Ирина Лагунина: Вряд ли есть хоть одно крупное западное издание, которое в эти дни не написало о ситуации в Беларуси. "ГУЛАГ Лукашенко" - называется редакционная статья в американской "Нью-Йорк Таймс". "Беларусь уже давно выделялась как самая репрессивная из бывших республик Советского Союза. Теперь у нас есть новые свидетельства того, на какие зверства готов пойти президент Александр Лукашенко, чтобы раздавить тех, кто оспаривает его диктаторское правление. Посадить в тюрьму ведущего оппозиционного кандидата в президенты и его жену было недостаточно. Правительство Лукашенко угрожает отобрать их 3-летнего сына". Об этой же истории пишет и британская "Индепендент". Сын сейчас живет с бабушкой. Она рассказывает, что пыталась передать в сизо, где сидят Андрей Санников с женой, посылку с едой и одеждой. И как раз в этот момент ей позвонили из детского сада. В саду ее ждали два социальных работника, которые популярно объяснили, что если у нее нет денег и сил воспитывать мальчика, то государство с удовольствием об этом позаботится. У оппозиции угрозы в адрес членов семьи вызывают воспоминание о обращении с "врагами народа" в сталинские времена, пишет Индепендент. Дети тех, кого отправляли в ГУЛАГ, нередко оказывались в детских домах. "Нью-Йорк Таймс" в связи с этим обращается к Европейскому Союзу с призывом пересмотреть политику в отношении режима Лукашенко – так нечего поощрять, а посему не стоит предлагать улучшение отношений, кредиты и экономическую помощь. А британская "Файнэншл Таймс" пишет о возможных санкциях, которые Европейский Союз рассматривает на этой неделе. По данным газеты, они могут включать в себя возобновление запрета на въезд в Европу, а также арест банковских счетов и активов. Напомню, что сразу после выборов были арестованы семеро из 8 оппозиционных кандидатов в президенты Беларуси, здоровье двоих вызывает серьезные опасения. Это Андрей Санников и Владимир Некляев. Рядом со мной в студии дочь Владимира Некляева Ева и представитель кампании "Европейская Беларусь" Виктор Ивашкевич. Ева, первый вопрос, естественно, к вам – что известно о состоянии здоровья отца?
Ева Некляева: Вы знаете, мы на самом деле просто с ума сходим все, потому что уже полторы недели не было никаких новостей. Мы знаем, что у него был гипертонический криз в камере. И только буквально по случайному стечению обстоятельств его удалось спасти. Сокамерник, который должен был идти на прогулку, остался, он остался и увидел, что у отца закатываются глаза и он теряет сознание. После этого должен был быть допрос и предъявление обвинения, на который пригласили адвоката. Допрос был отменен, потому что отец не мог нормально говорить после того, что случилось. Но, тем не менее, было предъявлено обвинение. После этого адвокаты пытаются как-то добиться встречи. Сегодня опять не пустили. На прошлой неделе, во-первых, мы подавали жалобу в суд, чтобы его хотя бы госпитализировали. Мы не знаем, в каком он физическом состоянии, но вы представляете себе, что когда человека избивают сначала, потом выкрадывают из реанимации, по полу тянут, после этого у него еще гипертонический криз, в каком он состоянии сейчас находится.
Дело в том, что некоторые обвиненные по тому же самому делу были выпущены под подписку о невыезде, то есть такой прецедент есть. Но ни отца моего, ни других людей, которые тоже были жестоко избиты, например, Андрея Санникова, их не выпустили. Суд рассмотрел жалобу и отказал в изменении меры пресечения. Мы также подавали жалобы на то, чтобы было проведено медицинское обследование, она до сих пор так и не рассмотрена, поэтому и адвокатов не допускают.
Более того, сейчас началось давление на адвокатов. Вы знаете, что Минюст сейчас угрожает отобрать лицензии у всех адвокатов, которые занимаются всеми этими политическими делами. Поэтому мы в ужасе, мы понятия не имеем, что сейчас происходит с отцом, в каком он состоянии, какое давление на него оказывается. И мы сейчас на самом деле, время идет, а он до сих пор в тюрьме. И это ужасно, что мы на самом деле ничего не можем сделать.
Ирина Лагунина: Ева, насколько сильна адвокатская коллегия, и, Виктор, этот вопрос тоже к вам, в Белоруссии? Насколько можно отстоять хотя бы право адвокатов на то, чтобы они могли дальше отслеживать эти процессы, в том числе процесс по делу вашего отца?
Ева Некляева: Там на самом деле очень просто исключить из адвокатской коллегии людей. Мы знаем, что адвокаты, которые присутствовали на площади, на митинге 19 числа, по-моему, один человек уже был исключен из адвокатской коллегии.
Виктор Ивашкевич: Другому адвокату Андрея Санникова объявлено взыскание, предупреждение за то, что он неэтично проводит свою работу в том смысле, что рассказывает общественности о состоянии здоровья своего подопечного. Власти почему-то, Министерство юстиции считают, что это противозаконно. Коллегия адвокатов целиком зависит от государства и выполняет функцию карательную, когда им это поручает вышестоящая власть.
Ева Некляева: На самом деле то, что сейчас делают адвокаты, которые занимаются этими делами – это, конечно, гражданский подвиг во многом. Потому что на них оказывается сильнейшее давление. Но, к сожалению, власти препятствуют постоянно работе адвокатов. И до сих пор не было у моего отца, например, конфиденциальной встречи с адвокатом.
Ирина Лагунина: У меня была серия репортажей, серия интервью с кандидатами в президенты Белоруссии до выборов. К сожалению, не было вашего отца. Я всем задавал один и тот же вопрос: о чем они, собственно, думают, проводя эту кампанию, встречаясь с избирателями? В принципе можно было предусмотреть и предугадать, что нечто подобное президент Лукашенко учинит после выборов. Ева, ваш отец такой романтик, что он этим стал заниматься и что он открыто пошел на такое явное проявление оппозиции?
Ева Некляева: Ни в коем случае не романтики. Они совершенно реалистично оценивали ситуацию. Более того, та кампания, которая была проведена, она добилась результатов. Потому что в обществе сейчас совершенно изменилось настроение. И надо сказать, что даже по тем результатам, как вы понимаете, неофициальным, но по тем результатам наблюдателей, по тем протоколам, которые у нас есть по избирательным участкам, мы видим, что кампания сработала, что Лукашенко не набрал даже тех 50% голосов, которые он должен был набрать, чтобы победить на выборах. Мы знаем, что сейчас, особенно после того ужаса, который произошел, который до сих пор происходит, появляется огромная кампания солидарности в обществе, и люди возмущены, даже люди, которые не участвуют в политике, возмущены той жестокостью властей, с которой они проводят эту зачистку. И сейчас, надо сказать, совершенно другое настроение общества – это именно благодаря кандидатам и их кампании, которая была проведена очень хорошо.
Ирина Лагунина: Ева, что для отца было главным, когда он вел эту кампанию?
Ева Некляева: Отец выставлялся как независимый кандидат от гражданской кампании, от общественной кампании "Говори правду". Название этой кампании уже то, что для отца было самое главное – говорить правду. Потому что белорусы устали от того огромного количества лжи, которая на них сыпется со всех, что называется средствами массовой информации, а на самом деле является средствами массовой пропаганды в Белоруссии. Белорусы даже те, которые не интересуются политикой, они говорят: господи, сколько можно? Всем понятно, что все врут. Но почему? Сколько можно врать? И именно говорить правду было для отца самое главное в этой кампании, и оно сейчас остается самым главным для нас.
Ирина Лагунина: Правда о чем?
Ева Некляева: Правда о том, что происходит в обществе, правда о том, что делают власти. Ведь не существует никакой правдивой информации, например, о реальном положении экономики, о реальном положении общества. Все данные, которые выдаются, они совершенно изменены, нет никакой информации о том, что реально происходит в Белоруссии и белорусскими людьми. Белорусские люди как европейцы, чем они хуже, они достойны получать правдивую информацию, вот и все.
Ирина Лагунина: Напомню, со мной в студии дочь кандидата в президенты Беларуси Владимира Некляева Ева и представитель кампании "Европейская Беларусь" Виктор Ивашкевич. Во второй половине часа мы поговорим о том, что собирается предпринять сейчас семья Владимира Некляева.
Ева Некляева: Вы знаете, мы на самом деле просто с ума сходим все, потому что уже полторы недели не было никаких новостей. Мы знаем, что у него был гипертонический криз в камере. И только буквально по случайному стечению обстоятельств его удалось спасти. Сокамерник, который должен был идти на прогулку, остался, он остался и увидел, что у отца закатываются глаза и он теряет сознание. После этого должен был быть допрос и предъявление обвинения, на который пригласили адвоката. Допрос был отменен, потому что отец не мог нормально говорить после того, что случилось. Но, тем не менее, было предъявлено обвинение. После этого адвокаты пытаются как-то добиться встречи. Сегодня опять не пустили. На прошлой неделе, во-первых, мы подавали жалобу в суд, чтобы его хотя бы госпитализировали. Мы не знаем, в каком он физическом состоянии, но вы представляете себе, что когда человека избивают сначала, потом выкрадывают из реанимации, по полу тянут, после этого у него еще гипертонический криз, в каком он состоянии сейчас находится.
Дело в том, что некоторые обвиненные по тому же самому делу были выпущены под подписку о невыезде, то есть такой прецедент есть. Но ни отца моего, ни других людей, которые тоже были жестоко избиты, например, Андрея Санникова, их не выпустили. Суд рассмотрел жалобу и отказал в изменении меры пресечения. Мы также подавали жалобы на то, чтобы было проведено медицинское обследование, она до сих пор так и не рассмотрена, поэтому и адвокатов не допускают.
Более того, сейчас началось давление на адвокатов. Вы знаете, что Минюст сейчас угрожает отобрать лицензии у всех адвокатов, которые занимаются всеми этими политическими делами. Поэтому мы в ужасе, мы понятия не имеем, что сейчас происходит с отцом, в каком он состоянии, какое давление на него оказывается. И мы сейчас на самом деле, время идет, а он до сих пор в тюрьме. И это ужасно, что мы на самом деле ничего не можем сделать.
Ирина Лагунина: Ева, насколько сильна адвокатская коллегия, и, Виктор, этот вопрос тоже к вам, в Белоруссии? Насколько можно отстоять хотя бы право адвокатов на то, чтобы они могли дальше отслеживать эти процессы, в том числе процесс по делу вашего отца?
Ева Некляева: Там на самом деле очень просто исключить из адвокатской коллегии людей. Мы знаем, что адвокаты, которые присутствовали на площади, на митинге 19 числа, по-моему, один человек уже был исключен из адвокатской коллегии.
Виктор Ивашкевич: Другому адвокату Андрея Санникова объявлено взыскание, предупреждение за то, что он неэтично проводит свою работу в том смысле, что рассказывает общественности о состоянии здоровья своего подопечного. Власти почему-то, Министерство юстиции считают, что это противозаконно. Коллегия адвокатов целиком зависит от государства и выполняет функцию карательную, когда им это поручает вышестоящая власть.
Ева Некляева: На самом деле то, что сейчас делают адвокаты, которые занимаются этими делами – это, конечно, гражданский подвиг во многом. Потому что на них оказывается сильнейшее давление. Но, к сожалению, власти препятствуют постоянно работе адвокатов. И до сих пор не было у моего отца, например, конфиденциальной встречи с адвокатом.
Ирина Лагунина: У меня была серия репортажей, серия интервью с кандидатами в президенты Белоруссии до выборов. К сожалению, не было вашего отца. Я всем задавал один и тот же вопрос: о чем они, собственно, думают, проводя эту кампанию, встречаясь с избирателями? В принципе можно было предусмотреть и предугадать, что нечто подобное президент Лукашенко учинит после выборов. Ева, ваш отец такой романтик, что он этим стал заниматься и что он открыто пошел на такое явное проявление оппозиции?
Ева Некляева: Ни в коем случае не романтики. Они совершенно реалистично оценивали ситуацию. Более того, та кампания, которая была проведена, она добилась результатов. Потому что в обществе сейчас совершенно изменилось настроение. И надо сказать, что даже по тем результатам, как вы понимаете, неофициальным, но по тем результатам наблюдателей, по тем протоколам, которые у нас есть по избирательным участкам, мы видим, что кампания сработала, что Лукашенко не набрал даже тех 50% голосов, которые он должен был набрать, чтобы победить на выборах. Мы знаем, что сейчас, особенно после того ужаса, который произошел, который до сих пор происходит, появляется огромная кампания солидарности в обществе, и люди возмущены, даже люди, которые не участвуют в политике, возмущены той жестокостью властей, с которой они проводят эту зачистку. И сейчас, надо сказать, совершенно другое настроение общества – это именно благодаря кандидатам и их кампании, которая была проведена очень хорошо.
Ирина Лагунина: Ева, что для отца было главным, когда он вел эту кампанию?
Ева Некляева: Отец выставлялся как независимый кандидат от гражданской кампании, от общественной кампании "Говори правду". Название этой кампании уже то, что для отца было самое главное – говорить правду. Потому что белорусы устали от того огромного количества лжи, которая на них сыпется со всех, что называется средствами массовой информации, а на самом деле является средствами массовой пропаганды в Белоруссии. Белорусы даже те, которые не интересуются политикой, они говорят: господи, сколько можно? Всем понятно, что все врут. Но почему? Сколько можно врать? И именно говорить правду было для отца самое главное в этой кампании, и оно сейчас остается самым главным для нас.
Ирина Лагунина: Правда о чем?
Ева Некляева: Правда о том, что происходит в обществе, правда о том, что делают власти. Ведь не существует никакой правдивой информации, например, о реальном положении экономики, о реальном положении общества. Все данные, которые выдаются, они совершенно изменены, нет никакой информации о том, что реально происходит в Белоруссии и белорусскими людьми. Белорусские люди как европейцы, чем они хуже, они достойны получать правдивую информацию, вот и все.
Ирина Лагунина: Напомню, со мной в студии дочь кандидата в президенты Беларуси Владимира Некляева Ева и представитель кампании "Европейская Беларусь" Виктор Ивашкевич. Во второй половине часа мы поговорим о том, что собирается предпринять сейчас семья Владимира Некляева.
