Ирина Лагунина: Если посмотреть на то, как подскочила цена на нефть за последнюю неделю, то может сложиться впечатление, что Египет – один из крупных, если не основных, производителей нефти. 28 января, в день первого массового выступления в Каире, цена превысила 100 долларов за баррель. Такой высокой она не была в последние два года. Такое ощущение, что рынок вдруг обнаружил, что из-за демонстраций в Египте нефти стало меньше. На самом деле Египет добывает всего 750 тысяч баррелей в день и все это сам же и потребляет. Для сравнения, Саудовская Аравия прогнозирует, что мировое потребление нефти вырастет в этом году на 2 процента - это как минимум полтора миллиона баррелей в день. Королевство заявило, что на настоящий момент у него неиспользованных мощностей – только на миллион баррелей в день, а всего у стран ОПЕК могут развернуть дополнительную добычу 6 миллионов баррелей в день. Сейчас же саудовское королевство выкачивает 8,2 млн. баррелей ежедневно. 750 тысяч египетских баррелей по сравнению с этим – ничто. Почему же тогда волнения в Египте привели к такому скачку цены на нефть? Мои коллеги из радиостанции Голос Америки задали этот вопрос сотруднику Вашингтонского Института ближневосточной политики Саймону Хендерсону.
Саймон Хендерсон: Страна занимает стратегическое положение. Через страну проходит Суэцкий канал и через нее также пролегает важный нефтепровод от Красного моря к Средиземному. Так что нефтяной рынок испытывает тревогу возможных перебоев. Пока их не было, но цена на нефть пошла вверх из-за того, что видится как определенный риск. Но есть и еще один момент – беспокойство по поводу общего положения дел в регионе. Какое влияние события в Египте будут иметь на весь Ближний Восток? Мы уже видели отголоски в Иордании и Йемене. Так что рынки боятся, что могут быть и более серьезные перебои в поставках. Не то, чтобы Йемен или Иордания были производителями нефти – хотя Йемен немного производит, но рынки боятся, что может произойти в районе Персидского залива.
Ирина Лагунина: Так что, по вашему мнению, если эта нестабильность в Египте продолжится, то цены будут тоже продолжать повышаться?
Саймон Хендерсон: Мне кажется, что для того, чтобы цены пошли еще более вверх, должно произойти нечто кардинальное. Есть страх, что поставки прервутся, но никаких реальных перебоев пока не было. А без перебоев цены пойдут вниз. Но если, например, через Суэцкий канал не смогут проходить в нормальном режиме танкеры, или если будет закрыт трансегипетский нефтепровод, или если будет объявлена забастовка работников египетской нефтегазовой промышленности, то это послужит толчком к дальнейшему росту цен. Без таких вот чрезвычайных новостей цены успокоятся.
Ирина Лагунина: С Саймоном Хендерсоном согласен и обозреватель издающегося на Кипре журнала "Экономический обзор Ближнего Востока" Дейвид Нотт, с которым беседовал мой коллега Чарлз Рекнейгел:
Дейвид Нотт: Проблема не в том, что какая-то часть нефти отсутствует на мировом рынке. Проблема в неуверенности – распространится ли кризис в Египте на регион. Изначальная реакция, когда цена за баррель сырой нефти перевалила за сто долларов, - это естественный кратковременный ответ рынка на происходящее. Торговля закрывает "серые места", чтобы кризис не привел к перебоям в поставках в краткосрочной перспективе. Но будут ли на самом деле перебои? Я в этом сомневаюсь. ОПЕК сейчас говорит о том, что на мировой рынок поставляется достаточно нефти, и поставки ее на Запад из региона Ближнего Востока в последние несколько недель увеличивались. В то же время сейчас есть достаточное количество нефти в хранилищах, достаточное, чтобы покрыть немедленные потребности, если в этом возникнет необходимость. Так что в этом проблем быть не должно.
Ирина Лагунина: В 1955 году через Суэцкий канал перевозились две трети всей нефти в Европу, так что когда президент Египта Гамаль Абдель Насер в 1956 году национализировал канал и уничтожил британскую администрацию, вспыхнула война. Великобритания, Франция и Израиль хотели восстановить прежний порядок. Кстати, именно для разрешения этого конфликта ООН создала первую миротворческую миссию, первую группу "голубых касок". Нефтепроводов с тех пор стало больше, но и сейчас через канал проходит 5 процентов всей нефти, потребляемой в мире. Пока Суэцкий канал работает бесперебойно. В район, как сообщает британская газета "Файнэншл таймс" были посланы дополнительные подкрепления. Военные гарантируют безопасность судоходства. Хотя есть сообщения о том, что некоторые компании уже предпочитают отправлять грузы вокруг Африки, минуя Суэц. Так что на данный момент повышение цены на нефть – это просто эмоциональная реакция рынка.
Но каково будет влияние египетского кризиса в более долгосрочной перспективе?
Дейвид Нотт: В долгосрочной перспективе? Как я уже сказал, Египет не входит в число крупнейших производителей нефти, а вот Ирак входит. И добыча иракской нефти в последнее время стабильно растет, поскольку в страну начали приходить иностранные компании, что было особенно заметно в ходе последних двух тендеров, которые провело иракское правительство. Это нефти хватит для того, чтобы покрыть египетское производство. Но проблема не столько в нефти, сколько в последствиях этого кризиса в общем для мировой экономики. А эффект будет однозначным – этот кризис приведет экономику к некоторому застою. Люди будут опасаться делать инвестиции, и не только в Египет, но и в целом в страны Ближнего Востока, если возобладает это ощущение, что протест будет распространяться на соседние страны, то есть что инвестиции и прибыль от них могут оказаться под угрозой.
Чарлз Рекнейгел: Куда могут переместиться инвестиции из Ближнего Востока? В Россию? В страны каспийского региона?
Дейвид Нотт: Да, эти страны – это то, что лежит на поверхности. Можно еще добавить Китай, Индию, Бразилию, то есть те экономики, которые сейчас активно развиваются и требуют дополнительных инвестиций. Другой вопрос, готовы ли правительства этих стран открыть двери для западных инвестиций так, как это сделали страны Ближнего Востока.
Ирина Лагунина: Обозреватель издающегося на Кипре журнала "Экономический обзор Ближнего Востока" Дейвид Нотт. Тот же самый страх обрушил поначалу и ближневосточную биржу. В субботу после первых массовых выступлений в Каире котировки акций в Дубае упали на 4 процента. Падение было отмечено также на биржах в Абу-Даби, Кувейте, Аммане и в Эр-Рияде. Но в последние дни опять начался рост. Заместитель редактора экономического отдела агентства Новости Залива в Дубае Арно Майербрюггер объясняет это так:
Арно Майербрюггер: За последние пару дней мы заметили, что доверие инвесторов несколько восстановилось - в том смысле, что люди начали покупать дешевые акции, но не в большом объеме. А это значит, что иностранные и крупнейшие местные инвесторы все еще в ожидании. Но цены на акции в регионе уже пошли вверх, что для меня лично удивительно. Однако все будет зависеть от того, как будут развиваться события в Египте.
Чарлз Рекнейгел: Еще один вопрос обозревателю издающегося на Кипре журнала "Экономический обзор Ближнего Востока" Дейвиду Нотту. Если вернуться к ценам на нефть, то как ОПЕК может отреагировать на нынешний скачок цен?
Дейвид Нотт: У ОПЕК есть свои целевые установки на то, какой должна быть цена барреля нефти. Конечно, у каждого производителя в этой организации есть свои взгляды на этот вопрос. Некоторые говорят о 100 долларах за баррель. Но они, я бы сказал, выступают как "ястребы". Саудовская Аравия, основной производитель нефти в ОПЕК, полагает, что удобная цена за баррель – от 70 до 85 долларов. Это – комфортабельная ценовая зона для рынка, потому что, с одной стороны, позволяет производителям получать прибыль от добычи нефти, инвестировать в дальнейшую разработку месторождений и поддерживать уже существующие. А с другой стороны, эта цена делает нефть доступной для потребителей – как для промышленности, так и для частного потребления.
Ирина Лагунина: Обозреватель издающегося на Кипре журнала "Экономический обзор Ближнего Востока" Дейвид Нотт. Иными словами все зависит от того, распространится ли протестное настроение на нефтедобывающие гиганты региона. Пока из всех этих стран только в Саудовской Аравии прошла небольшая демонстрация в Джедде – потому что правительство не оказало срочной помощи пострадавшим от наводнения. Но демонстрацию быстро разогнали. Так есть ли угроза, что восстание распространится и на ближневосточные монархии? Вопрос сотруднику Института ближневосточной политики Саймону Хендерсону.
Саймон Хендерсон: Иордания – самый простой пример, который многие будут приводить, поскольку Иордания – монархия. Но Иордания также является частично демократией – в отличие от Саудовской Аравии или эмиратов, в которых правят шейхи. Там демократии практически нет. Мне кажется, что Саудовская Аравия и другие государства Персидского залива полагают, что у них подобное произойти не может. Они видят проблему как раз в том, что Иордания, Египет, Тунис – государства с элементами демократии, и эти элементы были даны народу, но народ, как оказалось, не был этим удовлетворен. Настроения, которые превалируют в Саудовской Аравии и других государствах Залива – если народу вообще не давать никакой демократии, то не будет и повода испытывать по поводу чего-то неудовлетворение.
Ирина Лагунина: Можно смело предположить, что в нефтедобывающих монархиях Залива если кто и поднимется на выступления в ближайшее время, то это будут маргинализированные в этом обществе шиитские меньшинства. Но их протест не повлияет на цены на нефть, как не влиял и раньше.
Саймон Хендерсон: Страна занимает стратегическое положение. Через страну проходит Суэцкий канал и через нее также пролегает важный нефтепровод от Красного моря к Средиземному. Так что нефтяной рынок испытывает тревогу возможных перебоев. Пока их не было, но цена на нефть пошла вверх из-за того, что видится как определенный риск. Но есть и еще один момент – беспокойство по поводу общего положения дел в регионе. Какое влияние события в Египте будут иметь на весь Ближний Восток? Мы уже видели отголоски в Иордании и Йемене. Так что рынки боятся, что могут быть и более серьезные перебои в поставках. Не то, чтобы Йемен или Иордания были производителями нефти – хотя Йемен немного производит, но рынки боятся, что может произойти в районе Персидского залива.
Ирина Лагунина: Так что, по вашему мнению, если эта нестабильность в Египте продолжится, то цены будут тоже продолжать повышаться?
Саймон Хендерсон: Мне кажется, что для того, чтобы цены пошли еще более вверх, должно произойти нечто кардинальное. Есть страх, что поставки прервутся, но никаких реальных перебоев пока не было. А без перебоев цены пойдут вниз. Но если, например, через Суэцкий канал не смогут проходить в нормальном режиме танкеры, или если будет закрыт трансегипетский нефтепровод, или если будет объявлена забастовка работников египетской нефтегазовой промышленности, то это послужит толчком к дальнейшему росту цен. Без таких вот чрезвычайных новостей цены успокоятся.
Ирина Лагунина: С Саймоном Хендерсоном согласен и обозреватель издающегося на Кипре журнала "Экономический обзор Ближнего Востока" Дейвид Нотт, с которым беседовал мой коллега Чарлз Рекнейгел:
Дейвид Нотт: Проблема не в том, что какая-то часть нефти отсутствует на мировом рынке. Проблема в неуверенности – распространится ли кризис в Египте на регион. Изначальная реакция, когда цена за баррель сырой нефти перевалила за сто долларов, - это естественный кратковременный ответ рынка на происходящее. Торговля закрывает "серые места", чтобы кризис не привел к перебоям в поставках в краткосрочной перспективе. Но будут ли на самом деле перебои? Я в этом сомневаюсь. ОПЕК сейчас говорит о том, что на мировой рынок поставляется достаточно нефти, и поставки ее на Запад из региона Ближнего Востока в последние несколько недель увеличивались. В то же время сейчас есть достаточное количество нефти в хранилищах, достаточное, чтобы покрыть немедленные потребности, если в этом возникнет необходимость. Так что в этом проблем быть не должно.
Ирина Лагунина: В 1955 году через Суэцкий канал перевозились две трети всей нефти в Европу, так что когда президент Египта Гамаль Абдель Насер в 1956 году национализировал канал и уничтожил британскую администрацию, вспыхнула война. Великобритания, Франция и Израиль хотели восстановить прежний порядок. Кстати, именно для разрешения этого конфликта ООН создала первую миротворческую миссию, первую группу "голубых касок". Нефтепроводов с тех пор стало больше, но и сейчас через канал проходит 5 процентов всей нефти, потребляемой в мире. Пока Суэцкий канал работает бесперебойно. В район, как сообщает британская газета "Файнэншл таймс" были посланы дополнительные подкрепления. Военные гарантируют безопасность судоходства. Хотя есть сообщения о том, что некоторые компании уже предпочитают отправлять грузы вокруг Африки, минуя Суэц. Так что на данный момент повышение цены на нефть – это просто эмоциональная реакция рынка.
Но каково будет влияние египетского кризиса в более долгосрочной перспективе?
Дейвид Нотт: В долгосрочной перспективе? Как я уже сказал, Египет не входит в число крупнейших производителей нефти, а вот Ирак входит. И добыча иракской нефти в последнее время стабильно растет, поскольку в страну начали приходить иностранные компании, что было особенно заметно в ходе последних двух тендеров, которые провело иракское правительство. Это нефти хватит для того, чтобы покрыть египетское производство. Но проблема не столько в нефти, сколько в последствиях этого кризиса в общем для мировой экономики. А эффект будет однозначным – этот кризис приведет экономику к некоторому застою. Люди будут опасаться делать инвестиции, и не только в Египет, но и в целом в страны Ближнего Востока, если возобладает это ощущение, что протест будет распространяться на соседние страны, то есть что инвестиции и прибыль от них могут оказаться под угрозой.
Чарлз Рекнейгел: Куда могут переместиться инвестиции из Ближнего Востока? В Россию? В страны каспийского региона?
Дейвид Нотт: Да, эти страны – это то, что лежит на поверхности. Можно еще добавить Китай, Индию, Бразилию, то есть те экономики, которые сейчас активно развиваются и требуют дополнительных инвестиций. Другой вопрос, готовы ли правительства этих стран открыть двери для западных инвестиций так, как это сделали страны Ближнего Востока.
Ирина Лагунина: Обозреватель издающегося на Кипре журнала "Экономический обзор Ближнего Востока" Дейвид Нотт. Тот же самый страх обрушил поначалу и ближневосточную биржу. В субботу после первых массовых выступлений в Каире котировки акций в Дубае упали на 4 процента. Падение было отмечено также на биржах в Абу-Даби, Кувейте, Аммане и в Эр-Рияде. Но в последние дни опять начался рост. Заместитель редактора экономического отдела агентства Новости Залива в Дубае Арно Майербрюггер объясняет это так:
Арно Майербрюггер: За последние пару дней мы заметили, что доверие инвесторов несколько восстановилось - в том смысле, что люди начали покупать дешевые акции, но не в большом объеме. А это значит, что иностранные и крупнейшие местные инвесторы все еще в ожидании. Но цены на акции в регионе уже пошли вверх, что для меня лично удивительно. Однако все будет зависеть от того, как будут развиваться события в Египте.
Чарлз Рекнейгел: Еще один вопрос обозревателю издающегося на Кипре журнала "Экономический обзор Ближнего Востока" Дейвиду Нотту. Если вернуться к ценам на нефть, то как ОПЕК может отреагировать на нынешний скачок цен?
Дейвид Нотт: У ОПЕК есть свои целевые установки на то, какой должна быть цена барреля нефти. Конечно, у каждого производителя в этой организации есть свои взгляды на этот вопрос. Некоторые говорят о 100 долларах за баррель. Но они, я бы сказал, выступают как "ястребы". Саудовская Аравия, основной производитель нефти в ОПЕК, полагает, что удобная цена за баррель – от 70 до 85 долларов. Это – комфортабельная ценовая зона для рынка, потому что, с одной стороны, позволяет производителям получать прибыль от добычи нефти, инвестировать в дальнейшую разработку месторождений и поддерживать уже существующие. А с другой стороны, эта цена делает нефть доступной для потребителей – как для промышленности, так и для частного потребления.
Ирина Лагунина: Обозреватель издающегося на Кипре журнала "Экономический обзор Ближнего Востока" Дейвид Нотт. Иными словами все зависит от того, распространится ли протестное настроение на нефтедобывающие гиганты региона. Пока из всех этих стран только в Саудовской Аравии прошла небольшая демонстрация в Джедде – потому что правительство не оказало срочной помощи пострадавшим от наводнения. Но демонстрацию быстро разогнали. Так есть ли угроза, что восстание распространится и на ближневосточные монархии? Вопрос сотруднику Института ближневосточной политики Саймону Хендерсону.
Саймон Хендерсон: Иордания – самый простой пример, который многие будут приводить, поскольку Иордания – монархия. Но Иордания также является частично демократией – в отличие от Саудовской Аравии или эмиратов, в которых правят шейхи. Там демократии практически нет. Мне кажется, что Саудовская Аравия и другие государства Персидского залива полагают, что у них подобное произойти не может. Они видят проблему как раз в том, что Иордания, Египет, Тунис – государства с элементами демократии, и эти элементы были даны народу, но народ, как оказалось, не был этим удовлетворен. Настроения, которые превалируют в Саудовской Аравии и других государствах Залива – если народу вообще не давать никакой демократии, то не будет и повода испытывать по поводу чего-то неудовлетворение.
Ирина Лагунина: Можно смело предположить, что в нефтедобывающих монархиях Залива если кто и поднимется на выступления в ближайшее время, то это будут маргинализированные в этом обществе шиитские меньшинства. Но их протест не повлияет на цены на нефть, как не влиял и раньше.
