Ссылки для упрощенного доступа

Под Южным Крестом: Русская Австралия



Стихи Михаила Белоногова

''Россия, Россия,
Россия — родина моя''...

Пленен мотивом песни этой,
Словам вторю души моей.
Могу ли я назвать Россию
Родною родиной своей?

Китай, Китай, - там я родился,
Маньчжурский карай — моя страна.
Но Сидней вот мне полюбился.
И где ж ты, Родина моя?

Но я уверен, что не место,
Где ты родился и живешь,
А землю предков дорогую
Своею Родиной зовешь.

Пусть я родился на чужбине
Хоть не бывал в родном краю,
Но я тебя Россия вижу,
Как песню русскую пою.


Иван Толстой: Недавно в московском издательстве ''Вече'' в известной серии ''Русские за границей'' вышла книга Андрея Кравцова ''Русская Австралия''. Это исторический путеводитель по самому дальнему русскому Зарубежью, по континенту, который всегда, во все времена считался экзотическим, хотя и очень развитым. Сегодня Андрей Кравцов – гость нашего радио. Давайте, Андрей, без долгих слов, перейдем к делу.

Андрей Кравцов: Моя основная специальность — инженер, но в Австралии, живя вдали от России, я увлекся историей России, увлекся книгами, стал коллекционировать книги, помогать русским людям в поиске книг, в продаже их. Занялся букинистикой, собственно говоря. Но уже затем я заинтересовался, каким образом русские осваивали Австралию. Мне казалось, как человеку молодому (на тот момент, когда я приехал в 2001 году в Австралию), что Австралию стали осваивать буквально в послеперестроечное время. Ну, может быть, Третья волна в 70-е годы также приезжала. Уже находясь в Австралии, я узнал о том, что русские в довольно большом количестве приезжали после Второй мировой войны из Китая, в частности (большей частью из Китая), а уже находясь в Австралии, открыл для себя новую русскую Австралию.
Оказалось, что первые русские появились в Австралии в начале 19-го века, и это было совершенной новостью для меня. Конечно же, эти русские не являлись эмигрантами в нашем понимании слова, они зашли буквально в порт, это как первое русское освоение Тихого океана. Австралийцам русские стали знакомы буквально через 40-50 лет после того, как англичане открыли Австралию для себя.

Иван Толстой: Андрей, а какие-то явственные побудительные мотивы были к изучению? Вы говорите, что стали увлекаться русской историей. Это именно расстояние подтолкнуло, это стояние верх ногами (или нас, наоборот, вверх ногами по отношению к вам)? Что вообще было толчком для этого?

Андрей Кравцов: Толчком для этого, я думаю, была та атмосфера, которая существует в Австралии в русской диаспоре, среди русской эмиграции. Это, прежде всего, то, что историю русских в Австралии мало кто знает, находясь там, в Австралии. Русской Австралией интересуются русские, находящиеся вне Австралии, большей частью. А те люди, с которыми я общался, находясь там, очень мало этим интересуются, очень мало этот вопрос знают.

Иван Толстой: Я, например, интересовался всегда русской эмиграцией в Европе и в США, немного на Востоке, но даже с тем небольшим знанием, которое у меня имеется, я мог бы, например, несколько минут поговорить о русской Австралии. Я постоянно встречал ссылки на всевозможные журналы и газеты, которые выходили, - на ''Единение'', на другие всякие печатаные органы.
Вот вы говорите о том, что это какая-то неведомая тема. Мне казалось, что русская Австралия как раз изучалась, и обобщалось это знание. Выходили и всевозможные поэтические сборники в Мельбурне и в других городах, что-то выходило в Аделаиде, австралийские авторы перемещаясь в Европу, вспоминали свою жизнь австралийскую, свой побег из Европы, особенно послевоенной, туда.
В самой Австралии можно всю эту литературу найти где-то в одном месте человеку, который собрался обобщить свои знания? Австралия в этом смысле хорошее библиотечное место для познания окружающей жизни или нужно для этого тоже перемещаться куда-то в другое место?

Андрей Кравцов: Вы, правы в этом и вы, как человек аналитического ума, можете это сразу же увидеть. Реально я сам с этим столкнулся уже когда приступил, собственно, к изучению этого вопроса и к написанию этой книги. Да, вы правы, что информация эта существует и человек любопытный, любознательный, интересующийся, найдет эту информацию. Но эта информация - осколки, которые разбросаны не только по Австралии, но и по Европе (люди, увезшие с собой эти осколки Австралии туда, в Европу). И эти осколки приходится собирать. То есть, мне пришлось их собрать в единую картину, и эта картина самому мне была изначально не видна и непонятна. И я сам удивлялся, находя и встречая какие-то факты, которые мне рассказывали другие люди. То есть, эти осколки не только в печатном виде, не только в записях, не только в архивах, это осколки не только в русском варианте, это осколки и на английском языке, и напечатанные в Австралии книги. Вы сказали газета ''Единение'', это и журнал ''Австралиада'', но все это существующие независимо, изданные отдельно друг от друга, практически не связанные никакой цепочкой между собой издания. И также информация хранится у людей, в их воспоминаниях, в мемуарах различных людей. С этими людьми нужно встречаться, с ними нужно говорить, они сами не составляли, не писали эти мемуары, они это помнят все еще, но это все нужно собирать воедино. Это кропотливая работа, которая требует усилий, требует времени.
И я бы сказал, что эту информацию собрать, находясь вне Австралии, возможно, но она, может быть, будет на 50 процентов лишь верной или полной. 50 процентов моей книги я мог бы найти, находясь вне Австралии, но остальную часть, вторую половину я не мог бы собрать вне Австралии. Поэтому я, вернувшись в Москву и находясь в Москве полтора года, в этом году вновь был вынужден и был счастлив вернуться на три месяца в Австралию, чтобы собрать эти материалы.

Иван Толстой:
Ну, Австралия напоминает ту Атлантиду, про которую ходят какие-то легенды, но которая недоступна. Просто она очень далеко и основные пути путешественников, российских, по крайней мере, все-таки лежат мимо Австралии. Вот помогите нам, пожалуйста, представить самые сладкие кусочки истории русской Австралии, расскажите нам несколько историй об этой стране, чтобы мы почувствовали ее колорит, ее особенность и ее драму.

Андрей Кравцов: Скажем, в Австралии жил одно время такой известный (в Австралии) деятель русской эмиграции как Иннокентий Серышев. Он был известен своей духовной деятельностью, он был священником, и в то же самое время он очень много издавал и периодических изданий, и книг. Он был вообще человек неординарный и очень много идей витало вокруг него и рождалось в его нестандартной голове. Одна из идей была достаточно любопытная и интересная. В конце 40-х годов, когда очень крупная эмиграция из Китая направилась в Австралию, он предложил купить два острова, находящиеся в Фиджи. Это государство находящееся недалеко от Австралии, в Тихом океане, достаточно известное сейчас, многие из России ездят туда на отдых. На тот момент, я так предполагаю, что Фиджи испытывала экономические затруднения. Сейчас тоже достаточно сложно там с экономикой, но все-таки туризм спасает эту страну, а в то время туризм был не так развит, война прошла, и вот два достаточно крупных острова продавались на Фиджи. Он предложил выкупить эти острова и русских эмигрантов из Китая разместить на этих островах, создать русское независимое государство возле Австралии.

Иван Толстой: Прямо Василий Аксенов какой-то. Ничего из этого, конечно, не получилось?

Андрей Кравцов: Да. Это была дискуссия, это было обсуждение, об этом писали в русской печати. Он призывал к этому, но это осталось только лишь в обсуждениях, только лишь на словах.

Иван Толстой: А острова были совсем дикие или все-таки там инфраструктура какая-то была?

Андрей Кравцов: Дикие, необитаемые острова.

Иван Толстой: Ну, русскому осваивать необитаемые места не впервой.

Андрей Кравцов: Абсолютно с вами согласен, особенно, если это касается русских из Китая, которые в Австралии подняли мнение о русской эмиграции на очень высокий уровень, потому что они привезли с собой из Китая ту культуру, тот уровень общения, достаточно высокий уровень общения между людьми. Они все это привезли с собой в Австралию. Скажем, газета ''Единение'' начиналась русскими из Европы и из Китая, также журнал ''Австралиада'' - инициаторами явились русские из Китая. Они обеспокоены тем, что им пришлось два раза эмигрировать - первый раз в Китай, второй раз в Австралию, они пытаются каким-то образом сохранить русскую культуру в Австралии. Конечно, многие с ними не согласны в том, как они видят эту русскую культуру, каким образом они подходят к этому вопросу. Но, тем не менее, нужно отдать им должное, и я снимаю шляпу, что они хоть каким-то образом пытаются это делать. И вот, в частности, возвращаясь к той теме, что русским не впервой, русским необитаемые острова не проблема: та же эмиграция из Китая разместилась на острове Тубабао. После отъезда из Китая их не знали куда девать, государства их не могли принимать сразу же, их нужно было где-то локализовать. Их локализовали на филиппинском острове Тубабао, который был на тот момент необитаемый, и они построили свой лагерь там.

Иван Толстой: И книжки издавали.

Андрей Кравцов: И книжки издавали. И библиотека существовала достаточно крупная и, в общем-то, они жили там два года и многие из них жалели об отъезде оттуда после этих двух лет.

Иван Толстой: Попробуй сейчас собери полный комплект тубабаовских изданий.

Андрей Кравцов: Абсолютно нереально. Говорю вам, как букинист.

Иван Толстой: Мы до букинистики вашей, надеюсь, еще доберемся. Еще какую-нибудь историю, пожалуйста, Андрей.

Андрей Кравцов: Еще любопытная история, ну, это больше юмористическая, наверное, не знаю, легенда это или правда. Рассказывают, что в начале 20-х годов, когда эмиграция уже не из Китая, а напрямую из России существовала, в Австралию приезжали люди после гражданской войны. Австралия не принимала эмигрантов напрямую, она их не отсортировывала, не заманивала. Австралии нужны были рабочие руки, нужны были молодые люди, здоровые молодые люди. Политика Австралии до сих пор остается такой же. Скажем, один из моих знакомых, подумав над вопросом, как можно свести к двум словам нынешнюю политику Австралии в отношении эмиграции, пришел к такому выводу, что австралийское правительство заинтересовано, чтобы в Австралию приезжали молодые люди без долгов, без проблем, здоровые, с высшим образованием и сироты. Достаточно сложно привезти родственников, родителей туда - это все обставлено такими преградами.

Иван Толстой: То есть, они опасаются социальных нахлебников, да?

Андрей Кравцов: Конечно. И эта политика Австралии всегда существовала в таких вот критериях. Возвращаясь к этой смешной истории. Австралийские эмиграционные власти по большей части на знали на тот момент, в начале 20-х годов, других языков, эмигранты приезжали не так часто. Вот рассказывают случай, что когда в Брисбен прибыл паром с Дальнего Востока, то один из русских офицеров, приехавших на этом пароме (правда, он приехал через Китай, так как напрямую паромы с Дальнего Востока не ходили, ходили через Японию, через Китай, через Шанхай), сойдя с палубы, был озадачен, когда эмиграционный австралийский офицер попросил его предъявить паспорт. У него паспорта не оказалось, потому что он бежал из России. И чтобы хоть каким-то образом проникнуть в Австралию, он, как находчивый русский офицер, представил цветную театральную программку, которая у него была в кармане. И это удовлетворило австралийского эмиграционного офицера, потому что программка была на русском языке, он не мог ее прочитать.

Иван Толстой: Он решил, что это паспорт. Но таких случаев, наверное, было не очень много и они быстро закончились. Нынче никого на мякине не проведешь.

Андрей Кравцов: Да, именно закончилось в 20-е годы. Хотя в Австралии достаточно доверчивые люди оставались и до 50-х годов, много есть случаев, на которых не хотел бы концентрироваться, но, тем не менее, это существовало.

Иван Толстой: Андрей, а в целом, чем живет австралийское общество? Конечно, нас интересуют не дорожные рабочие, не портовые, не обычный служилый люд, а русская интеллигенция. Чем они увлечены, как они смотрят на себя и наверх по глобусу, как они оценивают нас, насколько им интересны процессы, которые у нас происходят? Каково направление их взглядов и интересов, в данном случае, я позволяю себе обобщить и говорить ''мы'' и ''нас'', потому что с кем ни заговоришь здесь, в Европе, в общем, Австралия очень далека. А для вас мы далеки?

Андрей Кравцов: Я бы сказал, что, да, далеки и именно отношением русских австралийцев. Я не думаю, что это расстояние, я думаю, что это, скорее, общий стиль жизни Австралии. Этот стиль жизни, вероятно, вызван удаленностью, но на сама удаленность влияет на мнение и на отношение русских, оказавшихся в Австралии, на отношение к России и к Европе.

Иван Толстой: А что такое европейский стиль жизни?

Андрей Кравцов: Я бы сказал так, что европейский стиль жизни более мобилен, более компактен, более интернационален. Хотя Австралия очень интернациональная страна и термин ''мультикультурализм'', который я не очень люблю, как выражение из русского языка, очень применим, катастрофически применим к Австралии. Скажем так, на данный момент, по статистике, 40 процентов живущих в Австралии людей родилось вне Австралии. Европа как бы более культурна. В Европе люди перемещаются, особенно сейчас, когда есть единая Европа и когда все новые и новые страны подходят в единую Европу, люди очень мобильны. Об Австралии этого не скажешь. Во-первых, сам континент ограничен со всех сторон океаном и морем, в Австралии нет сухопутной границы ни с одним государством, так что сесть в автомобиль и поехать на выходные, как, скажем, немец может поехать в Барселону или грек в Вену и при этом получить очень высокое культурное общение, очень интересную экскурсию для самого себя и своей семьи, это практически не реально в данном случае для австралийца. Ближайшим местом по статистике, по количеству туристов, прибывающих из Австралии в какое-либо государство, является Новая Зеландия. Это ближайшее государство к Австралии, которое реально посетить. Вот эта ограниченность. То есть, остается одно - попутешествовать по самой Австралии.

Иван Толстой: А куда ездит австралиец? Сел в автомобиль и поехал на уик-энд. Куда?

Андрей Кравцов: Он поехал в соседний буш (так лес называется по характеру своей растительности), он поехал к родственникам в соседний город. Скажем так, для австралийца соседние города - это Сидней и Мельбурн, между которыми одна тысяча километров и между которыми нужно ехать 8 часов на автомобиле. Это соседний город. Собственно, между ними есть города и другие.

Иван Толстой: Канберра между ними, насколько я понимаю, искусственно построенная столица.

Андрей Кравцов:
Согласен. Но Канберра строилась именно с той целью, чтобы убрать правительство с глаз долой, чтобы оно не находилось в крупных городах, как Сидней и Мельбурн. Во-первых, Сидней и Мельбурн всегда конкурировали между собой в том, кому из них быть столицей. Мельбурн столицей был, Сидней не был, и Сидней это задевало, потому как Сидней крупнейший город в Австралии. И в этот момент решили, чтобы эту склоку между ним прекратить, построить отдельный город для правительства и выселить туда правительство, чтобы оно занималось именно правительственными вопросами и не могло быть так коррумпировано, как если бы оно находилось в крупном городе. На тот момент это играло решающую роль.
Когда, например, я приезжаю в Канберру, если это рабочий день, рабочий полдень, то это город развитый, там много людей, он переполненный, живой, интересный город, но как только наступает шесть-семь часов вечера, Канберра пустеет, как будто там что-то случилось, там никого нет, все люди разъезжаются по окрестностям, где они живут. И вот австралиец берет семью, едет на природу, чтобы жарить шашлыки, барбекю делать, или ехать в какие-то достопримечательности местные. Но все достопримечательности, так или иначе, это природные достопримечательности. То есть, природа, конечно же, интересная и необычайная в Австралии, но одной природой сыт не будешь. Наступает время, когда человеку образованному, культурному хочется и культурных каких-то мероприятий. И вот с этим сложности в Австралии.

Стихи Михаила Волина

''Синяя птица”

Это — тесные наши объятья
И не дом, а высокий чертог,
И прелестное черное платье -
Черной пеной у маленьких ног.

Это — наши бессонные речи,
При свече, в предрассветную глушь,
Наши руки и смуглые плечи
И касанье легчайшее душ.

Наши губы, спалённые зноем,
Неуёмным желаньем любить!
И в бокалах вино золотое
Так бессильное нас опьянить.

И огромного счастья зарницы
Над провалами тёмных годин.
А рассвет - словно Синяя Птица,
О которой грустил Меттерлинк.


Стихи Михаила Голубена

''Встреча''

Я число вчерашнее отметил,
Чтоб запомнить этот важный след:
Наяву ребят советских встретил,
Их не видя двадцать с лишним лет

В разговоре, в жестах все знакомо,
Было все мне это дорогим,
Но, живя свободно, хоть не дома,
Я в душе навеки стал другим.

Слово Маркса для меня отжило,
Слов других им было не найти;
Между нами время проложило
Два различных жизненных пути.

Я привержен русскому народу,
Хоть живу среди других людей,
Полюбив всем сердцем их свободу,
Без прикрас и призрачных идей.

От ребят так сильно пахло домом,
Уголком оставленной земли;
Говорили языком знакомым,
Но понять друг друга не могли.

После встречи нет во мне той боли,
И сомнений в сердце больше нет.
Я — бездомный, но зато на воле,
Слава Богу, двадцать с лишним лет.


Иван Толстой: Андрей, по вашим словам получается, что в Австралии ''сложности'' с культурными мероприятиями. Я, признаться, не могу себе этого представить. Австралия производит впечатление исключительного культурного разнообразия и богатства. Разве это не так? Я помню какие-то старые западные журналы 50-60-х годов. Они будили невероятную мечту о блаженном Западе.

Андрей Кравцов: В 50-60 годы это было закономерно, потому как вот эта послевоенная волна из Европы и из Китая прибыла в Австралию, там были совершенно разнообразные люди. После же, с середины 60-х годов, когда иммиграционная политика австралийского правительства стала все жестче и жестче, они создали такое эмиграционное сито, через которое проскакивают люди уже ''исправившиеся'', нужные Австралии, они становятся, в основной массе своей, именно такими, какими являются австралийцы. И вот это любопытное мероприятие, про него нужно отдельную книгу написать, и у меня такая идея родилась одно время. Потому что как это возможно психологически объяснить? Я до сих пор не могу этого объяснить, каким образом можно создать такие условия для эмиграции, чтобы выбирать людей... Как бы есть понятие инкубатора, где выращивают каких-то определённых людей или животных, но здесь инкубатор, но не выходящий, а входящий инкубатор, то есть прием в инкубатор происходит уже заранее отобранных кандидатур.

Иван Толстой: ''Оставь надежды всяк сюда входящий''.

Андрей Кравцов:
Но вы понимаете, что надежды все равно остаются с людьми, но люди меняются или не меняются, но отбираются таким образом, что, попадая в Австралию, люди, находящиеся там, люди из России интересуются только собой, своей семьей, своим маленьким ограниченным кругом общения. И это им нравится, это их устраивает. И самое интересное и любопытное, что это устраивает австралийские власти.

Иван Толстой: Я, Андрей, так понимаю, что вы некоторое исключение, некоторая белая ворона в Австралии. Правда, прожили вы, судя по всему, немного, лет восемь?

Андрей Кравцов: Да, восемь лет.

Иван Толстой: А что такое ваша Австралия была, как вы ее будете вспоминать, чем вы там занимались?

Андрей Кравцов:
В Австралии я работал инженером. Я инженер по холодильному оборудованию, и в России я этим занимался потому, что в России эта специальность востребованная. Скажем так, упрощая процедуру и не заходя очень хорошо в этот вопрос, в Австралии уже давно построили все нужные холодильники, и они функционируют очень хорошо. Как инженер, скажу, что суть холодильной системы очень простая, поэтому реально создать, как компьютер, реально создать работающую, налаженную систему, которая не будет ломаться, если за ней присматривать. И вот так случилось в Австралии. Поэтому то, в чем нуждается Австралия в инженерном отношении, именно туда в большей части инженеры и перетекают.

Иван Толстой: А это что, какая область? Строительство?

Андрей Кравцов: Строительство также, но для строительства нужно иметь особые знания. Там, где знания можно иметь обширные, но не иметь исключительных, их достаточно легко получить в ходе работы - это водные ресурсы. Вот это то, в чем Австралия особо нуждается - в воде, в том числе, в питьевой воде. Австралия погибает, засыхает, там нет источников воды неисчерпаемых, озер с пресной водой или каких-то ключей в реках. То есть, реки в Австралии, по большей части, соленоводные, и везде вокруг океан, море. Источников, ресурсов питьевой воды для бурения практически нет в Австралии. То есть, если мы говорим о промышленных масштабах. Поэтому, например, один из последних проектов, над которым я работал в Австралии, это опреснительный завод. Технология взята из Европы и Австралия только лишь финансирует этот проект. И это проект строительства в Мельбурне крупного опреснительного завода, потому что штат Виктория и Мельбурн испытывают самые колоссальные проблемы с водой.

Иван Толстой: Точно Австралия из космоса упала.

Андрей Кравцов: Почему вы так считаете?

Иван Толстой:
Ну, другая какая-то - реки соленые, нет озер, засыхает, ужас какой, и все покрыто кенгуру. Вы ездили в глубины Австралии? Вообще, правильно ли европейское понимание, что вся цивилизации в Австралии сосредоточена на Восточном побережье, немножечко на Южном, немножечко на Северном (что естественно - она смотрит на Филиппины), и что основная часть континента, в общем, необитаемая, дикая. И там что, дорог нет?

Андрей Кравцов: Дороги есть, их очень мало, но они хорошие. Но расстояния! Чтобы представить себе расстояние внутри Австралии, я вам скажу такую вещь. Существует западное побережье, город Перт, западная часть Австралии. Вообще, западная Австралия - это половина австралийского континента, это один штат всего лишь. И вот та часть, восточная, наиболее заселена - Мельбурн, Сидней, штат Квинсленд. И расстояние такое между самым восточным городом - Сиднеем, и самым западным - Пертом (на западной стороне больше нет крупных городов), как говорит мой знакомый: ''Перт очень далеко от Сиднея. Из Перта в Австралию лететь целую ночь''. Вы понимаете, ''лететь из Перта в Австралию'' - это уже смешно. Потому что, да, там живет всего лишь 1 200 000 тысяч жителей, в то время как во всей Австралии - 20 миллионов, это 1/20 часть. И действительно, лететь целую ночь. Во-первых, три часа разницы во времени, во-вторых, если вылетаете в 12 часов ночи (как правило, самолеты летают именно в это время из Перта в Сидней) то вы прилетаете в 6 утра. Как раз целая ночь.

Иван Толстой: Ну да, Австралия же по площади, как США.

Андрей Кравцов: И вот между Пертом и Сиднеем она практически необитаема. То есть, там есть шахты, где добывается много минеральных ресурсов, но люди там практически не живут. Фермеры существуют, но расстояние между фермерами гигантские, то есть, площади фермерские огромные. Например, в Австралии долгое время (когда еще не было интернета) фермерских детей невозможно было водить в школу, они находились очень далеко от крупных городов, от школ. Организовать экономически выгодную школу, которая покрывала бы хотя бы 20-30 учеников и свозить туда фермерских детей было нереально, они находились очень далеко, а каждый день их возить или хотя бы на неделю возить, как в пансионе, тоже было очень затруднительно. И для детей фермеров уроки передавались по радио.

Иван Толстой: Как в конце 50-х годов где-нибудь в колхозе дальнем - газету ''Правда'' читали для местной типографии по радио и потом ее набирали там.

Андрей Кравцов: Ну, там индивидуально они шли, на каких-то особых частотах, и расписание существовало, но в то же время дети получали знания. С другой стороны, вы можете понять теперь, что какая-то часть австралийцев, выросших в то время в таких отдаленных хозяйствах, которые потом переехали в города, каков их уровень знаний и их уровень образования?
Любопытная история, рассказанная мне буквально из первых уст, которая упоминается в моей книге, меня тоже заинтересовала. Она говорит о многом, она говорит и о русских, живущих в Австралии каким-то образом, и о самой Австралии, об австралийцах. Но, опять же, эта история касается 60-х годов, особенно не близкого к нам времени. В то время Австралию посетил с туристическими целями известный художник Давид Бурлюк. Он много ездил в то время по Тихому океану и заехал в Австралию, в одно место, в Брисбен. У Давида Бурлюка было своеобразное предоставление об Австралии, он был там первый раз и, естественно, он не предполагал таких вещей. И вот, в частности, он привез с собой картины. Какие-то картины он нарисовал во время своего путешествия морем, а также когда он ездил по Австралии. Просто потому, что как художник он был заинтересован, чтобы работы остались в Австралии, а также он бы хотел, наверное, компенсировать частично свою туристическую поездку. Что произошло, в результате? Выставка проходила, насколько я помню, неделю, и за неделю не было продано ни одной картины. Не потому, что не было посещаемости, люди приходили, в прессе была информация о том, что такой известный художник посетил Австралию. Я не знаю, как объяснить, но этого не произошло.

Иван Толстой: Дороговато было?

Андрей Кравцов: Я не думаю, чтобы было дорого. Тогда Давид Бурлюк был известным человеком, но мне кажется, основные цены на его работы пошли вверх все-таки в последние годы, в последние десятилетия.

Иван Толстой: Естественно, его пик давно прошел. Недаром Давид Бурлюк начал путешествовать, потому что уже на месте не сиделось и просто через галереи, с которыми он сотрудничал, уже нельзя было продать его работы. 60-е годы это такой как бы антипик, это дно, скорее, ценовое. И он недаром съездил дважды в Советский Союз, ища каких-то новых контактов, в частности, и старых тоже, хотел завязывать отношения.
Я помню, что меня оставили одного дома, это было в начале 60-х годов, мне было лет пять. Раздался звонок. Тогда было время довольно безопасное в Ленинграде, меня не предупреждали не открывать. Я дверь открыл, стоит несколько человек, спрашивают: ''Ты кто?''.
''Я Ваня''.
''А Наталья Васильевна (Крандиевская)?''.
''Это моя бабушка''.
''А она дома?''.
''Нет''.
''А кто-нибудь из взрослых дома?''.
''А где Наталья Васильевна?''.
''А ее увезли''. А бабушку тогда перевезли от моего папы к моему дяде, она уже очень болела, была слепая, и она то в нашей квартире жила, то у дяди. Это несколько остановок было, но я не мог объяснить, где нужно ее искать и телефон не знал.
Они посовещались между собой, потом человек, который стоял в центре, и ясно, что он был главным, очень пожилой, сказал:
''Ты передай ей, что приходил Давид Бурлюк''.
Я говорю: ''Хорошо''. И закрыл дверь.
Если бы я был немножко постарше, мне было бы гораздо интереснее. Он действительно с ней встречался и, по-моему, это был 1956 год, меня тогда еще не было на свете, когда он приезжал первый раз в Советский Союз, и потом в 60-е годы. Кажется, он с ней второй раз не встретился, в результате, он к дяде не поехал. Вот мои в воспоминания о Давиде Бурлюке.

Андрей Кравцов: Вот видите, и вы можете рассказать из первых рук больше историй, нежели я.

Иван Толстой: Знавал Давида Бурлюка, как же!

Андрей Кравцов: Мне рассказал эту историю человек, который в тот момент также был ребенком, примерно ваших лет, это сын тогдашнего генерального консула США в Брисбене. Он жив до сих пор, мы с ним общаемся. Так вот, его отец, чтобы как-то поддержать Давида Бурлюка... Все-таки Давид Бурлюк был тогда, насколько я понимаю, американским гражданином и приехал из Америки. И генеральный консул был обеспокоен его состоянием духа, павшим после того, как ни одна из его работ не была продана, купил одну из работ. И вот его сын, ныне вспоминая этот курьезный момент, говорит, что папа, собственно, сделал очень правильный выбор - он вовремя инвестировал в Давида Бурлюка.

Иван Толстой: Андрей, необходимо спросить вас, почему вы уехали из Австралии? Обычно, когда уезжают так далеко, то уж там и живут, и делают свой бизнес. Но вас потянуло в Москву. С чем связан отъезд из Австралии?

Андрей Кравцов: Я бы сказал так, что отъезд, вероятно, связан также и с книгой, частично, хотя идея этой книги витала в моей голове, но само предложение от издательства ''Вече'' поступило уже когда я находился в Москве. Но так я занимался и букинистикой. Я не сказал бы, что я уехал и что я оставил Австралию, я продолжаю поддерживать с ней очень тесные связи. Там есть такой альманах ''Австралийская мозаика'', я продолжаю быть с ним связанным - скоро там появится моя публикация, я всячески поддерживаю этот журнал, рассказываю о нем в Москве, журнал достойный, интересный. В то же время у меня там остались связи, связанные с букинистикой, потому что, собственно, австралийский регион интересен в том плане, что русские, приезжая даже на такой далекий континент, в первую очередь, брали с собой книги, и это удивительная черта русских людей. И эти книги остаются в Австралии. Но и парадокс в том, что поколения, выросшие в Австралии, родившиеся у этих русских людей, они не читают эти книги, по большей части они даже не знают русского языка, и когда эти книги попадают им после смерти родителей, они не знают, что с ними делать, они даже не знают, о чем там речь, они просто эти книги, в лучшем случае, отдают в библиотеку русскую, в худшем случае выбрасывают. И русская библиотека тоже не резиновая, она не одна, там их несколько, но они не могут принять все, что мне приносят, они не могут перерабатывать, потому что библиотеки эти никем не финансируются, они существуют на самоокупаемости и посетительский у них мало, и они не знают, куда девать эти книги. Они их, как правило, также хотят куда-то продать или отдать кому-то. И вот на этом фоне, видя их затруднение в этом... Собственно, это был частный случай, когда появились затруднения у одного их моих знакомых, когда ему осталась в наследство библиотека, порядка тысячи книг, это не значительная библиотека для русского дома, но у него, помимо этих книг, было своих две тысячи, и он не знал, куда их девать. И тогда он попросил меня помочь куда-то деть эти книги. Таким образом я начал заниматься букинистикой в Австралии. Уже выйдя на определенный уровень и видя, что большую часть книг я все-таки продаю, высылаю в Россию, и что большей частью уникальных книг интересуются в России, я решил продолжать заниматься этим в Москве. И вот я этим занимаюсь уже год в Москве и это идет достаточно неплохо.

Иван Толстой: Теперь вы московский букинист?

Андрей Кравцов: Я бы не сказал, что московский, потому как я продолжаю находить интересные книги за границей, я не знаю, как это связано, может быть, поменялась определённая ментальность моя, но я не торгую книгами из России, я торгую книгами в Россию. Когда я четыре месяца тому назад растаможивал книги на Домодедовской таможне, как сказал мне начальник смены таможенной: ''Это же здорово, что вы привозите книги, вы возвращаете культурные ценности в страну''. Хотя правила для провоза этих культурных ценностный, как вывоза, так и ввоза, одинаковые, и это его затруднило как таможенного специалиста. Книги вроде бы ввозятся, но при оценке этих книг он должен руководствоваться теми же правилами, что и для вывоза. Он оказался даже в затруднении. И вот я, как он сказал громкими словами, ''возвращаю культурные ценности в страну''. И сейчас мои поставщики находятся не только в Австралии, но и в Германии, во Франции, в Америке.

Иван Толстой: Есть ли, с вашей точки зрения, перспективы у русской Австралии, посоветовали бы вы в дружеском разговоре своему знакомому попытать счастья под созвездием Южного Креста?

Андрей Кравцов: Да, конечно же, я смотрю с позиции своей жизни там, в Австралии. Разумеется, поехать в Австралию, пожить какое-то время интересно и любопытно, как и в любой другой стране мира, но этот континент именно и привлекателен тем, что он необычен, он из ряда вон, он вверх ногами и не только в утрированном понимании, как земного шара, но он также и вверх ногами по многим другим вопросам. И это можно понять только находясь там, живя бок о бок с австралийцами.
И, видите ли, интересно еще и в том плане, что окунуться в эту среду, русскую среду там тоже интересно, потому что люди привезли с собой интересные факты своей жизни, эти люди так или иначе прошли важные вехи в мировом развитии, в развитии общей русской эмиграции, и общение с ними доставляет мне максимальное удовольствие, когда я нахожусь в Австралии, потому что такого рода информацию, такого рода общение я не знаю, где я могу еще разыскать.
Но если смотреть с перспективой, насколько я знаю, в настоящее время из России в Австралию уезжает все меньше и меньше людей, слишком это далеко. Возможно, изменение в эмиграционном законодательстве европейских стран переориентировало людей. Ведь когда я уезжал, реально было уехать только лишь в Канаду, в Австралию и в Новую Зеландию, не имея там никого, не имя никаких приглашений на работу, только лишь пройдя определенные критерии. В настоящее время уже многие другие страны подключились к этому процессу. И сейчас Австралия, как и всегда, нуждается в умных, трудолюбивых людях - слишком большая территория, слишком мало людей. Но перспектива выживаемости Австралии, на мой взгляд, не очень высокая.
Тем не менее, Австралия находится по уровню жизнь на очень высокой планке, чуть ли не на лидирующих позициях, это богатая страна, там есть технологии, которые привезены, там есть понятие о частной собственности, понятие о взаимоотношениях между людьми, понятие демократии, привезенное из Европы и посаженное там на месте. Оно живет, растет, не меняется. Приезжающим эмигрантам нравятся эти устои. Они не ассимилируются в них, нет политики ассимиляции сейчас, но это их привлекает и на расстоянии, и это их привлекает, попадая в Австралию. Они становятся очень активными австралийцами, они принимают этот образ жизни на себя, не живут так обособленно, как какие-то другие национальности в европейских странах, насколько я слышал. Австралия все-таки как бы их поглощает в себя, и в этом плане Австралия очень уникальная, интересная страна, и в этом плане перспективы очень хорошие.

Стихи Олега Горячёва.


''России''

Вчера опять мне снилась ты,
Смешав в одно любовь и муки,
Беспечной юности мечты,
И гром войны и боль разлуки.
Россия, мать моя, прости,
Что жизнь я шел иной тропою,
И наши разошлись пути...
Я телом здесь - душа с тобою.

Но никому нельзя сказать,
И сердце некому доверить,
Что по тебе я стал скучать,
Готов в твои стучаться двери.
Чтобы полей твоих простор,
Лесную глушь и рек разливы
В последний раз обнял мой взор
И после — умереть счастливым.

Материалы по теме

XS
SM
MD
LG