Виктор Резунков: Сотрудники Научно-исследовательского института комплексных социальных исследований Санкт-Петербургского государственного университета провели социологический опрос среди молодежи для того, чтобы определить, что же происходит с нашей молодежью в начале XXI века, какие жизненные ценности и социальные установки предпочитают молодые люди, на какие образцы они ориентируются. Результаты этого исследования оказались весьма любопытными. Молодежь, как выясняется, обладает существенным позитивным духовно-нравственным потенциалом. Действительно ли так? Вчерашние события в Москве, когда тысячи футбольных фанатов скандировали националистические лозунги и вели себя крайне агрессивно, заставляют в этом выводе социологов усомниться. Давайте попытаемся разобраться, какая она, молодежь, в сегодняшней России, какие черты ей свойственны.
В Петербургской студии Радио Свобода – доктор социологических наук, заведующая кафедрой социологии Петербургского отделения Государственного университета - Высшей школы экономики Елена Омельченко и директор Научно-исследовательского института комплексных социальных исследований факультета социологии Санкт-Петербургского университета, доктор психологических наук, профессор Валентин Семенов.
Валентин, познакомьте нас с результатами проведенного вашим институтом социологического исследования о молодежи.
Валентин Семенов: Целая серия исследований в XXI веке началась. Я остановлюсь на данных этого года. Они не отличаются от данных прошлого, позапрошлого года практически. Исследование проводилось в Петербурге, а также в городах провинции: от Смоленска до Томска и Читы, от Мурманска до Краснодара. И уже несколько лет – стабильность. У нас отработаны в процессе наших исследований семь базовых жизненных ценностей у молодежи. Три ценности все время на первом месте. Первое - семья. Несмотря на разводы, гражданские и прочие браки, семья является главной ценностью, причем во всех группах, но и у молодежи тоже. Последние данные: в провинции 85% выбирают семью главной ценностью, примерно столько же в Петербурге. На втором месте – здоровье. И это, конечно, немножко забавно, потому что еще 20-30 лет назад здоровье не было на первом-втором местах, а теперь здоровье с рейтингом в 75% в провинции и немножко поменьше, 70 с небольшим, в Петербурге. И на третьем – друзья, чисто молодежная ценность: 65% в провинции и побольше в Петербурге. Когда я говорю о молодежи, то это старшеклассники, студенчество и работающая молодежь.
А в последние три года удивительно возрастает ценность справедливости. В 90-ые годы деньги были, по крайней мере, на четвертом месте, а теперь справедливость поднялась аж на четвертое место.
Виктор Резунков: Валентин, а что вы понимаете под термином «справедливость»?
Валентин Семенов: К сожалению, в опросах нельзя четко этот термин определить. Каждая группа понимает нечто свое под этим. Тем не менее, так сложилось в нашей истории, что справедливость для наших людей – это, прежде всего, социальная справедливость. Именно в такой интерпретации надо трактовать. Теперь справедливость достигла 50% и в провинции, и в Санкт-Петербурге. А только затем, что тоже любопытно, следует работа. Причем специально сделали такую формулировку «интересная работа». Потому что еще во времена Владимира Александровича Ядова, нашего известного социолога, работа позиционировалась как творчество. Увы, только на пятом месте и с рейтингом 45% в провинции, немного побольше в Петербурге.
Но самое любопытное, что деньги откатились из семи базовых ценностей на предпоследнее место. В провинции 30%, примерно столько же в Петербурге. И это, конечно, поражает. Сначала я сам не поверил своим глазам. Коллеги взяли нашу методу и тоже делали в разных городах России в этом году, и получается так, что только у молодежи деньги оказываются на предпоследнем месте из этих семи. Потому что у взрослых – нет. Здесь, конечно, еще гендерные различия. Деньги гораздо выше у юношей, ниже у девушек.
А на последнем месте - вера.
Виктор Резунков: Не имеющая в данном случае отношения к Русской православной церкви?
Валентин Семенов: Нет, просто вера. Во что хотите верьте, хоть в фэнтези. И тут рейтинг всего лишь 20%. И вот что любопытно, когда впрямую спрашиваешь и у старшеклассников, и у студентов, и у работающей молодежи «являетесь ли верующим, религиозным человеком?», то во всех группах молодежи более 50% отвечают «да, я верующий человек». Понятно, что у многих вера – это фэнтези, мистика. И в чем секрет вопроса о семи базовых ценностях - что надо выбирать не более трех-четырех ценностей. Когда надо выбирать, то вера откатывается на последнее место. Я сам не чужд некоторых религиозных пристрастий, и когда я говорю с нашими батюшками, религиозными деятелями, мне иногда вдруг люди, а особенно московские, говорят: «Мы получили данные, что у нас 80-90% молодежи религиозной». Я говорю: «Побойтесь Бога, дорогие. Если бы это было так, мы жили бы в совершенно другой стране, и вообще у нас было бы совершенно все по-иному». На самом деле, когда приходится выбирать, увы, вера оказывается на последнем месте из семи базовых ценностей.
Виктор Резунков: Лена, как вы можете это прокомментировать? Очень интересен вопрос с деньгами. В чем дело? В одном из своих интервью вы сказали, что одним из свойств в кризисной ситуации в стране у молодежи стали антикапиталистические настроения, левацкая форма. Вы можете это объяснить?
Елена Омельченко: Буквально несколько слов я хотела бы сказать о том, что такого рода замеры ценностей могут давать противоречивую картину, нельзя буквально переносить это на то, что они отражают какую-то реальность. Я критически выскажусь.
Валентин Семенов: Слишком много исследований, которые все время дают одни и те же результаты.
Елена Омельченко: Конечно, какую-то реальность этот выбор ценностей отражает. Весь вопрос в том – какую. У нас есть Центр молодежных исследований, мы открыли год назад при Высшей школе экономики в Питере. И мы в большей степени ориентированы на так называемую качественную социологию. То есть мы не столько доверяем опросам, сколько доверяем методам, ориентированным на интервью, на фокус-группы, на какое-то включенное или не включенное наблюдение, что позволяет нам в большей степени вскрывать контексты, стоящие за тем или другим выбором. И в этой ситуации мы тоже отмечаем, что ценности изменились. И на наш взгляд, иерархия ценностей может отражать, в первую очередь, то, чего не хватает, в чем испытывается потребность, в чем испытывается нужда. Если в середине так называемых «жирных нулевых», когда была относительная стабильность, более-менее воспроизведение психологического отношения, что так всегда и будет, то на первом месте как раз у молодежи, что отмечали исследователи, в частности, московские под руководством Владимира Магуна, у них тоже исследовательская группа, ориентированная на ценности, были деньги, статус, власть и так далее – такого рода ценности.
А сейчас – семья. На мой взгляд, семья действительно выходит, но выходит именно как то, чего не хватает, как отражение ощущения небезопасности, риска и некой тревожной ситуации, которая, может быть, отчасти порождена как раз кризисными ситуациями, переживанием этого кризиса и ощущением того, что в этой ситуации можно надеяться на друзей, на семью. Причем здесь важно, конечно, было бы посмотреть, какая семья. По нашим данным, это все-таки родительская семья. И здесь большая разница. Когда мы говорим просто о семье, как о желании жениться или выйти замуж, это не отмечается молодыми. Напротив, переносится сейчас на более поздние сроки. А вот родительская семья, как гарант безопасности, как определенная «подушка безопасности» и как надежда на то, что будет еда, будет одежда, состояние комфорта, психологическое и физическое. Ну и конечно, здоровье. Здоровье – это очень важная ценность, отражающая то, что очень сильно в дефиците, а особенно в ситуации роста наркотизации молодежи, что всеми отмечается. А друзья еще и потому выходят на первое место, что сейчас в молодежной среде отмечается большой дефицит доверия. Доверие как таковое, как важная связь человека с человеком в серьезном кризисе.
Виктор Резунков: Так называемая атомизация общества.
Валентин Семенов: Семья, здоровье, друзья – да, уход в микросреду. Потому что люди надеются только на это ближайшее окружение.
Виктор Резунков: А это свидетельствует о том, о чем многие сейчас говорят, и не только социологи и политологи, - о высоком уровне градуса ненависти в обществе? То, что мы сейчас наблюдаем в Москве, что вчера произошло – до сих пор в больницах пострадавшие, националистические лозунги и так далее.
Елена Омельченко: Я была бы более осторожной. Это все-таки больше журналистский термин. Нужно смотреть разные группы. Когда мы изучаем молодежь, иногда нужно идти дальше за цифры, потому что в молодежной среде очень много самых разных групп. Конечно, есть крайне агрессивные, есть, напротив, крайне пацифистски ориентированные группы, очень много самых разных активностей, которые ориентированы на волонтерство, на добровольчество, на какие-то антикапиталистические практики, практики помощи. В частности, все мы помним пожары, жару – и возникшие вдруг, казалось бы, ниоткуда очаги добровольческой, безвозмездной помощи.
Виктор Резунков: Я обратился к слушателям с вопросом на нашем сайте, вкратце прокомментировав результаты вашего, Валентин, социологического опроса: «Легко ли быть молодым с такими романтическими взглядами в современной России?». И вот что пишут слушатели. Без подписи: «Просто вопросы были составлены таким образом, что семья была отделена от ее материального достатка. Нонсенс!».
Как составлялись такие вопросы? Или это из-за того, что давно уже идут такие исследования?
Валентин Семенов: Уж точно отделена. Там есть еще и деньги, но деньги-то на предпоследнем месте. Чем младше молодежь, тем она больше на родительскую семью ориентируется. А рабочая молодежь – уже на свою семью. Ведь социология – это не социальная психология, не антропология. И здесь надо понимать, что вещи очень обобщенные.
Виктор Резунков: Есть еще список вопросов и ответов, кому доверяет современная молодежь. Вы можете рассказать, что вы выяснили? Я так понял, что ни судьям, ни милиции.
Валентин Семенов: Несколько раз мы проводили такие опросы, и получается, что доверяют только двум социальным институтам – президент и Русская православная церковь. Ни правительство, ни Дума, ни Совет Федерации, ни все силовики, ни суд – там всегда доверия меньше, чем недоверия. Причем президент на первом месте. У Левада-Центра последние данные потрясающие: Медведев и Путин за 70% имеют рейтинг. А это идет, я думаю, из нашей архетипической сферы, что хороший царь, плохие бояре. И это у нас постоянно повторяется из эпохи в эпоху.
Елена Омельченко: Я думаю, надо идти дальше и пытаться понять, потому что это очень интересный феномен: высокий уровень лояльности в молодежной среде к первым лицам государства. Только я не назвала бы Русскую православную церковь, скорее, это Бог, то есть это более абстрактно. Православная церковь – все-таки не совсем корректно, поскольку среди наших молодых респондентов есть представители самых разных вер. И на наш взгляд, в различных группах по-разному, но все-таки такой высокий уровень лояльности говорит одновременно об очень высоком уровне пофигизма, отстраненности, и это просто отражение стремления к какой-то стабильности, комфортности, но вовсе не выражает желания и стремления участвовать в реальной политике, в частности, голосовать за президента. И здесь просто желание, грубо говоря, чтобы меня не трогали, оставили в покое. И это не личностное отношение, а очень отстраненное. И на самом деле это тревожная ситуация. Иногда делают вывод из этих высоких цифр об очень проправительственной ориентации молодежи. Но это не так. Эти сюжеты, события, произошедшие в Москве на Манежной, говорят о том, что мы просто не знаем, что внутри молодежной среды творится. И я думаю, что, наконец-то, такие события, как Манежная площадь или выступление под Миассом на концерте, они пробудят стремление нашей власти попытаться разобраться и прекратить уповать исключительно на эксперименты политтехнологические, в частности, как с «Нашими» или с «Молодой гвардией», а работать реально с разными молодыми группами.
Виктор Резунков: Давайте и обсудим вчерашнюю ситуацию в Москве. Очень большое количество пришло откликов. Наш фотокорреспондент Юрий Тимофеев был непосредственно на месте событий и прислал очень большой репортаж.
Я прочитаю комментарий. Александр Григорьевич из Москвы пишет: «Кажется, начинается наша русская революция. Будет она не «оранжевой» и даже не «красной», а она будет «коричневой». Многие уже давно орали о том, что русские – фашисты. А если человеку долго говорить, что он негодяй, он таким и станет. «Кавказцы» сами виноваты – они довели народ своей фанаберией и своими дикими обычаями. Если в первую чеченскую Россия вела несправедливую войну, то сейчас, после нападения ваххабитов на Дагестан, после взрывов домов и «Норд-Оста», пусть не обижаются. Это только цветочки. Если Россия станет фашистской страной, то сначала «кавказцев» да и вообще мусульман загонят в гетто, а потом начнут окончательно решать «кавказский вопрос», как решал Гитлер еврейский и цыганский. И никто им не поможет. И будем мы на старости лет говорить, что этого не было, что Россию оклеветали».
Валентин Семенов: Это, по-моему, перебор.
Виктор Резунков: А кто-нибудь занимался в Петербурге феноменом футбольных фанатов?
Елена Омельченко: Есть отдельные исследования, но они либо подчеркнуто академического, теоретического плана, либо какие-то замеры. Есть группа при Комитете по молодежной политике, занимающаяся изучением неформальных молодежных движений в Санкт-Петербурге. И у них как раз направленность на выяснение опасности или неопасности тех или других молодежных движений. В целом серьезных всероссийских исследований пока нет. Я думаю, что они должны быть.
Если высказаться по этому сюжету, фанаты также неоднородны, и внутри них на сегодняшний день, как и на всех молодежных сценах культурных, очень много самых разных подвидов, подгрупп, между которыми существует даже определенное напряжение. Внутри фанатов питерских есть крыло антифашистское и есть крыло, националистски ориентированное. Но они солидарны в отношении своих любимых «Зенита», команд и так далее. Говорить, что все фанаты националисты – это не только неправильно и ошибочно, но даже вредно, мне кажется. И наверное, на Манеже произошла определенная смычка, слияние националистических групп, которые с этими лозунгами выступили.
Виктор Резунков: И власть, по-моему, тоже не может с этим определиться, не понимает, что происходит. Президент Российского футбольного союза Сергей Фурсенко заявил, что беспорядки были спровоцированы не болельщиками, а представителями националистических организаций. А по мнению главы МВД Рашида Нургалиева, к участникам протеста присоединилась леворадикальная молодежь, которая и провоцировала, подстрекала к массовому противостоянию, столкновению. То есть никто не может понять.
Валентин Семенов: А три-четыре года назад, когда проиграла наша команда на мировом чемпионате...
Виктор Резунков: Да, было то же самое.
Валентин Семенов: Но там никаких националистических лозунгов не было, просто громили все подряд.
Виктор Резунков: А сейчас у нас рубрика «Новые исследования» - это короткий рассказ о результатах свежих опросов.
Мэр Москвы Сергей Собянин предложил идею о добровольном переселении московских пенсионеров в специальные города на территории Центрального федерального округа. Исследовательский центр портала «Superjob» провел социологический опрос и выяснил: положительный отклик идея мэра Москвы имеет почти у каждого третьего жителя российской столицы - 34%. Причем, как отмечают социологи, сторонников идеи Сергея Собянина заметно больше среди молодых людей, тогда как с увеличением возраста респондентов число тех, кто считает строительство спецгородов для пожилых людей хорошей и перспективной затеей, стремительно сокращается: 46% среди опрошенных от 24 лет и 25% среди москвичей 45 лет и старше. Против переселения московских пенсионеров выступают 50% опрошенных, а затруднились с ответом 16% москвичей.
Валентин Семенов: Все-таки 50% против. А идея, честно говоря, меня устрашает. Немножко социал-дарвинизмом попахивает. Ну и понятно, конфликт поколений всегда существует. И я думаю, что, прежде всего, старшие школьники за такую идею выступают. Тем не менее, это очень непродуктивная идея, мне кажется. Ну, хорошо, переселим пожилых людей, а потом, может быть, «аномалов» каких-нибудь, инвалидов давайте тоже в резервацию переселим и так далее. И кто же останется у нас? Нет, эта идея явно неплодотворна.
Виктор Резунков: Елена, а можно представить такую идею в какой-нибудь кавказской республике, где институты аксакалов существуют?
Елена Омельченко: Идея, конечно, поражает. И меня больше удивляют не ответы респондентов, а вопрос, который я рассматриваю исключительно как провокацию. Даже, может быть, не все успели понять, о чем их спрашивают. Известно, что опросы общественного мнения, если они делаются не специалистами, непрофессионально, они могут не только снять что-то, но и спровоцировать, сформировать какое-то отношение. Человек даже не думал о такой возможности – и вдруг появляется. И теперь у него в сознании некий вариант такой существует. Мне кажется, это очень опасно. И если вообще оценить, почему люди так ответили, то, скорее всего, это отражение сложной ситуации в обществе, когда вокруг пенсионеров, вокруг пенсий возникает определенный диссонанс в поколенческом контракте, когда еще молодые и полные сил, энергии взрослые, не обязательно пенсионеры, не собираются никаких мест уступать, они занимают хорошие места, престижные, доходные. А растущим молодым для мобильности каких-то мест уже недостаточно. То есть речь идет о ресурсах. Это не нравственный вопрос, речь о ресурсах. Молодежь реально начинает ощущать, что ресурсов становится все меньше и меньше.
Виктор Резунков: С другой стороны, я вспоминаю советские годы: все-таки в метро молодежь уступала места старшим. А сейчас не уступает.
Елена Омельченко: И сейчас иногда уступает.
Валентин Семенов: Но молодежь-то очень разная. И то, что самый большой процент именно среди подростков – так конфликты, прежде всего, на этом уровне и в этом возрасте происходят.
Виктор Резунков: Владимир Сергеевич из города Владимир, пожалуйста.
Слушатель: По поводу идеи Собянина о создании специальных городов для пожилых людей. Мне кажется, сама идея, как она была сформулирована Собяниным, она, конечно, некорректна. Но это не значит, что она не может иметь адекватный корректный характер. Я даже удивляюсь, почему Собянин, житель сибирского региона, не нашел более адекватную форму. До революции 17-го года при церквях, и не только православных, но и католических, даже лютеранской и в России, и за рубежом существовали так называемые богадельни. Богадельня – это дом для проживания не просто престарелых людей, как наши интернаты сегодня, а для престарелых и верующих. И богадельни всегда строились при церковных, религиозных общинах – это принципиальный момент. Если бы Собянин или представители российского руководства озаботились действительно благополучием существования пожилых людей, то, скорее всего, надо было бы искать решение на этом пути – возрождение богаделен, вместо того, чтобы поддерживать никому не нужные дома-интернаты для престарелых.
Виктор Резунков: А сейчас я бы хотел предложить вашему вниманию рубрику «Опрос Радио Свобода». «Какой молодежной политической или общественной организации вы симпатизируете?», - такой вопрос задавал на улицах Обнинска наш корреспондент Алексей Собачкин.
- А я не знаю, у нас есть молодежная политика какая-нибудь сейчас или нет. Я не вижу. Где они?
- Как называется молодежь, которая орет, кричит, бегает? Крик, шум, гам от них только, больше ничего. А толк-то какой?.. Возьмите молодежь в Греции – разгромили все, доказали что-то свое. А наша молодежь пьянствует и наркоту курит.
- Те, которые патриотические, не клуб любителей пива, конечно, а из политических, я не знаю их платформы политической. Вроде бы, они начали хорошо, а после того, как несколько эксцессов было, то, мне кажется, что-то не так в этих организациях.
- Только не «Нашим». Наверное, сейчас никому. Я считаю, что это только одни слова, обещания, а никакого дела нет.
- Я не знаю, какие есть нормальные. «Наши» что ли?
- Нет у меня на слуху молодежных организаций, не имею никаких симпатий.
- Не симпатизирую «Нашим», потому что это кремлевская организация, «Единой России», которую я не уважаю.
- Никаким я не симпатизирую.
- Я никому не симпатизирую. Я пока не вижу, где эти организации. Если бы они как-то реализовали себя, показали бы себя, я бы мог что-то вам сказать.
- По названиям мне нравится «молодежь наукограда», а по сути, я мало вижу, чем они занимаются.
- Мне очень нравится организация «Greenpeace» - люди, которые борются за экологию, за чистоту нашей планеты. Самая замечательная, добрая, хорошая организация.
- Российский союз молодежи. Я знаю, что сейчас его возглавляет Андрей Платонов, наш обнинский парень. И я знаю, чем они занимаются, что они делают, на каком уровне. И мне очень приятно, что ребята занимаются делом.
Виктор Резунков: Лена, что скажете? Эти набившие оскомину споры о деполитизации молодежи, они имеют под собой основание или нет?
Елена Омельченко: Здесь надо немножечко уточнить, о какой политизации мы говорим, что мы имеем в виду под политикой, публичная ли это политика. Иногда политику подменяют электоральным поведением. По нашим исследованиям, поскольку мы в основном занимаемся культурными молодежными активностями, сейчас основным пространством политической активности молодежи и проявлением их симпатий, антипатий, интересов, пристрастий становятся интернет-площадки. И у нас в последнее время достаточно много исследований связаны с блогосферой, с Сетями социальными, которые невероятно сейчас популярны. И именно там нужно искать и проявление настроений, и симпатии, и какие-то рейтинги строить, и все больше и больше социологи туда обращаются. Это отчасти связано с недоверием молодежи к открытой, публичной политике. Молодежь считает, что от ее участия мало что зависит, поэтому открыто высказываться, открыто куда-то вступать... пока еще и слабовата молодежная гражданская активность официальная, публичная. При этом в социальных Сетях, будь то «В контакте», «Одноклассники» или «Facebook», они достаточно откровенны, открыты, могут обсуждать очень злободневные темы.
Антифашистское движение «Наши», как оно называется, идеологом которого выступает Сурков, а отцом-организатором Якеменко, оно в молодежной среде, а особенно в продвинутой, не пользуется популярностью и признается формальным, организованным сверху. И внутри этого движения очень много самых разных настроений. И в основном оно используется... если это не активисты, активисты достаточно вовлечены, хотят строить политическую карьеру, хотят какого-то рода мобильности, а основная масса – это стремящиеся потусоваться, присоединиться, почувствовать себя частью чего-то общего, целого и так далее.
Валентин Семенов: Насчет добровольчества. У нас были исследования в этом году, правда, не очень большие, к добровольчеству тяготеет (на словах, конечно) примерно треть молодежи. Они готовы работать с подростками, помогать пожилым людям, участвовать в «зеленом» движении и так далее. И есть последние данные наших коллег, опрашивали только студентов, но репрезентативное исследование в нашем городе: около 2% экстремистски настроены, готовы поддержать экстремистские организации. Но экстремизм трактуется патриотически – вот что любопытно. Патриотизм может переходить в национализм, мы знаем прекрасно. Но, конечно, активность пока явно мала.
Виктор Резунков: Валерия из Московской области, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Мне бы хотелось, чтобы вы осветили такие моменты. Насколько лежит в правовом поле призыв господина Суркова к молодежным движениям тренировать мышцы? Насколько это соответствует закону? Не отдает ли это экстремизмом? И в продолжение темы насчет вчерашних выступлений молодежи. Меня это вчера очень испугало. Насколько власть контролирует молодежь такого толка?
Валентин Семенов: Буквально на днях в Англии, в Лондоне бесчинства проходили, но у студентов четкая причина – повысили цены на образование. И они протестуют очень активно, примерно так же, как наши фанаты. Можно вспомнить 68-ой год Париж, Францию, студенческие выступления. И мне очень понравилась вещь насчет антикапиталистической направленности последних лет у молодежи. Мы это тоже замечаем. И почему значение и ценность социальной справедливости поднимается? Потому что, к сожалению, наше общество далеко от справедливости. Более того, когда чисто качественными методами работаешь, с отдельными молодыми людьми беседуешь, то ведь заявляют: «Пока есть олигархи, о каком патриотизме вы можете говорить? А вы не читали такую вещь «За Родину! За Абрамовича!». Я говорю: «Нет, не читал». Забавная вещь, такие ассоциации: «За Родину! За Сталина!». И мне говорят наши продвинутые студенты: «Какого вы от нас требуете патриотизма, если не известно, где все деньги».
Виктор Резунков: Владимир Семенович из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Я хочу обратить ваше внимание на слово «справедливость». Конечно, оно многоликое. Одно из понятий справедливости – это дать возможность человеку самовыражения и доступ на правдивую информацию. А не замалчивать некоторые проблемы, которые существуют в России. А основная проблема России, как показали вчерашние события на Манежной площади, - это то, что в стране, которая признана федеративной республикой, то есть союз народов, русский народ не представлен в этом союзе. На каком основании? Почему Конституция лишила его этого права? Национальная справедливость, я хочу подчеркнуть. Вот откуда растут ноги.
Валентин Семенов: Эта проблема остается. Отрицать идеологию смешно, она всегда была, есть и будет у любого правительства. Почему-то наши эксперты не способны эту проблему решить.
Елена Омельченко: Я думаю, что не только наши эксперты, но сейчас вообще определенная атмосфера или изменяющееся отношение к различным видам миграционных политик в Европе и определенный кризис этих политик. И в Германии, и в Англии, и в Греции. Очевидно, что нужно более глубоко идти, более серьезно относиться к тому, чтобы власть могла реально и гармонично сочетать и поддерживать интересы как титульной нации, так и приезжих, и с социальными программами работать. Не просто пропаганда, не просто политически, но именно с точки зрения каких-то социальных ресурсов и так далее.
Валентин Семенов: Мой папа, который умер в этом году, у него были сиделками последний год узбекские врачи, которые здесь вынуждены работать сиделками. Это прекрасные, замечательные люди, прекрасно знают русскую культуру. И врачи профессиональные вынуждены теперь приезжать из Узбекистана, из больших городов в Россию работать сиделками. И те же наши гастарбайтеры, которые живут в жутких вагончиках, в нечеловеческих условиях. Все же отсюда растет.
Виктор Резунков: По статистическим данным, каждую пятницу, когда это можно делать, в Петербурге две-три россиянки принимают ислам, становятся мусульманками.
Галина Павловна из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Господа, вы лицемерите очень часто. Ведь невооруженным глазом видно, что это был крик души молодежи, которых, как слепых котят, ведут в разные стороны. И это совершенно не фанаты, как вы преподносите. Ну, есть там часть фанатов. Это был протест против преступной власти, которая ничего не делает. На глазах у всего мира подкупается милиция, и все это видят, но ничего не говорят. И вы сейчас все это пережевываете, а воз и ныне там. Ведь это может провоцировать нацизм.
Виктор Резунков: Галина Павловна, вы сами себе противоречите. Что, нам теперь не говорить об этом? Это событие экстраординарное, по-моему.
Елена Омельченко: Мы как раз не говорим как политики, мы говорим как социологи, как ученые, как люди, вовлеченные и переживающие за эти события. И напротив, у нас нет никакого ни желания, ни стремления делать «козлов отпущения» из молодежи или говорить, что все собравшиеся там исключительно националисты, фашисты, какие-то потерянные люди. Мы пытаемся понять и разобраться, что двигало ими, с чем это связано, но разобраться спокойно. Действительно, нужно работать с молодежью, разговаривать, на наш взгляд, более открыто, а не манипулировать ею и не пытаться мобилизовывать ее исключительно под какие-то властные политические задачи. А когда эти задачи прекращаются после того, как выборы заканчиваются, то молодежь перестает кого-либо интересовать. Мы как раз против этого.
Валентин Семенов: И те же проблемы миграции. Меня очень раздражает слово «толерантность» и вся эта проблема. Речь идет о простой нравственности. Если у людей есть нравственность, есть экономические правильно встроенные отношения, то никаких межнациональных конфликтов не будет. Подкладка опять экономическая и чисто моральная. И это действительно не решено.
Виктор Резунков: Да и политическая.
Роза нам пишет: «Нашему государству не нужны ни старики, которых Собянин собирается селить в резервациях на окраине Москвы, ни молодежь, которую очень дорого учить. В школах уничтожаются предметы, нет астрономии, сокращаются физика и математика. Складывается мнение, что чем тупее будет народ, тем легче будет им манипулировать».
Валентин Семенов: Эксперты об этом уже давно говорят.
Виктор Резунков: Николай из города Мичуринска, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Некоторые предыдущие слушатели обижаются, что русским не дают выразить себя. Но вот эта шовинистическая истерия, которая проводилась этими фанатами, «Нашими», которые часто проводят такие акции, неужели люди, которые считают себя русскими, не видят, что взращивается нечисть? Которая не то что себя не любит, они убивают людей других национальностей, они не жалеют никого. И чем дальше будут Сурковы и прочие господа науськивать их, пропагандировать ненависть, отсутствие толерантности ко всем остальным, тем хуже будет. Как вы считаете?
Елена Омельченко: Я бы, конечно, не стала использовать такие жесткие слова в отношении молодежи, но, честно говоря, согласна с тем, что игры с патриотизмом очень опасны. И этот патриотизм, чувство, которое, как правило, по нашим исследованиям, у молодежи выливается в любовь, в какое-то отношение к месту, к родителям, к друзьям, к земле, к природе, пытаются перевести через идеологию, через призывы, через какую-то мобилизацию в чувство гордости за то настоящее, что сейчас представляет собой Россия.
Виктор Резунков: Неоимперские амбиции.
Елена Омельченко: И это провоцирует имперские амбиции, наличие неких превосходств у какой-то нации перед другой, и это вольно или невольно подталкивает патриотизм именно к националистическому крылу. И это очень опасно, потому что в этой ситуации молодому человеку без особой культурной подготовки очень трудно разобраться и развести понятия любви с необходимостью отстаивать свое превосходство, громить, бомбить и расправляться с иноверцами. Мне кажется, что власть должна быть в этом смысле тонкой и смотреть немножечко вперед, одновременно поддерживая патриотические чувства во избежание революций «оранжевых». Действительно, может вырасти некая другая сила, которая не менее опасна.
Валентин Семенов: Мне кажется, что основной корень всего этого – это социальная несправедливость. Это используется и на этом все зиждется. И наши слушатели об этом тоже говорили. Конечно, с русской национальностью, с русским народом что-то неправильно, потому что это титульная нация, и с этим тоже надо считаться. Но этого, к сожалению, нигде не представлено как следует.
