Андрей Бабицкий: Технология, посредством которой у подозреваемых из Ингушетии выбивают нужные показания, отработана давно. Задержанных просто вывозят из республики в соседние регионы и там держат в изоляции, не допуская к ним адвокатов. После некоторого перерыва эта практика вновь стала использоваться силовыми структурами. Рассказывает глава назрановского отделения Правозащитного центра "Мемориал" Тимур Акиев.
Тимур Акиев: Продолжается расследование теракта произошедшего 9 сентября текущего года на рынке г. Владикавказ. По данному делу уже задержано более 10 жителей Ингушетии, ещё как минимум два человека подозреваемые в причастности к этому преступлению убиты при попытки их задержания. Очевидно, что следственные органы определились с территорией поиска подозреваемых. Однако всё чаще стали поступать жалобы на незаконность тех методов, которые используют силовики при провидении следственных действий. Так 17 ноября в ПЦ "Мемориал" с заявлением обратился отец Ислама Хашагульгова, задержанного сотрудниками ФСБ в своём доме 8 октября. Хашагульгов был доставлен в г. Владикавказ и помещён в следственный изолятор. Его подозревают в причастности к организации теракта. Для защиты его интересов родственники пригласили адвоката, однако следователь не допускает его к своему подзащитному, объясняя это тем, что у Хашагульгова уже есть адвокат назначенный следствием. С аналогичной ситуацией столкнулся адвокат Хизира Даурбекова. Хизира задержали в Воронежской области 27 октября и этапировали в Северную Осетию. Только 16 ноября его адвокату через суд удалось добиться своего законного права встретиться с подзащитным. Есть опасение, что следственная бригада, желая поскорей раскрыть резонансное преступления не особо церемонности с соблюдением всех законных формальностей. Похожая ситуация была уже в 2004- 2005 годах. Тогда для раскрытия нападения боевиков на Ингушетию и захвата заложников в г. Беслан был создана следственная бригада Управления генпрокуратуры на Северном Кавказе под руководством Константина Криворотова. Подозреваемых, в основном жителей Ингушетии, вывозили в Осетию, при этом как и сейчас, родственников не сразу уведомляли о местонахождении их близких, а независимые адвокаты не могли своевременно получить допуск к своим подзащитным. Задержанные формировались в группы по несколько человек и их дела передавались в суды. В основу вины подсудимых были положены признания сделанные ими ещё на этапе предварительного следствия. По свидетельствам адвокатов и заявлениям родственников, признания добивались под пытками. Людей осуждали на большие сроки, а следователи отчитывались перед центром о посадке очередной партии "боевиков". Но после того, как несколько подозреваемых были оправданы судом присяжных по причине слабой доказательной базы, а несколько подозреваемых не дожили до суда из-за нанесённых травм или острой сердечной недостаточности, о незаконных методах следственной бригады стали всё чаще писать в прессе. В 2006 году Криворотов был отстранён, а сама следственная группа снизила свою активность. Вооружённое подполье в Ингушетии за это время только пополнило свои ряды и ещё больше радикализировалось. К слову сказать, недоработки той следственной бригады сказываются до сих пор. Вот уже три года длиться судебный процесс по так называемому делу "12". Двенадцать подсудимых обвиняемых в причастности к НВФ и участии в нападении на Ингушетии в 2004 году в течение 5 лет ожидают разрешения своей участи. В 2007 году начался судебный процесс по их делу, Дело рассматривалось судом присяжных. Когда стало понятно, что собранные следствием доказательств могут не убедить присяжных в виновности подсудимых, суд под различными надуманными предлогами стал затягиваться. В 2008 году Госдума по предложению президента Медведева отменила суд присяжных при рассмотрении дел о терроризме, организации незаконных вооруженных формирований и по другим тяжёлым статьям. Дело "12" решением Верховного суда Ингушетии было передано для рассмотрения в составе трёх судей Верховного суда, а когда стало ясно что набрать трёх судей для рассмотрения этого дела большая проблема, дело и вовсе предали для рассмотрение в Ставропольский краевой суд. В настоящее время слушания по этом уделу проходят на территории СИЗО г. Пятигорск. Слишком сложную и сомнительную с точки зрения законности пришлось придумать комбинацию, чтобы исправить топорную работу бригады "Криворотова и К."
Вот и сейчас следствие по делу теракта на рынке в г. Владикавказ может повторить ошибки своих предшественников. Достаточно сказать, что задержано уже два основных организатора этого теракта: первый Исса Хашагульгов задержан в в г. Карабулак 25 сентября и в настоящее время содержащийся в следственном изоляторе "Лефортово". О том, что Хашагульгов организатор теракта заявил в середине октября директор ФСБ Бортников. О задержании второго, Юсупа Дзангиева пресс-служба ФСБ объявила 18 ноября. Он был задержан накануне в ходе спец операции в ст. Орджоникидзевская. Ещё как минимум два человека содержится в изоляторе "Лефортова" и не менее 10 в СИЗО г. Владикавказ. Недостатка в подозреваемых нет. Хотелось бы верить в то, что же хорошо обстоят дела и с собранной доказательной базой вины задержанных.
Андрей Бабицкий: Программа "Кавказский перекресток" готовится грузинской, армянской и азербайджанской службой Радио Свобода, а также редакцией радио "Эхо Кавказа". Слушайте очередной сокращенный выпуск на волнах русской службы Радио Свобода.
Дэмис Поландов: Со мной в студии главный редактор радио "Эхо Кавказа" Андрей Бабицкий. Тема нашей сегодняшней программы: интеграция азербайджанской и армянской диаспоры в Грузии. Наши эксперты сегодня все из Тбилиси – это Михаил Авакян, председатель конгресса армян Грузии, Заур Халилов, исполнительный директор Фонда гражданской интеграции и Мераб Басилая, директор Центра правового образования и гражданского обучения госуниверситета Илии. Итак, мы хотели бы сегодня немного изменить формат нашей передачи, включить в нее репортажные элементы, которые будут выполнять роль картинки, которую мы потом будем обсуждать. Я предлагаю начать с фрагмента материала начала этой недели нашего корреспондента Эдиты Бадасян.
Эдит Бадасян: В то время как Михаил Саакашвили приветствовал армяноязычное население Самцхе-Джавахетского региона на армянском языке, в гостинице Тбилиси-Марриотт собрались представители различных общественных организаций, дипломатических корпусов и церквей, чтобы обсудить проблемы армянского меньшинства в Грузии.
Ситуация в ходе дискуссий накалялась. Дебаты между участниками конференции порой доходили до того, что некоторые из них покидали зал, чтобы успокоиться.
В общине, как выяснилось, недовольны не только степенью участия армян в политической и общественной жизни Грузии. Очень остро стоит проблема незнания государственного языка, что приводит к проблемам с получением высшего образования или работы. Есть проблемы, связанные с функционированием армянской церкви в Грузии.
Замминистра по реинтеграции по вопросам правозащиты Елена Тевдорадзе, делясь своими личными наблюдениями, советует армянской общине больше работать с молодежью: «Естественно, у нас проблемы очень большие. Но будем думать о том, как именно нам с вами, с общиной, помочь нашим гражданам любой национальности овладеть грузинским, то есть государственным языком, и вместе с этим избежать ассимиляции, исчезновения своего родного языка», - говорит политик.
Одним из самых болезненных был вопрос официального признания армянской церкви. Эту тему затронул и представитель Ватикана святейший Клаудио Гугеротти. Елена Тевдорадзе признала, что, по Конституции страны, у всех есть право зафиксировать свою религиозную принадлежность. В то же время она заявила:
Елена Тевдорадзе: Но мы не дадим Эчмиадзинской церкви в Грузии статус, потому что та Армянская апостольская церковь, которая существует в Грузии, это так называемый филиал. Еще раз: Эчмиадзинскую церковь в Грузии мы не признаем.
Эдит Бадасян: После этого политик покинула зал.
Дэмис Поландов: Первый вопрос, который мы бы хотели обсудить, вопрос интеграции армянской общины в грузинское общество. У меня вопрос к Михаилу Авакяну. Грузия постоянно заявляет, что хотела бы более глубокой интеграции диаспор. В то же время сейчас прозвучало опасение, как найти эту грань между ассимиляцией и интеграцией. Как вы к этому относитесь? Не считаете ли вы, что армян просто хотят сделать грузинами, особенно, когда речь идет о церкви, ее не регистрируют? Кто такие армяне – граждане Грузии, какими они должны быть?
Михаил Авакян: Конечно же, проблема существует, проблемы разного характера, но нужно пытаться решать эти проблемы. И главное, разные взгляды, разные мнения бывают. При решении этих проблем нужно в первую очередь очень щепетильно подходить к тем нюансам, которые касаются интеграции или ассимиляции, проблема статуса церквей существует, потому что это юридический статус, за ним нет законодательной базы, которая бы регулировала статус религиозных конфессий в Грузии. Это касается кроме армянской церкви католической, мусульманской общины, иудейской общины. Например, у грузинской православной церкви подписан договор, который зафиксировал позицию государства и церкви. На протяжении долгих лет идут разговоры, дебаты, обсуждения, обещания, но по сей день этот вопрос никак не решен. Армянская апостольская церковь всегда существовала и представляла здесь свои интересы, и во время грузинских царей, и во время царской российской империи, и во время советской власти какие-либо те или иные формы имели, какой-либо статус имели. Это было засвидетельствовано юридически. При демократическом государстве было бы желательно какую-то форму придать.
Дэмис Поландов: Михаил, скажите, почему не придают эту форму? Вопрос достаточно давно висит в воздухе, его не решают. Мы сейчас слушали материал, в нем очень четко, очень ультимативно говорит чиновник, что мы этого не сделаем. Вы все равно надеетесь, что это будет сделано?
Михаил Авакян: Должно быть, по крайней мере. Это нужно у тех чиновников спрашивать, в чью компетенцию входит решение этих проблем.
Дэмис Поландов: Следующий вопрос Мерабу Басилая. Мераб, скажите, современное грузинское общество, оно, по вашему мнению, готово к построению именно гражданской нации?
Мераб Басилая: Нет, конечно. Этническое большинство Грузии к этому не готово. Вы знаете, вы ставили вопрос – интеграция или ассимиляция. Я бы сказал так, что в принципе, если говорить об интеграции, то интеграция куда? В гражданское общество? Проблема в том, что само открытое общество в Грузии очень и очень слабое и не состоялось для этнического большинства. И не надо думать так, что этническое большинство интегрировалось в какую-то классификацию еще более высокую, чем она была, и теперь хочет подтянуть за собой этническое меньшинство. Это не так. Проблемы, идеалы и стандарты открытого общества и для этнического большинства большая проблема, и для этнического меньшинства. Я как представитель этнического большинства могу больше говорить об ответственности большинства в этом процессе. Тот этнопатриотизм, который мы культивировали или культивировали в нас в течение десятилетий или может быть веков, дало результат. Мы как этническая группа сохранили свою особенность, мы состоялись на карте мира. Теперь идет речь о представительстве государства. Но какого государства – государства этнических патриотов или государства без патриотов. Я лично думаю, что проблема в этом дискурсе возникает, кого мы хотим видеть в Грузии, политических граждан или этнических граждан. Я считаю, что гражданин Грузии должен быть политическим грузином, а этнический вопрос – это вопрос, относящийся отдельно, который должен поддерживаться желанием этногрупп сохранить.
Андрей Бабицкий: Мераб, скажите, на ваш взгляд, кто, как вы сказали, культивирует этот этнопатриотизм? Это само общество его продуцирует или усилиями власти разогревается такая националистическая атмосфера?
Мераб Басилая: Я не говорю, что этнопатриотизм – это однозначно очень плохая вещь. Я говорю, что то, что культивируется в Грузии сегодня – это плохой этнопатриотизм. И к сожалению, я должен сказать, что этот плохой этнопатриотизм культивируется теми людьми, которые на протяжении десятилетий, это видные люди, которые всегда были на виду. Это была творческая элита, научная элита, экономическая элита. Политическая элита сейчас сменилась, она отличается от той. Поддерживается очень большой политической группой, которая культивирует политическую деятельность на этнопатриотизме.
Дэмис Поландов: Мы переходим к нашему второму сюжеты – это фрагмент репортажа нашего корреспондента Мзии Паресишвили. Это было в феврале этого года, но вряд ли что-то изменилось в этом селе и, я думаю, материал весьма актуален.
Мзия Паресишвили: Транзитная автомагистраль проходит прямо по середине села. В глаза бросаются в основном большие красивые дома, чуть дальше видны ухоженные огороды. Движение на дороге, идущей в столицу Грузии, не утихает ни на минуту. Для местных жителей шум автомобилей и трейлеров-привычный ритм жизни. Всегда есть на что поглядеть у дороги и заодно можно продукты из своего огорода на лавках продавать. Взрослые собираются у магазина, молодые ребята предпочитают стоять отдельно.
Это радио “Эхо Кавказа”. Нас интересует, как вы живете?
Эмиль Гахраманов: Мы здесь свободны, никто не трогает, плохого никто не сделает, хорошо живем и потому счастливы.
Мзия Паресишвили: Говорит 16-летний Эмиль Гахраманов. Подбегает парнишка, его тоже зовут Эмиль, он младше, учится в 6 классе на русском секторе.
В отдаленных от магистрали переулках без переводчика не обойтись. Знают только азербайджанский.
В Поничала достопримечательностью считают отстроенную в прошлом году мечеть, большое здание с куполом и зеленым флагом. У мечети в день три раза на молитву собирается часть молодежи. Один из них, Фикрат, хочет посвятить себе вере.
Фикрат: Я собираюсь в медресе учиться здесь, а потом в Иран, а почему вам это интересно.
Мзия Паресишвили: У нас вот такая рубрика - “счастливая деревня.” Ходим по деревням и спрашиваем: вот ваш Поничала счастливая?
Фикрат: О да, у нас все есть, мечеть есть.
Дэмис Поландов: Если посмотреть на новостную ленту, то возникает ощущение, что проблем с интеграцией армян на порядок больше, чем с интеграцией азербайджанцев. Однако недалеко от Тбилиси в селе живут люди, которые не говорят по-грузински, только по-азербайджански, немного по-русски. Сразу возникает вопрос: это союзнические отношения с Азербайджаном заставляют Грузию особо не педалировать эту тему?
Заур Халилов: Я бы не сказал, что радикально отличаются те проблемы, которые существуют в армянской общине. Что касается азербайджанцев, то естественно, существуют какие-то специфические проблемы, которые есть у разных этнических групп. За последние 20 лет сложилось так, что геополитические, экономические связи этих двух стран повлияли на то, что этнические азербайджанцы все-таки, вот эта форма протеста или выражение своих претензий по отношению к тем проблемам, которые есть, они "лояльно" относятся к властям. Факт, что эти лояльно настроенные этнические азербайджанцы фактически не говорят о тех проблемах, которые есть. К сожалению, потом происходят те проблемы, которые происходят. Есть проблемы с религией, об этом можно говорить очень долго. Сегодня здесь делается больше шагов и больше попыток для того, чтобы вернуть этих людей в грузинское общество и дать понять этническому большинству и этническому меньшинству, что этот страх, который сегодня реально существует в грузинском обществе, этот страх присущ и этническому большинству, и этническому меньшинству. Мы боимся друг друга, потому что мы не знаем друг друга. Люди не знают культуру, традицию, религию.
Дэмис Поландов: У меня вопрос к Михаилу Авакяну. Михаил, Заур нарисовал нам картинку, в принципе проблемы с интеграцией точно такие же, но этот вопрос не переходит в какую-то политическую плоскость, нет каких-то проблем, только, насколько я понимаю, из-за одной вещи – политической лояльности. Хотелось бы узнать: у армянской общиной такая тесная связь с Арменией, чувствуют ли армяне в Грузии себя гражданами Грузии или все-таки Армении?
Андрей Бабицкий: Если можно, я добавлю к этому вопросу буквально два слова. Есть ли какое-то влияние из Армении, которое формирует эту политическую конфликтность в армянской среде в Грузии?
Михаил Авакян: Проблемы армянской общины отличаются от столицы, от центра и от региона. Потому что армянский этнос не владеет государственным языком, это только в местах компактного проживания. Что касается Грузии, знание государственного языка у них намного лучше.
Мераб Басилая: По-моему, знание государственного языка недостаточно, чтобы работать, заниматься академической деятельностью.
Михаил Авакян: Это зависит от ресурса, от потенциала, которым ты обладаешь, самореализации. Что касается вмешательства, это для меня немножко вопрос, влияния на общину не происходит, нет этому места.
Дэмис Поландов: Мераб, правительство Грузии – это демократическое правительство, которое много говорит о демократических ценностях, которое строит новое государство. Есть определенные успехи – это тоже очевидно. А что делается именно для того, чтобы убрать эти страхи, страхи грузинского общества, я имею в виду этнических грузин перед другими народами?
Мераб Басилая: Очень мало делается. Тут я не хочу выступать в роли какого-то адвоката в этом контексте правительства. Основной дискурс четко выражен, я не могу сказать шовинистическим, но ориентирован на патриотические мотивы. Политический класс, в основном оппозиция очень активно используют эту риторику и этот фактор в своей политической деятельности. Правительство, правящая партия немножко уступает, она не готова противостоять своим дискурсом тому напору, который исходит из оппозиционных партий. У правительства не хватает, видимо, духа, может быть ресурсов, поэтому они очень часто принимают решения, как бы заигрывая с этими настроениями, которые культивируются в обществе.
Андрей Бабицкий: Мераб, извините, мне кажется, что руководство Грузии не то, чтобы подыгрывает общественным настроениям, но даже их опережает, разыгрывая национальную карту.
Мераб Басилая: Да, я с вами согласен. Оно иногда действует активно. Но я считаю, что все-таки старается ответить общественному заказу, который формируется той риторикой и тем дискурсом, который начат и культивируется оппозиционными партиями и теми элитами, которые сформировались при советской власти.
Дэмис Поландов: Спасибо, Мераб. У нас какая-то мрачная картинка получилась.
Мераб Басилая: Единственное хорошее, что в Грузии об этом мы говорим. Тот факт, что мы говорим, как-то решит это в лучшую сторону.
Андрей Бабицкий: Ряд грузинских СМИ распространили информацию о грядущих кадровых перестановках в правительстве Грузии. Главной интригой оказались слухи о том, что госминистр Грузии по вопросам реинтеграции Темур Якобашвили будет назначен послом в США, а его место займет секретарь Совета безопасности Эка Ткешелашвили. Сам Якобашвили пока опровергает информацию об освобождения его с поста министра, однако источники близкие к руководству страны утверждают, что решение уже принято.
Ходят слухи, что одной из причин возможного нового назначения Темура Якобашвили стало сокращение финансирования его любимого детища – Стратегии по оккупированным территориям. Дескать, госминистр, посчитав, что не сможет реализовать себя в новых условиях, сам выразил желание сменить поприще. Сложно сказать, насколько эти слухи соответствуют реальности, но секвестр Стратегии кажется вполне разумной практической мерой. Действительно, за почти год триумфальной презентации нового государственного плана реинтеграции, продвинуться в этом направлении Темуру Якобашвили не удалось ни на миллиметр. Скорее наоборот - пропасть, разделившая грузин, абхазов и осетин с каждым днем становится все глубже.
Провал Стратегии многие предсказывали еще в момент ее опубликования. Все объявленные в ней программы сотрудничества невозможно было реализовать без активного участия абхазского и осетинского обществ, а самое главное, властей, которые эти общества наделили легитимностью. Но реинтеграционный курс Грузии, заявленный как абсолютное новшество, остался верен базовой политической концепции – словарь документа стыдливо (не на всем пространстве текста, а в сносках) продолжал именовать Абхазию и Осетию "оккупированными территориями". К "оккупированным территориям" уже за пределами документа, но на уровне терминов, используемых грузинскими политиками, все также примыкали "марионеточные правительства". О какой политике "вовлечении" абхазов и осетин могла идти речь, если и тем, и другим Стратегия отказала в праве быть субъектами полноценного диалога. Она сочла их всего лишь декорацией, из-за которой событиями руководит Россия.
Если финансирование Стратегии и впрямь будет урезано, значит, она сыграла свою пропагандистскую роль. Речь, похоже, не идет о смене курса, поскольку как раз в эти дни в Тбилиси ликуют по поводу внесения термина "оккупированные территории" в резолюцию Парламентской ассамблеи НАТО. Просто ведомство Якобашвили изначально ни с кем не собиралось вести диалог, поскольку на заданных условиях он был просто невозможен. Роль Стратегии была сугубо пропагандистская – показать мировому сообществу, как в протянутую Тбилиси руку Сухуми и Цхинвали швыряют камень. Складывается ощущение, что грузинское руководство в принципе не заинтересовано в налаживании отношений с самопровозглашенными республиками. Оно сегодня добивается только одного – предъявить Грузию миру в качестве невинной жертвы агрессии тоталитарной России, и конвертировать сочувствие демократических стран в политическую и финансовую поддержку. Есть странное чувство, что, расставив приоритеты именно таким образом, Тбилиси на самом деле давно уже отказался от идеи диалога с абхазами и осетинами. Реинтеграция в этом случае может работать только как постоянно и агрессивно отвергаемая инициатива. Дескать, понятное каждому человеку доброй воли желание договориться со стороны Грузии Россия блокирует руками своих убогих марионеток.
18 ноября в рамках 3-гр саммита глав прикаспийских государств в Баку состоялась встреча президентов Дмитрия Медведева и Ильхама Алиева. Новая встреча глав России и Азербайджана, с одной стороны, была обычным протокольным мероприятием. С другой - в контексте резкого обострения ситуации она обрела особый смысл. Из Вашингтона – политолог Сергей Маркедонов
Сергей Маркедонов: 18 ноября в рамках Третьего саммита глав прикаспийских государств в Баку состоялась встреча президентов Дмитрия Медведева и Ильхама Алиева. Новая встреча глав России и Азербайджана, с одной стороны, была обычным протокольным мероприятием. С другой стороны в контексте общей ситуации вокруг нагорно-карабахского урегулирования ее значение трудно переоценить.
Начнем с того, что встреча Медведева и Алиева прошла после очередного трехстороннего раунда переговоров глав Армении, Азербайджана и России в Астрахани, где конфликтующие стороны добились хотя и незначительных, но все же компромиссов по гуманитарным вопросам (обмен военнопленными и телами погибших). Однако между астраханской и бакинской встречами процесс нагорно-карабахского урегулирования омрачился новым всплеском милитаристской риторики с обеих сторон. Сначала жесткие заявления сделал президент Азербайджана Ильхам Алиев. Выступая на траурной церемонии, посвященной прощанию с солдатами азербайджанской армии, погибшими в ходе столкновений на линии прекращения огня в нынешнем году, Алиев заявил о возможном военном решении карабахской проблемы в случае затягивания переговоров. Обычно милитаристская риторика Еревана более сдержанна. Не потому, что в Баку среди политиков много экстремистов, а в Армении сплошь пацифисты и миротворцы. Просто по итогам военного конфликта 1991-1994 гг. победа была одержана армянской стороной, и нагнетать милитаристские настроения армянскому руководству не выгодно с прагматической точки зрения. Иначе не избежать жесткого внешнего давления со стороны ведущих мировых игроков. Но на сей раз Ереван не сдержался, и отмалчиваться не стал. Министр обороны республики Сейран Оганян в интервью армянскому Общественному телевидению заявил о готовности армии его страны "принудить Азербайджан к миру".
Таким образом, в значительной степени астраханские компромиссы оказались девальвированными. А впереди и у двух конфликтующих сторон саммит ОБСЕ в Астане, на котором Москва планирует заявить о серьезных подвижках в мирном процессе. Таким образом, сегодня РФ, претендующей на роль главного посредника в карабахских переговорах (и заметим, эта роль Западом фактически признается), необходимо "разрядить обстановку" и успокоить "горячие головы" по обе стороны "линии прекращения огня". 18 ноября Дмитрий Медведев пытался это сделать в Баку, постоянно продвигая тезис о безальтернативности "политического решения конфликта".
Между тем, несмотря на всю серьезность российских устремлений, ресурсы Москвы по примирению двух враждующих сторон, ограничены. Дело в том, что воинственные заявления, которые время от времени звучат из уст азербайджанских и армянских политиков и военных, не объясняются только лишь эмоционально-психологическими особенностями двух государственных элит. Очень часто милитаризм используется, как рациональный инструмент для решения той или иной задачи, как внутри страны, так и вне ее. Так, в 2009 году волнообразный рост воинственных заявлений Ильхама Алиева объяснялся страхами Баку по поводу возможного успеха армяно-турецкой нормализации. Ведь, если бы Протоколы, подписанные в октябре 2009 года в Цюрихе, были ратифицированы парламентами Армении и Турции, армяно-турецкая сухопутная граница была бы открыта. К тому же Ереван получал бы дополнительное окно в мир, улучшение отношений с Анкарой и отдаление Азербайджана от своего главного союзника. Все это не входило в планы Баку, а потому Алиев и его команда сделали все, чтобы этому процессу помешать. Воевать они не собирались, но пытались накалить обстановку в целях давления на Армению и сдерживания миротворческих инициатив Турции. Впрочем, и Ереван действует по схожим схемам. Как только давление на армянскую сторону со стороны США и РФ нарастает, в республике начинаются дискуссии по поводу признания Нагорного Карабаха. Таким образом, происходит "повышение ставок" в игре. В итоге, в двух конфликтующих обществах любую уступку рассматривают, как едва ли не предательство. В итоге, компромиссное решение все время отодвигается на неопределенный срок.
Возникает парадокс. Конфликтующие стороны не пытаются искать компромиссы и исповедуют формулу "победа одного – поражение другого". Но при этом все надежды на справедливый мир они охотно возлагают на третьи стороны. Отсюда и весьма популярные тезисы о том, что "ключи мира" в регионе находятся в Москве, Вашингтоне или Брюсселе. Однако при всем желании третьи страны не могут гарантировать мир в Карабахе, если стороны не будут демонстрировать стремления к изменению ситуации. Пока же Азербайджан не хочет слышать ни о чем, кроме возвращения Карабаха в состав республики, а Армения, в свою очередь, не допускает и мысли об утрате контроля над НКР и "поясом безопасности" вокруг него. Такое положение будет сохраняться до тех пор, пока стороны не начнут рационализировать мирный процесс и не откажутся от дискуссий о "сакральном значении своей земли" в пользу разговоров о минимизации гуманитарных издержек, расширений контактов между людьми, оставив в стороне вопрос о статусе НКР. Москва или Вашингтон могут ускорить или замедлить такой диалог. Но в любом случае без согласия на то Еревана и Баку это вряд ли принесет позитивные результаты.
Андрей Бабицкий: Беженцев с Северного Кавказа все менее охотно принимают в Европе. "Времена изменились", утверждает журналист Магомед Ториев.
Магомед Ториев: Иммиграция кавказцев в Европу в поисках убежища, стала проблемой обсуждаемой в Европарламенте и других структурах объединённой Европы. Российскому обывателю о ней практически ничего неизвестно. Для большинства россиян это всего лишь далекий отзвук происходящего в диком мятежном крае, именуемом Северным Кавказом.
В Европе на сегодняшний день проживает более 100 тысяч беженцев из различных регионов Северного Кавказа. Большинство из них получили убежище, а многие уже и гражданство стран, где они проживают. Но поток не ослабевает, расширяющаяся зона конфликта на Северном Кавказе вынуждает бежать даже тех, кто не имел никакого жить за пределами родины.
Из Ингушетии, Чечни, в меньшей степени из Дагестана в Европу приезжают сотни, в периоды обострений и тысячи людей. Одиночки, семейные пары все - они стремятся добраться до Западной Европы: Франции, Бельгии, Австрии и Скандинавских стран. В Европе для них существуют только 2 опасности – после отказа в предоставлении убежища быть депортированным в Россию или оказаться в Восточной Европе.
Восточная Европа становится для большинства беженцев промежуточным звеном на долгие, они не получают убежища, а соответственно, и документов и их никто не депортирует в Россию. Люди превращаются в "вечных" беженцев. Ситуация не безвыходная - в любом лагере беженцев в здании администрации есть либо анкеты Международной организации миграции, либо её контактные данные . После подачи заявления в течении 6 месяцев вас вернут на родину и дадут от 400 до1000 евро на дорогу, сумма подорожных зависит от депортирующей вас страны.
Последние годы сильно изменился контингент беженцев. Если в 90-е и начале 2000-х на Запад выезжали в основном жертвы войны, жители разбомбленных сёл и городов Чечни и Пригородного района города Владикавказа, то сегодня практически на 90 процентов, это молодёжь пытающаяся начать новую, мирную жизнь.
Большинство эмигрирующих уже не рассчитывают на лёгкую жизнь, изменения в социальной политике Германии, Бельгии вынуждают возвращаться на родину представителей так называемой "колбасной эмиграции".
Северный Кавказ покидает все больше образованной молодежи, которая твердо знает, чего хочет добиться в жизни. Те, кто имеет высшее образование, сразу после приезда стараются подтвердить свои дипломы, немало и таких, кто перед отъездом закончили курсы английского языка
Но для получения убежища на западе необходимо представить доказательства того, что именно тебе лично угрожала смерть или пытки. Европейские миграционные органы требуют предоставить доказательства пыток, задокументированные имеющие печати на фирменных бланках. Если таковых доказательств не имеется, это чревато многомесячным, а иной раз и многолетним ожиланием ответа, чаще отрицательного, нежели положительного. Но и тем, кто действительно пострадал от властей, и преследуем ими за политическую активность или из-за воюющего в подполье родственника, также приходится предъявлять доказательства.
На Северном Кавказе уже отреагировали на новые требования евробюрократов. В Европу последний годы стали приезжать "подготовленные" беженцы, у которых есть все необходимое: фото и видео разрушенных в ходе штурмов силовиками домов и квартир (благо подобной документалистики становится с каждым днём все больше), многочисленные эпикризы и справки о перенесенных страданиях с любым количеством печатей и штампов. Ну и, конечно, готовая легенда о проблемах на исторической родине.
В одном из лагерей беженцев в Бельгии оказалось несколько человек с абсолютно идентичной историей и одинаковым набором справок и документов. Как грибы после дождя растут фальшивые неправительственные и правозащитные организации. Они продают подтверждения и рекомендательные письма. Организации эти существуют только на бумаге, но беженцы платят немалые деньги, стараясь добыть бумагу с которой "не откажут".
В Европе остаётся все меньше стран готовых содержать "колбасных эмигрантов", которые ко всему прочему оказываются весьма склонны к криминалу. Многие северокавказцы обеспечивают себе неплохой доход за счет увеличения поголовья собственных детей. . Детские пособия во многих странах Европы соизмеримы с зарплатами в России, но и эта лавочка уже закрывается.
Европейские соцработники не ленятся посещать подопечных в любое время суток, проверяя содержание холодильника и комнат на предмет приемлемости условий содержания детей. Каждый визит соцработника - это лекция для супругов о пользе легального труда и интеграции в местный социум. Нужно иметь крепкие нервы, что бы выдержать такое "принуждение" к европеизации. Все эти визиты ставят своей целью отследить, как родители тратят деньги, предназначенные их детям.
Прошло время неограниченной веры к кавказским беженцам со стороны , пришло глубокое недоверие.
Андрей Бабицкий: А как живут беженцы в России. Репортаж подготовила Жанна Тарханова из Владикавказа.
Жанна Тарханова: Дорога, ведущая из Владикавказа в сторону поселка "Заводской", плотно зажата с обеих сторон густыми зарослями кустарников и деревьев. Но в одном месте лесополоса расступается, и, всмотревшись, можно заметить небольшую тропинку, ведущую вглубь. Она приведет любопытного на территорию одного из садовых товариществ, которое стало пристанищем для беженцев-осетин, бежавших от этнических конфликтов из всех республик бывшего СССР.
Неуклюжие, наспех и грубо сложенные из дешевых бетонных блоков дома, убоги. Их фасады навевают тоску, убивая всякую надежду на то, что условия жизни местных обитателей хоть когда-нибудь изменяться к лучшему. Такое чувство, что сюда даже солнце заглядывает неохотно, не то что североосетинские власти. Но выясняется, что даже такое скромное жилище остается недосягаемой мечтой для многих беженцев, оказавшихся чужими на исторической родине.
Тамара Маргиева, прибившаяся к товариществу, из их числа. Она родилась и жила в Грузии. Из ее рассказа следует, что многие завидовали ее прекрасному и богатому дому в Тбилиси. В доме царили уют и достаток. Все изменилось в одно мгновение: с началом кампании по преследованию осетин она и ее семья вынуждены были искать прибежище в Северной Осетии. Но здесь они так и не обрели утраченное счастье. С 1991 года, уже 19 лет, Тамара так и не обзавелась собственным домом. Сейчас она живет с сыном-инвалидом в сторожевом домике, откуда их в любое время могут выставить на улицу. До этого ютились в складских помещениях бойни. 13 лет как скончался ее муж. Двадцатилетний сын Тамары Мераб, провожавший друзей с поминок отца, был сбит пьяным водителем - личным шофером одного из прокуроров Владикавказа. Так что никого не удивил тот факт, что водитель не понес никакой ответственности. Но люди были неприятно удивлены тем, что не было предпринято ни единой попытки просто принести извинения семье и искалеченному мальчику. Мераб потерял дееспособность, став инвалидом первой группы. Однако несколько лет назад чиновники лишили его и этого "привилегированного" статуса, урезав социальное пособие.
Мераб Маргиев: Если бы я был здоров, моя мама бы ни в чем не нуждалась и не мучилась бы. И я бы сам не мучился. Сижу, ничего не умею делать. Может быть, государство поможет, обратит внимание на меня. Хочу, но никуда не могу пойти и делать ничего не могу. Вот это меня тревожит сильно очень.
Жанна Тарханова: В свои 64 года Тамара Сланова имеет крайне мало шансов дождаться очереди на получение жилищного сертификата. В прошлом году в списках Северо-Западной префектуры Владикавказа она числилась 105-й. По сложившейся практике, республике ежегодно выделяется из российского бюджета всего лишь два сертификата.
Тамара Сланова: Сертификат пусть мне дадут или жилье пусть дадут, что полагается. А куда мне деваться. У меня мужика нет, кто мне будет строить!
Жанна Тарханова: Ситуация с беженцами кажется абсолютно бесперспективной. Североосетинские власти на протяжении 20 лет так и не смогли предложить сколько-нибудь эффективный способ улучшения жизни обездоленных людей. Георгий Зозров – координатор одной из политических партий, утверждает, что только республиканская способна разработать программу для беженцев. Деньги могла бы выделить Москва, но такие статьи расхода неизбежно становятся главным прибежищем для коррупционеров:
Георгий Зозров: Москва не возражает. Она не хочет давать деньги просто так - возьмите сколько хотите. Их же разворуют!
Жанна Тарханова: Беженцы в Северной Осетии так и остались гражданами второго или даже третьего сорта. И ответственность за это, по мнению экспертов, лежит на совести не только властей, но и общества, равнодушно взирающего на беды единоплеменников, потерявших когда-то родину и имущество и не получивших права на вторую жизнь в Северной Осетии.
Андрей Бабицкий: Нурди Нухажиев – уполномоченный по правам человека при президенте чеченской республики. Какого человека защищает уполномоченный. Писатель Герман Садулаев утверждает, что для того, чтобы Нурди Нухажиев взялся его защищать, у этого человека должна быть вполне определенная национальность.
Герман Садулаев: Чечня – страна маленькая. Всего-то от Кавказских предгорий до Белого моря и от Калининграда до Владивостока. Государствообразующей народностью в этой маленькой стране являются, конечно, чеченцы. Те самые, кто, как это уже всем известно, с небольшой помощью разноязычного федерального ополчения сокрушили террористический интернационал и тем спасли от распада Россию. То есть, извиняюсь, Чечню. Иначе говоря, ту самую страну, которая ещё называется Российской Федерацией, но скоро будет переименована в Священную Московскую Империю Чеченской Нации.
Поэтому дел у Уполномоченного по правам человека в Чеченской республике, господина Нухажиева, много. В самой Чеченской республике, видимо, нет больше ни похищений, ни пыток, ни бессудных убийств, и Уполномоченный, наверное, заскучал бы. Но скучать не дают недавно присоединённые к Чечне земли северных варваров, где всё ещё нарушают права – нет, не военные или милиционеры, а в основном учёные и публицисты. И летучий отряд Чрезвычайного уполномоченного появляется, чтобы нанести сокрушительный удар по врагам народа. Понятно какого.
Впечатляет список побед. Вот два незадачливых московских историка вместе со всем туземным МГУ склоняют головы и знамёна. Держится ещё, хорохорится Санкт-Петербургский университет, с его Центром изучения проблем экстремизма, где учёные отказываются штамповать нужные Чрезвычайному уполномоченному заключения, но долго ли простоит в осаде? И совсем нет шансов у партизан-одиночек, вроде питерского публициста Игоря Пыхалова, автора злопыхаловской книжки про сталинскую депортацию, которая вызвала гневную реакцию у чеченского омбудсмена, и повлекла вызов автора в Ингушскую прокуратуру, плевать на подведомственность, подсудность и территориальность. Санкт-Петербург – не Лондон, это с Темзы, как известно, выдачи нет. А с Невы – не сегодня-завтра выдадут сочинителя на справедливый суд и расправу в Грозный или в Назрань.
А пока не выдали, есть и другие методы. 11 ноября на Игоря Пыхалова напали двое негодующих историков-оппонентов, доценты, наверное. В Петербурге, на родной улице Пыхалова. Начали избивать. Добить не успели – вмешались прохожие. Травматология зафиксировала перелом носа. Это ничего, это, как говорится, до свадьбы заживёт.
Чрезвычайный уполномоченный дал комментарий в том духе, что унтер-офицерская вдова сама себя высекла, то есть, Пыхалов сам себе сломал нос, исключительно с целью самопиара и чтобы навредить всем людям доброй воли.
И вот тут уже не смешно. Совсем не смешно, товарищи.
И дело не в том, прав или не прав сочинитель Игорь Пыхалов. Я прочитал его статью по болезненной теме выселения чеченцев и ингушей. В материале есть весьма остроумные разоблачения новейших мифов и стереотипов, вскрытие подтасовок. Есть и правда, порой неприятная, горькая. С другой стороны, основная документальная база Пыхалова, с помощью которой он пытается оправдать применение Отцом народов принципа коллективной ответственности в проведении репрессий против целых народов – это протоколы допросов и служебные записки НКВД. Однако если верить таким же протоколам, чуть ли не вся советская интеллигенция в 30-е годы и позже плела троцкистские заговоры, мечтала отравить вождя, а также воду в питьевых колодцах и наслать порчу на колхозные посевы, будучи одновременно шпионами и агентурой японской, американской, перуанской и марсианской спецслужб. И даже если так всё оно и было – лично для меня применение принципа коллективной ответственности никогда не будет оправданным и обоснованным. В Санкт-Петербургском университете советские профессора учили меня, что право и закон нельзя подменять соображениями превратно понятой сиюминутной целесообразности. Высшая целесообразность – всегда соблюдать закон и уважать неотъемлемые права каждой человеческой личности, вне зависимости от национальности. Игорь Пыхалов упрекает своих оппонентов в "национал-озабоченности", но сам подчас демонстрирует такой же комплекс, только со знаком минус.
То есть, я с Пыхаловым не согласен. Но случись мне оказаться в ту минуту, едва не ставшую для историка роковой, рядом, я бы без колебаний кинулся защищать человека от нападавших ублюдков. Есть известная максима, на которой строится свободное общество – я не согласен с вашим мнением, но готов умереть за то, чтобы вы имели возможность его высказывать.
Надеюсь, умирать никому не придётся.
Надеюсь, что мы все поймём – острые противоречия лечатся свободной публичной дискуссией. А преследования, травля, угрозы, насилие – только загоняют противоречия вглубь, только нагнетают вражду.
У нас нет никаких доказательств, что нападение на историка и публициста, неугодного чеченскому омбудсмену и его группе поддержки, осуществлено или заказано этими самыми лицами. Но это и не обязательно. Достаточно создать вокруг человека атмосферу ненависти, травли, угроз, проклятий и оскорблений, и могут найтись "добровольцы", которые и без приказа осуществят, как им кажется, справедливый, а по сути бессудный и безнравственный акт насилия. Поэтому Нухажиев и компания несут моральную ответственность за нападение на российского гражданина, человека, автора с собственным мнением, петербуржца Игоря Пыхалова.
А что до людей доброй воли, то все они, чеченцы, ингуши, русские, должны солидарно выступить против преступного насилия. Мы все равны. И никто не более равен, чем другие. Чрезвычайщикам нашего времени придётся смириться с тем, что все должны соблюдать один закон, что никто не исключение, никто не ограждён от критики, каждый волен высказывать свои убеждения и опровергать их можно только в порядке, установленном законом. Одна страна, один народ, один закон – никаких чрезвычайных уполномоченных по исключительным правам особо выдающейся народности. Одна страна, один закон – это и означает, по-настоящему бороться за целостность нашего многонационального государства, Российской Федерации.
