Александр Генис: После большой победы на выборах в Конгресс, победители-республиканцы торжествуют, а проигравшие демократы считают потери, пытаясь понять, за что их наказали избиратели. ''Может быть, что и ни за что'', - сказал Уоррен Баффит, напечатав в ''Нью-Йорк Таймс'' смешное и проникновенное ''Письмо дяде Сэму''.
Но тут, наверное, следует напомнить, кто такой Баффит. Если бы капитализм нуждался в апостолах, то Уоррен Баффит стал бы одним из первых. Он любит делать деньги и хочет этому научить других. На ежегодные собрания вкладчиков его компании приезжают десятки тысячи посторонних, чтобы послушать советы и шутки ''оракула из Омахи''. Многие приезжие сами стали миллионерами, но газеты все равно называют эти сборища ''Вудстоком инвесторов''. Великий инвестор, заработавший 40 миллиардов долларов, Баффит - возможно, самый влиятельный финансист Америки. Деньги, для него, однако, не средство, а цель: ему не интересно их тратить. Поэтому Баффит передал бОльшую часть грандиозного состояния в благотворительный фонд своего тоже небедного друга - Билла Гейтса. Главное, впрочем, что Америка смотрит Баффиту в рот и биржа прислушивается к его каждому слову.
На этот раз Баффит сказал то, что почему-то не донесли до избирателей проигравшие на выборах демократы. ''Их администрация, - пишет Баффит, - остановила Америку на краю пропасти и спасла страну от самого страшного – тотального обвала экономики''.
Его мнение об эффективности правительственной тактики уже на следующий день подтвердили газеты. Автомобильный гигант ''Дженерал Моторс'', которому Обама не дал умереть, пришел в себя, научился вновь зарабатывать деньги и с таким успехом продает акции, что скоро избавит от них налогоплательщиков и вернет долг Вашингтону.
В своем ироничном, но и патетичном письме карикатурному Дяде Сэму, Баффит, как все, ворчит на правительство, которое бывает нерасторопным и неумелым, ''но как раз в самую критическую минуту, - подчеркивает он, - власть доказала, что Америка и мир может на нее положиться''. ''Без вмешательства Белого Дома, - завершает свое письмо Баффит, - мы бы сейчас жили совсем в другой стране, и это бы никому не понравилось''.
Такая поддержка очень пригодится президенту Обаме, который сейчас стоит перед трудным выбором: как перестроить систему приоритетов Белого Дома, чтобы вернуть доверие избирателей за оставшиеся до новых выборов два года. Корректировка курса и необходима, и полезна, ибо опыт поражения может быть бесценным в быстро меняющемся политическом пейзаже Америки.
Об этом рассказывает в своем историческом репортаже наш корреспондент Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Промежуточные выборы в Конгресс – чисто американское изобретение, придуманное для того, чтобы в промежутке между главными, президентскими, дать избирателям возможность скорректировать курс государственного корабля и выправить крен – перебежать с одного борта на другой. Ведь в Америке не бывает досрочных выборов, как в Европе. Отцы-основатели считали, что в Нижней палате должны заседать не профессиональные политики, а просто уважаемые граждане. Чтобы они не теряли связь с народом, срок их полномочий определили в два года. Но поскольку настроения народа переменчивы и не всегда благоразумны, то для большей устойчивости и компетентности Конгресса учредили Сенат, члены которого избираются на шесть лет и не все сразу, а по скользящему графику – треть состава каждые два года.
Как гласит история, неудача президентской партии на промежуточных выборах – совсем не редкость. Эксперт Института Брукингса Томас Манн, недавно объяснявший иностранным журналистам особенности американской избирательной системы, считает это не исключением, а правилом.
Томас Манн: Промежуточные выборы - странное событие для тех из вас, кто приехал из стран с парламентской формой правления, где выборы проводятся каждые три, четыре или пять лет, и больше никаких не бывает. Если вам удается сформировать однопартийное большинство или коалиционное правительство, вам больше нет нужды сразу же опять иметь дело с избирателями. У нас по-другому. У нас есть промежуточные выборы, на которых президентская партия традиционно теряет места в Конгрессе. Были исключения. Одно из них стало следствием 11 сентября. В 1998-м процветающая экономика позволила президентской партии сохранить скромное большинство. Чтобы найти пример помимо этих, придется отправиться в 1934 год, на выборы, состоявшиеся через два года после избрания Франклина Рузвельта, в самый разгар Великой Депрессии. Так что отступление – это нормально. Обычно это следствие сильно изменившегося электората, намного более низкой явки. Именно те, кто не ходит голосовать на промежуточных выборах, голосовали на предшествовавших им президентских, и именно их голоса обеспечили победу. Так что на президентских выборах наблюдается скачок явки, а затем происходит спад.
Владимир Абаринов: В ноябре 1946 года, когда президентом был демократ Гарри Труман, Демократическая партия потеряла контроль над Конгрессом несмотря на то, что экономика страны находилась в прекрасном состоянии, и еще не забылась радость победы в войне, одержанной под руководством демократа Франклина Рузвельта. Свое послание Конгрессу ''О положении страны'' Труман начал с шутки, которую необходимо пояснить: хотя члены Конгресса могут сидеть в зале пленарных заседаний где угодно, республиканцы по традиции занимают места по левую руку от оратора, а демократы – по правую.
Гарри Труман: Господин президент, господин спикер, члены Конгресса Соединенных Штатов! Кажется, многие из вас пересели налево с тех пор, как я был здесь последний раз. В нашей истории не редкость, когда большинство в Конгрессе составляет партия, противостоящая партии президента. Я – двадцатый президент Соединенных Штатов, который однажды вдруг узнал, что его партия теперь будет в меньшинстве в обеих палатах Конгресса. Первым был Джордж Вашингтон. Вильсон был 18-м, а Гувер – 19-м.
Я сознаю, что по некоторым вопросам Конгресс и президент могут искренне не сходиться во мнениях. Этого не следует опасаться. Это свойственно нашей форме правления. Но не соглашаться можно по-разному. Люди, придерживающиеся различных взглядов, способны работать сообща ради общего блага. Мы поставим под угрозу безопасность страны и лишим себя способности добиться прогресса, если не уладим наши разногласия, не стремясь к узкопартийным выгодам.
Владимир Абаринов: Спустя два года Труман уверенно выиграл президентские выборы. То же самое произошло и с некоторыми другими президентами, потерпевшими неудачу на промежуточных выборах. Томас Манн.
Томас Манн: Мы знаем из истории, что нет никакой связи между промежуточными выборами и президентскими. У нас были президенты, которые уже на раннем этапе сталкивались с трудностями. Рональд Рейган, Билл Клинтон понесли потери на промежуточных выборах, а затем легко избирались на второй срок, в случае Рейгана – с огромным преимуществом.
Владимир Абаринов: Вот отрывок из выступления Рейгана в Конгрессе.
Рональд Рейган: Я хотел бы поговорить сегодня с вами о том, чего мы можем достигнуть вместе – не как республиканцы и демократы, а как американцы. Сделать Америку счастливой и процветающей страной у себя дома, сильной и уважаемой за ее пределами, живущей в мире со всей планетой.
Владимир Абаринов: Как видим, тот же самый призыв предать забвению партийные распри и сообща трудиться на благо Америки. В 1994-м демократы опять остались в меньшинстве. Фрагмент пресс-конференции Билла Клинтона наутро после для выборов.
Билл Клинтон: Леди и джентльмены, вчера вечером и сегодня утром я говорил как с республиканцами, так и с демократами, чтобы поздравить выигравших и утешить проигравших эти выборы. Я позвонил также лидерам нового Конгресса, сенатору Доулу и конгрессмену Гингричу и сказал им, что после упорной борьбы мы готовы работать сообща на благо всего американского народа на двухпартийной основе.
Демократов, которые контролировали и Белый Дом и Конгресс, вчера призвали к ответу. И я принимаю свою долю ответственности за итог выборов. Когда Республиканская партия приступит к руководству нижней палатой и Сенатом, она также возьмет на себя бóльшую ответственность за работу в интересах американцев. Я обратился к ним сегодня и предложил вступить в публичную дискуссию, результатом которой должны быть идеи для нового этапа американского прогресса.
Владимир Абаринов: Еще один сотрудник Института Брукингса, Рон Хаскинс, видит несомненное сходство между ситуацией, сложившейся в 1994 году, и нынешней.
Рон Хаскинс: Здесь на удивление много параллелей. Думаю, они подсказывают нам, что произойдет дальше. Но различия, быть может, еще интереснее, чем параллели. Сначала о параллелях. У нас имеется президент-демократ, который близок к состоянию безнадежности, потерпел серьезное поражение, и республиканцы самодовольно толкают его к новым неудачам. Мы имеем республиканский Конгресс - 1994 году это были обе палаты, сейчас только нижняя. Но для того, чтобы ставить палки в колеса, достаточно одной из двух палат. А кроме того, в новом составе Конгресса много новичков, даже больше, чем было тогда. По-моему, тогда добыча республиканцев составила 54 места, а новичков было избрано в Палату представителей 73 человека. И наконец, у нас есть бюджетные и налоговые вопросы, которые должны быть решены.
Владимир Абаринов: Президентские спичрайтеры будто под партой друг у друга списывали: все те же призывы к поиску общей почвы и к совместному поиску решений. Не стал исключением и Барак Обама.
Барак Обама: После долгой ночи, которая, я уверен, была у многих из вас, а у меня и подавно, могу сказать, что не всякий день голосования доставляет радость. Одни выборы бодрят, другие удручают. Но каждые выборы независимо от того, кто выиграл, а кто проиграл, напоминают, что в нашей демократии власть держится не на нас, – тех, кто занимает выборные должности – а на народе, которому мы имеем честь служить.
Люди, пославшие нас сюда, не ждут, что мы решим все их проблемы. Но они ждут, что Вашингтон будет работать для них, а не вопреки их интересам. Они хотят знать, что их налоги тратятся с толком, а не выбрасываются на ветер, и что мы не оставим в наследство своим детям долги. Они хотят, чтобы мы делали свое дело открыто и честно. Я боролся за свой пост, чтобы засучить рукава и взяться за решение проблем и чтобы были услышаны голоса простых людей. За последние два года мы добились прогресса. Однако очевидно, что многие американцы этого прогресса еще не почувствовали, и вчера они сказали нам об этом. Как президент я принимаю на себя ответственность. Вчерашний день сказал нам также, что ни одна из партий отныне не сможет диктовать, каким путем нам идти, что мы должны искать общую почву, чтобы добиться сдвигов в решении необыкновенно трудных задач.
Владимир Абаринов: Но это риторика. Готов ли президент всерьез искать компромиссы со своими политическими оппонентами? Здесь Рон Хаскинс усматривает разницу между ним и Биллом Клинтоном.
Рон Хаскинс: Клинтон совершенно гениально управился с республиканцами. Он мигом развернулся и изменил направление, оказался умеренным, кем он и был, когда был губернатором. В этот заключается различие. Не думаю, что Обама умеренный. Вот Клинтон был умеренным. Вся его карьера строилась на умеренности, и он развернулся на пятачке, поменял свою команду и чуть ли не каждый день стал говорить о том, что он центрист и что он понимает американское общество. Способен ли к этому Обама, на мой взгляд, большой вопрос.
Владимир Абаринов: Но, может быть, в этой верности своим принципам как раз достоинство Барака Обамы?
