Ссылки для упрощенного доступа

Ежегодная научная конференция Аналитического центра Юрия Левады


Лев Гудков
Лев Гудков
Ирина Лагунина: В Москве прошла ежегодная научная конференция Аналитического центра Юрия Левады. Выступления докладчиков: социологов, политологов, экономистов и других экспертов, были посвящены самым важным тенденциям в жизни российского общества и в его общественном мнении в течение последнего года. Обострение межнациональной напряженности, проблемы судебной системы, социальные и экономические последствия кризиса, перспективы развития России, - все это стало предметом для обсуждения. Рассказывает Вероника Боде.

Вероника Боде: Социологи представили на конференции результаты исследований, проведенных за год. В центре внимания были: основные события года, электоральные установки населения, колебания настроений, перемены в отношении граждан к политике, экономике и другим сторонам российской жизни. Участвовали как ведущие аналитики Левада-центра: Лев Гудков, Борис Дубин, Алексей Левинсон, Наталья Зоркая, так и молодые его сотрудники, а также приглашенные эксперты. О конференции рассказывает директор центра Лев Гудков.

Лев Гудков: В сжатом виде представлена вся работа нашего центра. Но это не обычное, как в советское время было, отчетно-перевыборное собрание, а это встреча специалистов разного рода институтов, ведущих специалистов в нашей стране, где идет обсуждение основных проблем, поднятых в наших исследований. И дискуссия по ключевым проблемам состояния общественного мнения и о перспективах развития страны.

Вероника Боде: Лев Дмитриевич, какой теме посвящен ваш доклад на конференции?

Лев Гудков: Мой доклад традиционный, я в этом смысле продолжаю линию Юрия Александровича Левады – это прослеживание и анализ основных тенденций года, события, настроения и перспективы динамики общественного мнения.

Вероника Боде: И как бы вы охарактеризовали эти основные тенденции в российском общественном мнении в течение последнего года?

Лев Гудков: То, что новое мы зафиксировали в этом году – это рост неопределенности в стране и рост напряжения в стране, связанный с исчезновением политики, с прекращением дискуссии о будущем развитии и нарастанием в обществе тревоги по поводу невыхода из экономического кризиса. Ситуация не ухудшается и не улучшается в целом по стране. Это вызывает такое состояние неопределенности, непонимания, что будет дальше и очень сильный рост тревоги по этому поводу. Причем рост тревоги именно в наиболее образованных, наиболее активных и продвинутых группах, которые понимают, что нынешняя политическая система стала тормозом экономического развития. А ужесточение давления на оппозицию пугает их и растет сознание, что таким образом власть пытается задавить недовольных, не решая ни одной из проблем, которые существуют в обществе.

Вероника Боде: Это был директор Левада-центра Лев Гудков. Тематически конференция разделилась на три части: первая была посвящена проблемам межнациональных отношений и тому, что связано с событиями на Манежной площади 11 декабря, вторая часть – модернизации российских социальных институтов, в частности, судебной системы, и третья – экономическим и социальным последствиям кризиса. "Политический кризис и этническая консолидация" – так назывался доклад Эмиля Паина, доктора политических наук, профессора Высшей школы экономики.

Эмиль Паин: Я полагаю, что Манежная площадь – это преддверие крупных политических кризисов, выраженных в этнической форме. Ни одно из крупных событий, которые могли бы вызвать социальное недовольство, лесные пожары, банды в Кущевской, замороженные аэропорты, бездействие власти, не вызывали протеста. Тогда как под лозунгами "Россия для русских", "Москва для москвичей", "Москва не Кавказ" и так далее вышло на Манежную от 5 тысяч, по официальным данным, до 12 тысяч, по оценкам экспертов. Вот эта форма социального протеста на основе консолидаций этнических и религиозных – это чрезвычайно характерное для современной России явление. Общая идея моего доклада связана с тем, что сегодня в России нарастает эта внепарламентская, поскольку не существует публичной политики, все каналы ее практически перекрыты, очень слабы формы гражданской активности, практически нет профсоюзной деятельности, все эти формы социально политического протеста облекаются в форму, как я сказал, идентичности и разнообразных формах и величайшая угроза для современной России.

Вероника Боде: В чем именно заключаются эти угрозы?

Эмиль Паин: Протесты, направленные против произвола, коррупции сплачивали бы общество, а когда этот протест облекается в форму этнического или религиозного противостояния, то общество раскалывается и подвигается к грани не просто конфликтов, но опасных революционных перемен. Почти все революции оценивают как весьма опасные, но революции под лозунгами в расовой, этнической, религиозной форме, тут уже история не дает ни одного позитивного примера, все оборачивались чрезвычайно негативными следствиями.

Вероника Боде: Ваш прогноз, как может развиваться ситуация в России?

Эмиль Паин: К сожалению, сегодня этот вид социального протеста является абсолютно преобладающим и массовым. Протест почти наверняка будет нарастать. Попытка перехвата инициативы третьей силой, скажем, "Солидарностью", какими-то другими либеральными группами, пока малоперспективен. Миф о том, что если придут к власти некая национально ориентированная элита, она и спасет от произвола и коррупции, сегодня высок. А надежды на то, что некая либеральная, демократическая форма устройства способна защитить от произвола и коррупции, она крайне низка в обществе.

Вероника Боде: Таковы наблюдения политолога Эмиля Паина. Одним из ключевых событий для российского общественного мнения аналитики Левада-центра считают второй суд над Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым. Вопросы, связанные с российской судебной системой, обсуждались на конференции в докладах социологов Натальи Зоркой и Людмилы Хахулиной, а также судьи в отставке Сергея Пашина – его выступление было посвящено проблемам и перспективам судебной реформы в стране.

Сергей Пашин: С момента принятия концепции судебной реформы прошло почти 20 лет. Но как мне кажется, основные задачи не достигнуты. Мы не получили судебной власти и мы не имеем самоочищающейся правовой судейской корпорации. В чем достигнуты успехи? Прежде всего в материальном, в ресурсном снабжении судебной власти и, кроме того, органы судебной власти усложнились. Но усложнение не значит реформирование. К сожалению, судебная система осталась управляемой, а атмосфера внутри судебного корпуса оставляет желать лучшего. Судебная система самоочищается, но под очищение попадают как раз самые порядочные люди из этой системы. Так что нездоровая обстановка внутри судов и нормы закона, которые направлены скорее на обеспечение удобства жрецов правосудия, а не на созидание правового государства, вот то, что нас беспокоит.

Вероника Боде: А что, по вашему мнению, больше всего мешает судебной реформе в России?

Сергей Пашин: Прежде всего судебная система нам досталась от советских времен. Вот эта система усложнилась, но направление осталось прежнее – угождать начальству, уважать веление государства и служить не щитом между государством и человеком, а скорее государственным мечом.

Вероника Боде: Социологи говорят о том, что россияне в массе своей не испытывают доверия к судебной системе и не надеются на то, что их права могут быть защищены в суде. Как вы думаете, почему?

Сергей Пашин:
Потому что судебная система в основном нацелена на исполнение казенной уголовной политики и политики в области вопросов собственности, например. То есть судебная система отнюдь не независима. И дело даже не только в телефонном праве, а в стремлении судей угодить начальству и предвосхитить решения, которые ждут от судьи. Мы также видим, что судьи, которые проявляют самостоятельность и независимость, подвергаются наказаниям. То есть мы видим не независимую судебную власть, а угождающую, рептильную судебную власть.

Вероника Боде: А что могло бы изменить ситуацию?

Сергей Пашин: Я думаю, надо вернуться к судебной реформе. Потому что в первые годы 90-е, примерно до 95-го года реформа шла, появлялись новые институты, судьи начинали учиться по новым программам и благодаря этому происходил сдвиг в сознании. Ну а потом с реформаторами расправились, судьи, которые выдвинулись на применение институтов права – суда присяжных, судебного контроля за арестами, были задвинуты. Руководящих должностей они не удержали, их сменили более ловкие и зубастые люди, более послушные. И если мы не вернемся к тому, с чего начинали, то, я боюсь, никаких сдвижек не будет, кроме того, что судебная система еще больше забогатеет и еще больше отделится от народа.

Вероника Боде: … Отмечает судья в отставке Сергей Пашин. Выступление Андрея Рябова, эксперта Московского центра Карнеги, касалось не только российских проблем, но и вопросов, связанных с ситуацией на всем пространстве бывшего Советского Союза. Оно называлось: "Постсоветская общественная модель: шанс для изменений или стагнация?". Что, по мнению автора, главное и общее для разных стран этой постсоветской модели?

Андрей Рябов: Главное – это, пожалуй, слияние власти и собственности в единый институт власти собственности. Если раньше говорилось о многих прогнозах, которые касались возможной трансформации социализма советского образца в общество, основанное на рыночной экономике, говорилось о том, что в будущем социалистическая номенклатура конвертирует свою власть в обладание собственностью, станет классом собственников. Но на практике, и постсоветская модель это блестяще иллюстрирует, таким образом возник новый, чрезвычайно консервативный класс, не заинтересованный в изменениях. Таким образом, и экономика, и политика приобретают единый целостный характер. И главной моделью, алгоритмом такого развития является не получение прибавочной стоимости, как в обычном рыночном капитализме, а борьба за рентные ресурсы и передел этих рентных ресурсов. Вот почему политика постсоветских стран и экономика движется как бы по замкнутому кругу. Приходят одни группы, начинают делить всевозможные ресурсы, источники ренты, будь то административные, природные, бюджетные. Затем новые элиты сменяют их. И в данном случае принципиально неважно, какая политическая система, какой политический режим устанавливается в постсоветских странах. Я убежден, что на самом деле различие между наиболее продвинутыми с точки зрения демократических институтов странами и наиболее авторитарными, в этом плане не очень существенны.

Вероника Боде: Очень многие говорят о застое в российской политической жизни. Каковы ваши наблюдения, является ли застой неотъемлемым признаком постсоветской общественной модели?

Андрей Рябов: Конечно, является. Застой – это идеальное состояние, к которому такого рода системы стремятся. Кто-то его уже достиг, как Россия, и блаженно пребывает. Если бы не было проблем с нефтяными ценами, то, наверное, не было бы разговоров о модернизации. А кто-то хотел бы достичь, как, например, нынешняя политическая элита Украины, она пытается двигаться в этом направлении. Иное дело, сделать это сложнее в силу целого ряда особенностей.

Вероника Боде: Говорил политолог Андрея Рябов, эксперт Московского центра Карнеги. Материалы научной конференции Аналитического центра Юрия Левады будут опубликованы на сайте этой организации и частично – в журнале "Вестник общественного мнения".
XS
SM
MD
LG