Мариинский театр привез в Москву оперу Белы Бартока "Замок герцога Синяя борода". Она номинирована на премию "Золотая Маска", но Мариинский театр всегда привозит свои постановки задолго до начала самого фестиваля.
Работала над спектаклем иностранная постановочная группа: режиссер Дэниел Креймер, художник Джайлс Кадл и дирижер Гавриэль Гейне. В Москве дали два спектакля, одним из которых дирижировал Валерий Гергиев, а другим – американский Маэстро, давно сотрудничающий с Маринкой.
Единственная опера Белы Бартока написана в 1911 году на либретто по мотивам пьесы Мориса Метерлинка. Музыку (семь симфонических картин) Барток написал такую, что от нее одной мороз идет по коже. Восьмистрочные строфы либретто, в которых все время повторяются одни и те же слова, действуют устрашающе и гипнотически. Режиссер с художником, в свою очередь, постарались на славу. Действие начинается на авансцене, перед единственной дверью – входом в Замок. Оно продолжается за прозрачным экраном – Герцог и Юдит идут по движущейся ленте, и это создает иллюзию долгого движения по бесконечным коридорам и переходам замка. Затем экран поднимается, и мы попадаем в серый бункер, на стенах проступают пятна ржавчины, не исключено, что из них сочится кровь. Раздвигается стена бункера, и наши герои попадают в сад, больше похожий на кладбище, залитый холодным светом. Вдалеке виднеются какие-то стеллажи, прикрытые занавесами. А за ними, как вскоре выяснится, скрываются дети разного возраста. Когда же откроется дверь в последнюю комнату, мы увидим их матерей – трех полубезумных старух, жен Синей Бороды.
Авторы спектакля мастерски использовали всю глубину сцены и выстроили все семь комнат с помощью перемещающихся ширм, они сочинили мистическое, многослойное пространство, и зрелище это, надо сказать, впечатляет. При этом их вела музыка, и они не придумывали ничего лишнего (только детей в либретто нет, но это выразительное решение). Эдем Умеров и Ольга Яковлева (Бобровская) весьма прилично справились со своими партиями – и как вокалисты, и как артисты (правда, о том, что Ольга Яковлева поет по-русски, можно было только догадываться).
Одноактная опера Бартока нагружает старинный сказочный сюжет Шарля Перро фрейдистскими мотивами. Комнаты Герцога – это потайные уголки его подсознания, а нежелание Юдит взойти на брачное ложе и то, что ей повсюду мерещится кровь, можно толковать как аллегорию страха потери невинности. Режиссер никак не мешает зрителю следить за метафорами и подтекстами. Но позволяет извлечь из истории простой урок: не стоит молодой жене проявлять излишнее любопытство к тому, что делал супруг до встречи с ней – знание умножает скорбь.
Помимо прочего, сюжет про Герцога, заточившего в своем замке четырех жен (по либретто, все они живы), в последние годы приобрел невиданную актуальность. Раньше он воспринимался как страшная сказка. То ли дело теперь, когда одно за другим приходят сообщения, как в маленьком английском городке семейная пара истязала невинных детей; как в маленьком австрийском городке чинный бюргер прятал в подвале и насиловал собственных дочерей; как в маленьком немецком городке тихий гражданин держал в подвале похищенную им девушку. Сказка про ужасного Герцога стала былью. Наверное, поэтому герои спектакля почти до самого финала одеты в современные костюмы, и только в конце мы увидим их в старинных нарядах: не сегодня началась история, не завтра она и закончится.
Удивила реакция зала – жидкими аплодисментами вознаградил он отличную постановку. Складывается впечатление, что в театр пришли зрители, которые воспринимают спектакли Мариинки, как " статусное мероприятие". Просто раньше, чтобы отметить факт своего где-то пребывания, писали "Киса и Ося были здесь", а теперь – с той же целью – ходят в театр. Комментирует музыкальный критик Наталья Зимянина:
– Реакция действительно странная, потому что музыка очень сильная и потрясающе играет оркестр (даже с другим дирижером, не с Гергиевым). Опера очень глубокая, это – не сказка, там действительно очень символические вещи о любви, о том, сколько мы прощаем мужчинам. С другой стороны, у нас эта опера не шла. У нас Бела Барток совершенно не приживается. Опера сто лет назад написана, а мы все еще воспринимаем это, как авангард. В какой-то момент у нас перекрыли кислород такой музыке, несколько поколений слушателей выпало, теперь не воспринимают многие люди эту музыку. Но сегодня еще и публика пришла особенная, здесь были такие новые русские, с красивыми девушками. Они, может, себя увидели в образе герцога Синяя Борода?
Работала над спектаклем иностранная постановочная группа: режиссер Дэниел Креймер, художник Джайлс Кадл и дирижер Гавриэль Гейне. В Москве дали два спектакля, одним из которых дирижировал Валерий Гергиев, а другим – американский Маэстро, давно сотрудничающий с Маринкой.
Единственная опера Белы Бартока написана в 1911 году на либретто по мотивам пьесы Мориса Метерлинка. Музыку (семь симфонических картин) Барток написал такую, что от нее одной мороз идет по коже. Восьмистрочные строфы либретто, в которых все время повторяются одни и те же слова, действуют устрашающе и гипнотически. Режиссер с художником, в свою очередь, постарались на славу. Действие начинается на авансцене, перед единственной дверью – входом в Замок. Оно продолжается за прозрачным экраном – Герцог и Юдит идут по движущейся ленте, и это создает иллюзию долгого движения по бесконечным коридорам и переходам замка. Затем экран поднимается, и мы попадаем в серый бункер, на стенах проступают пятна ржавчины, не исключено, что из них сочится кровь. Раздвигается стена бункера, и наши герои попадают в сад, больше похожий на кладбище, залитый холодным светом. Вдалеке виднеются какие-то стеллажи, прикрытые занавесами. А за ними, как вскоре выяснится, скрываются дети разного возраста. Когда же откроется дверь в последнюю комнату, мы увидим их матерей – трех полубезумных старух, жен Синей Бороды.
Авторы спектакля мастерски использовали всю глубину сцены и выстроили все семь комнат с помощью перемещающихся ширм, они сочинили мистическое, многослойное пространство, и зрелище это, надо сказать, впечатляет. При этом их вела музыка, и они не придумывали ничего лишнего (только детей в либретто нет, но это выразительное решение). Эдем Умеров и Ольга Яковлева (Бобровская) весьма прилично справились со своими партиями – и как вокалисты, и как артисты (правда, о том, что Ольга Яковлева поет по-русски, можно было только догадываться).
Одноактная опера Бартока нагружает старинный сказочный сюжет Шарля Перро фрейдистскими мотивами. Комнаты Герцога – это потайные уголки его подсознания, а нежелание Юдит взойти на брачное ложе и то, что ей повсюду мерещится кровь, можно толковать как аллегорию страха потери невинности. Режиссер никак не мешает зрителю следить за метафорами и подтекстами. Но позволяет извлечь из истории простой урок: не стоит молодой жене проявлять излишнее любопытство к тому, что делал супруг до встречи с ней – знание умножает скорбь.
Помимо прочего, сюжет про Герцога, заточившего в своем замке четырех жен (по либретто, все они живы), в последние годы приобрел невиданную актуальность. Раньше он воспринимался как страшная сказка. То ли дело теперь, когда одно за другим приходят сообщения, как в маленьком английском городке семейная пара истязала невинных детей; как в маленьком австрийском городке чинный бюргер прятал в подвале и насиловал собственных дочерей; как в маленьком немецком городке тихий гражданин держал в подвале похищенную им девушку. Сказка про ужасного Герцога стала былью. Наверное, поэтому герои спектакля почти до самого финала одеты в современные костюмы, и только в конце мы увидим их в старинных нарядах: не сегодня началась история, не завтра она и закончится.
Удивила реакция зала – жидкими аплодисментами вознаградил он отличную постановку. Складывается впечатление, что в театр пришли зрители, которые воспринимают спектакли Мариинки, как " статусное мероприятие". Просто раньше, чтобы отметить факт своего где-то пребывания, писали "Киса и Ося были здесь", а теперь – с той же целью – ходят в театр. Комментирует музыкальный критик Наталья Зимянина:
– Реакция действительно странная, потому что музыка очень сильная и потрясающе играет оркестр (даже с другим дирижером, не с Гергиевым). Опера очень глубокая, это – не сказка, там действительно очень символические вещи о любви, о том, сколько мы прощаем мужчинам. С другой стороны, у нас эта опера не шла. У нас Бела Барток совершенно не приживается. Опера сто лет назад написана, а мы все еще воспринимаем это, как авангард. В какой-то момент у нас перекрыли кислород такой музыке, несколько поколений слушателей выпало, теперь не воспринимают многие люди эту музыку. Но сегодня еще и публика пришла особенная, здесь были такие новые русские, с красивыми девушками. Они, может, себя увидели в образе герцога Синяя Борода?
