Ирина Лагунина: Сегодня мы продолжаем цикл бесед о российских регионах – анализ качества управления, экономического состояния и настроения общества, в том числе протестного настроения. В беседе принимают участие доктор географических наук, профессор Наталья Зубаревич и политолог Дмитрий Орешкин. Цикл "Российские регионы" ведет Игорь Яковенко.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, что происходит в экономике и социальной сфере этой республики?
Наталья Зубаревич: Республика Коми проделала очень большую эволюцию, конечно, за 20 лет. Начинала она свою жизнь как достаточно сильный сырьевой регион, с очень автономной властью в лице главы республики Спиридонова. И ей удалось отбить очень приличные льготы себе в ельцинский период. И до второй половины 90 можно было сказать, что это один из лучших субъектов федерации с точки зрения умения работать с федеральной властью. Потому что они отбили себе очень приличные полномочии. Эта же республика смогла организовать свою региональную компанию КомиТЭК, и длительное время доходы от этой компании получал и бюджет республики, и люди, причастные к власти этой республики. И такой был вариант современного Татарстана, но все закончилось. Закончилось это в самом конце 90 годов с входом в республику сначала нефтяного крупняка, это был ЛУКОЙЛ. Потом подтянулись металлурги, "Северсталь" перекупила активы осиновые воркутинского бассейна, и там немножко группа МДМ. Но суть в том, что где-то к 2003-4 году республика и основные экономические активы оказались под контролем крупных российских компаний.
К тому времени сменился лидер, им стал совсем не такой харизматичный, совсем не такой умеющий тянуть на себя, не такой как Спиридонов, глава Торлопов, и республика стала обычным сырьевым регионом, в котором погоду делают крупные российские компании. Вплоть до того, что аж несколько вице-губернаторов в период Торлопова главой были прямыми выходцами из одной из крупных уральских компаний и отслеживали интересы этой компании, чтобы денежка была на дорогу и далее. Это такая стала зона колонизации в очень большой степени. Ситуация довольно сложная. Коми пока еще совсем чуть-чуть дотационна, 1-2%, но она формально не донор. В Коми устойчивая многолетняя безработица в периферийных лесозаготовительных поселках. Инвестиций больше, потому что в нефтяных регионах инвестиций всегда больше, а туда пришли западные компании и ЛУКОЙЛ вкладывает. То есть это не похороны, это совсем не похороны – это переформатирование пространства экономического. Жесткое, с усиленным вывозом прибыли, со слабым руководством достаточно длительное время, которое не могло этому противодействовать и с очень сильной патерналистской составляющей в ощущениях населения.
Игорь Яковенко: Спасибо, Наталья Васильевна. Дмитрий Борисович, несмотря на такой умеренный оптимизм Натальи Васильевны, тем не менее, за последние 17 лет депопуляция в этой республике составила 22%. Это связано, с вашей точки зрения, с чем? Что происходит в обществе и в политической сфере этой республики?
Дмитрий Орешкин: Действительно, это не похороны, действительно, происходит то, что называется концентрацией. И действительно происходит отток населения, который характерен для почти всей российской провинции, особенно северной. Но я, например, должен сказать, что в сравнении с Чукоткой, где за последние 15 лет, судя по данным электоральной статистики, больше 50% избирателей, то есть взрослого населения уехали, вы говорите про 22%. Это логично. Потому что молодежь особенно не видит там себе применения, едут в центр, едут в Москву, в Петербург. Потому что при всем уважении к Усть-Сысольску, который сейчас называется совершенно по-другому, это город, у которого нет серьезной университетской и какой-то другой традиции. Вот если 21 год взять, летопись советских времен, Усть-Сысольск, столица региона Коми, сейчас называется Сыктывкар, 5 тысяч населения всего, а всего на Коми население 205 тысяч, то есть доля урбанизации 2,5%. Сейчас идет резкое увеличение урбанизации, потому что идет развитие промышленности всякая. Ухта, Усинск строится и так далее. Но, конечно, это настолько медленно по сравнению с возможностями, которые люди получают в центре страны, в больших городах, гораздо более интересная работа, гораздо более высокие заработки, гораздо более интересные культурные перспективы, народ уезжает.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, вот уже год как господин Гайзер сменил на посту республики Коми господина Торлопова, у вас есть какие-то наблюдения в отношении качества управления регионом, которые изменились или не изменились за последний год?
Наталья Зубаревич: Начнем с того, что сменял не в самых худших условиях. Потому что Коми, как и основные регионы ТЭКа, почти не потеряла промышленность, не было заметного спада промышленного в период этого кризиса - это не ее кризис. Во-вторых, она не сильно теряла доходы бюджета, хотя он относительно невелик - 45 миллиардов для северной территории почти в миллион человек – это не так много. Но во всяком случае острого бюджетного кризиса не было. А вот что я замечаю, что меняются пропорции в расходах. Усилились расходы на образование и здравоохранение прилично, и это очень важно, потому что они сжимались в период позднего Торлопова. При этом сократились расходы на нацэкономику, то есть бюджетное инвестирование уменьшилось, и это правильно, потому что оно было очень специфическим. И при этом, что не понравится населению Коми, но абсолютно объективная вещь, снизились расходы на ЖКХ, потому что степень дотационности там чудовищная. В результате Коми – это территория, которая в меньшей степени поддерживалась соцвыплатами, они были повышены и раньше, там хорошие законы, не вообще хорошие, а на фоне других субъектов Российской Федерации, мы все сравниваем относительно, и усилились инвестиции то, что дает человеческий, приращение человеческого капитала. Если это сделано в рамках стратегии нового главы республики, я могу только поприветствовать. Потому что старые стратегии консолидировали деньги на нужные бизнесу инвестиции, что не очень хорошо, и отъедали кусок за куском у расходов на человеческий капитал.
Игорь Яковенко: Дмитрий Борисович, республика Коми – это одна из немногих республик, где за буквально несколько десятков лет произошла кардинальная смена состава, потому что в 1926 году во время переписи 92% населения представляли коренной народ коми, сегодня они составляют уже 25%, а большинство, 60%, составляют русские.
Дмитрий Орешкин: Но здесь как всегда комплекс причин. Конечно, промышленный рост на первом месте. Воркута, например, это советский город, который вырос благодаря углю, соответственно, туда привезли тех людей, которые этот уголь могут найти как геологи, могут разрабатывать как инженеры, могут его рубить как заключенные. И это в основном был, естественно, приезжий народ. Все-таки коми, зыряне, еще раньше называли пермяне - это местный народ, который занимался в основном оленеводством, страшные проблемы сибирской язвы и так далее. Когда ездишь по Коми, там все эти долины, Долина смерти и так далее. Это люди, которые жили на местном ландшафте, не занимаясь его недрами. Как только страна полезла в недра Коми, а там и уголь, там и нефть, там и газ, так, естественно, стал промышленный рост. И это главная причина притока русскоязычного населения и, соответственно, понижения доли коми или зырян. Вторая составляющая – это на самом депрессивная эволюция местного населения – туберкулез, пьянство. Тяжелая ситуация. Третья причина объективная - урбанизация. В том городе, который сейчас называется столицей республики, было всего 5 тысяч населения, а сейчас все-таки Сыктывкар город, где аэропорт, где университет, где можно жить. И все за неполных сто лет это произошло.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, ваш комментарий.
Наталья Зубаревич: В начале века не было огромного количества северных городов. Не забывайте, что это север. Мурманск не существовал в принципе. И что, Мурманск мы так же, оттопырив губу, будем говорить: ну городок, ну университет. Вообще там 450 тысяч, в Коми чуть больше 200. Но это город вообще-то, в который притянулась не в малом количестве после реабилитации московская, ленинградская интеллигенция. Ухта - это город, который вырос на двух костях. Первая кость – это зеки, а вторая – реабилитированные. Меня в городе Ухте учили московские и ленинградские учительницы, учили блестяще, потому что это были жены и дети заключенных.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, что происходит в экономике и социальной сфере этой республики?
Наталья Зубаревич: Республика Коми проделала очень большую эволюцию, конечно, за 20 лет. Начинала она свою жизнь как достаточно сильный сырьевой регион, с очень автономной властью в лице главы республики Спиридонова. И ей удалось отбить очень приличные льготы себе в ельцинский период. И до второй половины 90 можно было сказать, что это один из лучших субъектов федерации с точки зрения умения работать с федеральной властью. Потому что они отбили себе очень приличные полномочии. Эта же республика смогла организовать свою региональную компанию КомиТЭК, и длительное время доходы от этой компании получал и бюджет республики, и люди, причастные к власти этой республики. И такой был вариант современного Татарстана, но все закончилось. Закончилось это в самом конце 90 годов с входом в республику сначала нефтяного крупняка, это был ЛУКОЙЛ. Потом подтянулись металлурги, "Северсталь" перекупила активы осиновые воркутинского бассейна, и там немножко группа МДМ. Но суть в том, что где-то к 2003-4 году республика и основные экономические активы оказались под контролем крупных российских компаний.
К тому времени сменился лидер, им стал совсем не такой харизматичный, совсем не такой умеющий тянуть на себя, не такой как Спиридонов, глава Торлопов, и республика стала обычным сырьевым регионом, в котором погоду делают крупные российские компании. Вплоть до того, что аж несколько вице-губернаторов в период Торлопова главой были прямыми выходцами из одной из крупных уральских компаний и отслеживали интересы этой компании, чтобы денежка была на дорогу и далее. Это такая стала зона колонизации в очень большой степени. Ситуация довольно сложная. Коми пока еще совсем чуть-чуть дотационна, 1-2%, но она формально не донор. В Коми устойчивая многолетняя безработица в периферийных лесозаготовительных поселках. Инвестиций больше, потому что в нефтяных регионах инвестиций всегда больше, а туда пришли западные компании и ЛУКОЙЛ вкладывает. То есть это не похороны, это совсем не похороны – это переформатирование пространства экономического. Жесткое, с усиленным вывозом прибыли, со слабым руководством достаточно длительное время, которое не могло этому противодействовать и с очень сильной патерналистской составляющей в ощущениях населения.
Игорь Яковенко: Спасибо, Наталья Васильевна. Дмитрий Борисович, несмотря на такой умеренный оптимизм Натальи Васильевны, тем не менее, за последние 17 лет депопуляция в этой республике составила 22%. Это связано, с вашей точки зрения, с чем? Что происходит в обществе и в политической сфере этой республики?
Дмитрий Орешкин: Действительно, это не похороны, действительно, происходит то, что называется концентрацией. И действительно происходит отток населения, который характерен для почти всей российской провинции, особенно северной. Но я, например, должен сказать, что в сравнении с Чукоткой, где за последние 15 лет, судя по данным электоральной статистики, больше 50% избирателей, то есть взрослого населения уехали, вы говорите про 22%. Это логично. Потому что молодежь особенно не видит там себе применения, едут в центр, едут в Москву, в Петербург. Потому что при всем уважении к Усть-Сысольску, который сейчас называется совершенно по-другому, это город, у которого нет серьезной университетской и какой-то другой традиции. Вот если 21 год взять, летопись советских времен, Усть-Сысольск, столица региона Коми, сейчас называется Сыктывкар, 5 тысяч населения всего, а всего на Коми население 205 тысяч, то есть доля урбанизации 2,5%. Сейчас идет резкое увеличение урбанизации, потому что идет развитие промышленности всякая. Ухта, Усинск строится и так далее. Но, конечно, это настолько медленно по сравнению с возможностями, которые люди получают в центре страны, в больших городах, гораздо более интересная работа, гораздо более высокие заработки, гораздо более интересные культурные перспективы, народ уезжает.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, вот уже год как господин Гайзер сменил на посту республики Коми господина Торлопова, у вас есть какие-то наблюдения в отношении качества управления регионом, которые изменились или не изменились за последний год?
Наталья Зубаревич: Начнем с того, что сменял не в самых худших условиях. Потому что Коми, как и основные регионы ТЭКа, почти не потеряла промышленность, не было заметного спада промышленного в период этого кризиса - это не ее кризис. Во-вторых, она не сильно теряла доходы бюджета, хотя он относительно невелик - 45 миллиардов для северной территории почти в миллион человек – это не так много. Но во всяком случае острого бюджетного кризиса не было. А вот что я замечаю, что меняются пропорции в расходах. Усилились расходы на образование и здравоохранение прилично, и это очень важно, потому что они сжимались в период позднего Торлопова. При этом сократились расходы на нацэкономику, то есть бюджетное инвестирование уменьшилось, и это правильно, потому что оно было очень специфическим. И при этом, что не понравится населению Коми, но абсолютно объективная вещь, снизились расходы на ЖКХ, потому что степень дотационности там чудовищная. В результате Коми – это территория, которая в меньшей степени поддерживалась соцвыплатами, они были повышены и раньше, там хорошие законы, не вообще хорошие, а на фоне других субъектов Российской Федерации, мы все сравниваем относительно, и усилились инвестиции то, что дает человеческий, приращение человеческого капитала. Если это сделано в рамках стратегии нового главы республики, я могу только поприветствовать. Потому что старые стратегии консолидировали деньги на нужные бизнесу инвестиции, что не очень хорошо, и отъедали кусок за куском у расходов на человеческий капитал.
Игорь Яковенко: Дмитрий Борисович, республика Коми – это одна из немногих республик, где за буквально несколько десятков лет произошла кардинальная смена состава, потому что в 1926 году во время переписи 92% населения представляли коренной народ коми, сегодня они составляют уже 25%, а большинство, 60%, составляют русские.
Дмитрий Орешкин: Но здесь как всегда комплекс причин. Конечно, промышленный рост на первом месте. Воркута, например, это советский город, который вырос благодаря углю, соответственно, туда привезли тех людей, которые этот уголь могут найти как геологи, могут разрабатывать как инженеры, могут его рубить как заключенные. И это в основном был, естественно, приезжий народ. Все-таки коми, зыряне, еще раньше называли пермяне - это местный народ, который занимался в основном оленеводством, страшные проблемы сибирской язвы и так далее. Когда ездишь по Коми, там все эти долины, Долина смерти и так далее. Это люди, которые жили на местном ландшафте, не занимаясь его недрами. Как только страна полезла в недра Коми, а там и уголь, там и нефть, там и газ, так, естественно, стал промышленный рост. И это главная причина притока русскоязычного населения и, соответственно, понижения доли коми или зырян. Вторая составляющая – это на самом депрессивная эволюция местного населения – туберкулез, пьянство. Тяжелая ситуация. Третья причина объективная - урбанизация. В том городе, который сейчас называется столицей республики, было всего 5 тысяч населения, а сейчас все-таки Сыктывкар город, где аэропорт, где университет, где можно жить. И все за неполных сто лет это произошло.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, ваш комментарий.
Наталья Зубаревич: В начале века не было огромного количества северных городов. Не забывайте, что это север. Мурманск не существовал в принципе. И что, Мурманск мы так же, оттопырив губу, будем говорить: ну городок, ну университет. Вообще там 450 тысяч, в Коми чуть больше 200. Но это город вообще-то, в который притянулась не в малом количестве после реабилитации московская, ленинградская интеллигенция. Ухта - это город, который вырос на двух костях. Первая кость – это зеки, а вторая – реабилитированные. Меня в городе Ухте учили московские и ленинградские учительницы, учили блестяще, потому что это были жены и дети заключенных.
