полное. И надо сказать, что управы с ненавистью относятся к объектам прессы в частности. Мне непонятно, почему у них такая классовая ненависть к объектам прессы, почему они не любят, как еще некоторые коллеги. Но в этом плане я могу это объяснить только одним образом: пресса и объекты прессы сегодня в Москве в известной степени независимы, они не являются объектами торговли, они не подчиняются Управлению по торговле, которое является определяющим в Москве. И потому, что они независимые, в том числе и в части реализации товара, и потому, что они, деликатно скажем, не «отстегивают» кому-то на местах, а «Шаурма» легко «отстегивает», поэтому они и вызывают такое к себе отношение.
Елена Рыковцева: Виктор из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Александр только что сказал, что он не знает, почему префектские чинуши борются с киосками. Дело в том, что у них у всех свои газеты, а там рекламные полосы продаются очень хорошо. И мне удивительно, что профессиональный человек не знает таких элементарных вещей. Здесь общая тенденция, и она такая: удушается малый бизнес. И мне очень прискорбно, что слушатели «Свободы», в общем-то, продвинутые люди, горланят на чиновников. Им мешают киоски. Размещение киосков – это одно. Но вот сети... Я живу в Ясенево, тут 200 сетей торговых. Они не нужны никому. Вот их надо снести, а на их месте поставить киоски. Малые предприниматели работают.
Александр Оськин: Это одна из точек зрения.
Елена Рыковцева: Но то, что проблема безработных встанет сейчас остро перед Москвой... Сколько уже получилось безработных продавцов киосков? Чуть ли 8 тысяч сразу. Какая-то цифра прозвучала...
Евгения Супрычева: Да, очень значительная. И что самое интересное, сами киоскеры, продавцы не сильно печалятся. Работу за такие деньги – они же там немного получают – они могут найти в Москве. И я бы безработицу не возводила в самую огромную проблему.
Елена Рыковцева: Савельева пишет: «Многочисленные киоски с одинаковой продукцией – водой, пивом, колбасой, шаурмой и так далее – не столько решают вопрос удовлетворения спроса, сколько в основном способствуют антисанитарии и возможности бесконтрольно продавать некачественную продукцию. А особенно киоски с пивом на каждом шагу способствуют алкоголизации молодежи, которая все время толпится там с банками пива. Можно оставить зарекомендовавшие себя предприятия общепита – блины, но с мясом палатки, конечно, не должны быть на улице, так как продукция не контролируется».
Александр, вы, как житель Москвы, какие бы киоски, которые рядом с вашим домом или по дороге на работу, оставили, а какие бы убрали?
Александр Оськин: Я бы оставил киоски прессы, потому что одну-две газеты покупаешь всегда. Цветы я покупаю в киоске обязательно. Воду, мороженое, билеты, которые надо покупать – это принципиальный вопрос. А что касается продуктов питания, то это неправильно, этого не должно быть в киосках.
Елена Рыковцева: Евгения, ваше мнение как москвички, какой киоск вам мешает, а какой бы вы оставили?
Евгения Супрычева: Безболезненно для меня ушли бы киоски с сигаретами, пивом и так далее, потому что я могу их купить в ближайшем магазине. А если все киоски уберут, кроме прессы, или сделают продажу прессы в каких-то павильонах, Москва не пострадает от этого. Потому что у нас масса круглосуточных супермаркетов, магазинов шаговой доступности, которые работают круглые сутки. Вот если бы это был другой город, где снимали ларьки, а там было бы всего три супермаркета... Кстати, в Минске, в Белоруссии, мало круглосуточных магазинов, порядка трех. И у них тоже была такая кампания – убрали вообще все ларьки. И тогда у них были и забастовки, и все что угодно, но это им не помогло. Я бы оставила, наверное, только прессу и туалеты, потому что нельзя их от метро куда-то разогнать.
Елена Рыковцева: Ольга, что бы вы убрали, что оставили?
Ольга Верхняцкая: Конечно, киоски прессы. Конечно, нужны киоски Мосгортранса по продаже билетов на транспорт.
Елена Рыковцева: Вот их точно мало, их не хватает. Безобразие просто!
Ольга Верхняцкая: Конечно, нужны киоски по продаже цветов. А убрала бы однозначно сигареты, пиво и продукты питания, шаурму и так далее.
Елена Рыковцева: С шаурмой покончили за этим столом, по крайней мере, а прессу оставили. На этом мы завершаем программу «Час прессы» на волнах Радио Свобода. Будем надеяться, что не придется снова собираться по поводу киосков с прессой.
